Право первой ночи. Право сильнейшего (СИ)

Глава 23

— Шевелим крылышками, шевелим крылышками, бабочки мои! Эдак вы и до арены не дойдёте! — восклицал гениальный Хашури, грациозно заламывая тонкие ручки летая над нами кругами.

Мы с энтузиазмом крутились перед зеркалами на выходе, разглядывали новые тренировочные костюмы. Ещё недавно комбинезон, что на мне, казался безразмерным. Но вся соль тут — в хитрой застёжке-кристалле на груди. Стоило ей щёлкнуть, как комбинезон обхватил меня перчаткой. Хорошо хоть для тренировок на арене форма выбирается закрытая. Это единственная уступка нашего стилиста. Или, как сам Хашури говорит — жертва. Говорит, как правило, с трепетом крыльев, заламыванием рук и закатыванием глаз… Для остальных занятий нас с завидным постоянством облачают в купальные костюмы, красиво обмотанные летящими тряпочками. В отличие от меня, устроившей по этому поводу скандал в первый же день своего пребывания во дворце, мои соперницы по Лицею против такого положения дел ничуть не возражают, оскорблением чести и достоинства носить подобное непотребство на виду у всех не считают. А порой и вовсе пренебрегают «тряпочками», «забывая» их в саду или тренировочных классах. Так и разгуливают по дворцу, бойко вихляя труселями. В тайной надежде встретить Владыку и прочих высокопоставленных господ. От меня не укрылось, что заглядываются девушки, как правило, на бойцов Небесного Гарнизона.

Я на Небесную Стражу тоже заглядываюсь, ещё и почаще и побольше многих — даже сплетни пошли о том, что хвостовая выскочка кого-то там себе приглядела. А я не приглядела никого. Я этих всадников, признаться, вообще не замечаю. Я на грифонов смотрю…

Остальным лилаям хорошо — им для практикумов достаточно воссоздаваемого на арене магического пространства, а мне нет. Меня в небо тянет. Каждую ночь полёты снятся… И небо. Живое, дышащее, как океан. Настоящее. А не то, что на арене…

Помимо небесных воинов, в почёте у наоли маги. Сильные и холостые. Словом те, кому необходима дополнительная энергетическая подпитка. О нашем же выпуске только и делали, что судачили, если верить воздушной прессе. Мол, сплошь сильные Наоли и редкие магические таланты. Поговаривали даже, кто-то из Владык с Большой Земли уже всерьёз заинтересовался кем-то из девушек нашего Лицея.

В первую же неделю обучения я узнала, что невольно стала самой завидной невестой королевства. Не конкретно я, конечно. Все лилаи нашего выпуска. Как узнала и то, что Владыки с Большой и Малой Земли приезжают, чтобы покорить, а случается, и побороться за таких, как мы.

Перед мысленным взором вдруг заскакали картинки воспоминаний.

— Только не говори, что заложил дом, Мэл! — восклицает, заламывая руки, маменька. — Что теперь с нами будет? Мы станем париями! Наши дочери станут париями! Как мы выдадим их замуж? Ни один приличный дом не захочет породниться с нами! Откуда мы возьмём деньги, чтобы покрыть долг, Мэл?

Отец молчит. Мне не видно его лица, но знаю — брови на нём сейчас сдвинуты. А губы сжаты.

— Молчишь⁈ — патетически восклицает маменька и принимается нервно пить капли. — Говорю же, единственный выход для всех нас — принять помощь от Глена Самхая!

— Ты знаешь, что сказал Глен, Альма. Что он хочет в ответ на свою помощь.

— Да-да-да! Что помогать нам снова он будет только когда породнимся по-настоящему! Так в чём дело? Почему ты никак не дашь согласие на этот брак? Джош обожает Беллочку! Дети давно помолвлены!

— Белла, ты подслушиваешь? — спрашивает вдруг отец.

Выхожу из-за комода — дальше прятаться бесполезно. Папа меня знает, как никто.

— Что скажешь, дочка?

Пожимаю плечами.

— Насчёт брака с Джошем? Ну… да, наверное… То есть, пора. Наверное. Когда-нибудь это должно было произойти. Мы же помолвлены.

— Белла, ты любишь его? — взгляд отца пронзает насквозь.

— Мэл!

— Погоди, Альма, — отмахивается отец от маман. — Ты любишь Джоша? Белль?

— Пап, мы друзья…

— И только?

— Лучшие друзья, — снова пожимаю плечами. — Это мало для брака?

— Этого более, чем достаточно, милая! — нервно улыбается маменька.

— Альма…

— Главное, что Джош обожает Милабелль, Мэл! И не смей затыкать мне рот! Вот до чего мы докатились в этой нищете! Гавкаем уже друг на друга, как плебеи!

Отец вздыхает и смотрит на меня серьёзно.

— Ты собираешься принести священную клятву перед океаном, Белла. Ты готова соврать Извечно Мудрому Нуну?

— Но… я же люблю его, пап. Люблю как друга. В чём ложь?

— Примет ли Нун твою клятву, Белль…

— Заканчивай свою философию, Мэл! Из-за твоих чудны̀х проектов мы и оказались здесь! Благодаря тебе — мы нищие, спешу напомнить! У дочерей ни приданого, ни воспитания! Со всеми этими твоими сказками о любви ты чего хочешь добиться? Чтоб они вышли за рыбаков⁈ Семья Самхая богата! Мы сможем выбраться, наконец, из нищеты… Да эта их помолвка семь лет назад — единственное путное, что ты сделал для семьи!

Опускаю глаза. Потому что знаю, с того самого дня знаю, что помолвка та — следствие одного погашенного земельного векселя… Отец спрашивал меня, прежде чем подписать бумаги… Маменька тогда неделю пролежала с компрессом на лбу. Не могла поверить, что дом третьей руки Паскови собирается породниться с «торгашами»

— Каков мезальянс, — стенала она и пила успокоительное рюмками…

Теперь же, когда маменька сама так настойчиво сватает меня за Джоша, мне кажется, что хуже и невостребованней меня невесты не найти…

…Лицей Наоли — тот же «институт невест», как мы зубоскалили над подобными учебными заведениями с Зольди. Институт невест, разгуливающий по дворцу повелителя в трусах…

— Свияна, ты на помойке валялась? Откуда крошки на форме⁈ Имей ввиду, баба моя: гладить и чистить её будешь сама! И нечего лыбиться, Марселла, это всех касается! Лань, где твоя талия? Поменьше б ты налегала на пудинги, мотылёчек… Прядильщицы, Виринея, где твои брови⁈

Не слушая несмелых оправданий лилаи Наивсы, о том, что брови на арене в общем-то, ни к чему, Хашури уже деловито махал крылышками у меня над головой.

— Ну что за моветон, Милабелль! Ты-таки решила меня опозорить? Опорочить? Пустить по ветру? Какого демона ты на себя нацепила? Хочешь показать всему миру, что у Хашури нет вкуса⁈

Цепкие пальчики феи намертво вцепились в накидку, что я обмотала вокруг бёдер. Ну не смогла я иначе! Противоударный комбинезон был не просто облегающим, он самым бесстыдным образом подчёркивал всё то, что хотелось бы скрыть от посторонних глаз! В нём я чувствовала себя ещё более голой, чем в так называемых «платьях»!

Одним рывком — и вот откуда столько силы в этих ручках-веточках⁈ — Хашури крутанул меня «волчком», срывая кусок ткани, запасливо принесённый с собой.

— С ума сошла! — продолжала фея отчитывать меня. — Чем ты только думала, бабочка? Изумруд с бирюзой! Они же не сочетаются! Нет, я не выдержу, я сойду с ума. Пойду по миру! Подам в отставку…

И картинно приложила кисть ко лбу, не забыв закатить при этом глаза.

— Простите, алан Хашури… То есть… лилая Хашури… То есть… я хотела сказать, лилэ…

Последнее выдохнула едва слышно, ковыряя носком ботинка паркет.

— Что⁈ Ах ты, нахалка! Нет, теперь я точно уйду!

Остальные девушки принялись утешать вспыльчивого фея. Или вспыльчивую фею, не суть. На меня украдкой бросали сочувствующие взгляды.

Я же готова была сквозь землю провалиться! Ведь знала, что к Хашури не принято обращаться напрямую, а уж половая принадлежность нашего стилиста — и вовсе табу. Всё потому, что определить пол феи с розовыми волосами и бирюзовыми крылышками было просто нереально! К тому же он (или она, шарх их обоих за ногу!) бессовестно путал нас, говоря о себе то в мужском, то в женском роде. При этом даже тембр голоса у загадочного существа менялся! Угадать «настроение» по наряду тоже было без шансов: одевался столичный гений настолько броско и вычурно, что и Пифия растерялась бы в догадках.

Меня извиняет лишь то, что все мысли были заняты Теньком, которого оставила на попечение горгон. Те заверили, что магическое создание быстро освоится. Но всё же тащить такого малыша на арену в первый же день не следовало. Неизвестно ещё, как он перенёс «переезд» из Запределья…

— Нет, вы просто ответьте, бабочки мои, чем я заслужила подобное пренебрежение⁈

И хлюп-хлюп совершенно сухим носом.

Ага, значит, сегодня всё-таки «заслужила». Дурдом.

Вот шарх меня дёргает каждый раз попадать под горячую руку!

— Ты — лучшая в мире, Хашури! — ангельским голоском пропела Стервель.

— Хашури, для всех нас — честь знакомство с тобой! — вторила Лань.

— Кроме, пожалуй, хвостовой дикарки.

— Ну что она смыслит в стиле и изяществе?

— Ты — гений! Гений! Гений! — с азартом подхватили остальные девушки.

— Честь⁈ — приподняла тоненькую бровь капризная фея. — Вот как, бабы мои? Видимо, и правда, не для всех.

Фыркнув в мою сторону напоследок, Хашури вылетела в окно. Лилаи принялись сверлить меня глазами и переглядываться с таким видом, будто я по меньшей мере, цунами вызвала.

— Говорите, что уж, — буркнула я. — Заслужила. Но я, правда, не хотела её обижать.

— Не хотела она, — фыркнула Велиока. — А нам теперь на арену непричёсанными идти?

— Ты сдурела? — возмутилась я. — В смысле — непричёсанными? На кой шарх тебе букли на боёвке? Мало Марселла тебя за патлы оттаскала, когда за теми дурацкими стрекозами бегали?

Лилаи прыснули, Велиока вспыхнула, мол, как ты смеешь. Я только рукой махнула. Бесполезно с ними разговаривать. Эх, чем-то ты сейчас занята, моя Зольди…

— Увидимся на арене, выскочка, — процедила Зои, проходя мимо и нарочито задевая меня плечом.

Я сцепила зубы, но не ответила. Полезу сейчас на рожон — как пить дать, схлопочу штраф и недопуск к зачёту. Знаем, плавали. Все змеюки как одна подтвердят, что «хвостовая дикарка» сперва обидела, унизила, оскорбила, довела до слёз драгоценную Хашури, а после, так и не угомонившись, ещё и драку затеяла!

Демонстративно задирая носы, девушки потопали на арену.

— А ты чего, — вяло поинтересовалась я у замешкавшейся Виринеи. — Знаю, знаю, сама виновата. Но что поделать, никак не привыкну сверкать задницей у всех на вид… Ой! Ты чего?

Лилая Наивса повернулась и оказалось, что на щеках её дрожат слёзы.

— Вот зачем он так, а? Или она, чтоб её шархи съели! Дались ей мои брови!..

Я вздохнула.

Как по мне, наша белоснежка — красавица. Просто красота её слишком необычна. А Хашури своими шпильками и подколками держит нас в состоянии «боевой готовности», сам говорил.

— Она не со зла, — махнула я рукой. — Ну-ка, где тут у нас краски? Сейчас нарисуем тебе всё, что нужно. Хашури язык проглотит. Да не тушуйся ты, у нас с Зольди персональных стилистов не было, сами наблатыкались малевать друг дружке мордашки…

— А меня мама ругала за краски, — призналась вдруг Виринея. — Вот я и думаю — Хорошо ли вмешиваться в замысел Прядильщиц?

— Для твоих бровей однозначно хорошо, — фыркнула я. — Хотя как по мне, ты красавица. Но если чувствуешь себя неуверенно, и к тому же Хашури занудствует… Ещё один штрих… Ну вот! Совсем другое дело!

— Ой… — Виринея вдруг часто захлопала ресницами, отступая на шаг.

Я обернулась и вздрогнула.

На пороге стоял Владыка.

Ответив кивком на приветствие Виринеи, правитель сообщил, что шёл, вообще-то по мою душу.

Я скривилась. Наябедничали уже. Быстро они.

— Хоть один ваш день обходится без проблем? — проводив беглым взглядом лилаю Наивсу, поинтересовался Владыка. — Или устраивать неприятности для вас, как дышать?

Он махнул рукой в сторону арены, мол, позвольте вас проводить. Ограничившись кивком вместо всех этих «придворных приседаний», я послушно пошла рядом. Вид у занудствующего правителя был серьёзный, в глазах же танцевали демонята. Уголок рта подрагивал. Владыка явно получал удовольствие от беседы. Ещё немного — и я почти поверю, что он искренне рад меня видеть.

— Нет, ну, нормально? — не то возмутилась не то проныла я. — А кто меня сюда похитил и потом не отпустил? Ещё и обманом! Так что вы первый начали.

На мой пассаж про обман Владыка поморщился. Не отводя от меня взгляда, он вдруг остановился. И я застыла, как кролик перед удавом. Просто всегда непроницаемое лицо Риардона Хатара сейчас было живым, эмоциональным… и почему-то было трудно было отвести от него взгляд.

— Скажи, что ты хочешь, Милу? — вдруг спросил он серьёзно. — Скажи, и я дам это тебе.

«Ты хочешь чего-то, лакомая? Попроси…» — ворвался в память совсем другой голос. Притягательный и искушающий.

— Даже если это свобода выбора? — вырвалось вдруг помимо воли.

Правитель нахмурился. Я же поспешно захлопнула рот. Вот кто меня всё время за язык дёргает, когда Владыка рядом? Шархи дери, сама ведь всегда на рожон лезу!..

— Я пришёл не просто так, Милу.

— Не сомневаюсь в этом, о мой Владыка. — Главное, поменьше иронии в голосе.

И очи в пол.

И… кожей ощущаю — он улыбается.

Это уже стало чем-то вроде игры. Я каждый раз изображаю послушание. Уж как умею. Главное при этом — не засмеяться. А он делает вид, что верит. Благо, жалуются на «хвостовую дикарку» часто. И мне начинает казаться, что Владыка только и ждёт очередной жалобы. Ради чего? Чтобы лишний раз со мной попрепираться?

— Нужно серьезно поговорить, Милу. Шархи… с чего же начать…

— Начните с главного, о мой Владыка, — подсказала я, хоть меня, понятно, не спрашивали.

Но у меня как бы зачёт на носу… И в то же время мнущийся правитель любопытней любого зачёта. Не сам правитель, понятно, а причина его замешательства. Я впервые видела его таким. Неуверенным. Даже беззащитным каким-то, что ли. Хотя последнее с грудой мышц передо мной никак не ассоциировалось. Так вот он мялся! И в глаза избегал смотреть!

Солнечный свет вдруг застила крылатая тень.

— Мой Владыка! — крикнул небесный стражник. — Вот вы где!

Спрыгнув с грифона, воин устремился к нам.

— Прибыли правители с Большой Земли! — отрапортовал он бодро. — Вы распорядились сразу доложить.

— Шархи драные! — воскликнул Владыка и бросил мне раздражённо: — Поговорим позже.

Нормально, да?

Как будто это я к нему пристала и задерживаю.