Поймать хамелеона (СИ)

Глава 28

Поднимался в квартиру Котов медленно, едва переступая со ступеньки на ступеньку. Так и не дойдя, остановился и навалился на перила. Надо было собрать воедино то, что он уже знал о хамелеоне, и сведения, которые получил сегодня.

— Итак… — прошептал Олег и уселся на ступеньку.

Хамелеона втянули в этот мир помимо его желания… если он не солгал, а лгать ему вроде бы и незачем. Зная о маге только то, что уловил по возникшей связи, поглотитель отправляется на его поиски. Почему-то он не ищет там, где произошел прорыв, а отправляется в Петербург… Впрочем, это произошло не сразу, Воронецкие уехали на четвертый день после того, как вторженец оказался здесь. У него было время на поиски. Значит, был уверен, что ему надо в столицу.

Хорошо. Возможно, у его уверенности и вправду был повод. Он не тронул Глашеньку. И слава Богу! Не тронул Михаила, он был рычагом давления на девушку. И не тронул кучера, хотя мог бы. Но выбрал Мефодия Парамоновича, и в его облике сблизился с Воронецкими в дороге.

Но после Воронецкие утеряли для него ценность, раз он решил подставить Михаила, несмотря на договоренности с Глашей. Впрочем, тут может быть объяснением, что через Мефодия Парамоновича он понял, что Глафира Алексеевна ему ничем не поможет. Она девица, никуда от брата уйти не может, да и в поисках тоже бесполезна.

Однако вторженец должен был понимать, что его будут искать, и в столице империи Ведомство не может не присутствовать. Да даже если бы и не присутствовали, то выйти на след от места было несложно. И тогда Воронецкие из помощников превращаются в ширму, потому что именно Глаша была на месте прорыва, именно Михаил имеет все возможности передвигаться по городу в одиночестве и в любое время дня и ночи. А еще надо было выяснить, кто же станет охотником за хамелеоном.

Но до того как начать действовать, поглотитель каким-то образом нашел дачу, потому что Воронецким он предлагал переехать туда еще до убийства Румпфа. Кстати, тогда же мог увидеть и порез на щеке Михаила. И в этом случае находиться близко к брату с сестрой ему было незачем, как подумалось еще не так давно. То есть не нужно было работать в гостинице или в ресторане. Да и не новгородские помещики были целью хамелеона, чтобы полностью сосредоточиться на них.

Тогда… Тогда, возможно, было так. Поняв, что Воронецкие ему бесполезны, поглотитель задумал использовать их, чтобы внимание Ведомства было устремлено только на них, что, в общем-то, и удалось. В Петербурге он начал подбирать похожего на Михаила мужчину, поглотил его. Тогда мог узнать про дом в Лесном от него. После этого занял и обустроил так, чтобы была хоть какая-то видимость обитаемого жилища.

И уже после этого подошел к брату с сестрой. То есть первые три дня у него ушли на подготовку к демонстративному убийству, о котором узнал и петербургский сыск, и иномирный розыск. Румпфа он поглотил на четвертый день. Возможно, ждал, что помещики откликнутся, а, не дождавшись, начал действовать.

Дальше второй труп, да еще там и в то время, когда поблизости находились оба Воронецких. Возможно, хамелеон ожидал, что сможет указать на Михаила на следующий день, когда он приведет сестру к Ковальчуку. Но вмешался случай, и подозреваемые оказались в компании розыскника, а после этого сбежали на окраину и прекратили все сношения с психотерапевтом.

Но если бы не эта случайная встреча в парке? Да, скорее всего, поглотитель указал бы на Михаила, и тот вместе с Глашей отправились в застенки, а не обратно в гостиницу. И что тогда?.. А тогда бы маги всеми силами пытались прорываться к арестантам, потому что это их дичь, и оставить ее людям розыскники не могут. Не потому, что это дело престижа, а потому, что поглотитель опасен. Его необходимо забрать и депортировать туда, где с ним в силах справиться.

К тому же, если он наблюдал за Обуховской больницей и отметил появление совершенно лишнего там человека, то есть Котова, а после проследил… Олег вдруг усмехнулся. Следить хамелеон мог за Воронецкими в день их приезда, чтобы удостовериться, что их уже не встречают служащие Ведомства.

В этом случае он видел и то, как брат с сестрой подошли к Ковальчуку, и приятеля доктора тоже видел. А после этот приятель является с одним из сыщиков в покойницкую, куда доставили Румпфа. И по невероятной иронии судьбы Воронецкие поселились рядом с этим подозрительным господином, который дружит и с психотерапевтом, и с сыщиком.

Так что, даже не видя ареста Воронецких, одного или обоих, Котов мог узнать об этом от Рыкина. И если к этому моменту иномирный розыск прозрел и понял, кто такие Светлины, то всё внимание и вправду было бы отдано тому, чтобы прорваться к арестантам. А поглотителю остается только заниматься своими делами, не опасаясь погони какое-то время.

— Но ведь мог и так искать, мы же понятия не имели, под какой он личиной… — прошептал Олег.

Он мотнул головой, понимая, что уходит в дебри. Надо было вернуться на прежнюю тропу.

— Итак, — вновь повторил маг, но вернуться к размышлениям не успел, потому что послышались шаги.

Кто-то из соседей поднимался наверх. Олегу не хотелось сейчас выслушивать вопросы из-за того, что сидит на лестнице, вместо того, чтобы как все прочие порядочные люди сидеть дома в уютном кресле. Котов поднялся на ноги, отряхнулся и все-таки дошел до квартиры.

В этот раз Глашенька поспешила ему навстречу, едва маг открыл дверь. Девушка казалось встревоженной. Она некоторое время в молчании вглядывалась в лицо розыскника, и он улыбнулся. Барышня улыбнулась в ответ и расслабилась.

— Я волновалась о вас, Олег Иванович, — сказала Глашенька. — Вы задержались.

— Пришлось немного прогуляться, — ответил ей Олег.

— Вам ведь не сделали больно? Не обидели?

— С чего вы взяли, что меня могли обидеть? — удивился маг, и девушка ответила недоумением во взгляде.

— Ну как же, Олег Иваныч? Вы не берете меня с собой, говорите, что девице нечего делать в таком месте. Стало быть, вы отправились к нехорошим людям, а такие могут сделать всё, что угодно. Я тревожилась о вас, — повторила она и потупилась.

Котов приблизился к девушке, взял ее за руки и поочередно поцеловал их, после мягко сжал и ответил:

— Благодарю

Глашенька, только что в смущении смотревшая себе под ноги, вскинула на мага удивленный взгляд.

— За что вы благодарите меня, Олег Иванович?

— За вашу тревогу обо мне, — сказал он. — Мне приятно. Это и вправду приятно, когда тебя ждут и беспокоятся. Однако вы тревожились попусту. Это не тот противник, кто может мне навредить. И все-таки я вновь благодарю, мой маленький ангел.

Барышня опустила взгляд, но Олег все-таки успел увидеть улыбку.

— А мне приятно, когда вы называете меня ангелом, — ответила Глашенька. — Хоть я и не ангел. Вы бы в этом убедились, если бы узнали ближе… — Она вдруг вскинула голову, и в глазах ее вновь было волнение: — Вы только не думайте обо мне дурно, прошу вас.

— Почему я должен думать о вас дурно? — в недоумении спросил розыскник.

— Но как же… — Глашенька замялась. — Я ведь живу у вас, позволяю вам прикасаться ко мне… Но вы не думайте, я более такого никому не дозволяла! — горячо заверила она. — Я не легкомысленна. Может, я и несколько романтична, но что такое честь, знаю. Просто… — барышня вновь замялась, — вы другой… не такой, как все… Боже мой, — она вздохнула и освободила руки из ладоней Котова. — Я совсем не знаю, как сказать, чтобы это не было стыдно.

Девушка развернулась и ушла на кухню, но вовсе не потому, что ей там что-то было нужно. Попросту ощутила неловкость и поспешила скрыться. Олег последовал за ней, но уже не стремился подойти близко. Он остановился в двери, привалился к откосу и, скрестив на груди руки, посмотрел на Глашу, замершую у окна.

— Я вовсе не думаю о вас дурно, Глафира Алексеевна, — произнес Олег. — Я вижу, что вы не искушены, вижу и ваше смущение, и смятение. Вы чистая душа. Напротив, я браню себя за те вольности, которые допускаю и нарушаю ваш покой. — Барышня обернулась, и Котов усмехнулся: — Браню, клянусь вам. Но когда вы близко, не могу удержаться, чтобы ни коснуться вас.

— Что же в этом удивительного, — улыбнулась Глашенька, — если любите меня, как давеча признались.

— И за это признание я тоже себя браню, — ответил маг и, оттолкнувшись от откоса, направился прочь.

Девушка охнула. Лицо ее вспыхнуло в одно мгновение, и Глашенька, не сдержавшись, воскликнула вслед Олегу:

— Вы солгали? Зачем⁈

Котов остановился, протяжно вздохнул и обернулся.

— Я не лгал вам, Глафира Алексеевна. Я сказал, что чувствую, и оттого себя браню.

После этого вновь отвернулся и ушел в свой кабинет. Барышня прижала ладонь к груди, где в бешеном беге заходилось сердце. Она снова посмотрела в окно, но не видела того, что творится за ним.

— Но если не лгал, то зачем бранить себя? — прошептала девушка. — И что всё это означает, в конце концов? Олег Иваныч! — воскликнула она и бросилась следом.

Она рывком открыла дверь в комнату Стёпы, после поспешила в гостиную, но не нашла Котова и там. Девушка посмотрела на библиотеку, а затем уверенно направилась в кабинет. Олега она обнаружила там же, где недавно стояла сама, — у окна.

Глашенька остановилась, на миг стушевалась, но сердито тряхнула головой и произнесла:

— Я требую объяснений, Олег Иванович. Немедленно, сию же минуту требую! Зачем вы всё это сказали, если не обманывали меня?

Котов устало потер переносицу и обернулся.

— Глафира Алексеевна…

— Вы любите меня? — выпалила барышня.

— Да, Глафира Алексеевна, люблю, но…

— Любите, стало быть, любите, — отчеканила Глашенька и припечатала ладонь к столу, словно поставила точку во всех объяснениях.

После вышла из кабинета, а Котов остался стоять у окна с приоткрытым ртом.

— И что всё это означает? — в недоумении спросил сам себя маг и выругался: — Черт знает что, — а после с усмешкой покачал головой.

Но тяжесть, навалившаяся было, вдруг исчезла с души, и Котов, потерев лицо, шумно выдохнул. Что ж, значит, поговорят после, а сейчас пора вернуться в разум и заняться тем, чем собирался, — думать. Однако так и не успел этого сделать.

Из портальной комнаты послышался звон колокольчика — знак того, что кто-то хочет пройти. Нахмурившись, Котов вышел из кабинета и тут же встретился с вопросительным взором Глафиры Алексеевны, которая тоже услышала сигнал.

— Что это, Олег Иванович? — спросила девушка. — На дверной звонок не похоже.

— Это не дверной звонок, — ответил ей маг. — Это сигнал из портальной комнаты.

— Портальной комнаты? — переспросила Глашенька, которая видела библиотеку, но не видела портала. — Что это? Это место, откуда появляются ваши соотечественники? — быстро сообразила барышня.

— Верно, — кивнул Олег. — Но не все они мои соотечественники. Тут точнее будет сказать — коллеги. — Сигнал повторился, и розыскник, произнеся: — Не беспокойтесь, Глафира Алексеевна. Побудьте пока в гостиной, — направился в портальную комнату.

— Вас будут бранить из-за меня? — вслед ему спросила девушка.

Котов обернулся, с улыбкой покачал головой и, открыв замок, вошел в портальную. Ковер был откинут, и ему оставалось лишь только активировать портальный круг, что маг и сделал. Комната озарилась неяркой вспышкой света, и тут же послышался возмущенный голос:

— Ты зачем его деактивировал?

— Чтобы не шастали тут всякие, — ворчливо по-простецки ответил Олег и, перестав дурачиться, сжал плечи напарника: — С возвращением, блудный Стёпа.

— Стёпа — не всякие, — возразил напарник. — Стёпа — молодец. Он быстренько всё узнал и поспешил назад, а Олег его домой не пускает. Я оскорблен до глубины души и потому требую сатисфакции.

— Шпага, пистолет, водка? — деловито уточнил Котов.

— Последнее, но по окончании дела, — без раздумий ответил Степан, — а сейчас я требую полного отчета, что творилось без меня в Петербурге. Надеюсь, хамелеона ты еще не поймал? Скажи, что не поймал, иначе я обижусь еще больше и выберу-таки пистолет.

— Оставь свои угрозы, как успел оставить совесть, — усмехнулся Олег. — Без тебя произошло очень многое, но хамелеон еще бегает, и это удручает. Впрочем, начнем по порядку. Идем.

— Далеко? — насторожился младший напарник.

— До гостиной. У нас гость, точнее, гостья. Идем. К тому же ты с дороги, должно быть, хочешь привести себя в порядок.

— Я свеж и бодр, — заверил его Степан. — Идем же, я заинтригован.

Он первым направился к выходу из портальной комнаты, но остановился и, обернувшись, прищурился.

— Постой-ка, ты ведь даже не спросил меня о том, что мне удалось разузнать.

— Ты ничего не разузнал, даже если что-то и разузнал, — усмехнулся Олег. — Светлины — это Воронецкие, и тут больше нет никаких сомнений.

— Но… — начал было Стёпа, но Котов подтолкнул его в направлении коридора и ответил безапелляционно:

— Всё после.

Мужчины прошли в гостиную. Глашенька, заметно взволнованная и испуганная, тут же поднялась с кресла, на котором сидела.

— Доброго дня, — пролепетала барышня и перевела взор на Олега.

— Доброго дня, — машинально ответил ошеломленный Степан и, как и девушка, посмотрел на напарника. — Это же…

Олег приблизился к Глашеньке, взял ее за руку и улыбнулся другу:

— Всё верно, Воронецкая Глафира Алексеевна. Позвольте представить вам, Глафира Алексеевна, моего напарника и друга — Туманов Степан Ильич. Тоже маг.

— Безмерно рада знакомству, — со смущенно улыбкой девушка присела в книксене.

— Олег, — настороженно позвал приятеля Стёпа, не спеша быть вежливым в ответ.

— Присаживайся, — велел Котов. — Ты жаждал новостей, сейчас ты их узнаешь. Но для начала скажу, чтобы ты перестал подозревать меня в слабоумие, Глафира Алексеевна не хамелеон, как и ее брат. А с хамелеоном я столкнуться успел, как и с магиней четвертой категории, которая жила у нас под носом все эти годы.

— Чего? — округлил глаза Степан, и Олег повторил:

— Садись и слушай. Да и недурно бы показать, что ты воспитанный человек, а не выходец из лесной чащобы. Ты пугаешь и смущаешь нашу гостью.

Младший розыскник опять посмотрел на девушку, она стояла, потупившись и мяла пальцами свободной руки ткань платья на бедре. Степан приблизился к девушке, галантно поклонился и произнес, как завсегдатай светских салонов:

— Приношу вам свои извинения, очаровательнейшая. Не желал быть грубым, уж не сердитесь на меня, будьте милостивы. Всему виной мое ошеломление. Когда я отправился в Суздаль, вы были на подозрении, а теперь вот стоите здесь, и мой друг не скрывает того, кто мы есть на самом деле.

— Я ведь знаю хамелеона, и откуда он пришел, — рассечнно улыбнулась барышня. — И о вас я тоже знала от него, скрывать уже нечего.

— Да, верно, — улыбнулся младший розыскник. — Прошу простить меня еще раз.

— Пустое, — Глашенька подняла на него взор. — Я вовсе не сержусь на вас, Степан Ильич. Впрочем, вы можете искупить ваш грех отменными щами. Олег Иванович расхваливал ваши таланты.

Котов хмыкнул, а Степан, покосившись на него, вновь склонил голову:

— Почту за честь, Глафира Алексеевна. А где же ваш братец? Отошел по делу?

Девушка тут же помрачнела.

— Мишу арестовали, — ответила она.

— Да сядь же ты наконец, — вмешался Олег. — Или я не произнесу ни слова.

— Покоряюсь, — более не стал спорить Стёпа, и беседа все-таки состоялась.

Уже позже, когда было сказано всё, что знала Глашенька, мужчины оставили ее в одиночестве. Девушка с пониманием улыбнулась и взялась за свою книгу. Маги перешли в кабинет, но дверь закрывать не стали. Их гостье всё равно было не слышно, о чем они беседуют.

Степан устроился на краю стола, Котов уселся рядом, и напарник, качнувшись, подтолкнул его в плечо.

— Ты смотришь на Глафиру, как кот на сметану, не начуди. Она — девица, а ты ничего не можешь ей предложить, кроме содержания.

— Даже рта не открывай, поссоримся, — предупредил его Олег. — Менее всего я склонен унизить чистое создание отвратительным предложением. Между нами ничего не может быть, я это помню.

— Но и она, похоже, к тебе глубоко неравнодушна…

— Довольно, — оборвал напарника Котов. — С чувствами разберемся после, сейчас дело, и я не всё сказал. Кое о чем в присутствии Глаши я говорить не хотел.

— Слушаю, — тут же подобрался Стёпа.

Олег встал на ноги и, отойдя к дивану, уселся на него. В этот раз напарник не подгонял, а просто терпеливо ждал продолжения.

— Я обратился к Бакалейщику за помощью, — заговорил Котов. — Просил навести справки о доме в Лесном и о Дарье. То, что они узнали, я расскажу позже, по сути, это имеет значение только как части мозаики в поведении хамелеона. Важно другое. Он никуда не ушел оттуда. Люди Бакалейщика, не спрашивая, надо или нет, потащились на всякий случай в дом, где жила Дарья, а на обратном пути к ним прицепился мужик, который скакал на одной ножке и горланил песни…

Он сделал намеренную паузу, и Степан воскликнул:

— Блаженный Федот!

— Точно, — кивнул Олег. — Гаврила, если ты знал такого, сцепился с ним. У одного из его дружков был револьвер, и он подстрелил хамелеона. Не знаю, насколько серьезна рана, но он сбежал. Повышенной регенерации у поглотителей нет, так что у него появилась еще одна особая примета к порезу за щеке. Порез уже заживает, а вот пулевое ранение быстро не исчезнет.

— Идем брать? — ощерился младший розыскник. — Он теперь приметен, еще и место его лежки известно. Вовремя же я вернулся, — и он потер ладони.

— Не спеши, — остановил энтузиазм напарника Котов. — Я уже поспешил, и теперь Бэлу ловит Полянский.

— Но хамелеон — не магиня, и не успел он собрать себе отряд защитников, — резонно заметил Стёпа, но Олег покривился и повторил:

— Не спеши. Сначала дослушай. К тому же я хотел тебе сказать еще кое-что. Ты слишком равнодушно относишься к жертвам. Пусть разбойник, а это еще одна смерть. Тебя же только хамелеон интересует, даже радуешься, узнав, что он еще кого-то поглотил.

Степан ответил возмущенным взглядом.

— Не наговаривай, будь любезен, — возразил он. — Я не радуюсь появлению жертв, а тому, как ты верно выразился, что он проявился. Если бы не оставлял следа, мы бы его вообще никогда не нашли. Не моя вина, что его след — это поглощение. Я был бы счастлив, если бы хамелеон всем на улице представлялся, кем он есть. И Гаврюшу я этого знал. Так себе человек. Но он ведь выжил, раз поглотителя спугнули…

— Не выжил, — перебил Котов. — Я умертвил. — Стёпа опять округлил глаза, и Олег кивнул: — Да, ты верно услышал. Он и не жилец уже был. Хамелеон не успел закончить поглощение, но изрядно хлебнул. Сколько бы еще протянул, не знаю. Вряд ли долго. Этакая мумия, которая смотрит в потолок вылупленными глазами, дышит и облизывается. Я прервал мучения. Так что в больницу его приятели повезли уже труп. Должны были рассказать, что на них напали, когда они шли в бордель. Мне в Лесном полиция под ногами не нужна. Да и незачем увязывать всё в единый узел. Потому я закрыл воспоминания о своем заказе и их прогулке по Лесному.

— Это правильно, — согласился младший розыскник.

— Кстати, твои друзья совершенно без совести, — усмехнулся Олег. — Я им сто рублей заплатил, а они перед моим носом ножичком махать решили, мол, маловато будет, господин хороший, за такое-то.

— Вот мерзавцы, — возмутился Степан. — Я Бакалейщику…

— Что ты ему? Воспоминания откроешь? — полюбопытствовал старший напарник. — Они уже не помнят об этом. Просто будем знать наперед, что и Кондратий Евстафьевич не брезгует шантажом и угрозами. А вся его принципиальность и деловитость — пыль в глаза. Впрочем, мы знали, с кем имеем дело.

В конце концов, именно шпана принесла нам важные известия. Так вот, что я думаю по этому поводу. — Стёпа поерзал, устраиваясь удобней, и с ожиданием посмотрел на напарника. Котов с усмешкой покачал головой, но уже никаких замечаний делать не стал. После. — Он ведь не просто так показался. Знал, что я попытаюсь разузнать больше о том месте, куда он заманил Воронецких, да и про Дарью. Так что, думаю, это ловушка. Хамелеон заманивает меня…

— Ты же сильный маг, ему с тобой не совладать, — возразил Степан.

— Потому он и заманивает на свою территорию. У него было время подготовить ловушку.

— Но как же каратели? Ты сам говорил…

— Значит, рассчитывает быстро убраться из этого мира, а после затеряться, — ответил Олег. — И это значит, что он нашел того, кто его притащил или… — Он вскинул взгляд на напарника, вдруг озаренный неожиданным пониманием всей подоплеки поступков поглотителя: — Он хочет воспользоваться нашим порталом. — Порывисто поднявшись с места, Котов также порывисто обернулся к напарнику. — Но тогда он не берет тебя в расчет, к тому же понятия не имеет, что через наш портал дальше этого мира не уйти.

— Если он обо мне знает, то может быть уверенным, что меня еще нет в Петербурге, — произнес Стёпа. — Я говорил Матвеичу, швейцару, что уезжаю к родне на несколько дней. Надо ж было оправдать свое исчезновение, я не всегда сиднем в квартире сижу, — Котов кивнул. Это было согласовано. — Так что он мог с кем-то поделиться, да и поделился скорей всего. Я для швейцаров личность приметная, часто болтаем.

— Возможно, — в задумчивости произнес Олег. — Тогда он думает, что я в одиночестве, если не считать Глашу. Убери меня, и путь к порталу откроется. Выходит, он и вправду заманивает. И я приду, иначе мы его еще долго будем ловить.

— Один не пойдешь, — Степан соскочил со стола. — И не вздумай сказать, что я рвусь с тобой от желания поймать эту тварь. Мне ты дорог, и потому одного не отпущу.

— Разумеется, — и не думая спорить, ответил Котов. — Я уже на себя понадеялся недавно. Так что пойдем вдвоем, как и велит регламент. Но не вместе. Вот как поступим…