Поймать хамелеона (СИ)

Глава 26

Остаток ночи Олег провел на кушетке в гостиной. Прилег, чтобы поразмыслить, но день полный событий сделал свое дело, и розыскник уснул, так и не дойдя до спальни. Сон его был беспокойным, тревожным и прервался от шороха ткани и тихого поскрипывания половицы.

— Ой, — далее послышался девичий голосок, когда Котов открыл глаза: — Простите меня, Олег Иванович, я не желала вас разбудить.

Маг поморгал, сгоняя тяжелую сонную дымку, и сел. Он потер лицо, и когда поднял взгляд на Глашеньку, она смущенно улыбнулась.

— Доброго утра, Олег Иванович. Хотя уже почти и не утро, как долго мы с вами проспали. Должно быть, прошедший день утомил, вы вот даже до постели не дошли. Или же это от того, что я заняла вашу спальню? Скажите, и я буду спать в гостиной…

— Не скажу, — прервал словесный поток розыскник. — Я уснул тут вовсе не от того, что мне негде было спать, попросту задумался, и сон сморил меня. Сейчас я приведу себя в порядок, и мы позавтракаем. — Он поднялся с кушетки и направился к выходу из гостиной, но уже на пороге обернулся: — Доброго утра, Глафира Алексеевна, вы чудесно выглядите. Простите, оставлю вас ненадолго.

И он отправился в комнату Степана. Барышня вышла следом за хозяином квартиры в коридор и, остановившись, смотрела ему в спину с недоумением.

— Неужто обидела? — спросила она себя, после пожала плечами и, переступив с ноги на ногу, ушла в отведенную ей комнату, попросту не понимая, как стоит себя вести.

Олег был раздражен. Он резкими порывистыми движениями снимал одежду и очнулся только, когда послышался негромкий треск оторванной пуговицы. Котов в растерянности посмотрел на рубашку, после тяжело опустился на кровать, вновь потер лицо ладонью и выдохнул.

На Глашу Олег не злился, на за то, что разбудила его, ни за то, что вообще застала спящим на кушетке в гостиной. Состояние Котова было следствием ночного провала и тяжелого сна. Он был зол на себя, и избавиться от этого внутреннего недовольства никак не выходило. Такой провал!

О чем только думал? Да известно о чем. О юной прелестнице, о скором завершении дела. Даже где-то успел полюбоваться собой таким умным и коварным, и вот, пожалуйста. Тут же получил оплеуху от реальности. Как там говорил его прежний напарник? «Легкомыслию нет места в розыске», — да именно так и говорил. И был совершенно прав.

— Ну хватит, — покривился Котов. — С каждым могло случиться.

Они могли бы и вдвоем со Степой также ломиться, не глядя ни перед собой, ни под ноги. Слишком спокойно жили долгое время.

— Довольно оправданий, — отчитал себя Олег и вернулся к прерванному занятию, теперь стараясь думать о том, что будет делать сегодня.

А сегодня должен был последовать отчет от Кондратия Евстафьевича. Еще было бы недурно узнать, сумел ли пробиться к узнику Сан Саныч. Но прежде все-таки отчет от петербургской шпаны. Ну и взглянуть на карту, возможно, и отчета не понадобится.

— Допросить охрану Бэлы? — спросил сам себя розыскник.

Да, это было уместно и логично, но… Он оставался в одиночестве, а их там не меньше десятка, возможно, и больше. Полянский и его люди сейчас занимаются поисками и поимкой Бэлы, а привлекать полицию не имеет смысла. В чем он обвинит горе-учеников? В том, что пытался ночью влезть в чужой дом, а ему дали отпор? Да и как вести допрос при городовых?

— А что если…

Что если взять людей у Кондратия Евстафьевича? Эти ребята лихие и могут стать недурным подспорьем. К тому же нос совать в допрос не будут. Только будет ли толк от допроса? И вообще, там ли еще вся эта свора, готовая рвать глотки за свое самозваное божество?

Если они — единственная подпитка Бэлы, то уже спешат за ней, тогда их в Петербурге тоже уже нет. Но если просто разбежались и затихли на время, значит, не знают, куда делась магиня. Тогда и смысла нет туда вновь соваться. А если кто-то и остался, то это какая-нибудь прислуга или сторож. Эти точно ничего не знают.

— А что если она вернулась, но не на Малую Охту, а в другую часть Петербурга? — спросил себя Олег и стремительным шагом, покинув комнату Степана, направился в кабинет.

Однако остановился на полдороги, выругался и вернулся назад. Котов забрал изрядно опустевшее хранилище и поспешил туда, куда намеревался зайти, в кабинет. Однако прежде посмотрел на второй поисковик и досадливо фыркнул. Хамелеон не появился.

Вздохнув, маг уместил на карте второе хранилище и усилил его собственным воздействием, потому что большая часть сохраненной энергии Бэлы была отправлена ночью Полянскому.

— Нет, не вернулась, — с досадой констатировал Олег. Магини в Петербурге не было.

Котов развернулся к шкафу и увидел Глашеньку. Девушка в нерешительности переминалась с ноги на ногу, и когда встретилась взглядом с розыскником, смущенно потупилась.

— Дайте мне еще несколько минут, Глафира Алексеевна, — произнес Олег, и вышло у него это с толикой раздражения, впрочем, не имевшего к гостье никакого отношения.

Однако она, кажется, поняла иначе и, бросив:

— Простите, — выбежала из кабинета.

Котов проводил ее взглядом, после тряхнул волосами и открыл шкаф, откуда достал уже иную карту — карту Российской империи. Расстелил ее поверх первой, но вдруг остановился и повернул голову в сторону двери. Отчего-то он ощутил неловкость и никак не мог понять ее причины. Однако это лишнее сейчас чувство вело его прочь из кабинета, и маг поддался внутреннему чутью.

Он неспешно прошел к своей спальне, ныне занятой гостьей, постучав, заглянул внутрь и тут же направился к гостиной. Девушка нашлась именно там. Она, ссутулившись, сидела на кресле и смотрела на свои руки, сложенные на коленях. Она казалась расстроенной, даже потерянной, но невероятно трогательной. Всякое раздражение окончательно покинуло Олега, сменившись щемящей нежностью.

Он приблизился к Глашеньке, но не успел открыть рта, когда она вскинула на него взгляд и заговорила первой.

— Наверное, мне и вправду лучше попроситься на постой к Федору Гавриловичу. Это будет более прилично, и Миша не станет меня бранить. Вы проводите меня? Я могу и сама, но у меня же багаж… Или это неуместно?

Котов присел перед ней на корточки, упер колено в пол и заглянул в глаза. Она была хороша, изумительно хороша и столь же трогательна. Мужчина совершенно позабыл о том, что говорил ночью спящей девушке, он потерялся в том чувстве, которое сейчас захватило его

— Что неуместно, Глафира Алексеевна? — машинально спросил он.

— Просить вас еще и об этом, — ответила она и отвела взгляд. — Кажется, я уже сильно стеснила вас, а мне не хочется быть навязчивой…

Договорить барышня не успела. Розыскник вдруг обхватил ее голову ладонями и прижался к губам. Ошеломленная девушка застыла, кажется, опасаясь даже вздохнуть. Впрочем, ошеломлена была не только она. Олег отстранился так же порывисто, как и поцеловал гостью, и посмотрел на нее шальным взглядом.

— Простите… — пробормотал он, всё еще пребывая в растерянности.

— Ч… Что это было, Олег Иванович? — запнувшись, пролепетала Глашенька. — Вы меня поцеловали?

— Поцеловал, — интонация Котова вышла больше вопросительной, чем утвердительной, и девушка кивнула:

— Именно так. Но… — она на мгнвоение замялась, а после все-таки закончила, — почему? Зачем вы поцеловали меня?

Он и сам не мог сказать — зачем. Просто эмоции, обнаженные ночным провалом и дальнейшим самобичеванием, так и не успели подернуться пеплом. И в эту минуту розыскник оказался полностью открытым, наверное, потому и ответил, всё еще будучи в ошеломлении от собственного порыва:

— Я люблю вас.

— Меня? — переспросила Глашенька.

— Вас, — кивнул Олег.

Барышня смотрела на мага широко распахнутыми глазами.

— Любите? — снова спросила она, и Котов опять кивнул:

— Похоже на то.

Глаша наконец встала с кресла, и, осторожно обогнув мага, так и стоявшего перед ней на одном колене, отошла от него. Она с минуту нервно сплетала и расплетала пальцы, вдруг обернулась и воскликнула:

— Зачем вы издеваетесь надо мной, Олег Иванович⁈ Это низко! Да, я наивна и совершенно не разбираюсь в жизни. Да, неравнодушна к вам, но зачем же вы издеваетесь?

На миг Олегу подумалось, что сейчас лучший момент исправить ситуацию. Попросить прощения за «неудачную шутку», или же сказать что-то еще. И вправду проводить ее к Ковальчуку и, уже находясь вдали, продолжить делать то, что и намеревался: вытащить Мишу из застенков, отыскать хамелеона и защитить девушку от всяких угроз ей и брату. И пусть она больше не посмотрит на него тем доверчивым взглядом, от которого сладко поет душа, но так и вправду будет лучше. Сердце Глафиры Воронецкой будет ранено, но не разбито. Да, так будет лучше всего, именно так и надо ответить…

— Я не издеваюсь над вами, Глафира Алексеевна, — произнес он вслух и замолчал, не в силах сказать того, что намеревался.

— То вы рычите на меня, то целуете, то признаетесь в чувствах, — девушка сжала виски пальцами. — Безумие какое-то, — пробормотала она и, обернувшись, спросила: — Но когда вы успели полюбить меня?

Котов поднялся на ноги, подошел к ней. «Не сходи с ума, — требовал здравый рассудок. — Скажи, что выразился не верно, что она тебе просто понравилась, как нравится всякая хорошенькая девушка. Ты всё равно не сможешь составить счастье этой девочке, не морочь ей голову».

— С первого взгляда, — ответил Олег. Чувства оказались громче разума. — С того момента, как вы обернулись и посмотрела на нас с Ковальчуком, ваш образ преследует меня.

Глашенька закусила губу и потупилась. Котов смотрел на нее сверху вниз и мучился желанием обнять. Однако он и без того уже перешел рамки. И раз уж язык молол то, о чем стоило смолчать, то хотя бы руки стоило держать при себе.

— А я вас тогда совсем не запомнила, — донеслось до розыскника. — Даже не заметила толком. Но когда вы подошли ко мне в парке… С тех пор я не могу выкинуть вас из головы. И когда Миша увез меня в тот дом, я ужасно на него рассердилась, а потом, — барышня наконец подняла взгляд на Олега, — я стояла там и мечтала, как было бы хорошо случайно встретиться с вами. И вдруг вы зовете меня, еще и настоящим именем…

— Так вы улыбались, думая обо мне? — спросил Олег. — Там во дворе. Я долго наблюдал за вами и не решался нарушить вашего счастливого уединения.

— Да, — шепнула Глашенька и вновь опустила голову.

И Олег перестал бороться с собой. Он накрыл плечи девушки ладонями, и она, вскинув голову, заглянула магу в глаза. Котов вымученно улыбнулся и провел по ее щеке тыльной стороной ладони, а после вновь уложил ее на девичье плечико и привлек барышню к себе. Целовать уже не спешил, все-таки вернув хрупкую грань, за которую не стоит переступать.

Надо было что-то сказать, чтобы нарушить тишину. Закончить разговор, волновавший обоих, потому что закончиться он должен был не так радужно. А произносить слов, которые поставят точку по-прежнему не хотелось. Олег уже решил спросить, когда же он успел нарычать на гостью, чтобы сменить тему, и в это мгнвоение звякнул колокольчик на входной двери.

Мужчина и девушка отшатнулись друг от друга, будто их могли увидеть.

— Кто это? — с заметной тревогой спросила Глашенька.

Котов пожал плечами.

— Сейчас узнаю, — ответил он. — Оставлю вас ненадолго, — и направился к двери.

Там стоял швейцар. Он держал в руках коробку, завернутую в желтоватую бумагу. Края ее были запечатаны сургучом, а на нем стоял оттиск аптеки, хорошо известной розыскнику.

— Доброго дня, голубчик, — первым произнес маг.

— Доброго дня, ваше благородие, — поклонился швейцар. — Посыльный оставил для вас. Сказал, что это ваш заказ, и он готов. Занедужили, Олег Иванович?

— Благодарю за беспокойство, — улыбнулся ему Котов, — ничего ужасного. — Он забрал сверток и велел: — Подожди, не уходи.

Вернулся Олег быстро, сунул швейцару рубль и вновь улыбнулся:

— Благодарю за службу.

— Ну что вы, ваше благородие, работа такая, — ответил мужчина, убирая рубль. — Благодарствую.

Котов кивнул и закрыл дверь. Он взял принесенный ему сверток и отнес его на кухню, уже зная, что скрыто под оберткой. После направился к гостиной, посмотрел на девушку, настороженно глядевшую на него, улыбнулся и пояснил:

— Мне доставили отчет о том доме, в котором вы жили с братом. И о Дарье, о настоящей Дарье. Идемте на кухню готовить завтрак, заодно объясню, отчего казался вам сердитым.

Котов протянул руку в сторону Глашеньки, и она, приблизившись, вложила свою ладонь в ладонь розыскника. После улыбнулась, и Олег, чтобы вновь не затягивать паузы, повторил:

— Идемте.

На кухне розыскник растопил плиту, поставил на огонь пузатый медный чайник и развернулся к блюду, на котором Степан выкладывал свежеиспеченные булочки и пирожки, и конфузливо хмыкнул. О том, что они будут есть на завтрак, менее приспособленный к хозяйству маг шестой категории, не подумал, больше занятый иными делами.

Олег обернулся к Глашеньке и улыбнулся:

— А пойдемте-ка завтракать в ресторан, — сказал он. — У нас совершенно нет еды. Я дурной хозяин, простите.

— Ну что вы, Олег Иванович, вы чудесный хозяин, — польстила ему барышня. — Как велите, так и будет.

— Стало быть, велю в ресторан, — ответил Котов. — Сейчас погашу огонь и отправимся завтракать. У вас есть время собраться.

— А как же ваш отчет? — удивилась девушка.

— Прочитаю, пока вы собираетесь.

— А ваш рассказ о дурном настроении утром?

— Отвечу сейчас, — заверил Глашеньку мужчина. — Вы зря приняли на свой счет мое ворчание, милый ангел. Злился я на себя. Дело в том, что пока вы спали, я отправился ловить ту магиню, которую подозреваю в разрыве Мари, но опростоволосился, как бы ни стыдно было это признавать. Она сбежала, и в этом виноват только я сам. Вот оттого было и мое дурное расположение духа, которое вы приняли за рычание.

— И что же теперь? — девушка прижала ладони к груди. — Это может навредить Мишеньке?

— Нет, — Олег присел напротив и накрыл ее руку, лежавшую на поверхности стола, ладонью. — Вашему брату это никак не навредит. Его спасение от поимки магини или хамелеона не зависит, потому что ни Бэлу, ни поглотителя я выдать властям не могу по понятным причинам. А вот поимка вторженца из-за моего промаха опять откладывается. Это плохо. Он может еще кого-нибудь убить. Непростительная ошибка с моей стороны, оттого я и злюсь на себя.

— Но вы ведь снова можете отыскать ее, у вас такой чудесный дар, — оторвав взгляд от руки розыскника, барышня посмотрела ему в глаза. — Думаю, вам не о чем переживать. Попросту теперь вы учтете вашу ошибку, и у вас непременно всё получится, как надо. Непременно получится!

Котов скользнул кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Глашеньки и откинулся на спинку кресла.

— Я не могу покидать Петербурга, — ответил он. — Но ее уже ищут мои коллеги, которые несут службу неподалеку от вашего поместья. Они менее ограничены в передвижениях, к тому же их больше. Ночью я связался с ними, теперь только и остается ждать известий. Надеюсь, они будут добрыми.

— Ну вот видите! — воскликнула барышня. — А вы браните себя. Не возводите на себя напраслину. Оплошности допускают много. Вот я, к примеру. Если бы я слушалась Мишу, то не оказалась в одиночестве на кромке леса и не пошла с Федотом. Быть может, тогда и он был бы сейчас жив. — Глашенька понурилась и вздохнула, но вдруг вскинула голову, и в глазах ее мелькнуло любопытство: — Но постойте, вы сказали, что ваши коллеги живут с нами по соседству? Где же?

— В Псковской губернии, — ответил Олег, — в Порховском уезде. Уж простите, большего я вам об этом не скажу.

— Так ведь и вправду соседи. Наш Старорусский уезд соседствует с Порховским, даром что губернии разные. Впрочем, и губернии наши рядом, и уезды. Стало быть, они и вправду быстро добрались до нас и вели свое расследование. А теперь будут искать вашу Бэлу…

Она нахмурилась, произнеся последнюю фразу, а Олег улыбнулся и вновь мягко пожал девушке руку.

— Ко мне эта женщина не имеет никакого отношения. До недавнего времени я даже не подозревал о ее существование. Это, к слову, тоже наше упущение со Стёпой. Бэла совершила тяжкое преступление и давно находится в розыске, а оказалось, что всё это время она жила у нас под боком, а мы ничего не знали. Впрочем, она дама умная и хваткая. Если бы не случайность, то и далее могла бы счастливо существовать рядом со служащими Ведомства.

— Что она сотворила? — с вернувшимся любопытством спросила Глашенька.

Котов коротко вздохнул и отвел взгляд к окну, вновь ощутив тяжесть на душе, принесенную воспоминанием о ночном провале. Еще и в Ведомстве вряд ли спустят с рук недоработку двух розыскников. По всему выходило, что они позволили и беглянке творить свои непотребства, и хамелеон ускользал сквозь пальцы, продолжая поглощать человеческие жизни…

Наверное, он был просто излишне строг к себе. Бэла появилась в этом мире не пару лет назад. Исходя из того, что сообщило Ведомство, магиня была в бегах еще до того, как Котов сам заступил на службу в Петербургский отдел розыска. Так что проморгали ее и те, кто работал в столице Российской империи до него. Впрочем, это было слабым утешением.

— Олег Иванович, вы не хотите говорить? Это запрещено?

Маг очнулся от своих размышлений и вернул внимание гостье. Он усмехнулся:

— Всё, что я рассказываю вам, находится под запретом. Так вот, отвечая на ваш вопрос, магиня, именующая себя Бэлой в этом мире, сделала то же, что продолжает делать здесь. Правда, с некоторой разницей. Там она пыталась повысить свою категорию силы за счет более слабых собратьев. Успела опустошить нескольких магов, потом решила, что может проделать то же самое и с более сильным, чтобы развиться до максимальной седьмой категории. Однако обломала зубы. Скажем так, пиявку чуть не разорвало. На том ее грех и вскрылся. Бэла сумела сбежать. Некоторое время розыск шел по ее следу, а потом она исчезла. Теперь объявилась здесь, и… — он вновь усмехнулся: — Розыск опять ее упустил.

— Никуда она отсюда не денется, — ответила Глаша. — Наш мир без магии, а стало быть, так легко ей не уйти. Я ведь верно понимаю, Олег Иванович? — Котов кивнул с улыбкой, и девушка напомнила: — Вы сказали, что имеется некая разница в том, что делала эта женщина в том и нашем мире.

— Разница в том, что в этом мире она вытягивает капли магии из потомков одаренных не ради могущества, но чтобы сохранить и поддержать хотя бы часть своей прежней силы. Впрочем, для этого мира она как раз могущественна. Однако сейчас она гораздо слабей, чем была там даже без воровства чужой силы. Но достаточно об этой женщине, у нас были иные желания. Ступайте, готовьтесь к выходу, а я узнаю, что удалось узнать тем, кого я нанял.

Глашенька уже поднялась на ноги и направилась к двери, но обернулась и спросила:

— Вы ведь расскажите мне? Мне, признаться… любопытно.

— Непременно, — заверил ее Олег, и девушка, хлопнув в ладоши с детской непосредственностью, поспешила в отведенную ей комнату.

Котов с улыбкой проводил барышню взглядом, а после, так и не перестав улыбаться, посмотрел на сверток. Будто очнувшись, маг встрепал себе волосы, ожесточенно потер лицо и вопросил самого себя:

— Что ты делаешь, безумец? Зачем даешь надежду, когда сам ее не имеешь?

Но вспомнил широко распахнутые в изумлении голубые глаза, когда он поцеловал Глашеньку, коротко вздохнул и отмахнулся:

— Потом. Потом разберусь, сначала дело.

И он принялся срывать обертку с небольшой прямоугольной коробки, в которой лежало послание от Кондратия Евстафьевича. А то, что сведения важные, Олег не сомневался из-за способа доставки. С аптекарем знакомство водил Котов, со шпаной — Степан, и путь получения сведений был простым, но всё же непрямым.

Кондратий Евстафьевич, или кто-то другой, к кому обращались за помощью, отправлял отчет с посыльным в аптеку. А дальше всё зависело от срочности и важности, о чем уведомлял посыльный. Если информация могла подождать, то Котов заходил за отчетом сам. Если же содержимое отчета не терпело отлагательств, то появлялся человек из аптеки. Впрочем, кроме аптеки был и парфюмерный магазин, и даже кондитерская. Смотря, кому и где делали заказ.

А сегодня была аптека, и посыльный явился с посланием. Стало быть, люди Кондратия Евстафьевича нашли что-то крайне занимательное. И Олег, более не медля открыл конверт, вложенный в коробочку. Он пробежал взглядом отчет, занявшим всего один лист, и потер подбородок.

— Любопытно.

— Я готова, Олег Иванович, — услышал он и вздрогнул от неожиданности. — Что такое? — Глаша подошла ближе и посмотрела на исписанный лист бумаги в руках розыскника. — Дурные вести?

— Еще не разобрался, — ответил тот. — Человек, которого я нанимал, просит о встрече. Сейчас мы позавтракаем, я провожу вас обратно домой, а после отправлюсь к нему.

— А я могу с вами? — с надеждой спросила девушка. — Мне одной ужасно скучно. Я не буду вам мешать, клянусь!

— Простите, дорогая, но в этом я вам откажу, — развел руками Котов. — Это не то место, где стоит появляться приличным девушкам. Однако обещаю, что после мы с вами непременно прогуляемся.

— Как скажете, Олег Иванович, — заметно расстроилась барышня, но спорить не стала.

Розыскник свернул послание Кондратия Евстафьевича, спрятал его в карман и шагнул к Глашеньке. После сжал ее плечи и, склонившись, поцеловал в щеку. Она зарумянилась и первой отстранилась.

— Ведите же меня завтракать, — велела она, скрывая смущение. — Вы даже не представляете, как я ужасна, когда голодна.

— Вы будете прелестны, даже если от голода откусите мне голову, — широко улыбнулся Олег.

Глашенька обернулась, округлила в возмущении глаза, и ответила:

— Что вы, право слово, голову… Голодная я могу проглотить вас целиком. Так что не советую испытывать моего терпения.

Котов рассмеялся, а после поклонился:

— Не смею и дальше будить в вас зверя. Поспешим.

— Так и быть, потерплю еще немного, — смилостивилась барышня. — Но если промедлите, то я за себя поручиться не могу. Уж больно вы аппетитный.

Должно быть, увидев в своих словах двусмысленность, она все-таки смутилась и первой направилась к выходу из квартиры. Олег хмыкнул и поспешил следом. От дурного настроения не осталось и воспоминания.