Преследуя любовь

Четырнадцатая глава

Чарли

Мы прибываем на бал в шесть часов утра.

Улица переполнена. Вдоль нее стоят лимузины и роскошные автомобили дороже моей квартиры. Вспышки вспыхивают справа, слева и по центру. Папарацци снуют вокруг, как крысы по водосточной трубе, снимая тех, кто позирует на красной дорожке.

Когда мы входим в большие двери, мы потрясены видом всего этого. Большой бальный зал огромен. Его размеров достаточно, чтобы вместить всю элиту Нью-Йорка и даже больше.

Высокие потолки покрыты рядами драпированной ткани из органзы, создавая ощущение средневековья с современной изюминкой. В центре висит большая люстра, ее кристаллы отражают свет, который мерцает на танцполе. По всему помещению разбросаны искусственные деревья, ветви которых задрапированы сказочными огнями.

На сцене стоит группа в черно-белых смокингах, играющая мягкую свинговую музыку, ее гул и удары заглушают шум растущей толпы.

Все больше и больше людей входят в зал, их платья становятся все более изысканными по мере того, как они выходят на сцену. Я в раю. Один за другим я могу мысленно назвать имя дизайнера. Я знаю, что Эрик тоже это делает, его манеры отражают мои.

Я почти сразу замечаю главную организаторшу благотворительного бала, миссис Клайд. Она напоминает мне Мерил Стрип в фильме «Дьявол носит Prada». Только внешне, заметьте, потому что она самая милая леди, которую только можно встретить. Ее щедрость не перестает меня удивлять, и все это благодаря ей.

— О-э-эм-эджи, ребята, это потрясающе, — пробормотал Эрик в благоговении.

С телефоном в руке он делает несколько снимков, затем начинает деловито печатать.

— Что ты делаешь?

— Просто фотографирую бальный зал. В тренде хэш-тэг «благотворительный бал».

Я забираю у него телефон и кладу его в свою сумочку. Эрик должен наслаждаться вечером, не привязываясь к своему телефону. Я уже вижу, как он отходит от дел: его левый глаз дергается с надутым незрелым видом.

— Да ладно, Чарли, — хнычет он.

— Не-а. Я конфискую это у тебя сегодня вечером. Ты пригласил Эмму на свидание, пусть и ненастоящее, и ты должен показать ей хорошее время.

Эмма смеется, выглядя великолепно в красном платье, которое выбрал для нее Эрик. Ее платиновые светлые волосы уложены в тугой пучок, демонстрирующий потрясающее бриллиантовое ожерелье, задрапированное вокруг ее шеи.

Эрик продержится всего пять минут, прежде чем украсть мою сумочку, как любезно замечает Эмма, и я соглашаюсь. Он дуется недолго, сразу же выходя из своей детской истерики, когда горячий молодой официант встает перед нами, предлагая шампанское.

Мы любуемся потрясающим видом, прежде чем другой официант проводит нас к нашему столику. Мы усаживаемся, и Джулиан обхватывает мой стул, притягивая меня ближе. Он пахнет фантастически.

— Ты сегодня выглядишь потрясающе, — шепчет он мне на ухо.

— Не так уж и плохо, Бэтмен. Ты собираешься бросить меня сегодня вечером с каким-нибудь срочным делом, о котором нужно позаботиться на крыше?

— Если только это не ты там голая, шансов нет, красавица, — поддразнивает он, оставляя поцелуй на моей шее.

Мое тело дрожит от восторга, а мой разум гадает, как я смогу попасть на крышу. Есть ли там какой-то тайный выход? Черт, он прекрасно выглядит в своем смокинге. Тим Ганн знал свое дело.

Миссис Клайд выходит на трибуну, чтобы начать свою речь, когда зал начинает затихать. Она говорит о деле и о том, что мы, общество, можем сделать, чтобы помочь детям жить лучше. Мы аплодируем ей, затем все встают, чтобы начать смешиваться, так как музыка продолжает играть.

Люди теряются в разнообразных разговорах. Время от времени я улыбаюсь и киваю, но моя голова словно утопает в тумане. Прошло два дня, и мне становится только хуже, теперь я сомневаюсь в своем рассудке. Неужели это действительно произошло? Неужели я встретила Александра Эдвардса через девять лет? Или это был лишь плод моего воображения? Я почти не спала, работал на пустом топливном баке, который плохо сочетается с шампанским.

Сделав глубокий вдох, я вспоминаю данное себе обещание веселиться. Забыть прошлое, наслаждаться ночью с моим женихом. Это событие — возможность, которая выпадает раз в жизни, и не стоит тратить ее на то, что я не могу контролировать.

Я стою с Джулианом и разговариваю с миссис Беннет, которая является одним из членов комитета. Джулиан обнимает меня за талию, увлеченно рассказывая об истории, которую он освещал в венгерском детском доме. Я не могу перестать наблюдать за ним, пока он говорит, его лицо выражает сострадание, это действительно удивительный человек. Бэтмен не может сравниться с ним. Он — все, что я хочу видеть в мужчине, и я заслуживаю такого человека.

Отвлекая меня от моих мечтаний, Эрик и Эмма подходят ко мне сзади с шампанским в руках.

— Чарли, ты видел, какие тут все красивые? — говорит Эмма, сканируя пространство вокруг нас, — Удачный день, чтобы быть одинокой.

Рокки и Никки присоединяются к нам, споря, как обычно. Они пришли поздно, и после быстрого приветствия всех присутствующих я спрашиваю, почему они оба выглядят раздраженными. Рокки, наверное, оставил сиденье унитаза поднятым или что-то в этом роде.

— Так, мистер и миссис Смит, что случилось?

— Вы помните ту девушку, с которой я встречался в колледже, когда мы с Никки расстались в первом семестре? — Рокко говорит осторожно, пока Никки стоит, скрестив руки, и постукивает ногой.

— Что значит «встречался»? Ты трахнул ее один раз за трибуной после победы в матче с «Принстоном», — говорю я, усмехаясь.

— Спасибо, — пролепетала Никки.

Иногда моя память слишком ясная. В этот раз она работает на меня, но обычно она против меня.

— О, ну и дела, я думал, мы встречались. В любом случае, она здесь, и у мисс Королевы Драмы здесь с этим проблемы, — она закатывает глаза, разочарованно глядя на жену.

Никки игнорирует его, ревниво глядя на то, что сегодня на ней гламурное золотое платье от Версаче.

— Оу, миссис Романо ревнует? — передразниваю я, выражение моего лица меняется от сочувствия до полного раздражения, — Пожалуйста, Никки, ты просто горячая штучка. Ты можешь бегать кругами вокруг этих цыпочек. К тому же, это ты будешь сегодня отрываться, а не она.

— Спасибо! — радуется Рокки.

Уголок рта Никки приподнимается в улыбке, и Рокки наклоняется и шепчет ей на ухо. Она поворачивается к нему лицом, смыкая губы, а его руки блуждают по ее попке, хватая ее в порнографическом стиле.

— Серьезно, сними комнату. Или кабинку в ванной. Или что-нибудь еще.

Как только я это говорю, они быстро уходят к выходу. Интересно, как она снимет это платье? Мысленно отмечу, чтобы спросить ее позже.

Я слышу, как Эмма и Эрик шепчут слова «большие руки» и «я бы не выгнала его из постели», но их не слышно. Я начинаю смеяться. Эрик всегда развлекает меня. Я так благодарна за то, что меня окружают потрясающие друзья и очень красивый жених, которого я планирую связать в стиле женщины-кошки сегодня вечером в его квартире.

— Десять часов, Чарли. О черт, он просто шикарен. Ух ты. О, черт, он меня увидел, — Эрик опускает глаза на свои ботинки, делая вид, что говорит о чем-то другом.

— Десять о чем, Эрик? — спрашиваю я, сбитая с толку.

Эрик кивает головой влево.

Я смотрю, надеясь разглядеть эту так называемую десятичасовую конфету. Моей голове требуется мгновение, чтобы догнать то, что видят мои глаза.

Зеленая изумрудная конфета, принадлежащая единственному и неповторимому Александру Эдвардсу.

Мой рот открывается, глаза расширяются, я не могу отвернуться. Как в плохой автокатастрофе, только все наоборот, самое прекрасное зрелище, которое только можно представить, идет ко мне.

О черт, он идет ко мне.

Внезапное желание убежать, скрыться, спрятаться, осознание его присутствия лишает меня способности делать что-либо, кроме как стоять на месте, застыв на месте. Из этого нет выхода.

— Шарлотта, какой приятный сюрприз снова увидеть вас, — вежливо приветствует он.

Мои ноги грозят подкоситься. Алекс одет в черный смокинг с галстуком-бабочкой, и я пытаюсь игнорировать все, что с ним связано, но он выглядит так идеально. Его акцент незнаком, но в то же время завораживает, и он соответствует красивому мужчине, стоящему передо мной.

Но этот мужчина, во всей своей идеальной красе, всего лишь незнакомец.

Его глаза сияют ярким изумрудным светом, а лицо озаряет улыбка, сверкающая идеально ровными белыми зубами. Я пытаюсь придумать что-нибудь остроумное, надеясь, что кто-нибудь спасет меня. Эрик и Эмма молчат, их рты широко раскрыты, как у мухоловки в шоке. Эти двое просто жалкие.

Джулиан прекращает разговор с миссис Беннет, переключая свое внимание на меня, затем на Алекс.

Черт, ладно. Соберись. Все может пойти очень плохо. Или, если ты будешь вести себя хорошо, все пройдет очень быстро.

— Алекс, это Эрик, мой ассистент, Эмма, одна из моих коллег, и Джулиан, мой жених, — тороплю я, пытаясь отодвинуть нервы.

Почему он такой спокойный и собранный? Похоже, только я в панике от этой ситуации.

Джулиан протягивает руку: — Лекс Эдвардс, генеральный директор Lexed Group?

Лекс? Почему он называет его Лекс Эдвардс? Откуда, черт возьми, Джулиан его знает? Я наклоняю голову в сторону, любопытство затмевает мою тревогу.

— Да, в последний раз, когда я проверял, — отвечает Алекс, удивленно пожимая руку Джулиана.

— Откуда вы с Чарли знаете друг друга? — спрашивает Джулиан, убирая свою руку с моей талии, чтобы взять меня за руку.

Я слышу голос Эрика в своей голове, надеясь, что именно в этот момент они оба вытаскивают свои члены и начинают их измерять. Грязный ублюдок, — и когда на самодовольном лице Эрика появляется плутовская ухмылка, я понимаю, что совершенно прав.

Алекс смотрит на Джулиана, его лицо не выражает никаких эмоций. Может быть, я ошибаюсь насчет него. Может быть, он повзрослел и пережил то, что случилось. Прошел мимо нас. Что, если он счастливый женатый человек с семьей? Не забегай вперед, и откуда взялся этот приступ ревности?

— Мы знаем друг друга сколько… пятнадцать лет? С тех пор, как были детьми. Мы встречались в старших классах, — отвечает он с наглой ухмылкой, точно зная, что делает.

Алекс подписывает контракт на конкурс писсинга, который вот-вот начнется. Конечно, он должен был добавить это последнее слово. Я не уверена, что назвала бы это свиданием, скорее, траханьем за спиной жены. Так что я беру назад свои слова о том, что он повзрослел. Как в старые добрые времена, Алекс, только на этот раз я не собираюсь быть грустной девочкой на стороне. Я теперь женщина, и ни один мужчина не будет относиться ко мне хуже, чем я заслуживаю.

Теперь нервы одолевает гнев. Если бы мы не были на людях, я бы, наверное, ударила по его красивому лицу за то, что он разговаривал со мной как высокомерный ублюдок. Как будто прошлое — это ничто. Как будто он не оставил меня в самой ужасной боли, которую только можно себе представить.

— Я написала пару статей о Лекседе. Возможно, вы читали ту, что была опубликована в Wall Street Journal в прошлом году? — Джулиан высоко отзывается о своей работе, но мое внимание привлекает тот факт, что Алекс — генеральный директор Lexed Group.

Конечно, я слышала об этой компании, то есть, кто не слышал? Но я понятия не имел, что Алекс имеет к ней какое-то отношение. Что не имело смысла, так это то, что он больше не работает в медицинской сфере. Мое любопытство берет верх. Я хочу знать больше, но я не хочу заводить с ним разговор или даже давать ему повод думать, что я заинтересована.

— Ах, да, довольно интересная статья.

— Итак, Алекс, вы из Нью-Йорка? Ваш акцент очень похож на Хью Гранта. Боже, как я любил его в «Ноттинг Хилле». В любом случае, мне нравится ваш костюм от Армани, — продолжает Эрик.

Ради Бога, одержимость Эрика пожилыми британскими мужчинами граничит с жутью. Хью Грант? Я знаю, что Эрик пытается сделать. У него такое озорное выражение лица, какое бывает у него каждый раз, когда он пытается меня развести на секс. Но Бэтмен трахает меня, и мне хочется на него накричать.

— Вообще-то, Лекс. Не Алекс, — поправляет он Эрика, не отрывая от меня взгляда.

Претенциозный ублюдок.

Ладно, если он хочет играть в эту игру, я буду относиться к нему так, будто у нас нет прошлого. Поэтому Алекса больше не существует. Будет Лекс, как он и хочет.

Он продолжает: — Я живу в Лондоне. Наш офис на Манхэттене сейчас перестраивается, так что я планирую остаться здесь на некоторое время.

Итак, он живет в Лондоне, что полностью объясняет жаркий акцент. Расстояние несколько успокаивает, но потом он сказал, что будет бывать на Манхэттене чаще. Город не такой уж и большой, когда твой бывший внезапно скрывается за каждым чертовым углом.

И снова шестеренки поворачиваются, и я думаю про себя: почему Лондон? Мне нужно перестать задавать себе эти вопросы. Мне не нужно ничего о нем знать. Его вообще не должно быть в моей жизни. Точка.

— И спасибо, костюм выбрала моя сестра. Она живет и дышит модой. Я познакомлю вас позже.

— Адриана здесь? — спрашиваю я, нервничая.

Я не видела ее с того дня, когда она попросила меня оставить ее семью в покое посреди оживленной улицы и прямо назвала меня шлюхой. Прошлое быстро возвращается ко мне, как товарный поезд, и я не знаю, что делать.

Осмотрев комнату, я нигде не вижу Адриану.

Конечно, Алекс должен знать, как мне все это неприятно.

— Где-то бродит с Элайджей.

— Она и Элайджа все еще вместе?

Я не знаю, почему я спросила или почему я удивлена. Этим двоим было суждено быть вместе, но опять же, я думала так об Алексе, то есть о Лексе и обо мне, когда-то давно.

— Да, они все еще вместе. Я не думаю, что кто-то другой смог бы с ней мириться. Они живут в Бруклине. Адриана владеет бутиком в центре города.

Музыка стихает, когда MC объявляет, что ужин скоро будет подан. Люди начинают возвращаться к своим столикам, и когда я следую за Джулианом, Эриком и Эммой, рука Алекса обвивается вокруг моей руки. Неохотно, я медленно поворачиваюсь.

Избегаю его запаха.

И избегаю его глаз.

Сделав глубокий вдох, я с напряжением жду его слов, зная, что все, что выйдет из его прекрасных уст, перевернет мой мир с ног на голову. Наклонившись ближе к нему, я заставляю свои глаза оставаться открытыми.

— Ты выглядишь потрясающе, Шарлотта, — шепчет он мне на ухо, прежде чем уйти.

Каким-то образом мне удается дойти до стола, не подставив ноги и не расплакавшись на полу. Я досадую на себя за то, что вообще подумала о нем в таком ключе.

Дыши, возьми себя в руки и вспомни, чье кольцо отягощает твою левую руку.

— Ты в порядке, красавица? — Джулиан проводит пальцем по моей щеке, с любовью глядя на меня.

— Скоро буду, — я улыбаюсь, глядя на официантов, идущих к нам. Шампанское и отсутствие еды — смертельная комбинация.

Мы болтаем, пока едим, и, к счастью, Джулиан не вспоминает о моей истории с Лексом. Все с нетерпением ждут появления приглашенного певца. Я смотрю на свою тарелку, внезапно потеряв аппетит, закрываю глаза, и его слова эхом отдаются в моей голове. Ты выглядишь потрясающе, Шарлотта. Я все еще не могу поверить, что он здесь, не говоря уже об Адриане. Готова поставить все деньги на моем расчетном счете, она все еще злится на меня. Что я ей скажу?

Холодный поток воздуха проносится по моей коже, заставляя меня покрыться мурашками, как будто за мной наблюдают. Алекс, простите Лекс, может сидеть где угодно в этой комнате, и где бы это ни было, его взгляд будет буравить меня и допрашивать миллионом и одним способом о том, почему я помолвлена с Джулианом, не открывая рта.

— Так это он? — Никки шепчет мне на ухо.

Она сидит справа от меня, Джулиан — слева. Слава Богу, Эрик рассказывает какую-то нелепую и, вероятно, неуместную историю, что привлекает полное внимание Джулиана.

— Да, это так.

— Через миллион лет. Какое совпадение. Ладно, для протокола, он ведет себя как высокомерный мудак. Но, черт возьми, Чарли… привет, мамочка. Он, наверное, огромный. Правда?

— О, Боже, — я смеюсь, приветствуя ее неглубокий вопрос, — Эрик так от тебя шарахается.

Никки поглаживает мое плечо, зная, как я напряжена, и сочувственно улыбается.

После того, как подают следующее блюдо, и люди заканчивают есть, группы начинают формироваться снова. Танцпол заполняется под музыку группы, играющей «The Way You Look Tonight». Классический Фрэнк, классический Нью-Йорк.

— Детка, давай покажем этим богачам, как это делается, — Рокки берет Никки за руку, и она идет за ним на танцпол.

Эрик и Эмма уже вышли из-за стола. Я вижу, как они в другом конце комнаты крутятся вокруг Сары Джессики Паркер. Как предсказуемо, думаю я. Если я знаю Эрика, он будет заваливать ее вопросами о «Сексе в большом городе», вроде «кто была самая большая стерва на съемках» или «почему она согласилась носить эти носки до колен с каблуками».

— Пенни за твои мысли? — спросил Джулиан, положив свою руку на мою, — Ты молчишь.

Я наклоняюсь и смотрю в его теплые ореховые глаза. Это нечестно по отношению к нему, вся эта история с Лексом, только вот ничего не происходит, кроме как в моем безумном воображении.

— Я просто думаю, как было бы здорово, если бы ты был один на танцполе.

— Ну, красавица, ты будешь рада узнать, что я думаю о том же, — он ухмыляется.

Джулиан встает и, как истинный джентльмен, протягивает руку, а я вкладываю свою в его.

— Красавица, знаешь ли ты, как ты меня радуешь?

— Ммм… так же, как ты делаешь меня счастливым? — улыбаюсь, позволяя его любящему взгляду поглотить меня.

Его лицо расслабляется, словно он ждал всю ночь, чтобы услышать эти слова.

— Мне нравится слышать, как ты называешь меня своим женихом.

— Я могла бы представить тебя как своего партнера, но это звучит так, будто мы лесбийские любовники или что-то в этом роде.

— Я не буду возражать против того, чтобы постоянно тебя есть, — поддразнивает он.

— Я бы тоже не возражала.

Мне всегда нравилось подшучивать над нами, никогда не воспринимая наши отношения слишком серьезно. Это одна из лучших вещей в наших отношениях — бабочки над таким простым разговором, только сегодня мои счастливые бабочки борются, или, скорее, выбивают живое дерьмо из тошнотворных. Я не делаю ничего плохого, так почему же я чувствую себя такой виноватой?

Мы смеемся, танцуя, его тело прижимается к моему. Я закрываю глаза, наслаждаясь моментом блаженства. Пусть все получится, Чарли, — напеваю я себе под нос. Я заслуживаю того, кто будет любить меня и только меня.

— Не возражаешь, если я вмешаюсь? По старой памяти?

Кровь оттекает от моего тела, когда он произносит эти слова. Одно дело — говорить с ним, а другое — находиться в тесном физическом контакте.

Джулиан сужает глаза с прищуренным выражением, но, будучи джентльменом, он быстро целует меня в щеку и говорит, что будет у бара. Лекс хватает меня за руку, не обращая внимания на то, что Джулиан уходит, и кладет другую на мое бедро. От тесноты в груди моя улыбка дрогнула. Одно лишь его прикосновение вызывает у меня сильную дрожь внутри. Он пахнет так, как я помню дома.

Осторожно, чтобы не закрыть глаза, я отказываюсь возвращаться в то место. То, что когда-то было лугом, наполненным любовью, обещаниями и солнечным светом, превратилось в темницу, мучающую меня болью. Девять лет я пыталась убежать от него, а теперь он держится за меня на танцполе, как будто между нами ничего не было.

Я танцую тихо, группа поет «How Deep Is Your Love» группы Bee Gees. Пытаясь сосредоточиться на чем-либо, кроме него, слова песни звучат в моей голове, делая момент более напряженным, чем он должен быть. Группе нужно сменить направление, сыграть что-нибудь из хэви-метала, а не песню о принадлежности друг другу.

— Шарлотта, ты действительно выглядишь прекрасно. Я вижу, это твой любимый цвет.

Я все еще помню, как сказала ему, что изумрудный — мой любимый цвет на танцполе на выпускном вечере. Это дежа вю, только на этот раз без счастливого конца в классе. Воспоминания, все из которых были заключены в бутылки, начинают просачиваться мучительно медленно.

Слегка отстранившись, чтобы отдалиться от него, я смотрю ему прямо в глаза.

— Чего ты хочешь, Лекс?

— Я видел тебя в ресторане, и ты убежал от меня. Я снова столкнулся с тобой, а ты избегаешь меня. Неужели два давно потерянных друга не могут встретиться через девять лет?

— Почему ты продолжаешь говорить, что мы были друзьями? Потому что, насколько я помню, ты бросил и ушел. Друзья так не поступают.

— Но мы были, или лучше сказать были? По твоим словам, это была просто интрижка. Это ничего не значило, — огрызнулся он.

Он поймал меня на слове. Я обманывала себя, говоря это, но больше всего на свете мне хотелось, чтобы он в это поверил. Почему ему должно быть приятно осознавать, через какую боль он заставил меня пройти? Этот придурок разрушил мою жизнь. И я потратила много времени, пытаясь исправить то, что он так легко сломал.

Я быстро меняю тему. Сейчас не время и не место копаться в старых воспоминаниях, и я не хочу, чтобы Джулиан смотрел на нас и удивлялся, почему мое лицо выглядит готовым к нападению.

— В любом случае, почему ты здесь?

— По одной причине… Адриана. Она таскает меня на эти мероприятия и заставляет «жертвовать кучу денег».

— Значит, ты больше не занимаешься медициной?

— Нам так много нужно обсудить, Шарлотта. Я не думаю, что танцпол на этом благотворительном балу — подходящее место. Встретимся вечером, выпьем по стаканчику, и тогда мы сможем поговорить как следует.

Он звучит так властно. То есть, он всегда был таким, но теперь я смотрю на него по-другому. Слабый человек, который предпочел мне свою жену, вместо того чтобы бороться за то, чего, по его словам, он всегда хотел. Я игнорирую его комментарий, любой ценой избегая оставаться с ним наедине.

— Как долго вы с Джулианом вместе?

И вот оно.

Я ждала, когда он заговорит о Джулиане.

Гнев снова берет верх, разрушая момент.

— Почему, Лекс? Разве это важно? А как насчет тебя? Полагаю, ты больше не с Самантой, раз подцепил другую блондинку.

Я чувствую, как температура в комнате поднимается, или, может быть, это только я.

— Успокойся, Шарлотта. Мы с Самантой больше не женаты, и Адриана свела меня с Брук только на сегодняшний вечер.

Это чувство ревности — эмоция, к которой я больше не привыкла. Я не имею права ставить под сомнение его личные отношения, как и он не имеет права ставить под сомнение мои.

— Почему ты спрашиваешь? — на его лице появляется ухмылка, — Ты ревнуешь?

Какая наглость. К счастью, группа прекращает играть, и толпа перестает танцевать, чтобы поаплодировать им. Выпустив свою руку из его хватки, я пользуюсь возможностью попрощаться.

— Спасибо за танец, Лекс.

Уходя, я оставляю его одного на танцполе, замечая Рокки и Никки, стоящих у нашего столика. Мне нужно, чтобы мои друзья вытащили меня пинками и криками в настоящее. Эти воспоминания берут надо мной верх, и я знаю, что это порочный круг, в который можно попасть.

— Ну и партнер по танцам у тебя, Чарли, — Рокки хмыкает.

— Кто такой Але… то есть Лекс?

— Э, да, Лекс Эдвардс. Генеральный директор-миллиардер. Мистер Плейбой. Ты можешь стать его первой брюнеткой.

— Откуда ты все это знаешь?

— Чарли, он всегда в социальном разделе, ну, знаешь… с кем он встречается, что носит.

— Подожди. Ты читаешь социальный раздел? — спрашиваю я, пытаясь сдержать смех.

— Да, но если тебе от этого станет легче, он сейчас ни с кем не встречается.

Удивительно, но мне действительно становится легче, но я быстро сглатываю это чувство. Почему меня это вообще волнует?

— Можно мне вернуть мою девочку? — руки Джулиана обхватывают мою талию. Он кладет голову мне на плечо, крепко прижимается ко мне и целует шею. Я обхватываю его голову, приветствуя его прикосновения любящей улыбкой.

Но внутри стена, которую я возвела много лет назад, начала трескаться.

Через всю комнату глаза Лекса находят мои, его взгляд раздевает меня догола. Его губы оттянуты назад, обнажая зубы с яростным выражением лица.

С каждой унцией силы, которая есть во мне, я отворачиваюсь, перемещая свое тело так, чтобы оказаться лицом к лицу с Джулианом.

Это человек, за которого я собираюсь выйти замуж.

Это человек, с которым я собираюсь провести остаток своей жизни.

Я наклоняю голову, двигая губами к Джулиану, и отчаянно целую его. Когда мы оба отстраняемся, я смотрю в его заботливые глаза и напоминаю себе, кого я люблю.

Но мое сердце молчит, и тишина кричит о моей слабости.

И точно так же голос Лекса звучит у меня в ухе, разрушая стену последней опоры прочности.