Поймать хамелеона (СИ)

Эпилог

— Где Олег Иваныч?

Молоденькая женщина ангельского облика сняла теплую шляпку, устроила ее на полке в прихожей, а после, сняв шубку, посмотрела на пожилого мужчину, который раздевал розовощекую с морозца девочку лет трех. И цветом волос, и глаз пошла она в своего отца, разве что ангельский лик унаследовала от матушки. Мужчина подмигнул девчушке и поднял взгляд на женщину.

— Олег Иванович укрепляет Марь, Глафира Алексеевна, — ответил он.

— Неужто опять пытались прорваться? — изумилась женщина.

— Никак нет, барыня, — слуга поддел носик девочки согнутым пальцем и, распрямившись, подал ей руку. — Олег Иваныч всего лишь нашел, где полог истончился, теперь укрепляет. Желаете отобедать? У меня уж всё готово.

— Благодарю, Никанор Богданыч, я дождусь мужа, а Машеньку накормите, она голодна.

— Окажите милость, Мария Олеговна, — мужчина с поклоном простер вторую руку в приглашающем жесте, и девочка важно кивнула.

Глашенька смотрела им вслед, и на губах ее играла улыбка. Она была счастлива. А ведь было время, когда это счастье уже казалось невозможным. Олег пропал не на полгода, ни на год и даже не полтора, его не было два с лишним года. И в какой-то момент от него перестали приходить письма, которые он отправлял Степану, а тот переправлял уже в поместье Воронецких.

Сколько споров было с братом, сколько ссор, когда Миша окончательно уверился, что Котов обманул его сестру и попросту выкинул ее из головы. Поначалу не сомневался, что тот появится, потом ездил в Петербург в надежде его найти, чего, разумеется, сделать не удалось, потому что мага даже не было в этом мире.

В конце концов, устав смотреть на тихие страдания Глаши, старший Воронецкий решил выдать ее замуж. Сестрицу спрашивать не стал, сам всё решил. Выбрал молодого красавца-офицера, который как раз пытался ухаживать за Глафирой Алексеевной. И на балу в честь ее двадцать первого дня рождения объявил о помолвке.

Глашенька была вне себя от злости и обиды, брат неумолим. Впрочем, на балу они отношений не выясняли, просто обменялись красноречивыми взглядами, тем и высказались, что думают о происходящем.

— Ничего у тебя, Мишенька, не выйдет! — глотая слезы, выкрикнула Глашенька, когда, отделавшись от новоявленного жениха, сумела сбежать из усадьбы.

— Так, стало быть, жених вам не по нраву? — полюбопытствовал кто-то за спиной девушки.

Она порывисто обернулась, да так и застыла с приоткрытым ртом, глядя на того, кого уже не чаяла увидеть. Олег смотрел на девушку пристальным взглядом. Он появился, как раз на оглашение и не спешил открыться, наблюдал за Глашенькой, никем незамеченный собственными стараниями.

Поначалу был сражен тем, что услышал. Он только вошел и направлялся к своей невесте, когда смолкла музыка, и Михаил, призвав к себе сестру и некоего офицера, огласил помолвку. Котов даже не сразу сообразил, чему стал свидетелем. Это было подобно ушату ледяной воды на голову мужчины, только что летевшему на крыльях.

Да, понимал, что времени прошло немало, что не давал о себе знать, попросту не имея такой возможности. Даже где-то в душе подозревал, что спешить, возможно, уже не к кому, но верил, что возлюбленная дождется. И тут оказалось, что подозрения, которые гнал, стали реальностью.

Олег видел, что девушка, выслушав брата, не изменилась в лице. Она продолжала улыбаться и вроде бы даже охотно приняла поздравления, а после станцевала с женихом. После что-то сказала ему и вышла, последовал за ней и Котов. Впрочем, он готов был и уйти, так и не дав о себе знать, если бы Глафира Алексеевна попросту направилась в дамскую комнату, а после вернулась в бальную залу и продолжила наслаждаться своим счастьем.

Однако она покинула сам дом, а после и вовсе побежала. Олег почти сразу же последовал за ней. Глашенька даже заметила его, но не рассмотрела, только отмахнулась, похоже, приняв его за лакея:

— Оставьте, мне не нужно сопровождение.

И вот теперь ее чувства обнажились, и Котов понял, что этот брак ей нежелателен. Признаться, стало легче. Но это ему, девушка же, пребывая в пылу негодования и обиды, наконец преодолела оторопь и бросилась к бывшему розыскнику. Но вовсе не для того, чтобы обнять его.

Глашенька сжала кулаки и ударила мага по плечам:

— Вы! Вы вдруг решили явиться и сметете задавать мне вопросы⁈ — воскликнула она. — И какое вам дело до моего нового жениха? Уходите, откуда пришли! Видеть вас не желаю!

— Так выходит, вы рады помолвке? — спросил Олег.

— Да! — взвизгнула барышня. — Еще как рада! Сейчас вернусь и буду танцевать, пока не упаду от счастья! А вы убирайтесь туда, где были столько времени и не вспоминали обо мне!

Вновь стукнув Котова кулаками по плечам, Глашенька бросилась прочь от него, но далеко так и не убежала. Олег нагнал ее, рывком развернул к себе и впился в губы. Девушка забилась в его руках, что-то замычала, даже попыталась укусить, но вскоре выдохлась и затхла.

Маг отстранился и, так и не выпустив ее из объятий, жарко заговорил:

— Ангел мой, ни минуты не забывал от вас. Пока мог, писал, после даже писать не было возможности. Я так опасался, что вы меня не дождетесь, но не мог вырваться. И всё, что я делал в это время, было ради того, зачем я оставил вас. Мне столько всего пришлось преодолеть, чтобы добиться разрешения на наш брак, и когда наконец получил его, сразу же отправился назад.

— Вы только что прибыли? — тихо спросила Глашенька, уткнувшись лбом в плечо Котова.

— Пять дней назад… — ответил Олег, и барышня, отпрянув, вновь вспыхнула:

— Пять дней⁈ Вы здесь уже пять дней и не дали о себе знать? Да если бы вы появились, то не было бы никакой помолвки!

— Я должен был уладить некоторые дела, — удержав ее, сказал Котов. — После искал вам подарок, потому что помнил, что вскоре ваш день рождения…

— Подарок! — всплеснув руками, воскликнула Глашенька. — Да разве же вы не понимаете, что вы и есть лучший подарок для меня? Я так ждала вас, — она всхлипнула.

Олег вновь привлек к себе девушку и ответил:

— Я здесь и никому вас не отдам.

— А вдруг я теперь хочу замуж за Андрея Сергеевича? — спросила она, но в голосе уже проскочила кокетливая нотка.

— Перехотите, — пожал плечами Олег. — Щелкну пальцами, и никакого Андрея Сергеевича вам будет ненадобно.

Глашенька вскинула голову, глаза ее округлились, и барышня покачала головой:

— Однако вы жук, Олег Иванович.

— И что с того? — хмыкнул Котов. — Жук, ну и ладно. А вы драчунья, но я же не пеняю вам этим.

Барышня вспыхнула, но уже от смущения за свою выходку, но быстро справилась с собой и ответила:

— Бог с вами, Олег Иванович, не наговаривайте, я — чистый ангел.

— А я — чародей, — парировал бывший розыскник. — А раз мы так подходим друг другу, то не станцевать ли нам с вами? А там и за свадебку.

— А как же Андрей Сергеич и Мишенька? — полюбопытствовала Глафира Алексеевна.

— Михаилу Алексеевичу будет стыдно, а с Андреем Сергеевичем я дело улажу, положитесь на меня, душа моя. Я ведь кто?

— Жук вы, Олег Иванович, — улыбнулась Глашенька.

— Вот именно, — Олег усмехнулся и подал руку вновь своей невесте. — Тогда летим на огонек, пожужжим?

— Ну что вы, я буду парить у вас за плечом, — девушка вложила свою ладошку в ладонь мага, — но если будет необходимо, то непременно подерусь, можете на меня рассчитывать, господин чародей.

Котов вновь привлек к себе Глашеньку, короткое мгновение любовался ею, а после произнес:

— Как же я тосковал по вам, мой милый ангел, — и завладел ее губами.

Скандал, конечно, был. Не столь великий, каков мог быть раздут, но все-таки имел место. Он произошел вскоре после того, как они вернулись в усадьбу. Глашенька отозвала брата и нового, но уже бывшего жениха. В стороне от шумного общества и состоялся разговор.

В итоге Михаил и Олег помирились. Воронецкий даже принес извинения, не сразу, конечно. Поначалу он негодовал, впрочем, навязать своего мнения сестре так и не смог. Да и супруга его Ульяна Родионовна встала на сторону Котова и Глашеньки. И хоть Миша и считал себя правым, потому что заботился о сестрице, но, в конце концов, признал, что ошибался, считая первого жениха негодяем, который позабыл о своем обещании жениться. За это и извинился.

А вот господин офицер отступаться не соглашался, даже порывался вызвать соперника на дуэль. Но тут Олег не церемонился, и Андрей Сергеич отказался от своих намерений: и жениться на Глафире, и стреляться — по щелчку пальцев, в буквальном смысле, разумеется. А вскоре начал ухаживать за другой барышней.

В обществе шептали всякое, пытаясь найти причины столь стремительного разрыва только что объявленной помолвки. Ответ нашли в скорой свадьбе Глафиры Алексеевна и господина из Петербурга, которого никто не знал, но те, кто с ним встретился, отзывались, как о человеке обаятельном.

Даже пошли романтические истории, впрочем, не так уж сильно расходившиеся с истиной. И Петербург в них был, и поездка Воронецких, и некие обстоятельства, которые не позволили влюбленным быть вместе. Но вот он явился, и иных помолвок уже быть не может. В общем, посудачили и успокоились, найдя новые истории.

Свадьба же состоялась вскоре. Была она тихой и прошла только в небольшом кругу. А после молодые отбыли в Петербург, где проживал господин Котов. Правда, жили они теперь совсем в другом доме, и прислуживал им нанятый Олегом в родном мире слабенький маг первой категории, который прежде работал в доме родителей Олега.

Нанять кого-то в этом мире было невозможно, потому что Котов теперь служил стражем Мари, то есть следил за ее целостностью. Когда-то он не любил этой должности, а теперь был вполне доволен. Она не требовала выискивать ни тех, кого могли использовать для помощи в прорыве, ни магов и существ, которые находились в этом мире нелегально, зато можно было жить жизнью обычного человека и отдавать время семье.

Но в квартире по-прежнему находился портал, и приходилось время от времени им пользоваться, а потому пригласить на службу в дом жителя этого мира не представлялось возможным. В этом случае требовалась работа с сознанием, чтобы прислуга не обращала внимания на странности происходящего, потому-то Котов и привел с собой Никанора Богдановича, который стал и кухарем, и лакеем, и даже нянькой, когда родилась Машенька.

Что до старых знакомцев, то Котовы пока продолжали дружбу и с сыщиком Рыкиным, и с психотерапевтом Ковальчуком. К последнему они были часто приглашены на семейные праздники. Впрочем, пройдет еще пара лет, и жители этого мира забудут о маге и его супруге, но… Можно ведь познакомиться заново, верно?

С Михаилом и его семейством было всё иначе, и в первую очередь из-за Глаши. Это было родство, а не простое знакомство. Впрочем, госпожа Котова могла навещать брата в его поместье, когда пожелает, это ее супруг не мог покидать Петербург, когда заблагорассудится.

Могли и Воронецкие наведываться в гости к зятю в столице, им всегда были рады. А если ему приходилось исчезнуть, то в их сознании, Олег попросту покинул дом по спешному делу, что, в общем-то, было правдой. И вроде бы всё складывалось недурно, но было лишь одно неудобство — время.

Для Михаила и его жены, как и для прочих людей, оно бежало своим чередом. И пока они будут становиться старше, Олег останется по-прежнему молодым, да и Глафире Алексеевне стараниями мужа обычного увядания не грозило.

— Я женился не ради нескольких десятилетий, — сказал он, впервые дав приправленное магией зелье Глашеньке. — Ты моя жена по закону всех миров, а потому никто не оспорит моих действий. Раз в год ты будешь принимать это снадобье.

— И что же будет? — с любопытством спросила его супруга.

— Скажем так, твой организм будет заморожен на этот срок, — объяснил Олег. — Сейчас тебе двадцать два года, и если принимать мое снадобье, то тебе еще очень долго будет двадцать два. Однажды ты начнешь принимать его раз в два года, потом раз в три года. Период будет увеличиваться, чтобы мы старели с тобой одновременно, а это будет еще очень и очень не скоро, по меркам этого мира, разумеется.

— А как же нам тогда встречаться с Мишенькой?

— Для этого хватает ухищрений обычных и не совсем обычных, — ответил Олег. — Будем становиться старше при помощи грима и иллюзий там, где они будут уместны.

— А если тебя переведут в иной мир? — вновь спросила госпожа Котова. — Как быть тогда?

— Стало быть, для твоего брата мы отправимся в очень долгое путешествие и осядем там, откуда письма в Россию будут идти очень долго. А когда выпадет возможность, то непременно навестим Михаила Алексеевича и его семейство, — заверил маг. — Но я познакомлю тебя с другими мирами гораздо раньше. Мы непременно отправимся с тобой туда, когда подойдет время моего отпуска.

Впрочем, для путешествия время всё еще не пришло, и отпуск чета Котовых проводила в поместье Воронецких. Причина тому была веская — переход порталом. Глафира Алексеевна вскоре после свадьбы понесла, и рисковать Олег не стал даже ради того, чтобы быстрей добраться до Новгородской губернии через переход на заставу.

А когда родилась Машенька, то уже ее возраст удерживал родителей в родном для нее мире. Решились дождаться, когда ей исполнится пять лет. Хотя переход Марии Олеговне должен даться легче ее матери, потому что дар отца она унаследовала, правда, пока он спал, но взаимодействие с магическим потоком должна была перенести без особых неприятных ощущений, какие ожидали Глашеньку. Однако любопытство было сильней опаски, и потому госпожа Котова ожидала путешествия с предвкушением, а не с тревогой.

Что до остальных знакомцев, то с ним не надо было ни грима, ни выдумок, потому что они сами были магами. Дружба Олега и Степана продолжилась. Правда, виделись они теперь нечасто, но если бывший напарник заглядывал к Котовым, то оставался желанным гостем. Ему неизменно были рады и супруги и Машенька.

В общем, всё и вправду было хорошо. Давно уж позабылся хамелеон и его каверзы, а воспоминание о знакомстве осталось, и вызывало оно улыбку, а не пережитый когда-то страх и подозрения. Да и долгая разлука тоже позабылась. Настоящее было интересней прошлого, и проживать его стоило с удовольствием.

Кстати, о хамелеоне. Дело его было отправлено под сукно. Странные преступления, последней жертвой которых стал разбойник Гаврила Тришкин, прекратились, и более ничего подобного не происходило. Более того, сыск так и не сумел найти никого из подозреваемых, они будто растворились в воздухе, не оставив и следа.

Правда, в Старорусском уезде Новгородской губернии, кроме Федота Афонина было обнаружено тело мещанина Топоркова Мефодия Парамоновича, который был так же мумифицирован, как и все прочие жертвы. А так как его труп обнаружили в то время, когда еще в Петербурге происходили таинственные убийства, то следствие сделало вывод, что он и стал первым, над кем провели бесчеловечный эксперимент, а после один из преступников назвался его именем.

Когда стало известно о Топоркове, то вновь заподозрили Воронецких, но их непричастность была тут же и подтверждена тем, что в предполагаемое время убийства, Михаил искал сестру, а рядом с ним было множество свидетелей, да и после покинул поместье только для поездки в столицу. Что до Глафиры Алексеевны, то ее и близко рядом с дачей Топорковых никто не видел, да и не знал таковую.

И всё это подтвердило версию Котова о том, что Воронецких использовали, чтобы взвалить на них вину и прикрыться после некоего схожего убийства, коим и посчитали убийство Топоркова… или Афонина, тут были споры, так как иных похожих тел не нашли. По времени выходило, что первым все-таки был Федот, но вряд ли блаженный был целью преступников, ему попросту не повезло.

В любом случае, тут для преступников удачно сошлось и то, что Воронецкая пропала, и поместье было не так уж и далеко от дачи Топорковых. В общем, отличный способ провести еще несколько экспериментов и подставить невиновных. Но это касаемо молодого помещика и его сестры, однако, был кое-кто, кому досталось пристальное внимание сыска, — Елизавета Калмыкова.

Эта девица — племянница Топоркова, приехала на дачу к нему незадолго до убийства и покинула тоже очень быстро. Вот ее-то следствие и тряхнуло хорошенько, когда Елизавета Андреевна вернулась домой из некоего путешествия, в которое отправилась по собственному почину, не предупредив ни близких людей, ни знакомых. Просто исчезла и всё. Это выглядело крайне подозрительно, как и ее появление после того, как преступники исчезли, прекратив свои эксперименты.

Конечно, Калмыкова ничего не могла рассказать уже потому, что в ее памяти не осталось ничего из того, что хотели услышать дознаватели. Она рыдала и клялась в своей непричастности. И пусть в итоге Елизавета Андреевна была отпущена, так как доказать ее причастность было невозможно, впрочем, как и опровергнуть ее, но последствия для нее имелись. Недоверие родни, позор и испорченная репутация.

И тому причиной стали не только обвинения, но и ее так называемое путешествие. Тем более проверка всего того, что рассказывала девушка, не подтвердилось. Еще бы! Всё, что могла поведать мадемуазель Элоиза, было вложено ей в голову магами, но не произошло на самом деле.

Поведя плечами, Глашенька стряхнула мечтательную задумчивость и направилась к портальной комнате. Она вошла внутрь и улыбнулась, скользнув взглядом по книжным шкафам. Супруг был себе верен и не стал изобретать чего-то нового, а устроил комнату перехода так же, как это было во время его прошлой службы.

Она подошла к одному из шкафов, открыла его и провела кончиком пальца по корешкам, остановилась на одной из книг, достала ее шепнула с улыбкой:

— Вы читали Достоевского? — усмехнулась и, прижав книгу к груди, сама себе ответила: — Теперь уж точно читала.

В этом мгновение за спиной ее послышался шорох, и женщина, вернув книгу на место, обернулась. На устах ее вновь была улыбка, но вскоре померкла, когда она заметила бледность на лице мужа. Взяв со стола графин, она налила воды в стакан, после капнула из пузырька, стоявшего рядом, и поднесла Олегу.

— Ты устал, — заметила Глафира Алексеевна.

— Марь забирает много силы, — ответил ей супруг, после склонился к щеке, поцеловал, а затем уже выпил то, что подала ему жена.

Накрыв плечи Олега ладонями, Глашенька следила за тем, как на лице его вновь появляется румянец. Удовлетворенная тем, что снадобье, которое готовил для хозяина Никанор Богданыч, подействовало, она привстала на цыпочки, поцеловала в уголок губ и отстранилась.

— Идем обедать. Машенька уже, должно быть поела, а я ждала тебя. Тебе надо подкрепиться.

Олег вновь привлек жену и улыбнулся:

— Ты даешь мне сил, — сказал он, лаская взглядом черты супруги. И когда она привычно потупилась, спросил уже иным тоном: — Как погодка?

Женщина взяла его за руку и потянула к двери, Котов противиться не стал.

— Погода чудесная, — ответила ему жена, пока они шли в столовую. — Город будто укутан в белую шубку, и вся она так и переливается в солнечном свете. Нам непременно надо сходить на каток. Я настаиваю, так и знай.

— А я покоряюсь, — со смешком ответил маг. — Иначе ведь мой ангел примется кулаками махать.

— Всё жужжите, господин чародей? — прищурилась женщина.

— Из последних сил, — с явным намеком ответил ей Олег.

— Не прибедняйся, душа моя, — отмахнулась Глашенька. — Ты сам сказал, что я делаю тебя сильней. Я с тобой, стало быть, всё хорошо.

— А ведь и не поспоришь, — ответил Котов и, рассмеявшись, последовал за женой в открытую дверь столовой.

За окном сиял белизной зимний Санкт-Петербург. Его жители вели свое обычное существование, даже не догадываясь, что где-то по соседству с ними есть порталы, переходы в иные миры и чужаки, которые лишь притворялись уроженцами этого мира.

А, впрочем, какая разница? Есть рядом маги или же их нет вовсе, человеческую природу это не переменит. И что бы ни случилось в этом мире, совершали всё это люди. А магия… магия тут совершенно ни при чем.