Преследуя любовь

Десятая глава

Лекс

— Мистер Эдвардс.

Все за столом встают, протягивая руки. Пожимая по очереди каждому из них, я сажусь и прошу официанта подойти. Это одна из моих последних встреч перед тем, как я наконец улечу в понедельник утром, и мне не терпится вернуться домой.

— Можно мне крепкий черный, пожалуйста?

Официант убегает, а я поворачиваюсь лицом к мистеру Клейну и остальным его помощникам. Цель сегодняшней встречи — обсудить нашу сеть клубов на Манхэттене, в частности «After Dark», наш самый новый и самый прибыльный клуб.

Клейн проверяет наши последние цифры, а затем углубляется в наш бюджет. Клуб является прибыльным благодаря тому, что каждую пятницу и субботу вечером он полностью заполняется. Папарацци роятся снаружи, когда знаменитости делают его своим новым любимым местом. В целом, я доволен цифрами, как и другие клубы на Восточном побережье.

Когда я просматриваю бумагу с прогнозом прибыли в этом году, меня отвлекает чей-то смех за другим столиком. Этот смех, звучащий почти ангельски, если не сказать немного знакомо, мешает мне сосредоточиться.

Чтобы заглушить непрекращающийся шум, я сосредотачиваюсь на рекомендациях Клейна по незначительным улучшениям, которые мы можем внести в клуб, чтобы обеспечить долгосрочную прибыль.

Но затем я снова слышу его.

Я поворачиваю голову влево, чтобы посмотреть, откуда он доносится.

Женщина сидит с мужчиной за столиком в нескольких футах от меня. Должно быть, он рассказывает ей смешную историю, потому что ее голова и плечи бесконтрольно трясутся, а ее смех разносится по ресторану. Этот ублюдок точно собирается трахнуться сегодня вечером.

Женщина сидит, скрестив ноги на боку. Я разглядываю ее длинные, худые, загорелые ноги вплоть до туфель. О, блядь, Лабутены. Если я на что-то и западаю, так это на туфли Лабутены. Что-то в черном и красном кричит о доминантности. Я слегка поправил брюки под столом, слишком хорошо зная, что встречи и стояки не идут рука об руку.

Почти невозможно не рассмотреть ее остальное. На ней серая юбка-карандаш с высокой талией и белая шелковая блузка, застегнутая так низко, что я могу видеть изгибы ее груди. Ее сиськи выглядят потрясающе, красивые и полные. Какой счастливый ублюдок. Ее волосы уложены, и да, конечно, она брюнетка. К черту мою жизнь.

— Мистер Эдвардс?

Клейн выводит меня из оцепенения, доставая еще несколько электронных таблиц и протягивая их мне. Анализируя графики на листах, моя голова не может отгородиться от шума.

— Простите, мистер Клейн, вы говорили о норме прибыли?

Женщина снова смеется. Я поворачиваюсь посмотреть в то же время, когда она поднимает голову. На ней очки для чтения в черной оправе, очень библиотечные. Не ходите туда снова, Эдвардс. Я испустил небольшой вздох от внезапного осознания того, насколько непрофессионально я себя веду.

Сосредоточься.

Но что-то тянет меня к ней, эта сила поглощает меня без всякой причины. Быстро, я позволяю себе последний взгляд, чтобы подавить это непристойное любопытство, которое я испытываю к ней.

Она поворачивается, чтобы посмотреть в мою сторону, и самые красивые глубокие шоколадно-карие глаза встречаются с моими, и в ту секунду, когда наши взгляды встречаются, мое сердце замирает, удары становятся совершенно беспорядочными.

Этого не может быть.

Призрак моих снов, моих фантазий и, самое главное, моих воспоминаний. Прошлое нахлынуло на меня, словно фильм, который проигрывается в моей голове.

— Я не могу поверить, что это она, девять лет спустя.

С приливом паники в голове проносится все то, что я должен ей сказать. Это мой шанс, и я должен начать с извинений за то, что я сделал. Мне так много всего нужно сказать, потому что у меня не было шанса. Меня одолевают смешанные эмоции, я не могу связать воедино ни одной связной мысли в своем бешено мчащемся сознании. Мои ладони начинают потеть, голоса вокруг меня звучат низким и непонятным рокотом. Мои глаза словно предают меня. Это, должно быть, мой разум играет со мной, но когда я снова сосредотачиваюсь, то убеждаюсь, что все, что я вижу перед собой, — это действительно та женщина, которую я когда-то любил.

Она делает двойное движение, охваченная паникой, ее глаза расширены, а щеки пылают. Наклонившись к мужчине, сидящему напротив нее, она что-то произносит, прежде чем подняться со стула.

Клейн продолжает говорить, и я, желая прервать его, резко оправдываюсь, отчаянно желая последовать за ней в то, что, как я предполагаю, является туалетом. Она идет быстрым шагом, то и дело отбегая от официантов, и мне трудно ее догнать. Я ускоряю шаг, пока не оказываюсь на расстоянии вытянутой руки.

— Шарлотта, подожди.

Я знаю, что она услышала меня, но она не оборачивается. Вытянувшись вперед, я хватаю ее за руку, и тут же ощущаю знакомый всплеск электричества, проходящий через меня, когда я прикасаюсь к ней — как сильно я жажду этого, как сильно мое тело скучает по этому чувству. Закрыв глаза на миллисекунду, я позволяю себе потеряться в этих ощущениях.

Застыв на месте, ее тело напрягается. Медленно, с опаской она поворачивается лицом ко мне. Ее некогда любящие глаза превращаются в огонь, улыбка и смех больше не видны. Вырвавшись из моей крепкой хватки, ей удается вырваться, только сложив руки под грудью.

О, черт, нет, нет, нет, теперь это все, что я могу видеть.

Мои глаза, не в силах оторваться, любуются прекрасным видом — круглыми, полными — и как я отчаянно хочу протянуть руку и приласкать их.

И все же, несмотря на влечение к ее телу, огонь в ее глазах буравит меня, предупреждая о том, что должно произойти.

— Шарлотта, пожалуйста… — снова умоляю я.

Как только ее имя слетает с моих губ, она сжимает челюсти, с болезненным взглядом смотрит мне вслед, и цвет исчезает с ее лица. Ее ледяное молчание дает мне шанс рассмотреть то, что стоит передо мной, соединяя мои воспоминания с настоящим моментом.

Она высокая, конечно, туфли, которые она носит, выдают ее рост. Мой взгляд перемещается на ее руки, замечая загар, подчеркнутый белой блузкой, которую она носит. Ее волосы убраны в тугой пучок. С тоской я хочу распустить их, чтобы они струились по ее спине, так, как я ее помню.

Когда мой взгляд возвращается к ее лицу, становится ясно, что моя память осталась верна прошлому, и ничего особо не изменилось, кроме того, что она нанесла немного туши, подчеркивающей ее длинные ресницы — черту ее кубинского наследия.

И поскольку я обжора, я позволяю себе «притянуть ее рот». Неосознанно мой взгляд останавливается на ее полных, сочных губах, накрашенных рубиново-красной помадой. Мой рот становится влажным, вспоминая ее вкус, когда наши языки лихорадочно сражались в глубоком поцелуе.

Но ничто не имеет шансов против глубоких шоколадно-карих глаз, смотрящих на меня, которые завершают картину идеальной красоты во всей ее сущности. Захватив меня и заставив мое сердце биться так быстро, что я мог бы поклясться, что оно выпало из моей груди, как только я увидел ее. Она стала этой прекрасной женщиной, еще более прекрасной, чем та девушка, которую я оставил.

— Я искал тебя после того, как ты ушла, — говорю я ей с отчаянием в голосе. Опустив подбородок на грудь, я говорю, что эти слова кажутся несерьезными, когда боль так глубока. Я никогда не теряю слов, а это всепоглощающее чувство стыда разрывает меня на куски, затмевая мою обычную уверенную личность.

— Очевидно, недостаточно хорошо, — сердито отвечает она.

Мои глаза снова поднялись и встретились с ее, застигнутые врасплох возмущенным тоном. Я знал, что мой внезапный уход обидит ее, но мы были молоды. Такие вещи нужно пережить. Как иронично, что я так думаю, ведь один взгляд на нее, и я понимаю, что все далеко не кончено.

— Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? — умоляю я.

Я никогда не просил внимания, тем более у женщины, но я хочу, чтобы она знала, как мне жаль. Мне нужен шанс объяснить, что произошло, чтобы она поняла, почему я оставил ее.

— Алекс, мне больше нечего сказать. Это было много лет назад, школьная интрижка. Все это в прошлом. Мне действительно нужно вернуться.

Она назвала меня Алексом.

Никто больше не называет меня так.

В деловом мире я известен как Лекс из-за своего безжалостного поведения. Меня сравнивали с Лексом Лютором. Однажды я услышал, как группа стажеров назвала меня так, и вместо того, чтобы уволить их, мне понравилось, что они меня боятся. Вскоре после этого я потребовал, чтобы моя семья перестала называть меня Алексом, потому что это была тень того, кем я был раньше.

Я больше не тот Алекс Эдвардс, которого она знала. Но сейчас не тот момент, чтобы поправлять ее, потому что ее другие слова остались в памяти, как школьная интрижка.

Шарлотта пытается протиснуться мимо меня, но я снова хватаю ее за руку. Она не оборачивается. Вместо этого она стоит совершенно неподвижно, повернувшись ко мне спиной.

— Он твой парень?

Я не знаю, почему я спрашиваю, может быть, это садист делает во мне. Я знаю, что это разозлит ее, но этот ублюдок был весь в нее, и, зная, что теперь это она, я хочу вернуться и выбить из него всю душу. Вытащить его из этого места и потребовать, чтобы он вернул то, что принадлежит мне.

— Прости? — она резко оборачивается, пылающие глаза с раздувающимися ноздрями, как у быка, готового к атаке, — Во-первых, ты не имеешь права спрашивать меня об этом. Это не твое дело, с кем я трахаюсь, Алекс.

Моя кровь закипает, когда эти слова рикошетом, как пули, брызжут в мое уязвленное эго. И что, она трахается с ним? Неужели она превратилась в женщину с холодным сердцем, трахающую мужчин без привязанности?

Я теряю контроль над собой, готов подойти и показать ему, кому она, блядь, принадлежит, но когда я склоняю голову, чтобы успокоить бурю, бушующую внутри меня, мое внимание привлекает мерцание большого бриллианта.

Мои глаза расширяются, мой желудок скручивается в узел, сердце сильно бьется, а адреналин подскакивает. Не раздумывая, я дергаю ее руку к себе, чтобы убедиться, что на ее пальце действительно кольцо.

— Что это? Ты помолвлена?

Она позволяет своей руке задержаться на мгновение, но затем с силой отдергивает ее. Ее лицо выглядит слегка виноватым, затем оно быстро превращается в гнев.

— Джулиан — мой жених.

— Твой жених? Значит, ты выходишь замуж за этого придурка?

— Типичный Александр Эдвардс. Все дело в тебе, верно? Помнишь, ты бросил меня без прощания, без объяснений. Я пошла дальше, как и ты с ней. Прощай, Алекс. Счастливой жизни.

Я ослабляю хватку, ошеломленный ее словами, пока она убегает к своему столику. Прислонившись спиной к стене, я закрываю глаза на короткое мгновение, чтобы сжать ярость, поглощающую меня. Мой пульс учащен, а зрение затуманено, поскольку стук в моей голове доминирует над моими обычно рациональными мыслями. Мое сердце все еще неровно бьется на грани сгорания, и мои ноги сами собой возвращаются к моему столу. Мне нужно закончить эту встречу сейчас.

Но, словно стихийная сила, меня снова тянет к ней, и я не могу отвернуться. Шарлотта садится обратно и, наклонившись, что-то шепчет ему на ухо. Он кладет несколько купюр на черный держатель для чеков, и они оба встают. Она берет свою сумочку и начинает идти к главной двери. На долю секунды ее глаза встречаются с моими, и, несомненно, между нами что-то происходит.

Тот самый взгляд, который был между нами девять лет назад.

Парень хватает ее за руку, крепко держа ее.

Мой гнев снова на грани, я теряю контроль, мое самообладание берет верх. Мне нужно найти способ поговорить с ней, оставить ее одну и получить возможность все объяснить. Я уверен, что если она узнает мою версию событий, то простит меня, поймет мои ошибки и сожаления.

В момент ясности все начинает обретать смысл.

Я управляю миром бизнеса, я на вершине своей игры. У меня есть все, что я хочу, по крайней мере, все, что, как я думал, я хочу. Теперь передо мной стоит то, чего я никогда не знал, что хочу больше самой жизни.

То, ради чего я готов отдать все, что у меня есть.

Это больше не плод моего воображения.

Я прикоснулся к ней, почувствовал тот прилив сил, который не даст мне почувствовать ни одна другая женщина в этой жизни.

Это Шарлотта, которой не хватало все это время, и теперь я не остановлюсь ни перед чем, пока она не станет полностью моей.