Предсказание

Глава 26

Теперь я в полной мере осознала, что мы перешагнули все возможные формальности. Он не просто обладал мной, он заставлял меня получать от этого удовольствие. И я тоже становилась более Я опять думала о судьбе и смысле жизни. Жизнь постоянно даёт мне подсказки, но я не умею к ним прислушиваться, приглядываться к её знакам. Но я стала замечать, что текущая жизнь стала меня утешать, удивительным образом, утирая мои невидимые окружающим слёзы. Мне стало спокойно. Иногда я даже начала улыбаться от чувства, очень похожего на счастье. Я даже стала меньше грустить, ведь то, что со мной происходит, не так уж и скверно. Жизнь начала во всю демонстрировать свои самые светлые и привлекательные стороны. И я поняла, что как бы ни грустила моя душа о потерях прошлого, главное, я всё ещё была жива, а это значит, всё самое хорошее вполне ещё может случится.

Может быть именно этой встречи я и ждала? А ждать я умела. Ждать человека, ждать счастья, ждать встречи. И оно того стоит, потому что, дождавшись, я обрела что-то новое, не всё, но многое. Хамдан плавно подвёл меня к этой мысли.

Мне нужны были новые установки. Я не должна бояться будущего. Должна научиться просить и не должная бояться получить отказ. Я не должна зацикливаться на прошлых ошибках и быть уверенной в своих будущих решениях. Но как перестать вспоминать боль из прошлого? Как пересилить страх и постоять за себя? Я должна стать лучше, чем была раньше: сильнее, увереннее, счастливее. И не бояться своих желаний.

Как-то Станиславского попросили описать глаголом, что значит любить. К нему предлагались различные варианты: дарить подарки и цветы, жить интересами любимого, пожирать глазами, петь от счастья и пребывать в эйфории. Станиславский ответил: «Хотеть касаться».

И это то, чего я хотела сейчас больше всего. И поговорить. Если вчерашний день был потерян из-за какой-то ошибки, то я не хочу потерять сегодняшний, вспоминая об этом.

Я знала, что Хамдан уже приехал, машина ещё час назад подъехала к дому. Я удивительным образом перестала думать про багажник и другие пути выбраться за ворота. Когда придёт время, судьба сама вывезет меня.

Я пошла в кабинет, но там никого не было. Тогда спальня. Я первый раз вошла без стука. Просто открыла дверь и вошла. Хамдан лежал на кровати в одних трусах, закинув руки за голову. Он отдыхал, но не спал. Его одежда — костюм и рубашка, валялись кучей на полу. Я обошла груду белья и протянула папку с бумагами:

— Пометки на полях.

Я никогда не могла предугадать его реакции. Как сейчас. Я надеялась, что он возьмёт бумаги или просто попросит положить на тумбочку, но он встал. Я отчётливо видела, как напряглись его рельефные мышцы живота от движения. Он протянул руку, но не коснулся бумаг.

— От тебя пахнет желанием, Марина. Незавершённый гештальт?

Только после этого он взял папку из моих рук и отложил её на прикроватный столик.

— Ты знаешь, что гештальт надо своевременно доводить до логического завершения? Незавершенный гештальт может вызвать навязчивое желание вернуться в ситуацию и «переиграть» её. Чего тебе сегодня хочется, Марина?

Я покраснела и нервно сглотнула.

— Мне нравится, как ты краснеешь, Марина.

Он притянул меня к себе за затылок, зарываясь в непокорные локоны и поцеловал, не давая опомниться, отключая мысли и включая чувства. Мои руки были свободны, и я опустила одну ниже, проведя по его рельефному животу и ещё ниже, поддела резинку трусов и спустила бельё. Я обхватила ствол, который был уже возбуждён и стала проводить по нему вверх и вниз. После нескольких движений, он выдохнул и выпустил мои губы. Я опустила взгляд на результат своих действий и перестала стесняться.

Я опустилась перед ним на колени, так что его уже твёрдый член стоял прямо перед моим лицом. Я облизала губы, никак не решаясь продолжать, что задумала. Хамдан терпеливо ждал, не настаивая. Бархатистая головка меня манúла, поэтому я в конце концов ещё раз облизала пересохшие губы и лизнула её. Член дрогнул от прикосновения, а я, осмелев провела языком вдоль ствола, снова возвращаясь к головке, надавливая на канал, а затем открыла рот и погрузила мощный óрган в рот. Он был большим, с трудом помещаясь внутри, поэтому я могла только на половину взять его в сладкий плен. Повинуясь инстинктам, я держала его рукой за основание, плотно обхватывая ладонью, чтобы удобнее было проводить вверх и вниз, иногда осторожно касаясь нежных яичек.

Я заглатывала фаллос и снова выпускала из тугого кольца губ, языком обводя внутри бархатистую головку и нажимая на уздечку. Он запрокинул голову и запустил пальцы в мои волосы, слегка направляя и выравнивая темп. Он был твёрдый как сталь, с выпуклыми венами, по которым мощным потоком текла горячая кровь. Он был полным, так что мои губы быстро устали и онемели, но я не прекращала ласку, уже слегка задыхаясь, потому что чувствовала, что ему было неимоверно хорошо, и причиной этого удовольствия сегодня были мои действия. В какой-то момент он чуть нажал мне на затылок, чтобы я ускорилась, член дёрнулся во рту, выпуская крепкую струю. Солоноватая жидкость заполнила рот, но я не отстранилась, тем более что он всё ещё придерживал меня за затылок, не давая выпустить член изо рта, поэтому у меня не осталось выбора, кроме как сглотнуть всё, что он излил. Но мне не было неприятно. Я даже стыда как такового не испытывала, потому что доставлять удовольствие оказалось не менее волнительно и приятно, чем получать.

Он постепенно успокоился и частично обмяк, всё ещё пребывая в возбуждённом состоянии, когда наконец вытащил член из моего рта.

— Этого ты хотела?

Он потянул меня за плечи, заставляя встать, но ненадолго только для того, чтобы снять платье и стазу же уложить на кровать. Его руки заскользили по телу, останавливаясь на нежных и чувствительных местах, пока не оказались в трусах.

— Да ты уже вся мокрая. Так понравилось?

Не дожидаясь ответа, он засунул сразу два пальца внутрь, надавив на нежную точку где-то внутри, так что я сразу же громко застонала и выгнулась. А он продолжил нежную ласку, раздвигая складочки и продолжая периодически касаться той же точки. Напряжение стремительно нарастало, стягивая мышцы в тугой комок. Я металась на постели, пытаясь получить освобождение от этой сладостной муки. Но его умелые пальцы то подводили меня к самой черте, то отодвигали момент разрядки. И каждый раз мой голос срывался протяжными стонами, пока в какой-то момент он задвигал пальцами быстро в одной точке. И я взорвалась, крепко сжимая мышцами его пальцы.

Но он опять не дал мне отдышаться, он перевернул меня на живот и подтянул ослабленное мягкое тело за бёдра, ставя меня на колени. Он вошёл в разгорячённое и пульсирующее лоно, а я задохнулась от полноты его эрекции. Он был полностью готов, хотя я могу поклясться, что и пяти минут не прошло, как он кончил мне в рот. Он был глубоко во мне, двигаясь размеренными уверенными толчками, вслед за тем, что ещё недавно делали его пальцы. Его ствол раздвигал складочки, касаясь сразу всех чувствительных точек. Удовольствие от предыдущего оргазма всё ещё мурашками расходилось по телу, когда новая волна блаженства начинала накатывать как второй поток цунами. Я прогнула спину, инстинктивно подставляя для стимуляции клитор. На этот раз он не торопился, плавно подводя меня к ещё одному пику наслаждения. Следующий оргазм был мягким и взаимным, но опустошающим. Я даже не помню, как он вышел из меня, погрузившись в темноту спокойного сна.

Я проснулась от того, что наглые руки трогали, мяли и гладили мою грудь, сжимая соскú, которые превращали в тугие узелки. Тело ещё находилось в состоянии покоя и полусонной неги, когда мне захотелось потянуться, чтобы размять мышцы после отдыха. Я неосознанно напряглась, расправляя затёкшее тело, плотнее прижимаясь спиной к мужчине, который держал меня в объятьях. Его горячая ладонь спустилась на живот, обводя его полукруглыми движениями. Его пальцы лишь слегка коснулись лобка, а я выгнула спину, касаясь попкой восставшего члена. Он ещё немного передвинул моё тело, как нежная головка коснулась входа и продвинулась дальше в тугое отверстие. Он не готовил меня, но я была и так возбуждена, пока он медленно проникал внутрь. Он двигался неспешна, полностью входя и выходя из меня, одной рукой придерживая меня за волосы и слегка натягивая их, так что я откидывала голову и выгибала спину, а другой лаская мои напряжённые соскú. Его горячее дыхание обжигало ухо, которое он ласкал языком, проникая в ушную раковину и облизывая мочку.

Тело наполняла утренняя истома. Медленные толчки, которые мягко поднимали волны нарастающего наслаждения, заставляли тело напрягаться. Он двигался долго, так долго, что процесс стал казаться приятнее результата. Но вот он надавил чуть сильнее, ускорил темп, натянул волосы крепче до приятной боли, и моё тело завибрировало в оргазме, как инструмент в умелых руках талантливого музыканта.

Он вытащил член, и я поняла, что он ещё не кончил. Он коснулся влажных складочек пальцами, проникая внутрь пульсирующего лона. А потом он коснулся другого отверстия, чуть выше. Я невольно дёрнулась, предугадывая его намерения, но он крепко удержал меня рукой за грудь:

— Тшшшш, не бойся. Я не сделаю тебе больно.

Я не расслабилась, но перестала сопротивляться. Его палец с моей естественной смазкой снова коснулся другого тугого отверстия, осторожно проникая внутрь и касаясь эластичных стенок внутри. Он полностью погрузил палец и снова вытащил его, взяв ещё смазки, и теперь уже сразу два пальца также осторожно проникли внутрь. Я задохнулась от ощущений, это было не больно, а наоборот очень приятно. Как будто запретная ласка возбуждала сильнее. Он легко начал двигать пальцами внутри, растягивая плотное кольцо ануса, а я тяжело дышала, неожиданно ощущая накапливающуюся влагу в лоне от движений в другом отверстии. Он снова вошёл членом во влагалище и вышел, затем вытащил пальцы из ануса. Я почувствовала, как скользкая головка коснулась отверстия между ягодиц, где только что были его пальцы. Я сжалась, но он прошептал прямо в ухо:

— Сделай глубокий вдох.

Я послушно вздохнула. Какой смысл сопротивляться удовольствию?

— И ещё один.

Я снова вздохнула, на этот раз по-настоящему расслабляясь, и он вставил головку внутрь. Я опять задохнулась, пытаясь убежать от настойчивого проникновения, как будто он лишал меня девственности, только без боли. Но в этот момент он остановился, крепко держа меня и не давая отодвинуться. Я всхлипнула, от невозможности двинуться, явственно ощущающая большую круглую головку там, где и представить не могла. Он застыл на некоторое время, давая мне возможность привыкнуть к ощущениям, а потом плавно толкнулся ещё и ещё, полностью проникнув в эластичное отверстие. И снова застыл, на этот раз давая мне возможность почувствовать всю полноту обладания мной. Я целиком чувствовала его мощный член в себе, плотно сжимая его стенками. А потом он пришёл в движение, сначала медленно и осторожно, а потом быстрее и сильнее, пока его пальцы ласкали моё лоно, стимулируя клитор и чувствительные точки внутри. Я и подумать не могла, что от этого проникновения можно кончить, когда сильный оргазм накрыл меня. И я чувствовала, как ритмично сжимаются оба моих отверстия, одновременно обхватывая твёрдый член и нежные пальцы. От моих сокращений он тоже кончил, ударив мощной струёй в эластичные стенки. Он всецело владел моим телом, моими мыслями и даже моей душой.

требовательной к себе. Я уже никогда не буду прежней. И моя жизнь никогда не будет такой, как раньше.

Я размышляла о душе. О наших душах. Если бы человеческая душа была видна, на что она была бы похожа?

Напротив меня успешный и красивый мужчина, взгляд уверенный, яркая улыбка играет на его мраморном лице. «Баловень судьбы, счастливчик!» — думаю я, и совсем не подозреваю, сколько этому человеку пришлось пережить. Это тело восстанавливается, реконструируется и поддерживает форму, но душа-то все помнит, и только этот человек знает, что она у него напоминает толстую исписанную тетрадь с перечёркнутыми строками, исправлениями, пометками на полях, с помятыми листами, которые множество раз перечитывали и переписывали.

Или вот идёт девушка. Она прекрасна, походка легкая, одежда модная, каблучки так уверенно цокают по мостовой, молодая, нежная и улыбчивая. Она откидывает рукой прядь с лица, на котором ни тени сомнения. И никто не знает, какие уродливые шрамы скрыты от всех за безупречным телом и прямой осанкой, не видят, что душа её походит на детскую игрушку, которую никогда никто не берег, не отдавал ей тепла, заботы и любви, а только пользовался, передавая от одного ребёнка другому.

Если бы человеческая душа была видна, может быть, люди добрее относились бы друг к другу, бережнее? Меньше ранили бы друг друга словами, стараясь задеть за живое? И души следующего поколения были другими, более счастливыми. Как знать…

Я ходила вокруг пруда. Искусственный водоём был ограничен каменным бортиком из тёмно-зелёного гранита. Я поставила на него сначала одну ногу, а потом другую как в детстве. Я развела руки в стороны, чтобы лучше держать равновесие, сделала несколько шагов, а потом поскользнулась и полетела вниз, погружаясь в плотную зелёную воду. Я сразу же захлебнулась, а потом судорожно пыталась найти опору или начать плыть. Но пруд оказался таким мелким, что я сразу нащупала ногами дно и даже смогла встать.

Я отплевалась от грязной воды и убрала мокрые волосы с лица. Утонуть здесь было невозможно. Я только распугала местных обитателей — лягушек, стрекоз и комаров, которые вынуждены были покинуть свой дом и теперь недовольно квакали, стрекотали и жужжали на берегу. Я подплыла к бортику и, хотя сам пруд был мелким, бортик возвышался на несколько десятков сантиметров над водой. Я попыталась зацепиться за него, но он был скользким особенно для мокрых рук. Как я только не обратила на это внимание? Как я вообще смогла сделать несколько шагов по такому скользкому камню? Я пыталась зацепиться снова и снова, и всё безуспешно.

Я запаниковала. Мне стало очень страшно. Как скоро меня найдут, если я не выберусь сама? Если Хамдан не соизволит меня посетить вечером, то заметит ли наблюдающий, что я не пришла ночевать? Могут подумать, что я сплю в комнате Хамдана или задержалась в библиотеке. Фатима утром привозит завтрак, но она тоже может подумать, что я в другом месте. Сутки? Больше? Я дрожала от ужаса и теперь уже от холода. Пруд находился в тени, и вода в нём была прохладной, не прогретой солнцем. Я быстро стала замерзать, а день близился к вечеру. Солнце здесь стремительно опускалось за горизонт, и температура воздуха сразу падала на десяток градусов. А заход был уже совсем скоро. Слёзы наворачивались на глаза. Я опять жалела себя.

Стоп! Ждать помощь неразумно. Я здесь одна, и сейчас я должна сама о себе позаботиться. Я методично стала трогать бортик по окружности в поисках наименее сухого и нескользкого места, чтобы зацепиться. Вот оно! Я попыталась подтянуться, но тщетно. Я была настолько нетренированной, что подтащить своё тело даже на жалких 20 сантиметров вверх представлялось мне непосильной задачей. Я быстро выдохлась от попыток. Я тяжело дышала, руки устали и онемели. Но я пока не прекратила попыток. Немного отдохнула, опустила и расслабила руки и отдышалась, чтобы снова зацепиться за бортик. И в этот раз мне повезло! Я смогла подтянуться до груди и даже закинуть одну ногу на уровень бортика. Но снова соскользнула. Силы стремительно меня покидали. Я никогда бы не подумала, что это так тяжело. Я отдышалась и попробовала снова. Вцепилась руками, подтянулась, насколько смогла, и перекинула ногу. Это было тяжело, очень тяжело! Я с трудом перевалилась через каменное препятствие, в любой момент рискуя снова оказаться в воде, и упала спиной на траву.

Некоторое время я просто лежала, пытаясь отдышаться. На воздухе мне ещё быстрее становилось холодно, но на то, чтобы встать, совсем не было сил. Я заставила себя перекатиться на живот и с трудом поднялась на колени, а потом встала на дрожащие ноги. Тина, водоросли и осока зацепились за волосы и одежду и теперь свисали. Я сняла самые большие из них и побрела в дом. Только бы никого не встретить по дороге! Обычно я шаталась по территории в гордом одиночестве, и никто никогда мне не встречался. Но в этот раз именно в это время прямо к двери подъезжала машина Хамдана. Я понимала, что не успею проскользнуть до неё и спрятаться тоже не успею. Машина остановилась, Хамдан вышел из неё как раз, когда я доплелась до входа.

Он окинул меня внимательным взглядом и картинно вкинул бровь в немом вопросе. Я прошла мимо, не удостоив его объяснениями. По пути в свою комнату я оставляла мокрые следы на мраморном полу и бесценных персидских коврах прошлого столетия, а может и позапрошлого. Мне было очень стыдно, как провинившемуся ребёнку. В комнате я сразу пошла в ванную, где наконец сбросила мокрую грязную одежду и встала под горячий душ. Я просто стояла, сначала позволяя воде смыть грязь, и только потом намылилась.