После развода не полюбим (СИ)

Глава 7

Телефон продолжает разрываться от звонков мамы. Я смотрю на высвечивающееся имя на экране и понимаю, что откладывать больше нельзя. Нужно ехать домой. В родительский дом, где я выросла, где меня учили быть послушной дочерью, хорошей женой, хранительницей очага.

Где меня научили, что женщина должна терпеть.

— Ты уверена? — спрашивает Алиса, видя, как я собираю сумку. — Может, подождешь еще пару дней?

— Нет, — качаю головой, застегивая куртку. — Чем дольше тяну, тем хуже будет.

Алиса обнимает меня на прощание:

— Держись. И помни, что ты всегда можешь вернуться сюда.

Такси везет меня через весь город к окраине, где в частном секторе стоит двухэтажный дом моих родителей. Проезжаем мимо знакомых улиц, и каждый метр приближения отдается тяжестью в груди.

Дом выглядит так же, как всегда – ухоженный двор, виноградная лоза над террасой, резные ставни на окнах. Мама всегда гордилась нашим домом. Говорила, что порядок в доме это отражение порядка в семье.

Интересно, что она скажет о моем разводе?

Открываю калитку. Скрип петель привычный, домашний. Во дворе никого нет, но входную дверь распахивает мама, еще до того, как я поднимаюсь на крыльцо. Значит, следила в окно.

— Камилла... — ее голос дрожит.

Мама выглядит так, будто постарела за эти дни на несколько лет, мы виделись всего неделю назад. Глаза красные от слез, платок на голове повязан небрежно, для нее, всегда безупречной, это нонсенс.

— Мама, — шепчу я и делаю шаг к ней, но она не обнимает меня. Стоит на пороге, преграждая путь, и в ее глазах читается не только горе, но и что-то еще. Стыд? Разочарование?

— Входи. Отец в зале. Братья тоже здесь, — говорит она тихо и отступает в сторону.

Никто меня не встречает как раньше с объятиями и улыбкой.

Это очень больно бьет, хочется убежать и укрыться в безопасности. Но такого места больше нет в моей жизни и с этим мне надо как-то научиться жить.

Прохожу в прихожую. Все так же пахнет домом – мамиными пирогами, отцовским табаком, цветами из сада. Но атмосфера тяжелая, гнетущая. Словно перед грозой.

В гостиной за большим столом сидит отец. Ему пятьдесят восемь, но выглядит он строго и внушительно – высокий, с сединой в темных волосах, с лицом, на котором редко увидишь улыбку. Рядом мои братья Рустам, старший, и Тимур, младший. Оба хмурые.

— Садись, — коротко бросает отец, не глядя на меня.

Опускаюсь на стул напротив. Руки сами собой сжимаются в кулаки под столом. Мама садится сбоку, теребит край платка.

Повисает тяжелая тишина. Отец смотрит на меня так, словно видит впервые. Или словно не узнает.

— Объясни, — наконец произносит он, и в его голосе такой холод, что я вздрагиваю. — Что произошло между тобой и твоим мужем?

Твоим мужем. Не Хайатом. Не зятем. Подчеркнуто формально.

— Он... мы развелись, — говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Хайат подал документы.

— Он подал? — переспрашивает отец, и его брови удивленно поднимаются. — Значит, не ты ушла от него?

— Нет. Он... он встретил другую женщину. Она беременна. Он хочет быть с ней.

Слова обжигают горло. Произносить их вслух перед семьей – это как раздеваться догола на площади.

Мама всхлипывает и закрывает лицо руками. Рустам сжимает челюсти. Тимур резко встает.

— Этот подлец! — рычит младший брат, ударяя кулаком по столу. — Я поеду к нему прямо сейчас и...

— Сядь, — обрывает его отец. Голос тихий, но властный. Тимур садится, но на лице читается ярость.

Отец продолжает смотреть на меня. Изучающе. Холодно.

— И что ты сделала, чтобы он ушел к другой? — спрашивает он, и этот вопрос бьет наотмашь.

— Что... что я сделала? — повторяю я, не веря своим ушам.

— Женщина должна уметь удержать мужа, — отец наклоняется вперед, опираясь локтями о стол. — Двенадцать лет брака. Двенадцать лет ты была его женой. И за это время не смогла родить ему детей, не смогла сделать так, чтобы он не смотрел на сторону. Значит, ты что-то делала не так.

Его слова режут больнее любого ножа.

— Отец, я... я любила его. Я делала все, что могла. Поддерживала его карьеру, вела дом, была рядом...

— Очевидно, недостаточно, — обрывает меня отец. — Раз он нашел замену.

— Рашид! — вмешивается мама, голос дрожит. — Не говори так с дочерью. Она и так страдает.

— Молчи, женщина, — бросает отец, не глядя на нее. — Это семейный позор. Наш позор. Развод – это клеймо на всю семью. Что люди скажут? Что дочь Рашида Магомедова не смогла сохранить семью? Что она плохая жена?

— Это несправедливо! — вырывается у меня. — Я не виновата, что он влюбился в другую!

— Мужчины не уходят от хороших жен! — повышает голос отец, и я вжимаюсь в стул. — Если ты была бы достойной женой, он бы не стал смотреть на сторону. Ты, наверное, перестала следить за собой? Или спорила с ним? Или не уделяла достаточно внимания?

Каждое обвинение как пощечина.

— Я танцевала, — шепчу я. — Он говорил, что гордится мной. Что я его муза...

— Муза, — усмехается отец. — А теперь где твоя карьера? Ты сломала ногу, закончила выступать. Стала обычной домохозяйкой. Может, ему стало скучно?

— Рашид, хватит! — вскрикивает мама. — Это жестоко!

— Это правда! — отец ударяет ладонью по столу, и я вздрагиваю. — Я вырастил дочь, дал ей образование, выдал замуж за хорошего человека, врача, с достатком. И что? Она возвращается домой разведенной, опозоренной. Как я теперь буду смотреть людям в глаза?

Его волнует не моя боль. Его волнует репутация.

— Отец, — вмешивается Рустам, старший брат. — Может, не стоит так... Камилла пострадала. Хайат поступил подло.

— Подло или нет – не важно, — отец откидывается на спинку стула. — Важно, что теперь делать. Развод можно остановить. Камилла, ты пойдешь к мужу, встанешь на колени, попросишь прощения за все, что сделала не так, и вымолишь его вернуться к тебе.

Я застываю.

— Что? — выдыхаю я.

— Ты слышала, — отец смотрит на меня жестко. — Завтра же поедешь к нему. Попросишь прощения. Скажешь, что будешь лучше стараться, что изменишься. Предложишь закрыть глаза на эту его... беременную. Пусть заводит любовниц, если хочет, главное – сохранить брак. Сохранить семью. Сохранить лицо.

Меня охватывает холод.

— Отец, ты не можешь этого требовать, — говорю я, и голос дрожит. — Он меня не любит. Он выбрал другую. Он не вернется.

— Вернется, если попросишь правильно, — настаивает отец. — Мужчины ценят покорность. Если покажешь, что готова принять его выбор, быть второй, терпеть, он оставит тебя женой. Хотя бы формально.

— Я не хочу быть второй! — вырывается у меня, и впервые за весь разговор я повышаю голос. — Я не хочу терпеть унижения! Он предал меня, бросил, как ненужную вещь!

— Тогда ты опозоришь всю семью окончательно! — отец тоже повышает голос, вставая из-за стола. — Развод это клеймо! Особенно для женщины! Ты думаешь, кто-то еще возьмет тебя замуж? В твоем возрасте, после развода, не сумевшую родить, с травмой? Ты будешь изгоем!

Его слова бьют в самое больное место. Потому что я знаю – он прав. В нашем обществе, в нашем городе разведенная женщина – это позор. Особенно если развод инициировал муж.

— Рашид, остановись, — мама плачет в голос. — Ты убиваешь ее этими словами.

— Я говорю правду! — отец обходит стол, подходит ко мне. Возвышается надо мной. — У тебя есть неделя, Камилла. Одна неделя, чтобы вернуться к мужу и умолять его простить. Если через неделю ты не вернешься в его дом как жена не возвращайся и в мой.

Воздух застревает в легких.

— Ты... выгоняешь меня? — шепчу я, поднимая глаза на отца.

— Я даю тебе шанс исправить ошибку, — отвечает он холодно. — Выбор за тобой. Либо ты жена Хайата, либо ты никто. В этом доме нет места для разведенных женщин, которые позорят семью своим упрямством.

Тимур вскакивает:

— Отец, это слишком! Она наша сестра!

— Молчать! — рявкает отец, и младший брат замолкает, хотя кулаки его сжаты. — Это мое решение. Я глава этой семьи. И я знаю, что правильно.

Смотрю на мать. Она плачет, но молчит. Не вступается. Не защищает. Потому что в нашей семье слово отца – закон. Даже когда этот закон жесток и несправедлив.

Смотрю на братьев. Рустам отводит глаза. Тимур сжимает челюсти, но тоже молчит. Они не перечат отцу. Никогда не перечили.

И я вдруг понимаю – я одна.

Совсем одна.

— Неделя, Камилла, — повторяет отец, возвращаясь на свое место. — Советую не тратить время зря.

Встаю на ватных ногах. В горле стоит ком, который невозможно проглотить. Руки дрожат. Все тело дрожит.

— Я не вернусь к Хайату, — говорю я, и голос звучит тихо, но твердо. — Никогда. Даже если это будет означать, что я потеряю семью.

Отец смотрит на меня долгим взглядом. Потом кивает.

— Значит, ты сделала выбор.

— Камилла, доченька, подумай еще, — всхлипывает мама, протягивая ко мне руки.

— Я подумала, мама, — поворачиваюсь к ней. Слезы застилают глаза, но я моргаю, прогоняя их. — Прости, что разочаровала вас…

— Тогда уходи, — говорит отец ровным тоном. — И не возвращайся, пока не передумаешь.

Прохожу к двери. Ноги подкашиваются, приходится держаться за стену. Тимур делает движение, словно хочет пойти за мной, но отец останавливает его взглядом.

На пороге оборачиваюсь в последний раз.

На пороге оборачиваюсь в последний раз. Вижу спину отца, который даже не повернулся, чтобы посмотреть, как я ухожу. Вижу заплаканное лицо матери, которая так и не нашла в себе сил меня защитить. Вижу растерянные лица братьев, которые любят меня, но не смеют перечить отцу.

— Прощайте, — шепчу я, хотя никто не отвечает.

______

Дорогие читатели!

История уже полностью дописана, жду одобрения модерации))