Проданная лесорубам

21. Птицы, парящие высоко

Скай

Хэлли шевелится в моих объятиях, и я не могу отвести от неё глаз, когда её веки трепещут, а красивые зелёные глаза, моргая, открываются. Она пристально смотрит мне в лицо, и на несколько секунд я не могу дышать. Узнает ли она меня? Время, проведённое в разлуке, навсегда разрушило нашу связь.

Я волнуюсь так же, как и тогда, когда она только родилась, волнуюсь из-за каждого её звука, прижимаюсь лицом, чтобы почувствовать её дыхание на своей щеке.

Её пухлая маленькая ручка тянется к моему лицу и запутывается в моих волосах, дёргая их. Она не улыбается, но всегда сердита после дневного сна, пока у неё не будет времени снова привыкнуть к окружению. Я прижимаюсь щекой к её щеке и напеваю «Тише, малышка», как делала это раньше. Когда она прижимается ко мне, я чувствую, что моё сердце снова разрывается на части.

Это кажется нереальным. Держать её на руках. Чувствовать тепло её маленького тельца и слушать её тихие стоны. Мы не виделись месяц, но мне кажется, что прошла вечность.

Финн подходит ближе, кладёт ладонь мне на спину и пристально смотрит на Хэлли. Я смотрю на него снизу-вверх, такая неуверенная во всём.

Хэлли вернулась, но что это будет значить для нас?

Когда эти люди предлагали за меня цену, у меня не было багажа. Всё, с чем я приехала, — это сумочка и одежда, которая была на мне. Теперь у меня есть иждивенец. Это должно означать, что я нарушила условия контракта, а это означает, что я останусь без денег.

Прежде чем паника, сжимающая мои внутренности, успевает подняться и раздуться, Финн крепко целует меня в лоб.

— Я так рад за тебя, — говорит он. — Рад, что мы смогли всё уладить ради тебя.

Я поворачиваю Хэлли, чтобы он мог увидеть мою прелестную малышку.

— Это Финн, — говорю я ей, когда он протягивает руку, чтобы она взяла его за мизинец. Её пальчики такие крошечные по сравнению с его.

Уэст тоже подходит и кладёт руку мне на спину. Он целует меня в макушку и убирает с лица Хэлли выбившуюся прядь волос, которая щекочет ей глаза.

— Она очень похожа на тебя.

— Ты так думаешь?

Я всегда надеялась, что она пойдёт в меня, а не в Картера, но он любил рассказывать всем, как сильно она похожа на его мать, как будто моя связь с ней была слабее, чем у него.

«Перестань думать о Картере», — говорю я себе.

Они убедились, что он больше никогда не побеспокоит нас. Они сделали именно то, что обещали, и мои молитвы защитили их всех. Пришло время смотреть вперёд, а не назад.

Я ищу Джека и нахожу его прислонившимся к стене, согнув ногу и прижав ступню к штукатурке. Я с удивлением вижу, как он мягко улыбается.

— Джек. — Я подхожу к нему, безмерно благодарная за всё, что он сделал: за планирование, за беспокойство… за всё. — Познакомься, это Хэлли.

Его изумлённый взгляд скользит по пухлым щечкам Хэлли и её маленькому носику пуговкой. Он нежно протягивает свою огрубевшую от работы ладонь и кладёт ей на макушку, как будто понимает, какая она драгоценная и хрупкая. Он быстро отступает назад.

— Спасибо, — шепчу я, затем поворачиваюсь к Финну и Уэсту. — Спасибо вам.

— Мы защищаем то, что принадлежит нам, Скай. Это всё, что тебе нужно знать. А вы с Хэлли, теперь наши. Тебе никогда ни о чём не придётся беспокоиться.

Я моргаю, настолько удивлённая, что мне приходится проглотить комок слёз, который застревает у меня в горле.

— Я тоже забочусь о том, что принадлежит мне, — отвечаю я им. — Этот дом… все вы. Это единственное место, где я хочу быть.

Джек снова отлипает от стены и обнимает меня и Хэлли, и я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему в безопасности. Уэст и Финн подходят, и меня передают от мужчины к мужчине, крепко держа в крепких объятиях лесорубов.

Я плачу, потому что счастье и облегчение бьют ключом, словно вырвавшийся на свободу гейзер. Они вытирают мои слёзы, целуют мои влажные щеки, говорят, что я — это всё, на что они когда-либо надеялись, но никогда не верили, что у них будет.

Я опустошена и разбита, но выхожу из их объятий исцелённая и полна любви.

Хэлли начинает суетиться, и мы все смеёмся, чувствуя облегчение.

— Я должна разобраться с ней. Возможно, ей нужно сменить подгузник.

— Возможно. Билл может справиться со многим, но подгузники не входят в его резюме.

Уэст берёт сумку, лежащую на обеденном столе, и протягивает её мне.

— Думаю, у меня есть всё, что тебе нужно, по крайней мере, на данный момент. Мы можем съездить в город завтра, если что-то необходимо.

Когда я впервые встретила его, он делал покупки для меня. Теперь он делает покупки для моей малышки. Кто бы мог подумать, что крутой бывший военный лесоруб будет обладать таким выдающимся опытом в розничной торговле?

В спальне я укладываю Хэлли на своё стеганое одеяло и вынимаю содержимое сумки позади неё. Там лежат салфетки и подгузники, детский шампунь и средства для купания, маленькое полотенце и губка, расческа и маленький тюбик мази. Есть также пара пижамных костюмов её размера и на размер больше, а также маленький плюшевый мишка с милой улыбкой на мордочке и деревом на его футболке.

Я передаю его ей, ухмыляясь, когда она берёт медвежонка двумя пухлыми ручонками.

— Всё, что для этого нужно — это маленький воображаемый топор, — смеюсь я, когда она тут же засовывает медвежье ухо себе в рот. Я снимаю с дочери одежду, осматриваю её маленькое тельце, задерживаю дыхание, пока не убеждаюсь, что на нём нет синяков и повреждений. За последний месяц она немного похудела, но, возможно, это потому, что я больше не могла её кормить. Я прижимаю руки к груди, желая, чтобы ко мне вернулось молоко, но его уже давно нет.

Как только я вытираю её маленькую попку и надеваю на неё свежий подгузник и комбинезон для сна, я возвращаюсь на кухню. Джек, Уэст и Финн сидят за обеденным столом, разговаривая приглушённым голосом, который замолкает, когда они видят меня.

Я знаю, что в сегодняшнем вечере есть много такого, чем они не собираются делиться со мной, и меня это устраивает. Наша жизнь начинается сегодня, и всё, что было в прошлом, может остаться мёртвым и похороненным, насколько я понимаю.

На столе коробка с детскими бутылочками и четыре баночки молочных смесей для голодной Хэлли.

— Кто подержит маленькую мисс, пока я приготовлю ей молоко? — спрашиваю я.

Уэст быстро протягивает руки, и я позволяю ему обнять её за талию и с теплотой наблюдаю, как он сажает её к себе на колени и нежно покачивает. Финн и Джек смотрят на меня ласковыми глазами и мило улыбаются, как будто моя маленькая девочка изгнала тьму из их душ и заменила её нежной привязанностью.

Я быстро убираю бутылочки и готовлю тёплое молоко и неохотно позволяю Уэсту покормить Хэлли, зная, как важно для них чувствовать себя частью этого процесса. Так приятно видеть, как она смотрит на его красивое лицо, скрытое тенью тёмной бороды, но озарённое очаровательной улыбкой.

Финн обнимает меня за талию и сажает к себе на колени. Джек встаёт, чтобы приготовить нам напитки. Для них виски, а для меня горячий шоколад с пряностями. Он даже готовит шоколадное печенье, которое мы поглощаем, пока они задают мне вопросы о первых месяцах жизни Хэлли и о том, когда она начнёт ходить и говорить.

— Что ты думаешь о том, чтобы завести ещё детей? — спрашивает меня Джек.

Финн открывает рот, чтобы отчитать его, но я тянусь к Джеку через стол и беру его за руку.

— Я хочу большую семью, — говорю я. — По-настоящему большую счастливую семью.

Его глаза загораются так, как я никогда раньше не видела, и он сжимает мои пальцы, прежде чем отпустить их и откинуться на спинку стула.

— Это хорошо, — тихо говорит он. — На самом деле хорошо.

Позже, когда Хэлли спит в моей постели, окружённая подушками, я принимаю душ и надеваю одну из старых рубашек Финна, застёгивая её ровно настолько, чтобы выглядеть прилично. Я захожу в гостиную и нахожу Джека в клетчатых пижамных штанах с низкой посадкой, а Уэста и Финна в боксерах, расположившихся на диване и стульях у камина.

На заднем плане играет музыка, что-то в стиле кантри. Освещение приглушённое, только лампа в углу и отблески пламени в камине.

Они смеются над чем-то, чего я не улавливаю, но смех быстро затихает, когда они видят меня.

— Хэлли успокоилась, — говорю я, присаживаясь на подлокотник дивана.

— Это хорошо. — Жаркий взгляд Уэста скользит от пальцев моих ног к верхней части бёдер. Когда он облизывает губы, моё лоно сжимается.

Финн обнимает меня и сажает к себе на колени, быстро осознавая, что под рубашкой, которую он мне великодушно подарил, на мне ничего нет.

— Чёрт возьми, — говорит он, когда ткань распахивается, открывая мою обнажённую грудь. Его рука скользит вверх по моей ноге, обхватывая мою обнажённую попку, когда его рот находит мой.

Это сладкий поцелуй, который становится горячим, как чирканье спички.

Когда я запускаю руки в его мягкие светлые волосы, он издаёт жалобный звук. Затем, движимый желанием, которое не может сдержать, он встаёт, держа меня на руках, и шагает по дому. Две пары тяжелых шагов следуют за нами по коридору, и каким-то образом Финну удаётся целовать меня до тех пор, пока я не оказываюсь на спине, распростёртой посреди его кровати.

Он становится на колени у меня между ног, а Уэст и Джек стоят по обе стороны от него.

В моей памяти всплывает первая ночь, когда я приехала в хижину. Я была так напугана. Боялась, что они причинят мне боль. Боялась, что меня будет недостаточно, чтобы угодить им. Боялась, что они не оставят меня у себя или что я не смогу продержаться до конца года и получить свои деньги. Я похоронила и множество других страхов. Что Картер найдёт меня, что он причинит боль Хэлли, что я никогда больше её не увижу.

Сейчас у меня нет ни одного из этих страхов.

Необходимость прятать свою обиду за болью и удовольствием исчезла, и всё, что осталось, — это горячее желание и что-то более мягкое. Жажда быть в объятиях трёх грубых лесорубов, которые купили меня и рискнули всем, чтобы я была в безопасности.

Когда Финн расстёгивает мою рубашку, обнажая моё тело перед тремя парами голодных глаз, я поражаюсь тому, как судьба привела меня в это место и к этим мужчинам, которые стали моими стойкими героями.

Финн прижимается ртом к моим ногам, так страстно желая попробовать меня на вкус, что издаёт страдальческий стон. Его большие пальцы впиваются в мои бедра, раздвигая их, удерживая меня внизу, но мои бёдра извиваются от прикосновений его языка и посасывания его губ. Я таю на теплом одеяле, пока он разбирает меня на части, кусочек за кусочком, а затем собирает обратно. Я сжимаюсь в комок, вцепившись в простыни, отчаянно желая ощутить тяжесть его тела, чтобы его член заполнил меня, безумное желание, которое приведёт его к освобождению. Джек хватает меня за подбородок, заставляя открыть глаза и посмотреть на него. Он целует меня с такой страстью, что у меня разрывается сердце, его волосы щекочут мне лоб и щёки, такие мягкие на фоне всего остального его тела. Руки Уэста ласкают моё тело, теребят мои соски, сжимают мою грудь.

Они играют на мне, как на инструменте наслаждения, и я открываюсь перед ними, своим телом, своим разумом, своим сердцем.

Они вернули мне мою жизнь, и теперь я готова отдать им всю себя.

— Пожалуйста, — шепчу я Джеку в губы, и он проводит языком по моей щеке, а затем мрачно шепчет: — Мы можем взять тебя все одновременно.

— Да, — выдыхаю я, уже представляя, как их мощные тела прижимаются к моей нежной плоти, тепло их кожи, изгиб их мышц, пот и жар, страстное желание и жжение.

Джек достаёт из верхнего ящика стола Финна бутылочку со смазкой и садится на край кровати. Он обмакивает в неё свой член, отчего его грубые движения звучат ещё более откровенно.

— На спину, — приказывает он Финну.

Мы двигаемся, пока я не оказываюсь у него на коленях, и он опускает меня на свой ожидающий член. Я мокрая, как река, но растяжка всё ещё обжигает. Эластичность моего возбуждения снова начинает расти. Рука Уэста прижимается к моей спине, побуждая меня наклониться ближе к груди Финна. Его большой палец касается моей нижней губы, когда он сжимает свой член. Я знаю, каков он на вкус, и жажду его, как наркотика, который так глубоко проник в мою душу, что я никогда не освобожусь.

Кровать за моей спиной прогибается, когда Джек занимает своё место.

Мы можем взять тебя все одновременно.

Мое согласие было мгновенным и необдуманным, но я замираю, когда прохладная смазка стекает между моими ягодицами.

Его большой палец прижимается к моему анусу, ощущение не из новых, но теперь оно ощущается по-другому, за этим стоит другое намерение. Я сдерживаюсь, и Джек мрачно смеётся.

— Расслабься, Скай. Ты можешь это выдержать. Ты можешь принять нас всех.

Уэст касается моих губ и подбородка, побуждая меня раскрыться и принять его. Всё моё внимание сосредоточено на том, каково это — чувствовать Финна и Уэста внутри себя. Руки Финна скользят по моим рёбрам и ягодицам, в то время как большой палец Джека проникает глубже, двигаясь и растягивая.

Это не должно доставлять удовольствия, но невидимые нити ощущений, кажется, соединяют части моего тела ужасным и прекрасным образом, который знают только эти мужчины.

— Господи, — выдыхает Финн. — Она становится такой тугой, когда ты это делаешь.

— Она вот-вот станет ещё туже.

Первое прикосновение его члена к моему анусу шокирует. Это похоже на удар бейсбольной биты. Рука Джека скользит по моей спине, успокаивая.

— Расслабься, — напевает он. — Ты можешь это сделать. Ты можешь стать тем, что объединяет нас всех.

О Боже. Слова Джека почти разрывают мне сердце.

Уэст обхватывает рукой мою щеку и вынимает свой член у меня изо рта.

— Готова? — спрашивает он.

— Да, — я издаю глубокий стон, когда Джек входит в меня. Боли как таковой нет. Такое ощущение, что меня выворачивают наизнанку и переворачивают с ног на голову. Глаза Финна плотно закрыты, а его пальцы глубоко впиваются в мою плоть, пока он пытается сохранить контроль.

Вес тела Джека, нависающего надо мной, становится больше, когда он наклоняется для проникновения. Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, опуская веки, чтобы оставаться в темноте, пока его бёдра не вжимаются в мою задницу. Он издаёт гортанный стон.

— Займи её рот, — приказывает он Уэсту, а затем начинает двигаться.

Я теряю себя в этих проникновениях, неистовых движениях рук и контролируемых толчках. Всё кажется текучим, как будто я погружаюсь под воду с открытыми глазами, дыша ртом, как русалка, на которую накатывают волна за волной.

Жар разливается у меня между ног, когда мой клитор прижимается к лобку Финна, и я наполняюсь до предела.

Уэст хватает меня за волосы так сильно, что я вижу звёзды. Бёдра Джека дергаются. Финн стонет.

Они теряют контроль из-за меня.

Прилив силы опьяняет.

— Блядь. — Джек прижимается ко мне, обхватывает рукой мою грудь и теребит пальцами соски, пока они не начинают болеть. Я так близка к оргазму, что задыхаюсь, когда мои бёдра двигаются резкими толчками, подталкивая меня к краю. От того, как я сжимаю киску и рот, раздаётся общий крик. Члены пульсируют, и я сглатываю, когда Уэст, Джек и Финн напрягаются от оргазма.

Уэст откидывается на кровать, обхватывая свой член, выражение его лица дикое и собственническое.

Я прижимаюсь к Финну, и он прижимает меня к своей влажной от пота коже. Его борода щекочет мой лоб, а руки описывают завораживающие круги на моей спине.

Джек похлопывает меня по заднице и медленно выходит, внезапно опустошая меня. В неожиданный момент нежности он нежно целует меня между лопаток, его длинные волосы щекочут мою кожу, а борода колет.

Уэст убирает волосы с моего лица, прикасаясь к моим пухлым губам.

Я разбита и истекаю их освобождением, у меня болит всё тело, но чувствую себя настолько живой, что мне хочется голышом убежать в ледяной лес и кричать небесам.

Когда Джек исчезает в ванной и возвращается с тёплым влажным полотенцем, чтобы вытереть меня, я поражаюсь тому, насколько свободно чувствую себя в рамках контракта, который связал меня с тремя свирепыми лесорубами, оказавшимися лучшими мужчинами, которых я когда-либо встречала.

— Теперь ты в безопасности, Скай, — говорит Финн.

Уэст берёт меня за руку и осыпает костяшки пальцев лёгкими, как перышко, поцелуями.

— С нами ты всегда будешь в безопасности.

Джек нежно приподнимает мои волосы и утыкается носом в шею.

— Ты готова к тому, что мы тебя оставим? — спрашивает он. — Не только на год, но и навсегда?

— Да, — выдыхаю я.

Его довольное рычание говорит само за себя.

И, лежа между ними, я понимаю, что именно так и ощущаю себя дома.