Чарли
Настоящее
Обратная дорога кажется быстрой.
Я несколько раз проверяла спидометр, и он сильно превышал установленный законом лимит. Когда мы вернулись обратно, стало более чем очевидно, что Лекс настроен против меня. Он сказал мне, что устал и отправился спать. Я не осмелилась последовать за ним. Вместо этого я села на крыльцо, зная, что я действительно не права. Да, мне все еще больно, но я не имею права топтать его явно задетые чувства, хотя я и не знала, что парни могут так обижаться.
Каким-то образом я должна все исправить, но груз сегодняшних событий кажется мне огромным. Я тащу свою жалкую задницу в постель и засыпаю перед самым рассветом.
Я чувствую, что мое тело движется, как будто я лежу на батуте. К чему, черт возьми, этот сон? Это происходит снова, но на этот раз я открываю глаза. Там прыгают, и это пробуждает меня от глубокой дремы. Я уже собираюсь закричать, когда до меня доходит, что это Уилл. Нет, это Рокки.
— Рокки, какого хрена? — простонала я.
Он стоит на моей кровати и прыгает, как гребаный четырехлетний ребенок, только он издает стоны и выкрикивает мое имя.
— Рокки Романо, съебись с моей кровати!
Я вымотана до предела, но он продолжает прыгать, пока я не встаю, сталкивая его с кровати.
— Ты издеваешься надо мной? К тому же, я не похож на этого… придурка.
Он встает, смеясь, и выходит из комнаты, почесывая задницу.
Я решаю быстро принять душ, чтобы проснуться, но быстрый душ превращается в гораздо более долгий, так как я, возможно, случайно заснула там, сидя на полу. Наконец я одеваюсь и иду на кухню.
В доме тихо, и мне интересно, чем все занимаются.
— Доброе утро, Элайджа. Где все? Кроме гориллы вон там, — укоряю я, указывая на Рокки, который проходит лабиринт на обратной стороне коробки с хлопьями. Он произносит: — Нет, — когда понимает, что это тупик. Серьезно, даже Уилл мог бы сделать это с закрытыми глазами.
— Адриана и Никки пошли на рынок, а Лекс и Уилл играют на пляже.
Я быстро съедаю кусочек тоста и отправляюсь на пляж. Через несколько минут я стою в кустах и смотрю, как Лекс играет с Уиллом в футбол. Он выглядит таким довольным, обучая Уилла бить по мячу, и они смеются, когда Уилл отбивает мяч Лексу. В этот момент мое сердце немного разрывается.
Неужели это все моя вина?
Да, Лекс бросил меня, но я сделала так, что ему было практически невозможно найти меня снова.
Он делал то, что от него ожидали тогда, а я вела себя как избалованный подросток, раздраженный тем, что он выбрал другую.
Сейчас он другой, он действительно мужчина.
Замечательный мужчина.
Он не дал мне ни одной причины не доверять ему. Так почему же у меня все еще есть это ноющее чувство внутри? Лекс замечает меня, когда я иду к месту, где они играют.
— Привет, Ча Ча! Лекс научил меня бороться.
— Я вижу. Если ты станешь профессионалом, ты сделаешь своего папу очень счастливым человеком.
Он убегает туда, где лежат полотенца, чтобы взять напиток. Это дает нам возможность побыть вместе, и я не знаю, что сказать. Наверное, мне следует начать с извинений, поскольку я не прав.
— Лекс, насчет прошлой ночи…
— Больше нечего сказать, Чарли. Ты ясно выразила свои чувства. Я даю тебе пространство и время. Я больше не буду давить на тебя.
— Ты назвал меня Чарли…
— Так тебя называют все остальные. Я как все, просто друг, — отвечает он неприветливым тоном.
Слова причиняют боль.
Нет, он не давит на меня, но почему мне вдруг захотелось, чтобы на меня давили?
Почему я хочу, чтобы он сказал мне, что я его и только его?
И самое главное, почему я хочу, чтобы он называл меня Шарлоттой.
Лекс Эдвардс никогда не будет таким, как все.
Уилл прерывает нас, предлагая зайти в воду. Я соглашаюсь, снимаю с себя одежду и остаюсь в белом бикини с рюшами. Я замечаю, что Лекс разглядывает меня с ног до головы, признавая, что ему приятно, что он не может полностью игнорировать меня.
Мы прыгаем в волны. Уилл веселится от души. Лекс подсаживает его на спину, уводя чуть дальше, что заставляет меня немного нервничать, но там есть спасатели, так что я перестаю беспокоиться об этом. Через час мы решаем вернуться на обед. Я очень устала. Я не могу избавиться от этого чувства усталости и знаю, что сегодня мне придется тайком вздремнуть.
В доме мы прыгаем в бассейн, пока Элайджа жарит гамбургеры. Рокки устраивает заплывы с Уиллом. Никки и Адриана вернулись с рынка, демонстрируя свои новые шляпы от солнца. Клянусь, это уморительное зрелище, особенно потому, что шляпы больше, чем планета Юпитер.
Лекс уехал, куда — не знаю.
После обеда я чувствую сильную сонливость, поэтому решаю отправиться в свою комнату, чтобы вздремнуть. Я задремала почти мгновенно, но меня разбудила Никки. Она будит меня чуть позже четырех.
— Чарли, ты хорошо себя чувствуешь?
Я что-то бормочу, потом открываю глаза: — Да, просто последние две ночи почти не спала.
— К тому же, я думаю, у тебя может быть солнечный удар, — она хмурится, оттягивая мою майку в сторону.
На фоне утреннего хаоса я забыла нанести крем от загара. Я застонала при виде покраснения. Надеюсь, с передозировкой алоэ вера загар сойдет.
— Лекс уже вернулся, откуда бы он ни был?
— Да, вернулся. Он в своей комнате, — говорит она мне, прежде чем выйти.
Я беру алоэ вера и иду в его комнату. Стучу в дверь, он отвечает, чтобы я вошла. Я осторожно открываю дверь и вижу, что он сидит в кровати с ноутбуком.
— У тебя есть минутка? — спрашиваю я с сомнением в голосе.
Он закрывает ноутбук и ставит его на тумбочку. Эта штука с расстоянием широка, как Большой Каньон, и это сводит меня с ума, но я не могу бросить его, не после того, как он думает, что я использую его только для секса.
— Работаешь во время отпуска?
— Да, к сожалению, есть некоторые дела, о которых нужно позаботиться, — он звучит холодно, это не тот любящий, игривый Лекс со вчерашнего дня.
Мне больно, что это произошло из-за меня. Он снова забрался в ту холодную, одинокую оболочку, в которой, по словам Адрианы, он жил годами до моего возвращения.
— Мне нужна помощь, — прошу я, пытаясь разрядить обстановку, — Как ты видишь, моя спина сгорела до хруста. Девочек нет, и… я не хочу просить Рокки с его жесткими руками помочь мне. Ты не против?
Я протягиваю бутылку, наблюдая, как он борется с решением, но в конце концов он берет бутылку и похлопывает меня по плечу, чтобы я села напротив него. Я сажусь, снимаю майку, оставляя только бикини. Моя кожа горит как в огне, и как только крем касается меня, я вскрикиваю от прохлады.
Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на его прикосновении.
— Лекс…, — я поворачиваюсь к нему лицом.
Он ставит крышку на бутылку и смотрит в мои глаза, отстраненно, и я чертовски ненавижу себя за то, что заставляю его чувствовать себя так.
— Пожалуйста, послушай меня. Мне очень жаль. Я не должна был говорить эти вещи. Я не имела в виду даже половины. Я…, — путаю слова, не в силах передать то, что мне нужно сказать, — Я так стараюсь, Лекс. Да, я хочу тебя физически, но это гораздо больше. Ты не просто человек, которого я подобрал на улице и трахнула, так что нет, я хочу тебя не только за это. Мне жаль, что я заставила тебя так себя чувствовать. Мне просто нужно…
— Время, я понял.
Он спрыгивает с кровати и объявляет, что собирается помочь Элайдже на кухне.
— Рокки, где ты находишь эти шутки? — Адриана сморщилась, задавая этот вопрос.
Мы сидим на пляже у костра, и Рокки, как обычно, смешит нас своими грубыми шутками. Слава Богу, Уилл решил остаться в доме друга по соседству, потому что Рокки ничего не сдерживает. Когда речь заходит об этом человеке, у него нет никакого фильтра.
— Я не знаю… где-то в сети.
— О, точно. То, что ты выложил на днях, было таким мерзким.
— Тебе понравился статус, — рычит он, вызывая Адриану.
Мы все смеемся, но я не могу не заметить, как тихо ведет себя Лекс.
— Чувак, ты есть на Фейсбуке? — Рокки поворачивается к Лексу.
— Нет, у меня нет времени на эту фигню.
— Но как насчет всех этих красоток из старшей школы? Ты должен дать Чарли фору.
Я сижу и молча жду, что он ответит на вопрос Рокки. Я бы удивилась, если бы никто больше не заметил напряжения между нами.
— Девушки в моей средней школе были ничего особенного. А те, что в колледже, не лучше, — бормочет он.
— Тогда почему ты женился на Саманте? — промурлыкала я.
Его взгляд переходит на меня, в нем тлеет обида. Это не тот разговор, который следует вести у костра на глазах у всех, но я никогда не знала всей истории, а теперь хочу знать.
Он опускает глаза на группу: — Я думал, что люблю ее.
— Как долго вы были женаты? — Никки задает вопрос, ее внезапное спокойное поведение по отношению к нему застает меня врасплох.
— Женаты полтора года. Вместе три года.
— Как ты сделал ей предложение?
Я поворачиваюсь лицом к Никки, уколов ее кинжалом за назойливые вопросы, несмотря на мое любопытство. Лекс молча смотрит на огонь. Он не из тех людей, которые открыто говорят о своих чувствах, поэтому я ожидаю, что он скажет ей не лезть не в свое дело.
— Она любила животных. Она хотела учиться на ветеринара, но ее отец не согласился, поэтому он заставил ее изучать бизнес. Мой друг знал владельца зоопарка Сан-Диего. Мы запланировали выходные, и я организовал частный просмотр. Ее любимым животным был ленивец. Мы отправились в ту часть, где они находились, и она была в восторге от детеныша ленивца. Он был дружелюбным, и работник зоопарка разрешил ей подержать его. Она была счастлива, но спросила, зачем ленивцу ошейник, если он находится в контролируемой среде обитания. Она расстегнула ошейник, и вот, пожалуйста, коробочка с кольцом. Я встал на колено, и все остальное стало историей.
— Чувак, это потрясающее предложение, — подбадривает Рокки.
— Да, только намного лучше, чем делать предложение, когда твоя девушка едет на тебе в кузове грузовика? — Никки укоряет.
— Ну, ты же согласилась. Не может быть все так плохо, — Рокки подмигивает.
Это была прекрасная история, хотя мое сердце опускается на дно океана, когда он рассказывает ее. Не в силах справиться со своими эмоциями и тем, куда они направляются, я извиняюсь и иду обратно в дом.
Я нахожу свои ключи, права и куртку, затем иду к дому, где припаркован мой мотоцикл. Шлемы лежат на руле, поэтому я хватаю один, кладу другой на крыльцо и иду обратно к нему, запрыгивая на него.
Звук ревущего двигателя успокаивает меня. Когда я поправляю шлем, меня обхватывают руки. Не оборачиваясь, я с замиранием сердца понимаю, что это он.
В зеркале заднего вида я вижу, что он уже надел запасной шлем. С его руками, крепко обхватившими меня, я уезжаю, выбирая другой пляж для посещения, а не место прошлой ночи.
Скорость набирает обороты, мой гнев нарастает, поскольку скорость намного превышает установленный законом лимит. Сделав резкий поворот, я въезжаю на пляж и останавливаю мотоцикл, резко спрыгиваю с него и в ярости снимаю шлем.
— Какого хрена ты сел на мотоцикл? — кричу я ему.
— Шарлотта, пожалуйста. Я…
— Нет, Лекс, — прерываю я, указывая на него пальцем, — С меня хватит! Я так устала. Я не могу больше играть в эту игру. Это слишком утомительно. Дела с Джул…, — я прервалась, не желая продолжать.
— Что ты собираешься сказать о Джулиане? Это то, к чему все свелось? Ты не можешь справиться с нами, поэтому выбираешь Джулиана?
— Лекс, мы слишком разные.
— И потому что это не с ним, ты думаешь, что это любовь?
— Я никогда этого не говорила.
— Ну, Шарлотта… Я. Блядь. Люблю. Тебя, — кричит он, поднимая руки в воздух, — Я всегда любил тебя. Знаешь, ты тоже причинила мне боль, и вот я пытаюсь бороться за нас, хотя ты продолжаешь отталкивать меня. Ты говоришь мне, что это между ним и мной. Ну, вот я и здесь. Скажи это раз и навсегда мне в лицо, и я клянусь, если ты выберешь его, я уйду. Ты больше никогда меня не увидишь.
Я стою там, молча столкнувшись с ультиматумом.
Несмотря на мою силу и желание держать себя в руках, стены рушатся, и слезы беззаботно падают по моим щекам.
Его выражение лица сразу же смягчается, и его руки обхватывают меня так крепко, что я не могу позволить ему уйти, потому что если он это сделает, я буду винить себя до конца жизни.
— Лекс, я так боюсь снова потерять тебя.
— Шарлотта, посмотри на меня… пожалуйста.
Он берет меня за подбородок, поднимая мою голову, так что наши глаза встречаются. Они сияют так ярко, захватывая меня, унося в особое место, которое под силу только ему.
— Ты не сможешь. Я не позволю, чтобы это случилось с нами.
Наклонив голову, он целует слезы с моей щеки, заставляя их исчезнуть.
Мы стоим здесь, как долго, я не знаю. Уставший, он тянет меня за собой, и мы садимся на песок, его руки обхватывают меня, чтобы защитить от океанского бриза.
— Лекс, ты когда-нибудь думал о том, чтобы оставить ее ради меня?
— Все время, черт возьми. Я прокручивал разговор в голове, все планировал. Я доходил до предела. Я знал, на сколько жизней это повлияет, но мне было все равно. В тот день, когда я планировал сказать ей, она бросила бомбу, — его голос дрожит, воспоминания причиняют боль, — Я так ненавидел ее в тот момент. Мои родители и Адриана были так счастливы. Когда она попала в больницу, потому что ей было больно, и после рассказов моей матери о потере ребенка, я понял, что если что-то случится, то это будет моя вина.
Я замерла, не в силах осмыслить его слова. Всеми фибрами своего существа я пытаюсь сменить тему. Я слабая, я знаю это. Жизнь жестока. Я усвоила это тяжелым путем, но открывать этот темный, жестокий мир — не способ начать жизнь заново.
— Я чувствовал себя таким зажатым, Шарлотта. Никакого контроля над своей жизнью, — он крепче прижал меня к себе, коснувшись губами моих волос, — Сейчас я, может, и контролирую, но все решения принимаю я. Мне не перед кем отвечать, кроме себя. Я думал, что именно так я хочу жить, но без тебя нет жизни. Ты должна знать, что все, что мне нужно, — это ты.
Наклонив голову набок, я целую его прекрасные губы. Могу ли я обладать им вечно? Может ли это, наконец, быть для нас? Счастье, которого мы оба так жаждем?
Я знаю, что все карты на руках у меня, и это в конечном итоге мое решение.
Я должна полностью довериться ему, раз и навсегда.
— Выходи за меня замуж, Шарлотта.
Ошеломленная, я поворачиваюсь к нему лицом. Его лицо смертельно серьезно, и, может быть, моя затуманенная голова все выдумала. Он не мог просто попросить меня выйти за него замуж. Неужели?
— Лекс, эм… что ты только что сказал?
— Я сказал… выходи за меня замуж, Шарлотта. Сегодня вечером, здесь и сейчас.
— Но… мы не можем просто пожениться. Ты с ума сошел?
— Я никогда в жизни не был таким здравомыслящим, — спокойно отвечает он.
— Это даже невозможно. Я имею в виду, даже если бы мы захотели.
— Нет ничего невозможного.
Он бросает мне шлем, показывая, чтобы я надела его. Прыгнув на мотоцикл, он заводит двигатель. Достав свой телефон, он что-то быстро набирает. Я понятия не имею, что он делает. Мы же не в Вегасе.
Мы едем в следующий город, и я прижимаюсь к нему в легкой панике. Вдруг он останавливается перед зданием, спрыгивает с него и говорит мне подождать у мотоцикла. Пока я жду, я чувствую нарастающую панику и неопределенность ситуации, от которой я начинаю потеть. Сильно.
Доверься ему, Чарли. Давай, доверься ему, — поют голоса в моей голове.
Лекс идет по дорожке и стучит в дверь шикарного дома. Ему отвечает мужчина в халате, ошеломленный тем, что Лекс стоит на крыльце. Он что-то говорит, но я не могу разобрать ни слова. Мужчина поднимает руку, словно отказываясь что-то услышать, пока они оба не замолкают, и мужчина закрывает дверь. Лекс продолжает ждать на крыльце, оборачиваясь, чтобы улыбнуться мне, почти как будто улыбка говорит тысячу слов, которые мне нужно услышать прямо сейчас, чтобы унять дрожь. Дверь снова открывается, и мужчина указывает на что-то сзади. Он снова закрывает дверь, и Лекс подбегает к тому месту, где я стою.
— Теперь… ты скажешь мне, что происходит? — спрашиваю я в панике.
Он хватает меня за руку и тянет обратно к дому, но мы сворачиваем за угол, идем вдоль кустов роз, пока не оказываемся на заднем дворе, в нескольких футах от беседки, где стоит мужчина, а рядом с ним пожилая женщина.
— Шарлотта, выходи за меня замуж. Здесь. Сейчас.
— Лекс, да ладно… ты ведь шутишь, да?
— Выходи за меня замуж, Шарлотта, — повторяет он слова.
Я смотрю на ожидающих мужчину и женщину. Не думая, я тяну Лекса к ним, пока мы не оказываемся под беседкой. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мужчину, Лекс кивает ему, прежде чем он начинает говорить.
— Мы собрались здесь сегодня…, — продолжает он говорить, пока я стою ошеломленная, не в силах осознать этот момент.
Что, черт возьми, происходит?
Это правда?
— Александр Мэтью Эдвардс, берешь ли ты Шарлотту Оливию Мейсон в свои законные жены, чтобы иметь и хранить, пока смерть не разлучит вас?
— Беру.
Дама протягивает ему золотую ленту, и он медленно надевает ее мне на палец. Оно немного тугое, но ему все же удается надеть его. Как, черт возьми, он успел надеть кольца за пять минут?
— Шарлотта Оливия Мейсон, берешь ли ты Александра Мэтью Эдвардса в свои законные мужья, чтобы иметь и хранить, пока смерть не разлучит вас?
Вот дерьмо! Кто-нибудь, ущипните меня сейчас же.
— Беру, — пролепетала я, — Правда.
Я вздохнула, и в этот момент мир наконец-то обрел меня.
Женщина протягивает мне еще одно золотое кольцо, и мои пальцы дрожат, когда я надеваю кольцо на палец Лекса.
— Властью, данной мне штатом Нью-Йорк, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать свою невесту.
Лекс придвигается ближе, его нос нежно касается моего, прежде чем он раздвигает губы и нежно целует мои, мягко, но настоятельно, отчаянно, но непринужденно, под беседкой, когда я едва сдерживаю себя. Я жду, когда он разбудит меня и скажет, что все это сон. Самый прекрасный сон, в котором я только что совершила самый большой прыжок веры, известный человечеству.
— Мы м… женаты? — мой голос дрожит.
— Вам лучше поверить в это, миссис Эдвардс.
В ту ночь я забралась в его кровать, и впервые он прижался ко мне, не отпуская меня. Мы никогда официально не спали вместе, и это означало новое начало. Новая жизнь для нас, и мы женаты. Адреналин отказывается выветриваться.
Лекс Эдвардс — мой муж.
Я замужем.
Когда утром встает солнце, я просыпаюсь с Лексом, обхватившим мое тело. Это самый чудесный сон, который у меня когда-либо был, и я знаю, что на данный момент демоны освобождены. Мы далеки от совершенства, и нам еще многое предстоит преодолеть, но мы должны делать маленькие шаги. Ведь так? Потому что женитьба по прихоти — это и есть детские шаги.
Я лежала так некоторое время, улыбаясь тому, как он сделал меня счастливой. Каждая часть меня знает, что никто другой не сможет заставить меня чувствовать себя такой защищенной, такой довольной и целостной. Я прижимаюсь к нему, не желая отпускать этого идеального мужчину, который теперь мой. Мой муж.
Я смотрю, как он мирно спит, как часто трепещут его веки. Его идеальная челюсть, его идеальные губы, его неуправляемые волосы — все в нем заставляет меня улыбаться. Так сильно, что мои щеки начинают болеть.
Потянувшись к тумбочке, я беру свой телефон, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени — семь утра, но мое внимание привлекает сообщение на главном экране. Это ссылка, отправленная прямо мне. Я не узнаю номер, и он выглядит как спам, но меня заинтересовал заголовок.
Миллиардер-плейбой наконец-то остепенился с наследницей Preston Enterprises.
Обычно я игнорирую всякий бульварный мусор, который мне присылают, но я нажимаю на ссылку и попадаю прямо на статью на шестой странице "Нью-Йорк Таймс.
Предприниматель и миллиардер-плейбой Лекс Эдвардс, потрясший мир бизнеса, на прошлой неделе был замечен выходящим из гостиничного номера во время интимной близости с наследницей группы Preston Enterprises Викторией Престон. Источник, близкий к паре, говорит, что они были близки уже некоторое время, но из-за деловых конфликтов эти отношения не были преданы огласке. Публицист г-жи Престон отказывается от каких-либо комментариев, однако основатель Preston Enterprises Клайв Престон говорит, что Лекс для него как сын, и любая новость о союзе между этими двумя людьми будет приятна как для него, так и для обеих компаний. Были сделаны фотографии, на которых они запечатлены на интимных ужинах в Нью-Йорке и Лондоне. Мисс Престон также была запечатлена выходящей из его квартиры в повседневной одежде ранним утром. Фотография, запечатлевшая их интимную близость на деловом мероприятии в прошлую субботу, является достаточным подтверждением того, что пара определенно существует.
Я нажимаю на фотографии и увеличиваю их. Это он. Мое сердце останавливается. Сжимая грудь, я не могу дышать. Я без устали трясу головой, шок поглощает меня.
Едва в состоянии двигаться, мой мозг пытается осмыслить то, что я прочитала. Фотографии не лгут, они определенно ведут себя интимно, его рука гладит ее щеку. Вы не делаете этого с деловыми партнерами. Каждая фотография в этой статье — это, фактически, их интимные отношения по всей гребаной стране.
Я отцепляюсь от него и тихо, на цыпочках, пересекаю комнату. Когда я уже собираюсь уходить, я беру его телефон на тумбочке. Я пытаюсь не обращать на него внимания, но мне нужны чертовы ответы.
Я так чертовски зла на себя за то, что снова доверилась ему.
Быстро схватив его, я читаю сообщение на экране.
Виктория: Похоже, мы сделали шестую страницу, детка. Можем выйти сейчас.
Дрожащими руками я кладу телефон на место и выбегаю из комнаты. Я готова сорваться, закричать во весь голос, ударить что-нибудь, сделать что угодно, лишь бы выпустить боль. Тошнота захлестывает меня. Прикрыв рот, я бегу в ванную, едва успевая добежать до тазика. Мое тело дрожит, это знакомое чувство разрывает меня изнутри.
Мне нужно выбраться отсюда, и побыстрее.
В панике я не хочу смотреть ему в лицо. Боюсь, что он попытается убедить меня в том, что все это ложь, хотя на самом деле ущерб уже нанесен.
Он снова сломал меня.
Рокки — единственный, кто сидит за обеденным столом. У него широко раскрыта газета, но он закрывает ее, когда видит меня.
— Чарли, ты хочешь… смотри, я видел…
— Рокки, мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. Я прямо сейчас собираю свои вещи и забираю мотоцикл. Мне все равно как, просто проследи, чтобы кто-то отвез мою машину обратно. Припаркуй ее в своем гараже. Мне нужно уехать отсюда прямо сейчас. Пожалуйста, просто сделайте это для меня?
Он кивает, а я быстро убегаю в свою комнату, запихивая все в сумку. Я бросаю ее на заднее сиденье машины и бегу к своему мотоциклу. Быстро надев шлем, я мчусь быстрее, чем когда-либо прежде, шум двигателя эхом разносится по тихим улицам.
Я так ненавижу себя сейчас.
Какого черта я вообще ему доверилась?
Он не может просто быть со мной.
Он всегда должен добиваться своего.
Кто-то еще на стороне, а я так устала быть этой другой женщиной. Он просто гребаный лжец, игрок, а я такая дура, что поверила его лжи, снова поверила ему, когда он сказал, что любит меня.
Злость овладела мной, отравляя все мои положительные мысли о нем, о нас. Никто не может понять, какое негодование я испытываю сейчас. Как сильно я ненавижу его за то, что он заставил меня снова полюбить его. Это то, что ранит больше всего. Дело не в том, чтобы снова полюбить его, а скорее в том, чтобы пробудить любовь, которая никогда не исчезала. Судьба теперь подняла свою чертовски уродливую голову и все испортила. Эта больная, жестокая, извращенная игра навязалась мне и лишила меня всех моих убеждений, всех моих надежд, сказав мне, что, возможно, он — моя половинка, и нам суждено жить долго и счастливо.
К тому времени, как я дохожу до своего дома, на моем телефоне двадцать пять пропущенных звонков и дюжина текстовых сообщений. Я не могу заставить себя прочитать сообщения.
Бросив телефон об стену, я наблюдаю, как трескается экран, пока я кричу в подвале, выпуская наружу свое разочарование. Прислонившись к стене, я сползаю вниз, падая на твердый бетонный пол.
Слезы выплескиваются наружу, рыдания вырываются из моей груди, боль распространяется по всему телу. В горле пересохло, я не могу вымолвить ни слова. Мне нужно спрятаться, убежать от всего этого безумия. Я подползаю к разбитому телефону, лежащему на земле. Я едва могу разобрать цифры, так как мое зрение затуманено, а на экране большая трещина, но я отправляю смс на его номер и терпеливо жду его приезда.
Время потеряно, окружающая обстановка незнакома, но голос, слова звучат эхом.
Я не могу понять, что происходит.
Слабое зрение передо мной. Что происходит?
Теплые руки, которые я чувствую вокруг себя. Здесь безопасно, мне нечего бояться.
— Чарли… Чарли… Чарли, пожалуйста, посмотри на меня! — голос в панике.
Я улыбаюсь, видя его лицо, теперь я могу сосредоточиться.
— Ты пришел, — бормочу я, мой голос дрожит.
— Конечно, я пришел. Пожалуйста, посмотри на меня. Что случилось?
Боль накатывает в моей груди, мгновенное осознание выбивает меня из колеи.
— Какое сегодня число? — я плачу.
— Чарли, сегодня двадцать первое сентября.
— Мне нужно… выбраться… отсюда, — всхлипываю я.
Подхватив меня на руки, он несет меня к лифту, а я упираюсь головой ему в грудь.
— Отвези меня куда-нибудь, куда угодно, только не сюда, только не домой. Забери эту боль, пожалуйста? Сделай так, чтобы она ушла. Пожалуйста? Я не хочу возвращаться туда. Я не могу вернуться в то ужасное место, — кричу я.
— Шшш. Я заберу тебя отсюда. Все хорошо. Все будет хорошо, Чарли, я обещаю.
Начинается онемение, и я знаю, что будет дальше. Это второй шаг механизма преодоления. Третьим будет неведение, а четвертым — горечь, проявляющаяся при свете дня. Сладкая месть, сопровождаемая обидными словами, которые однажды будут сказаны, за которыми последует сожаление.
Ее слова, сказанные давным-давно, повторяются как заезженная пластинка, и так или иначе, я должна позволить истории повториться. Я позволяю большому плохому волку — или, как моя мать называла их «темными ангелами», — лишить меня всего, что я так упорно пыталась восстановить.
Мое сердце разбито до неузнаваемости.
«Он самый красивый мужчина, которого ты когда-либо видела. Его душа захватит тебя, но не обманывайся, Mi Corazon. Он использует все свои силы, чтобы завлечь тебя, когда не останется ничего другого, кроме как забрать то, за что ты так долго держалась».
Когда мне было восемнадцать, я не была достаточно мудрой или зрелой, чтобы понять, что любовь — самая могущественная вещь во Вселенной, и поэтому я позволила себе принять ее во всей красе. Я узнал тяжелый путь, он также ведет к самому темному месту, которое только существует.
Теперь я верю, что все поняла. Да, любовь — самая могущественная вещь, я принимаю это, но на этот раз я вооружена и убеждена, что знаю, какой путь ведет к счастью, к моей счастливой жизни.
Это больше не та сказка, которую читала мне мама. Это продолжение. История о Темном Ангеле, который вернулся в мой закат, замаскированный под прекрасного принца, только на этот раз мои доспехи разбиты, моя воля к борьбе уничтожена.
Птица феникс вернула мою украденную душу, и она лежит передо мной беспомощная, с обрезанными крыльями, не способная парить, запертая в клетке моих ошибок. Ошибка в том, что я позволила себе снова полюбить его, полюбить человека, который разбил мое сердце. Дважды.
Лежа в теплой постели, это последнее, что я помню об этом дне восемь лет назад, почти шесть месяцев спустя с того дня, когда я видела его в последний раз. В тот день, когда на меня опустилась тьма, и без света я не могла видеть, мой разум был обезумевшим от таящихся теней.
Как маленькая испуганная девочка, я молилась, чтобы кто-нибудь нашел меня, взял за руку, вытащил из этой темной бездны и вывел обратно на свет.
Александр Эдвардс сломал меня так, как я и представить себе не могла.
Но в конце концов именно я разрушила все это.
Я отказалась от нас.
И сожаление — это то, с чем мне придется жить… вечно.
Продолжение следует…