После развода не нужно возвращать

Глава 27

Глеб

Я закидываю ногу на ногу, откидываюсь на спинку мягкого кожаного дивана в своем кабинете. Вечер за окном, а рядом Артем. Мне до сих пор кажется, что в этой тишине звенит отголосок истеричного визга Иры и гулкое эхо захлопнувшейся мистером Эдвардсом двери.

Артем вертит в пальцах бокал, наблюдает за мной. Он как всегда ждет, пока я соберусь с мыслями. Его молчание — это не просто пауза, это давление, и я ему за это благодарен. Оно заставляет меня продираться через хаос собственных эмоций к сути.

— Хитрая сучка, — наконец начинаю говорить, не в силах сдержать ухмылку. На душе странное, почти болезненное восхищение, смешанное с горечью осознания собственного проигрыша. Она переиграла меня, молодец. — Обвела вокруг пальца. Подставила так, что я до сих пор не могу прийти в себя.

Мысленно снова и снова прокручиваю ее ход. Элегантный, неожиданный и неповторимый. Она не металась и кричала, как Ира. Она просчитала все: время, место, реакцию партнеров. Она ударила точно в сердце, и сделала это с холодной головой.

Ее удар, как ни парадоксально, вызывает во мне не ярость, а нечто вроде уважения. Горького, невольного, но уважения. Она, которую я когда-то считал сломленной, оказалась сильнее, чем я мог предположить.

— И ты сидишь тут и улыбаешься. Я ждал всего чего угодно: разборок с юристами, попыток давить на Эдвардса. Но не спокойствия. Почему ты не злишься на нее, Глеб? После всего, как ты можешь говоришь о ней с таким обожанием в голосе.

Я медленно выдыхаю, смотрю на темнеющее небо за окном, на расплывающиеся огни города.

Злость? Она была. Короткая, ослепляющая вспышка, когда дверь захлопнулась за Эдвардсом, и я увидел в его глазах потерю уважения. Это было хуже, чем финансовые потери. Это был удар по тому, что я выстраивал годами. Но ярость тут же угасла, сменилась чем-то другим. Признанием ее силы. И виной. Всепоглощающей, грызущей виной, которая оказалась сильнее любого гнева.

— Злиться на нее — все равно что злиться на ураган за то, что он сносит крыши. Бессмысленно, — поворачиваю к нему голову, и мой взгляд, должно быть, отражает всю ту усталую ясность, что поселилась во мне. — Я брал-то ее хорошей, Артем. Помнишь? Честной, прямой, которая смотрела на меня так, будто я весь мир ей подарил. А какой она стала? Расчетливой, холодной, готовой на подлость, чтобы выжить и защитить своих детей. Кто ее такой сделал? Я. Моя измена. Мое предательство. Я сам выковал эту броню и вложил в ее руку меч. И теперь удивляюсь, что она им орудует. Я сам научил ее бить на поражение, просто никогда не думал, что удар придется по мне.

Он качает головой, усмехается беззвучно, и в его глазах отражается полное недоумение.

— Боже, да ты прямо как философ рассуждаешь. «Я виноват, что она мне бизнес пытается угробить». Слушаю тебя и не верю своим ушам.

— Это не философия, — отрезаю резко. — Это суровая правда жизни. Если ты сломал что-то ценное, ты не винишь его в том, что оно разбилось. Ты либо идешь и чинишь его, кропотливо, терпеливо, либо смиряешься с потерей. Хочешь обратно хорошее, будь готов вернуть хорошее, а не орать, что оно тебя поранило своими острыми краями. Она имеет на это полное право. Больше, чем кто-либо.

В кабинете снова тишина. Каждый думает о своем, и не спешит начинать первым.

— Ладно. С Евой все более-менее ясно. А что там с Ирой? Твоя «беременная» тоже преподнесла сюрприз, как я понял.

О да, такого я не ожидал. Эта циничная гадина смогла провернуть отличную схему, вот только она не гениальна. Все вскрылось раньше чем ожидалось.

— Врач попался хороший. И, как выяснилось, весьма щепетильный в вопросах медицинской этики. Когда Иру привезли в клинику после ее театрального обморока, он провел полноценное обследование. Оказалось, что никакой беременности нет, и не было.

Артем в шоке. У него реально округляются глаза, мне же было абсолютно плевать. Хотя нет, я все же просто вздохнул с облегчением.

— Серьезно? А УЗИ? Гендерная вечеринка?

— Сплошной спектакль, купленный врач. Она все просчитала. Просто не просчитала, что кто-то может оказаться честнее ее. Или просто боязливее, и испугался последствий, когда поймет, с кем имеет дело.

— И что теперь? — Артем смотрит на меня с нескрываемым любопытством.

— А теперь она лежит в лучшей частной клинике города. Ей оказывают весь спектр медицинских услуг — анализы, консультации психолога, массажи, питание. И типа за мой счет, — я делаю паузу, наслаждаясь моментом. — Но скоро ее ждет сюрприз. Подробный и очень внушительный счет за все оказанные услуги. Пусть платит за свое лечение сама. Это дорогое удовольствие.

— Ну ты даешь. По полной программе разошелся, — Артема прорывает на истерический хохот, и я его невольно подхватываю, потому что меня так же забавляет эта ситуация.

— Ладно, с Ирой разобрались. Вернемся к твоей главной проблеме. Что будешь делать с Евой?

Да, это самый главный вопрос. Он тяжелее, чем про Иру. Смотрю на свое отражение в темном окне, уставшее, с запавшими глазами, но собранное. Решительное. В этом отражении я вижу не того человека, которым был утром, а того, кем мне предстоит стать.

— Что делать? — повторяю его вопрос с улыбкой на губах. — Я просто верну эту ведьму. И все наладится.

— Как? — не унимается Артем. — После сегодняшнего? Ты вообще осознаешь, что контракт с Эдвардсом, ради которого ты горы свернул, теперь сдох в конвульсиях, и все из-за нее? Как ты это вообще можешь простить?

Я поворачиваюсь к нему, и внутри нет ни капли сомнения. Во мне сейчас та самая уверенность, что вела меня сквозь все банкротства и взлеты, пока не стал на ноги.

— Мне искренне плевать на этот контракт. Не первый раз я падаю в этой жизни. Но я всегда поднимался, Тем. Каждый чертов раз. И знаешь, почему?

— Нет, — он мотает головой, ожидая ответа.

— Каждый раз я поднимаюсь ради нее. Чтобы доказать, что я чего-то стою. Чтобы она могла мной гордиться. Этот раз не будет исключением.

Я в этом не сомневаюсь.