Призрак

41

На шалфейно-золотистом лугу покачивались под теплым летним ветерком яркие полевые цветы. Над головой сияло солнце, время от времени по аквамариново-голубому небу пролетали пушистые облака, впрочем, не застилая горячих солнечных лучей. В листве пели птицы. Мимо меня пролетела бабочка.

— Ад убийц? — пробормотала я, оглядываясь. — Трсайель, ты меня не туда отправил.

На месте исчезнувшей двери возникла грунтовая дорога, поросшая по обочинам высокой травой и цветами. Дорога вела к группе колоритных домиков.

— Трсайель, — вздохнула я, — прокол по полной программе.

Я достала из кармана склянку с зельем. В мутной бурой жидкости плавали комки черной смолистой слизи. Вкуснотища. Что-то меня не тянуло глотать эту пакость. Вот сейчас Трсайель сообразит, что промахнулся, откроет дверь и отправит меня в нужное место. Ладно, проверю-ка я этот поселок, и посмотрим, в какое посмертие я попала.

Поселок не подавал никаких признаков жизни, кроме веселого чириканья птиц. Ни единого движения среди аккуратных домиков. Вспомнился старый фильм времен холодной войны: взрыв нейтронной бомбы, а потом в кадре появляется такой вот симпатичный поселок, где никого не осталось в живых, только тихий перезвон колокольчиков, раскачивающихся на ветру.

Призрачный поселок, совсем не похожий ни на одно из виденных мной призрачных селений. В наших городах, даже в те редкие моменты, когда на улице никого нет, повсюду заметны признаки жизни: брошенная под тенистым деревом книга, забытые на изгороди садовые перчатки, чашка, оставленная на перилах веранды. Здесь не было ничего.

Дома смотрели на меня пустыми глазами — в окнах не было ни занавесок, ни жалюзи, ни горшков с растениями, ни декоративных подвесок… ничего не выражающие, мертвые взгляды.

Вдоль улицы стояли восемь домов, по четыре с каждой стороны, на точно вымеренном расстоянии друг от друга, окруженные миниатюрными аккуратными лужайками. Переулков не было, только улица длиной футов сто. С одной стороны — луг, с другой стороны — лес, в котором исчезала дорога.

Я прищурилась, чтобы дальним зрением заглянуть в окна одного из домов. Ничего не произошло. Еще одна попытка и по-прежнему ничего. Да уж.

Инстинктивно оглядевшись по сторонам — излишняя предосторожность, вокруг никого не было, — я ступила на тропинку, ведущую к дому. Ни крыльца, ни веранды, только усыпанная гравием дорожка и пустые палисадники. В каждый палисадник выходило по одному окну. Я прошла по грядкам и заглянула в окно слева. Похоже на спальню, если судить по единственному предмету обстановки. В комнате не было ничего, кроме двуспальной кровати. Никакой постели, только голый матрас на раме. Уютненько.

Я подошла к окну справа от дорожки. Гостиная, она же столовая: диван, обеденный стол и единственный стул. В углу валяется смятый коврик. Нет, не коврик — постель. Простыня и одеяло свернуты гнездышком в уголке. Собачья лежанка?

Я посмотрела на улицу. Похоже, здесь не то, что собак, здесь вообще никакой живности давно не было. В нашем призрачном мире, как в пригородах, кто-нибудь да попадался на глаза: то кролик пробежит по лужайке, то крыса высунется из норки, то пес выберется погреться на солнышке. А здесь даже призрачных белок не было. Раздавалось птичье чириканье, но птицы прятались в листве, высоко на ветвях. Пустой мир. Может быть, этот городок все еще в процессе обустройства и ожидает прибытия населения, какой-нибудь катастрофы в мире живых? Однако это не объясняет лежанку в углу…

Я повернулась к дому, как вдруг мне показалось, что в окне дома напротив отразилось чье-то лицо. Я резко оглянулась, но там никого не было. Инстинктивно я попыталась увеличить остроту зрения… впустую. Всматриваясь в оба окна, я искала хотя бы тень, хотя бы намек на движение. Ничего.

И где это Трсайеля носит? Я полезла в карман. Мои пальцы сомкнулись на склянке с зельем, и тут рядом со мной что-то зашуршало. На углу дома, в паре ярдов от меня, шелестя листвой на ветру, рос большой куст. Шелест листвы?

Скрипнула половица. Вскинув голову, я бросила взгляд в окно. Скрип половиц сквозь толстые каменные стены не услышишь. Так где?… На деревянном крыльце соседнего дома было пусто. Я напряженно прислушалась.

Ничего. Даже птицы не чирикали. Я повернулась к окну.

— Was sie sind?

Позади меня стоял невысокий худой мужчина с высохшей сморщенной кожей, выдубленной солнцем дочерна. Лицо его походило на обтянутый кожей череп, увенчанный редкими седыми пучками. Резко, по-птичьи склоняя голову то в одну, то в другую сторону, он внимательно рассматривал меня тусклыми серыми глазами, невыразительными, как истертые гайки.

— Was sie sind? — повторил он. — Отвечай. Ну. Что ты есть?

Я удивленно моргнула. Английские слова звучали не в такт движению губ, как в плохо дублированном фильме.

Еще что- то зашуршало за спиной, и я оглянулась. В гостиной у окна стоял русоволосый молодой человек среднего роста, лет двадцати пяти. Пряди волос спадали ему налицо, скрывая голубые глаза под тяжелыми веками. Он встретился со мной взглядом, приподнял верхнюю губу, обнажив заостренные клыки, и облизнулся.

Раздался шорох слева. На крыльце соседнего дома показался мужчина с круглым, как у младенца, лицом, с большими карими глазами, маленьким носом и срезанным подбородком. В руке он держал резную деревянную дубинку.

— Похоже, Трсайель все же не ошибся, — пробормотала я.

Человек- птица первым прыгнул на меня, стараясь ухватить за шею и опрокинуть наземь. Получив удар по ребрам, он взвизгнул и упал.

— Оно дерется, — резюмировал человек с дубинкой, широкими шагами пересекая лужайку. — Оно хорошо дерется?

— Неплохо, — ответила я. — На слово не поверишь? Он побежал, крутя дубинку над головой. Человек-птица снова кинулся на меня. Развернувшись, я ушла от него и резко ударила ногой человека с дубинкой, угодив пяткой в пах. Он только покачнулся от удара, обычно сваливающего мужчин с ног. Видно, эта уязвимая точка здесь таковой не является, а жаль!

Краем глаза я заметила, что человек-птица готовится к нападению. Я отшвырнула его боковым ударом ноги и впечатала кулак в солнечное сплетение человека с дубинкой. Он согнулся, а я вырвала у него дубинку и отшвырнула в сторону.

— Ты вооружен, и я вооружусь, — пояснила я, — только тебе мое оружие не понравится.

Слева показался чей-то силуэт: еще один мужчина, обойдя вокруг, склонил голову набок, присматриваясь ко мне, пытаясь понять, что же я такое. Я повернулась к человеку с дубинкой, но тут чья-то рука схватила меня сзади. Я потеряла равновесие. В правое плечо впились зубы. Я вскрикнула — не столько от боли, сколько от того, что здесь я ее чувствовала.

Зубы вонзились глубже. Я ударила нападавшего кулаком в лицо. Голова его дернулась назад, сорвав кусок мяса с плеча. Нападающий прыгнул на меня, и я увидела, что это молодой человеке заостренными зубами. Я отбросила его прочь.

Я отступила и прижалась спиной к двери, чтобы держать противников в поле зрения. Уже четверо. Пятый медленно приближается с дальнего конца улицы.

— Qu'est-ce que e'est? — спросил человек, обходивший нас по кругу. — И что мы с этим можем сделать?

— Шум, — сказал человек с дубинкой, облизываясь. — Пусть оно опять сделает громкий шум.

Губы четвертого мужчины растянулись в улыбке, и он извлек что-то из-за пояса. Кремневый клинок, примотанный сухой плетью к деревянной рукояти. Надо же, страстная тяга к оружию заставила его высечь из камня первобытный нож!

Молодой человеке заостренными клыками зарычал. Волк-оборотень, он лишился способности менять облик, однако волчьи инстинкты въелись так глубоко, что он спал на собачьей лежанке и заострил зубы, превратив их в привычное оружие. Какими сверхъестественными инстинктами были наделены остальные?

Оборотень прыгнул. Я отшатнулась. Каменный кинжал пронзил мою раскрытую ладонь, пришпилив ее к двери. Я недоуменно уставилась на руку, но времени отвлекаться не было, и я переключила внимание на нападающих. Поздно! Оборотень уже погрузил клыки мне в плечо. Я оторвала левую руку от двери вместе с точащим в ней ножом.

Вырвав нож, я полоснула им оборотня. Эффектный ход, но не для правой руки. Я левша, а потому нож едва оцарапал его. Я пыталась перебросить оружие в раненую левую руку; оборотень у меня, его выбил и снова бросился в атаку.

Рефлекторно я попыталась вызвать молнию, но тут же поняла, что ошиблась. Колдовские чары здесь не сработают. Человек с дубинкой схватил меня за волосы и рванул к себе. Я потеряла опору под ногами, острая боль пронзила скальп. Подавив инстинктивное желание высвободиться, я произнесла связывающее заклинание. Человек с дубинкой застыл, его хватка ослабела, и я отлетела в сторону, больно ударившись о землю и произнеся скрывающее заклинание. Мужчины в недоумении замерли.

— Где оно? — задрожали губы у человека с дубинкой — Оно исчезло?

Оборотень направился к тому месту, где я находилась, и я в миллионный раз прокляла ограниченные свойства ведьминской магии. Как только он наткнулся на меня, заклятие распалось. Он набросился на меня, но я выкрикнула связывающее заклинание, опутав им и оборотня, и человека-птицу. Тут ко мне двинулся третий, а мощь связывающего заклинания ограничена. Удерживая под заклятием двоих, я ударила человека с дубинкой ногой в живот. Он рухнул, однако за ним крался человек с ножом. Он занес руку. Я лихорадочно соображала, снять ли заклятие с оборотня или с человека-птицы, как вдруг на плечо нападавшего тяжело опустилась чья-то рука.

Стройный темноволосый мужчина лет сорока, с бородой и улыбкой сердцееда, не торопился присоединиться к остальным. Он встретился со мной взглядом, и в глазах его мелькнула не животная хитрость, а нечто более сложное, сознание, которого другие уже лишились. Колдун или колдовская кровь. Такой здесь был только один.

Он произнес несколько слов на неизвестном мне языке, и включился перевод:

— Полагаю, прелестная гостья пришла ко мне. Я прав?

— Да, — подтвердила я.

Он оглядел меня и улыбнулся.

— Когда ангелы посылают мне женщину, они на пустяки не размениваются.

Оборотень зарычал, уставившись на Дачева.

— Ваша забава окончена, зверушки, — промолвил Дачев. — Возвращайтесь по норам.

Недовольно ворча и фыркая, они стали разбредаться.

— Пошли, — обратился ко мне Дачев. — Поговорим у меня дома.

— Нет, поговорим там, — возразила я, махнув рукой в сторону луга.

Он кивнул и попытался пропустить меня вперед, но я указала на дорогу, и он, слегка улыбнувшись, пошел впереди меня.