Пощады не будет

ГЛАВА 3

Дев вытирал волосы, направляясь в свою комнату, когда в коридоре его встретила Эйми.

Она протянула ему клочок бумаги:

— Сэм просила передать.

— Записка? — нахмурился он, посмотрев на сложенную бумагу с логотипом «Санктуария», на которой все еще держался аромат амазонки. — Как странно. Давно таких не видел.

— Да уж, — засмеялась Эйми. — Это напомнило мне те времена, когда женщины оставляли свои номера на салфетках, и мне каждый вечер приходилось относить тебе целую стопку. А теперь стоит лишь отправить сообщение и все. Подожди, скоро нужно будет всего-то провести пальцем по экрану.

Верно. И эта технология уже не за горами.

Он встретил ее взгляд и показал на записку, вопросительно выгнув бровь:

— Читала?

— Боже ты мой, нет, — скривилась она. — Больно мне нужно потом глаза отбеливать. Выучила свой урок сто лет назад, когда та баронесса оставила тебе записку. У меня до сих пор травма… и меня от этого тошнит. — Она направилась к себе в комнату.

Дев набросил полотенце на обнаженные плечи, развернул записку и начал читать аккуратный женский почерк:

«Привет, Медведь,

Знаю, что не должна этого делать, но если тебе нравится жить так опасно, как живу я, загляни ко мне перед сном.

Ул. Святого Чарльза, 6537

Белый трехэтажный дом с черными воротами.

Не волнуйся. Никаких обязательств. Никакой демонской слизи. Просто много жаркого секса в обнаженном виде.

Сэм

P.S. Уничтожь немедленно. А лучше съешь».

Он засмеялся над этим приказом. Действительно хорошо, что Эйми не читала…

И его тело вновь мгновенно возбудилось. Да что такое с ним творилось, если от одного упоминания имени девушки и аромата ее кожи Дев мог думать лишь о сексе. Хотя, скорее всего, виной тому была горячая кровь, но это уже к делу не относится.

«Тебе этого не нужно. В твоей жизни и так дерьма полно. Не говоря уже о том, что ты не хочешь все усложнять».

Да, но Сэм знала это не хуже него. Как она и сказала, никаких обязательств. Ничего не значащий секс. Два взрослых человека доставят друг другу удовольствие.

Все будет в порядке, пока никто об этом не знает.

Он скомкал записку и замер. «Что если она — твоя пара»? От этой мысли кровь в жилах застыла.

Каждый секс Вер-Охотника — азартная игра с очень высокими ставками, и дело не в возможности залететь или подхватить заразу. Женщина не могла забеременеть от них, не являясь их парой, и к большинству человеческих болезней и всем заболеваниям, передающимся половым путем, у Вер-Охотников был иммунитет.

Весь ужас в том, что не они выбирают свою пару. Этим занимаются греческие Мойры, и у этих сучек отвратительное чувство юмора. Вот пример: парой его сестры-медведицы был волк. Сестра — человек со способностью обращаться в медведя. А зять — волк, который может становиться человеком. Два совершенно разных животных. Когда они засыпают, Эйми остается человеком, а Фанг превращается в пса.

Если у них когда-нибудь появятся дети, что было бы чудом, поскольку они принадлежат к фактически разным видам, то их отпрыски будут похожи на неудачную версию Чау-Чау. Дева передернуло от этой мысли.

Поэтому, если он займется с Сэм сексом — даже бессмысленным, потным, животным сексом — всегда есть шанс, что она может оказаться его парой. И с этим уже ничего не поделаешь. Если они не завершат ритуал, он навеки останется импотентом. Буквально, поскольку она была Темным охотником.

И у него больше никогда не будет секса с женщиной…

«Уж лучше кислотная клизма и последующая мумификация».

«Брось, Дев. Не будь параноиком. Каковы шансы»? Сэм — Темный Охотник. Мойры не стали бы выводить из себя свою кузину Артемиду, отмечая их как пару. Темным Охотникам запрещалось иметь серьезные отношения с кем-либо, — риск для партнеров слишком велик. У них слишком много врагов.

«Да, но…»

«О, какой же ты трус»! Она предлагала свободный секс без каких-либо обязательств, а он еще над этим раздумывает? Да, полная лажа.

Качая головой из-за собственной тупости, особенно учитывая, что он никогда в жизни не был трусом, Дев телепортировал висевшее на плече полотенце в ванную, создал на себе футболку и прыгнул ко входной двери Сэм, — было бы дурным тоном показаться на пороге ее дома без рубашки, даже если все это только ради секса. Вопреки распространенному мнению, он не был совсем уж безыскусным животным.

Он мог бы примчаться на своем мотоцикле, но не собирался позволять ощущениям или чему-нибудь еще взять верх над гормонами. Он хотел этого и хотел немедленно.

Дев постучал в черную деревянную дверь старинного, перестроенного довоенного особняка. Одна из странностей Темных Охотников крылась в том, что они не могли жить в доме с привидениями: для них они были излюбленными апартаментами, поскольку являлись бездушными существами. И поэтому любое их жилище должно было тщательно проверяться Советом Оруженосцев, дабы Охотник не стал одержимым. Интересно, а что если бы один из Оруженосцев заточил зуб на Темного Охотника и приврал в своем отчете?

Неприятная бы вышла ситуация…

В течение нескольких минут он ничего не слышал. Однако дом огромен, и если Сэм была наверху, у нее могло уйти некоторое время на то, чтобы спуститься к двери.

Или она могла передумать.

«Что было бы действительно хреново». Он будет торчать здесь, словно огромный мишка Goober[12]. «Только бы соседи не увидели». Это было бы еще хреновее. Особенно принимая во внимание очевидный стояк у него в штанах.

Он посмотрел через плечо туда, где солнце только-только всходило. Теплые лучи быстро разливались по газонам и улицам. Может, Сэм уже спит?

«Надо было быстрей пошевеливаться.

Проклятье».

Внезапно передняя дверь открылась.

Посчитав это очередным приглашением и будучи уверенным, что дверь не сделала бы такого сама без причины, Дев вошел внутрь. И остановился, оказавшись в маленьком фойе и увидев Сэм, ждущую его на нижней ступеньке винтовой, отделанной красным деревом лестницы. Одетая только в распахнутый тонкий черный халат, открывающий взору ее нагое тело, она была прелестна. Каждый дюйм этого тела был подтянут упражнениями, заставляя его рот наполниться слюной.

Святые боги…

Позади хлопнула дверь, затем заперлась… без чьего-либо прикосновения. Большинство людей это могло напугать, но поскольку он сам обладал телекинезом, то привык к странностям.

Необычным же он посчитал то, насколько неодета была Сэм.

— Ты всегда открываешь дверь в таком виде? У тебя, должно быть, самые счастливые парни из UPS[13] во всем мире.

— Не была уверена, что ты придешь, — засмеялась она, подходя к нему.

Он выгнул бровь:

— Ты так одета, только чтобы угодить мне? Сомневаюсь. Боже мой, женщина, скольких еще мужчин ты пригласила?

— Только тебя, малыш. Только тебя. Никто не мог… ну, не стану подпитывать твое эго. Такое ощущение, что мне это и не нужно. — Она не запиналась, говоря это, и поэтому он знал, что Сэм не лжет — еще один бонус его способностей. Обман он чувствовал за милю. От родных, обывателей и прочих людей исходил специфический запах, когда те врали. — Просто ты так долго сюда добирался, и я начала думать, что ты решил меня продинамить.

Дев принял свою коронную позу в стиле «оу, детка».

— Ты оставила мужчине такое приглашение… он должен быть мертвым, чтобы отказаться. Я определенно не мертв. Хотя, как минимум в одной части моего тела накрепко обосновалась твердость. — Он опустил взгляд на значительную выпуклость в своих джинсах.

Сэм остановилась перед ним и провела пальцем по его груди, вызывая тем самым дрожь. Его тело пылало в огне, особенно когда она закусила нижнюю губу и взглянула на него из-под ресниц.

— Можешь проделать тот фокус Вер-охотников, где ты создаешь на себе одежду?

— Да.

На ее лице появилась соблазнительная улыбка:

— Хорошо.

Прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду, Сэм разорвала его рубашку от шеи до кромки. А затем напала на него, словно он был последним стейком в собачьем питомнике.

Если бы она подожгла его и поджарила зефир на его члене, Дев и то был бы меньше поражен. Она провела руками по всему его телу, облизывая и посасывая кожу, пока ему не начало казаться, что он вот-вот ослепнет от экстаза.

Никогда еще женщина не была с ним такой бесстыдной и неистовой.

И ему это нравилось.

Сэм царапнула шею Дева клыками. Часть нее умирала от желания вонзить их и попробовать на вкус его теплую кровь. Столько времени прошло с тех пор, как она могла по-настоящему получить удовольствие от секса, и ей хотелось проглотить Дева целиком.

— Я так рада, что ты решил присоединиться ко мне.

Обхватив ладонью ее грудь и поигрывая соском так, что она стала влажной и начала изнывать от желания, он выдохнул ей на ухо:

— Никогда не думал, что переспать с кем-то — для тебя такая большая проблема.

Она слегка укусила Дева за подбородок, обхватив его мускулистую спину и прижавшись к нему своим обнаженным телом. Господи, его кожа была такой приятной. Ей хотелось плакать от покоя, который она ощущала при этом прикосновении. Это и вправду была нирвана.

— Дев, проблема не в том, чтобы заполучить парня. А в том, чтобы мысли этого парня не оказались в моей голове. Это всегда было невозможно… до тебя.

Дев рассмеялся:

— Полагаю, у меня не все дома.

— Нет. Определенно нет. — Сэм поцеловала его, наслаждаясь тишиной в голове. Она понятия не имела, о чем он думает или что чувствует. Ничего. Ей хотелось кричать от счастья, пребывая в этом блаженном покое. — Я бы тебя так и съела.

— Я здесь, чтобы стать твоим эскимо.

— У тебя на самом деле была та фантазия? — засмеялась она, покусывая его шею.

Он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы и обхватил руками ее голову.

— Ну, все зависит от того, обломает это кайф или же заведет тебя.

— Это определенно меня возбуждает.

— Значит, я твое вишнево-банановое мороженное, детка. Облизывай меня на здоровье. Я твоя игрушка.

Она засмеялась, прикусив его подбородок, который теперь был значительно глаже, чем возле «Санктуария». Странно, но это ее огорчило. Ей всегда нравилось чувствовать щетину на мужском лице.

— Ты побрился?

— Я отдраил себя с головы до ног щелочным мылом, чтобы очиститься от отвратительного зловония демонических соплей. Я вычистил из зубов такие вещи, которые никогда не предназначались для этого богами, и пользовался средствами, которые были бы токсичными для большинства живых организмов. А все для дезинфекции тела, чтобы тебе было приятно жевать.

Сэм засмеялась над его странным юмором.

Дев застонал, когда она скользнула рукой вниз, к штанам, чтобы коснуться его члена. Он почувствовал энергию, хлынувшую сквозь него. О, да, это было так сладко. Завладев ее губами, он плотнее прижал ее бедра к своим.

— Разденься для меня, — прошептала она ему на ухо.

Дев воспользовался своей силой, чтобы освободиться от одежды.

Она сморщила носик, а ее глаза заблестели голодным удовольствием.

— А ведь в том, чтобы получить в любовники Вер-Охотника, определенно есть преимущество, да?

— Женщина, ты и представить себе не можешь.

Взяв его в руку, Сэм тихо и оценивающе присвистнула:

— Ты даже сложен как медведь.

Он рассмеялся над ее каламбуром.

— Даже понятия не имеешь. Ты не узнаешь, что такое любовь, пока не займешься ею с Вером.

— Я думала, катагарцы не любят, когда их называют Верами. — Катагарцы были звериной ветвью расы Вер-Охотников. Как и Фанг, они были животными, которые могут принимать человеческую форму, и, по сути, вообще не хотели называться людьми. Многие воспринимали это как тяжелейшее оскорбление.

— Я не катагарец, — Дев опустил защиту, показывая ей родовой символ, располагавшийся на одной стороне его лица. Его ни с чем не спутаешь, и он отмечал Дева, как одного из сильнейших представителей своего вида. Как Стража. — Я аркадианец.

— Он великолепен, — произнесла она, очертив узор метки Стража кончиками пальцев. — Зачем ты ее прячешь?

Дев отвел взгляд, когда на него нахлынули старые воспоминания. Из-за того, что мать была катагаркой и презирала аркадианскую ветвь своего народа, в период полового созревания он принял решение скрывать от нее свою природу, равно как и от всего остального мира.

Теперь она была мертва…

— Привычка. Все считают Пельтье катагарцами. Я позволяю другим заблуждаться. Ни за что не стану пытаться просветить близоруких, ограниченных болванов, которые попадаются в нашем баре.

Сэм нахмурилась, услышав в его голосе недосказанность. Впервые ей захотелось получить возможность заглянуть в него и понять, что же причиняет ему такую боль.

— Ты и меня причисляешь к этой компании?

— Вовсе нет. Ты же не пыталась убить меня из-за того, что я не… по крайней мере, пока не пыталась.

Она пробежала голодным взглядом по его смуглому телу. Каждая мышца являлась примером мускулистого изящества и совершенства. Воплощением мужественности и сексуальности. Его грудь была усыпана золотыми волосками. Не слишком густо, ровно столько, чтобы выглядеть мужественно и притягательно. Боги, как же она скучала по мужскому прикосновению, по близости с таким, как он.

Какая-то часть нее все еще опасалась касаться Дева, страшась, что ее способности дадут о себе знать, но другая часть отчаянно в этом нуждалась. Хотя бы на некоторое время.

— Не любишь неискренних людей, да?

Он прищурился, глядя на нее:

— Читаешь мои мысли?

— Нет. Это следует из твоих слов. Говорю же, я не могу прочесть твои мысли прямо сейчас, и не знаю, почему.

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Чтобы прочесть их прямо сейчас, не нужно сильно стараться. — Дев одарил ее знойным взглядом.

Сэм смеялась до тех пор, пока он не погрузил пальцы в ту ее часть, которая жаждала его больше всего. Ноги стали ватными.

— Ко мне столетиями никто там не прикасался. — Она ахнула, осознав, что произнесла это вслух.

Дев не моргнул и не остановился, посмотрев на нее. Грешный огонь загорелся в его глазах, когда он поцелуями стал прокладывать себе путь вниз по ее телу. Он задержался, чтобы облизнуть ее груди. Струи жгучего удовольствия омывали Сэм, пока Дев продолжал дразнить ее своими пальцами.

Затем, очень медленно, он продолжил спускаться, пока не заменил руку своими губами.

Сэм пришлось упереться одной рукой о стену для поддержки, когда ее тело вздрогнуло и изогнулось в ответ на его умелое прикосновение. Прежде чем она успела сделать еще один вдох, Сэм испытала один из сильнейших оргазмов в своей жизни, оргазм, затронувший каждую клеточку ее тела.

Но Дев продолжал доставлять ей удовольствие и выжал еще один из ее содрогающегося тела. Она запустила руку в его мягкие волосы, дергая за них, а он все еще дразнил ее.

Дев зарычал от того, как хороша она на вкус. Слишком много времени прошло с тех пор, как у него в последний раз была женщина. Черт, он проявлял к ним так мало интереса в последнее время, что начал опасаться, что с ним что-то не то. Но с нею не было никаких колебаний или сдержанности, даже если их должно быть предостаточно.

Он спал с Темным Охотником. Кто бы мог подумать?

Не в силах больше терпеть, он отстранился. Приподняв ее бедра, он уложил Сэм на стол из черного мрамора, стоявший в фойе, и вогнал себя глубоко в ее тело. Она выкрикнула его имя.

Улыбаясь, он вонзался в нее, ища облегчения в ее мягкости.

Сэм зажала волосы Дева в кулаке, уткнувшись лицом в его шею, чтобы вдохнуть теплый, мужской аромат его кожи. В нем было столько силы, он так умело наполнял ее и прикасался к ней. Словно он знал, как извлечь максимальное удовольствие из каждого толчка. А возможность быть с ним, не сдаваясь на милость его эмоциям… это было невероятно.

Впервые за многие века она чувствовала себя человеком.

— Сильнее, малыш, — промурлыкала она ему на ухо, желая, чтобы он любил ее изо всех сил. Это был самый потрясающий момент в ее жизни, и когда он, наконец, кончил, она присоединилась к нему.

Полностью истощенная и удовлетворенная, Сэм откинулась на стол, а он все еще был в ней. Дыхание ее было прерывистым, ноги обернуты вокруг его талии, пока Дев, играя с ее пупком, пристально смотрел ей в глаза.

— Это было поразительно.

Он сверкнул дьявольской ухмылкой:

— Был рад услужить. — Обведя рукой ее грудь, он проследил контур метки в виде лука со стрелой, затем слегка нажал, потирая большим пальцем затвердевший сосок.

Она поднесла к губам его руку, чтобы прикусить кончики его пальцев.

Дев задрожал, когда ее язык скользнул между пальцев. Он не знал, почему, но это пробудило в нем нежность. Нечто покровительственное и пугающее.

Что, черт возьми, это было? Словно животное в нем хотело заявить на нее свои права и убить любого, кто к ней приблизится. Любого, кто ей навредит или даже не так посмотрит. Это чувство было диким и очень сильным.

Прямо сейчас все его сверхъестественные способности были максимально обострены. Словно все его тело состояло из электрических пучков, которые должны раскалиться и взорваться. Секс всегда повышал и усиливал экстрасенсорные способности Вер-Охотников, но на этот раз все было несколько иначе.

Он никогда не чувствовал ничего подобного.

Сэм прикусила костяшку его пальца:

— Слухи о Вер-Охотниках — правда?

— Да, правда. У всех нас есть третий глаз, спрятанный в районе лопатки.

— Откуда ты это взял? — громко засмеялась она.

— Все глубина моего воображения и желание услышать твой смех. Он изумителен, и мне кажется, ты нечасто смеешься.

Сэм с трудом сглотнула. Он прав. Она редко находила что-либо забавным. Жизнь сложна, и осознание реальности этого обрушивалось на нее всякий раз, как она проходила мимо другого страдающего человека. И иногда казалось, что таковыми являются все, с кем она контактировала.

Но Дев был другим. Он видел красоту и юмор, даже когда их приходилось откапывать в дерьме.

Или в демонской слизи.

Это тоже заставило ее улыбнуться.

— Я имела в виду, что вы можете заниматься сексом всю ночь и испытывать множественные оргазмы.

Дев глубже вошел в нее, чтобы она могла почувствовать, что он вновь был тверд и готов к большему.

— О, да, мадам. Несомненное преимущество моего вида.

Она стиснула бедра вокруг него.

— Говоришь, ты готов?

Он легко поцеловал ее в губы.

— Детка, я готов заниматься этим до тех пор, пока никто из нас не сможет ходить.

Сэм резко вдохнула, когда он провел языком по ее соску. Ох, как же ей было хорошо. Этот его язык следовало бы отлить в бронзе.

— Я планирую проконтролировать выполнение этого обещания.

— Тогда марафон начинается…

За следующие несколько часов он более чем сдержал свое обещание. Голова Сэм кружилась от изнеможения и эндорфинов.

Начав в фойе и проложив себе путь через первый этаж и лестницу, они, наконец, добрались до ее спальни, где лежали, сплетаясь на светло-желтых шелковых простынях.

Она была настолько удовлетворена и пресыщена, что двигаться не хотелось как минимум неделю.

— Думаю, ты меня убил.

Дев засмеялся, снимая восковую упаковку с кругляшка сыра Babybel… она сама не знала, зачем купила его, поскольку обычно не могла есть сыр, не получая фермерских воспоминаний, которые были не так уж плохи, просто надоедало слушать коровье мычание во время еды. Но он так хорошо смотрелся в рекламе и магазине, что она не устояла. Он предложил ей откусить первой.

Она колебалась, но, вонзив в него зубы, поняла, что это тоже было безопасно. То, что она может есть сыр, поражало. Было в Деве что-то такое… если он касался чего-то первым, то словно очищал и стирал все, что могло наброситься на нее.

— Ты могла выгнать меня в любое время, — сказал он, поедая свой собственный мини-Babybel.

— Верно. Но я такая же плохая и озабоченная, как и ты.

— Не-а, не такая же… — грешный огонек загорелся в красивых голубых глазах. — Ты хуже.

Засмеявшись, она подавилась сыром.

Дев быстро протянул свой бокал вина, чтобы она могла прочистить горло.

— Извини.

Сэм замерла, когда обыденность… нормальность этого момента дошла до нее. Словно осознание этого выбило из нее дух, и теперь она плыла над ними, глядя сверху вниз. Обмотавшись по пояс простыней, Дев лежал на спине, а она — рядом, на животе. Они были расслаблены и наслаждались обществом друг друга, словно старые друзья. У нее не было такого с мужчиной с той самой ночи, когда умер Иоль.

Скорбь пронзила все ее существо. «Как я могла так с ним поступить? Как могу чувствовать себя так уютно с другим мужчиной, после всего, что он сделал для меня? Дал мне»? Иоль был предан ей с того самого момента, как они встретились. Он ни разу даже не посмотрел на другую женщину. Более того, он чуть не начал войну внутри своего клана, отказавшись жениться на женщине, с которой был обручен, ради брака с Сэм.

И умер, защищая ее и их ребенка.

Воспоминания о той ночи ворвались в нее, кромсая ту толику здравомыслия, которая еще оставалась после того, как он умер у нее на глазах. Даже после всех этих столетий Сэм все еще хотела вернуть его. Все еще тосковала по нему. По тому, как он пах. Ощущался. Целовался…

«О, Боже, Иоль…»

Как он мог умереть?

Дев нахмурился, увидев ужас в темных глазах Сэм. Словно она оживила в памяти кошмар.

— Ты в порядке, детка? — он потянулся, чтобы коснуться ее.

Она мгновенно отпрянула:

— Ты должен уйти.

— Хорошо, но…

— Немедленно! — рявкнула она.

Дев, сдаваясь, поднял руки:

— Прекрасно. Но если я тебе понадоблюсь…

— Не понадобишься. А теперь убирайся.

Ее тон задел его до глубины души, и он изо всех сил пытался не ответить ей тем же. Не знай он, что ее одолели болезненные воспоминания, то так бы и поступил. Но он не будет таким черствым. Дев не был из тех, кто бьет лежачего.

Если и была в жизни вещь, которую он понимал, так это скрытая боль. Эта сокровенная часть души болела так сильно, что могла лишь наброситься на кого-то достаточно неудачливого, чтобы оказаться под рукой, когда страдания вырывались из-под контроля.

«Все-таки это была встреча ради секса». Дев не понимал, почему эта мысль ранила его. Он чувствовал себя использованным. Как странно.

Не важно. Он не собирался сидеть здесь и упрашивать. Это было не в его характере.

Сэм видела, как Дев исчез из ее постели. Часть нее хотела позвать его обратно и извиниться. Другая же хотела вернуться в ту ночь, когда умер Иоль, и остаться мертвой вместо того, чтобы заключать сделку с Артемидой.

Да, это дало ей возможность отомстить тем, кто убил ее любимых. Но ее семья по-прежнему мертва. А вечность без них была невыносимой. Их страдания закончились. Ее длились бесконечно. Не было надежды, что им когда-либо наступит конец, и именно это сделало ее Спутницей Войны. Гнев и ярость, вспыхнувшие из-за несправедливости всего этого, просили подобие утешения, которого не было совсем.

«Не доверяй никому. Даже своей крови».

В конце концов, у каждого есть своя цена, и за нужную сумму человек может предать даже тех, кого любит больше всего. Сурово, зато честно.

Дев был хорошим развлечением на несколько часов. Теперь пришло время настоящей работы, и он не был частью ее мира. Ее жизнь — ее работа. Она не желала какой-либо эмоциональной привязанности. Не хотела быть нормальной или в чем-то похожей на других людей.

Она была Спутницей до глубины своей души.

«A fronte praecipitium a tergo lupi.

Age. Fac ut gaudeam».

«Между молотом и наковальней.

Вперед. Порадуй меня». Перевод свободный, но смысл тот же. Загнанные в угол Спутники сражались до смерти. Никто не связывался с ними.

Они были настоящими машинами для убийства. Настоящими защитниками мира. Она выстоит и будет бороться.

Одна навечно. До конца своих дней.

— либо со щитом, либо на нем.

Эти слова резонировали глубоко внутри нее, когда она пошла в душ. Но позволив мыслям свободно блуждать, Сэм поняла, что появился новый враг. Более смертоносный, чем те, с которыми они сталкивались прежде.

И он придет за ней.

События обещают быть кровавыми, и она будет в самом центре происходящего.