Проклятье берсерка или Чужая невеста

Глава 11

Лия прислонилась спиной к двери и старалась привести в норму своё шумное дыхание и разошедшееся в безумном ритме сердце. Поцелуи мужчины до сих пор горели на коже, пусть он и ушёл, дав Лии ещё немного времени привести себя в порядок.

Не сможет она. Проще снова спровоцировать берсерка. Это совсем не то, что сражаться в бою.

Когда Лия спустилась вниз, то сразу поняла, что что-то случилось. С улицы доносились крики, и большинство постояльцев высыпали во двор таверны, кто-то выглядывал прямо из распахнутых окон. Лия спросила у своих охранников, что происходит? Воины Сверра скривили лица, словно что кислое проглотили, и один из них уклончиво ответил:

– Да Кордон вчера учудил… – А меж тем сцена снаружи набирала обороты, всё громче слышались ругань и чей-то отчаянный плач.

Лия надвинула капюшон на глаза и поспешила разузнать, что там происходит. На улице собралась плотная толпа деревенских, не давая проходу, и ей ничего увидеть не удалось. Телохранители встали по бокам от Лии и растолкали зевак, и она наконец нашла Сверра глазами.

Он стоял рядом с осёдланными лошадьми. В нескольких шагах от него привалившись к крупу коня, стоял бородатый Кордон и морщился от криков, а перед ними дородная женщина в платке размахивала руками и указывала то на рыжего берсерка, то на ревущую молодую девицу с растрёпанными светлыми косами. Та прятала лицо в ладонях и всхлипывала, её одежда местами была порвана, а на подле платья Лия заметила пятна и разводы крови.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять в чём дело. Рыжий скорее всего изнасиловал девицу, а мать пришла разбираться.

– О-ох! Как же теперь будет жить моя Глашенька? – Горько протянула женщина, схватившись ладонью за сердце. – Кто её такую замуж-то позовет?!

– Да она сама на меня вчера весь вечер вешалась и после была не против тра… – заявил в своё оправдание медведь, но замолк под тяжёлым взглядом Сверра, так и не договорив грубость, заменив окончание фразы покашливанием: – кхем-кхем!

Глашенька ещё ниже опустила голову и завыла. Развернулась было, чтобы сбежать, но путь ей преградил здоровенный на вид мужик, на его пыльной рубахе и замызганных тёмных штанах, и даже в волосах налипли опилки. Отец несчастной, наверное. Не к месту Лия подумала, стоило ли разводить трагедию на глазах у всей деревни? Не лучше было решить проблему без посторонних? Изнасилование – это же позорное клеймо на всю жизнь.

– Варвары…

– Вечно когда они появляются случаются подобные несчастья, – послышались осуждающие шепотки в рядах людей. Лия заметила и Берту, служанка зажимала рукой рот от волнения, её она не видела.

– Что делать-то будем, Черный волк? – вмешался в разговор отец поруганной девушки. Шагнул ближе, крепко сжимая её руку и не давая вырваться. – Как решать будем?

Смелости мужику было не занимать, внешне хоть он и старался не робеть перед мощью берсерков, чувствуя за собой силу закона, но Лия видела, как его потряхивало от страха. Он чего-то ждал. Лия посмотрела на хмурого Сверра и удивилась выражению презрения на его лице. Почему? К кому именно?

– Ты задерживаешь нас, дровосек.

Сверр обвёл взглядом собравшихся, на секунду задержался на Лии, а следующие его слова повергли в шок:

– Мало того, что вчера твоя подавальщица дочь весь вечер ошивалась вокруг нашего стола и бесстыже крутила бедрами, да грудь свою оголяла при каждом удобном случае, так ночью она заявилась в наши покои сама - пива предложить и других услуг. Но распалив Кордона, испугалась. Все знают, чем грозит страсть берсерка. А теперь вы с женой пытаетесь выторговать за свою нерадивую дочурку золото. – Мать поруганной завыла раненым зверем и кинулась за спину мужа, прижимая к необъятной груди глупую дочь, а Сверр сплюнул на землю и припечатал: – Воспитывать нужно было правильно, и в голову вдалбливать лучше, чтоб держалась от таких как мы подальше!

А затем Сверр выудил из кармана плаща мешок с монетами и кинул под ноги сначала побледневшему, а потом побагровевшему от стыда и злости дровосеку.

– Здесь хватит на приличное приданое. Если конечно сумеете им правильно распорядиться. Уходим! – Последнее Сверр сказал уже своим воинам. И Лия почувствовала, как один из телохранителей тянет её за локоть к лошадям.

Покинули деревню довольно быстро, больше никто не смел их задерживать. Лия опять ехала в одиночестве на той же спокойной кобыле под конвоем воинов. Спиной она ощущала недобрый взгляд Бурого Кордона, догадывалась, какие мысли крутятся в голове у этого борова. И от этого на душе становилось мерзко.

…Та светловолосая девушка из деревни была очень похожа на неё. Лия вздрогнула, вспомнив окровавленные отметины от когтей на её руках и щеке, оставленные Кордоном. Теперь ей жить с этими шрамами.

«Все знают, чем грозит страсть берсерка» – зазвучали слова Сверра в голове. Не все. Она не знает.

Но ведь с ней Сверр был довольно аккуратен и ни разу не причинил боль. Что он тогда имел ввиду?!

***

Следующие несколько дней они провели в сёдлах. Долгих и мучительных дней для Лии. Её спина сильно ныла от вынужденной езды, ломило руки и болели ноги. Хотелось повалиться на землю и полежать, наслаждаясь неподвижностью. Но вместо этого приходилось стискивать зубы и ехать дальше вместе со всеми.

Через каждые три-четыре часа Сверр давал команду останавливаться на привал. Когда было уже совсем невыносимо, Лия находила какую-нибудь опору в виде ствола дерева или валуна и с блаженством сползала на землю, вытягивала гудящие ноги, а потом посидев так немного, вставала и прохаживалась. На самочувствие не жаловалась, всё равно поблажек никто не сделает.

Мужчин Лия сторонилась, особенно Кордона, но медведеподобный берсерк казалось не обращал на неё внимания, и она вздыхала с облегчением.

Вечером воины привычно натягивали для неё шатёр, а сами разжигали костёр и готовили на ужин нехитрую похлёбку или кашу, иногда жарили на вертеле какую-нибудь пойманную дичь на охоте. Лия злилась и сжимала кулаки, когда кто-то из отряда Сверра притаскивал в лагерь тушку животного и со смехом и шутками начинал свежевать. Она шептала духам леса слова ритуала и просила у убитых на охоте прощение за такое неуважение. В поверье Первых предков считалось, что душа хранится в крови. Прежде чем есть добычу, нужно освободить душу вместе с кровью, иначе это грех.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока мужчины возились у костра, Лия была предоставлена сама себе. Она в отдалении бродила по лагерю, а компанию ей составлял Вальдер. И обществу нарка она радовалась гораздо больше, чем варварам. Поначалу мужчины косились на них с удивлением, не понимали, как обычная человеческая девушка могла спокойно гладить по холке неприступного зверя, которого мог приручить не каждый опытный берсерк. Невольно они прониклись к ней уважением.

Сверр тоже наблюдал за Лией. Издалёка. Старался держаться от неё подальше, чтобы не выдать себя. Своего желания. Боролся с собой, и с каждым новым днём понимал, что ему не выиграть эту незримую войну. Он проиграл уже тогда, когда впервые увидел в лунном свете танцующую нагую фигурку.

И больше не мог врать сам себе.

Взгляд Сверра чаще задерживался на ключице охотницы, где под одеждой была спрятана его метка. Вот же ж… внутренний зверь взял верх над ним и укусил её.

Пометил, как свою пару, паршивец.

Этот древний, как мир, инстинкт собственника запустил необратимый процесс, который приведёт их обоих к краху. Сверр уже чувствовал её. Их связь.

Её злость. Отчаяние.

Тоску по родным, с которыми он разлучил её. Страх перед неизведанным. Слышал на расстоянии биение её сердца. Иногда ровное, но стоило ритму ускориться, и его собственное сдавливалось и пропускало удар. А запах… он сводил с ума.

Сверр не знал, не хотел представлять, как будет отдавать Лию брату…

Не сможет.

Зверь не позволит. Он сам не хочет. Лия только его! Якоб будет в ярости.

Берсерк насильно заставил себя оторвать глаза от неё и ушёл глубже в лесную чащу. Впереди мелькнула широкая спина Кордона, отлично, Сверр знал чем займётся в ближайшие часы.

Лия сидела на пне и задумчиво водила ладонью по серо-синей жёсткой гриве нарка, мыслями она витала далеко отсюда. Она не заметила, когда из-под руки исчез мех зверя, а в следующую минуту мир перед глазами перевернулся, и она шлёпнулась с пня спиной на землю. Вальдер учуял в её кармане что-то вкусное для себя – кусок сушёного мяса, который остался у Лии с обеда, но нарк не рассчитал силу и сильнее, чем следовало ткнул её лапой в бок.

– Вальдер! – завозилась Лия, пытаясь выпутаться из необъемного плаща и подняться. – Ах ты… засранец такой!

– Уффррр… – фыркнула зверюга в своё оправдание, и вдруг зарычала. Лия увидела, что к ним подходит один варваров Сверра.

– Спокойно, – он выставил руки перед собой, обращаясь к взъерепенившемуся хищнику, – я просто помогу ей подняться.

Светлые волосы воина были выбриты на висках, а остальные заплетены в несколько тонких кос. На щеках и подбородке щетина, а глаза тёплые карие. С виду ему около сорока лет, но Лия могла и ошибаться. Она приняла его протянутую руку, и варвар рывком поставил её на ноги.

– Спасибо…

– Зовите меня Мэрек. А вы… Лия, верно?

Он поправил капюшон плаща, который съехал Лии на лицо. Недовольный Вальдер продолжил фырчать и наступать на воина, намереваясь отогнать его, вклинился между ними и оскалился на Мэрека. Зубами клацнул.

– Защитник какой, – усмехнулся мужчина, отступая на пять шагов назад. А Лия глаза закатила и вынула из кармана куски мяса, за которыми нарк так яро охотился. Скормила всё прожорливой махине. – Значит, мясом его приручили?

Лия пожала плечами и провела ладонью по широкому влажному носу Вальдера. Нарк в благодарность за угощение лизнул руку.

– Нам многое довелось пережить вместе, – улыбнулась. – Он даже спас мне жизнь.

– Вот как. Хороший у вас защитник. Лия, а идёмте к нам, погреетесь у огня. Что вы всё одна да одна?

– Но… – она собралась возразить, сославшись на запрет Сверра, но Мэрек опередил.

– Уверен, ярл не будет против.

– Ну, если так, то можно. – К слову сказать одиноко было даже очень, хотелось с кем-то просто ни о чём поговорить. И она действительно успела озябнуть.

С каждым новым днём ветра становились холоднее, свирепее, всё настойчивее проникали под полы плаща и кололи кожу иглами. Солнце не успевало прогревать землю, листва на кронах деревьев и луговые цветы, трава постепенно жухли и теряли краски. Сменялся сезон. Близится осень.

Воины замолчали, когда Мэрек вернулся вместе с Лией, и кивнули ей в приветствии. Она насчитала всего восемь человек, но помнила, что их больше. Остальные из отряда сейчас охраняют лагерь, и Сверра с Кордоном тут тоже не было.

– Ну, чего расселись? Самую вкусную миску деве! – Скомандовал светловолосый воин с косами и предложил Лии сесть поближе к костру.

Разговоры возобновили, сначала чувствовалось напряжение, но потом оно сошло на нет. Викинги по очереди принялись рассказывать различные истории из своей жизни, про военные походы и смешные. Лия больше слушала, чем участвовала в обсуждениях, ела свою порцию похлёбки, сегодня её приготовили из зайчатины, и получилась она божественно вкусной!

А потом Лия заметила, что рука Мэрека выше запястья перевязана грязным бинтом, и предложила посмотреть. Хотелось как-то отблагодарить воина за то, что он вытащил её к очагу. Мужчины скрасили её одиночество, не то сидела бы сейчас одна в холодном шатре и мучила себя невесёлыми мыслями.

– Да что вы, ерунда, – отмахнулся блондин. – Это меня в последней схватке зацепило, она уже почти зажила так что всё нормально, не нужно беспокоиться.

Но Лия настояла. И Мэреку пришлось уступить, он подвинулся ближе к девушке и, закатав рукав плаща, протянул свою руку.

– Судя по времени... гм, моего похищения, с вашего последнего сражения прошло уже больше двух или даже трёх недель, – подытожила она, разматывая бинт, под которым ожидаемо скрывали воспалённую гнойную рану. Края её бугрились и от раны исходил едва уловимый зловонный сладковатый запах. А краснота уже поднималась дальше выше к плечу. – Ваша так называемая «ерунда» заживать и не собирается, в ней глубоко сидит яд. Разве не замечали, что за эти дни ваши силы медленно уходят?

– Ну… – Мэрек поднял здоровую руку и взъерошил косы на затылке, пытаясь скрыть неловкость. Какому воину окажется приятно признаваться в своих слабостях? – Есть немного.

– Ты почему нам не сказал? А если бы так кони двинул в дороге?! – толкну его товарищ в плечо.

– Да думал само пройдет. А нет, так как вернёмся в Нирландию покажу вельве нашей, уж она вылечит, – пожал плечами он.

– Дурень ты, – остальные осуждающе покачали головами.

– Дайте мне теплой воды, – прервала их препирательства Лия.

– Обычной воды? Может браги? – удивлённо переспросил темноволосый мужчина со шрамом на виске, который сидел слева. – Вы же собираетесь вскрыть рану и прочистить?

– Нет. Обычной воды, пожалуйста, – Лия подняла голову и увидела, что на неё все смотрят с недоумением. Вздохнула и добавила как можно серьезнее: – Поверье, я знаю, что делаю.

После этих убедительных слов ей тут же предоставили желаемое. Если бы она знала, чем это всё обернётся... Но она не знала. Лия отвинтила крышку бурдюка и смочила чистый кусок бинта, и приложила его к сердцевине воспаления. Воскресила в памяти, что она в прошлый раз делала и чувствовала, когда пришлось промывать ужасные ранения Сверра от когтей тварей Безмолвного перевала.

Прикрыла веки и ощутила вокруг себя потоки природной энергии. До этого Лия тоже видела её, но не стремилась управлять. Просто танцевала в озёрной воде под зовом луны и бесполезно рассеивала. У неё не было наставника, кто мог бы обучить использовать энергию правильно.

Внутренняя сила Лии притягивала потоки, они с радостью откликнулись и заластились к её коже, вода в этом деле служила проводником. Природная энергия впитывалась и смешивались с её жизненными силами, и она направила энергию в рану. Выжгла яд из крови и заражённых сосудов с тканями, Мэрек едва слышно застонал и хотел выдернуть руку, но Лия удержала. Потом спасибо скажет.

Глаза Лии были по-прежнему закрыты, она видела внутреннем зрением, как нарастают молодые здоровые клетки, как восстанавливается кожа мужчины, и гнойная рана исчезает.

– Ничего себе магия! – Кто-то из воинов поражено воскликнул, и Лия распахнула свои глаза.

На её лбу выступила испарина, дыхание сбилось от усердия, а грудная клетка тяжело вздымалась. И не держись Лия крепко за уже здоровую руку Мэрека, не могла сказать наверняка, что не свалилась бы без сил. Всё-таки ранение с застарелым действием яда оказалось сложным для неё. Опыта у неё мало.

– Спасибо, – пробормотал Мэрек смущённо.

Лия оглянулась и только сейчас поняла, что все собравшиеся у костра смотрят на неё с огромным удивлением и каким-то трепетом или… благоговением?

– Девочка, – прокаркал самый старший на вид мужчина из всех, другие звали его Хаук, что в переводе означало ястреб. Он вдруг попросил: – А расскажи-ка нам о себе. Откуда ты родом будешь?

Лия рассказала. О своей деревне за Безмолвным перевалом, о приютившей её семье. Как любила охотиться и не забыла объяснить воинам про завет Первых предков –про дичь.

– Насколько помню, – начал Хаук, его возраст выдавала серебристая седина на висках, – такие древние традиции в духе племён кёльдов.

– Кёльдов? – переспросила Лия взволнованно, она никогда не слышала этого слова. – Я мало что знаю о своём происхождении. Родную мать практически не помню. Лишь её звонкий голос и нежные руки, когда она учила меня маленькую заветам предков, а потом… ничего. Как отрезало. И новая семья.

– Да, старожилы зовут так у нас народ лесных шаманов.

– Племена кёльдов жили обособленно на южном континенте. Они не признавали ничью власть, поклонялись богине Луны и Ночи. Их сила была невероятной – её называли Огнём Жизни. Им подчинялась сама природа, – рассказывал викинг.

– Жили? Почему… вы говорите о них в прошедшем времени? – Лия вся подобралась, сердце за грудиной сжалось от тревожного предчувствия.

Воины странно переглянулись, и она ощутила, как по её спине пробежал неприятный холодок.

– Лия, понимаете… – Мэрек смахнул мешавшие косички с лица, почему-то ему было сложно протолкнуть из враз пересохшего горла последующие слова. Не позволяла надежда, которая горела в синих глазах невесты конунга. Но он заставил себя и осторожно проговорил: – Народ кёльдов перебили пару десятков лет назад. Они… не захотели подчиняться. Воспротивились перейти под руку Якоба и отдать свои земли. Им предлагали уйти, но…

– …они выбрали бой и смерть? – Закончила за него Лия севшим до хрипа голосом. Пальцы до побеления в костяшках сгребли ткань штанин, она уже знала ответ на свой вопрос, но он всё равно сорвался с губ. Наверное, ей нужно было это услышать от кого-то постороннего, чтобы с глаз окончательно спала пелена. – И… кто их всех истребил?

После непродолжительной паузы Хаук подтвердил опасения:

– Берсерки.

Горечь слова сизым маревом поплыла по земле. Эту горечь можно было осязать, чувствовать каждым ударом сердца, в котором застыла боль Лии. Её боль ощущалась физически. Воздух в пространстве заметно потяжелел, реагируя на внутреннюю силу, а огонь, что до этого жадно лизал свежие подкинутые поленья всколыхнулся и зашипел, поднимаясь столбом.

Воины в кругу вздрогнули и зашептались, до многих наконец дошло, кто такая на самом деле невеста конунга.

Последняя выжившая из рода кёльдов.

Лия поднялась на ноги. На её лице застыла маска неверия, а в глазах потухшая надежда. Она обвела присутствующих мужчин пустым взглядом, ни на каком не задерживаясь. Сзади послышались треск веток и шаги, Лия обернулась на звуки – берсерки вернулись. Впереди стоял Сверр, за ним в отдалении замер Кордон.

Сверр ещё издалека по нависшему в воздухе напряжению понял, что что-то произошло. Что-то неуловимо изменилось в Лии. Она смотрела на него с выражением колючего холода, и так словно видела впервые. В её глазах разлилась боль, та отозвалась в груди берсерка тревожной трелью и заставила что-то перевернуться.

А Лия смотрела на мужчину, с которым добровольно собиралась связать свою судьбу и не узнавала его. Сердце больно ухнуло под рёбрами и защемило. Он ведь знал с самого начала, кто она такая?

Знал. Как же ему не знать?!

Вдоволь должен был насмотреться на дар племён кёльдов, когда один за другим вырезал её сородичей. А её семья… тоже пала от его огромного кровожадного меча?

Лия разорвала взгляд первой, не проронив ни слова развернулась и побрела в шатёр. Ей предстоит о многом подумать, а длинная бессонная ночь отлично для этого подходит.

Не было пылающей ярости, наоборот, внутри царила звенящая пустота. Лишь ворвавшись под навес тяжёлых тканей, Лия упала на шкуры и дала волю чувствам.

– Ненавижу, – всхлипнула в тишину.

Она не знала к кому конкретно обращено это чувство. К Сверру ли? К конунгу, что отдал ему и другим берсеркам беспощадный приказ, из-за которого Лия лишилась дома и родной семьи? На свою судьбу? А может ко всем сразу.

Из горла рвался громкий крик боли, он полосовал душу на части, но Лия подавила его, зажав обоими руками себе рот. Она свернулась в клубок на мягкой подстилке, подтащила колени к животу и невидяще смотрела в свод, колыхающийся от порывов северного ветра.

Не удалось сдержать слёзы, они сорвались с ресниц и потекли по коже, подобно тому, как яд травил её изнутри.

Лии никто никогда не говорил о лесном народе кёльдов, в её деревне будто и не слышали о них. Матушка рассказывала, что в свои семь Лия была не похожа на остальных детей. Вместо того, чтобы играть со сверстниками в плетённых кукол-человечков или салки, её магнитом тянуло в лес. К ней всегда шли и ластились животные, даже дикие, и раненые. Ох, и сколько она перетаскала матери птиц с перебитым крылом или кроликов, белок с лапками! Не сосчитать.

Всхлипнула, размазывая дурацкие слёзы, которые и не думали прекращать течь. Их дом стоял на окраине деревни, дальше начинались обширные лесные угодья. Сколько ей было, когда однажды на закате солнца она пришла к ним вся грязная в лохмотьях на порог и постучала в дверь, собираясь просить кусок хлеба и воды? Пять? Шесть? Где её родная мать? Почему в тот день она оказалась одна на весь мир?

Лия не помнила ответ ни на один из этих вопросов.

Сегодня она узнала случайно, что принадлежит к древнему роду лесных шаманов или колдунов, как их ещё называют. И скорее всего она последняя представительница вида, а виновны в их гибели берсерки. Конечно Сверр напрямую не был виноват, поскольку действовал по чужой указке, но… почему не сказал сразу? Наверное, узнать от него было бы не так больно.

Заснула Лия поздно, всю ночь её не отпускали кошмары. Она будто со стороны наблюдала, как поздним вечером горели и рушились крыши деревянных домов, словно карточные; как ненасытный огонь полыхал и трещал в окнах. И как варвары в громадных звериных ипостасях убивали народ леса, никого ни щадя.

Её народ…

Перед глазами мелькали смазанные образы светловолосые женщины с синими глазами, лица Лия не могла запомнить, но знала это её мама. Они с ней прятались в лесу, дар матери - сама природа, помогла скрыться от преследования бессердечных тварей в шкуре. Женщина плакала, прижимала к себе малышку Лию и пела грустную колыбельную. Шептала, что всё будет хорошо.

Но хорошо не было. Лия слышала агональные вопли и стоны умирающих людей, и просыпалась в липком поту с бешенным сердцебиением и оглушающим криком на губах.

Естественно, утром она чувствовала себя разбитой и совсем не отдохнувшей. Хмурее тучи Лия взирала на варваров, которые в темпе сворачивали лагерь и иногда косились в её сторону, но никто не решился с ней заговорить. И правильно, вести беседы она совсем не настроена.

Спиной Лия ощущала на себе скользящий пристальный взгляд. Не нужно гадать чей. Сверр смотрел, но не подходил, а мог бы объясниться, он по-любому уже знал о случившемся от воинов. Хотя что он мог сказать? Что не хотел ранить, открыв правду? Так та всё равно рано или поздно всплыла. Лучше сразу знать, с кем едет и к кому.

Тогда бы не зародились чувства к мужчине. Она… ненавидела бы его с самого начала.

Лия одёрнула себя. Какие чувства?! Между ними есть страсть и не более. Но червячок сомнения уже грыз и отщипывал по маленькому кусочку от сердца, причиняя ноющую боль.

Выдвинулись в путь. Вскоре Лия увидела величественную горную цепь. С Тайкогского хребта дул холодный порывистый ветер, неся с собой бурую пожухлую листву. Он безжалостно гонял её по земле, швырял несущимся по степи всадникам в лицо и под копыта лошадей. Отдельные листья пытались освободиться из-под его власти, затаившись за крупным камнем или за холмом, но он немедленно находил их, не давая покоя.

Погода передавала паршивое настроение Лии. Грустила вместе с ней. Полностью соответствовала тому раздраю чувств, что творилось в сердце. Под небесами сгущались свинцовые тучи, грозясь выплеснуться на путников проливным дождём, а вдалеке уже насмешливо грохотал гром. И не унять эту бурю.

Лия находилась в смятении и не знала, что теперь делать. Ненависть к Якобу Захватчику проклюнулась с рассветом, пустила корни и росла с каждой секундой, крепла и обрастала шипами. Требовала отмщения. Но Лия не убийца, рука не поднимется - это против её природы. Да и не тягаться ей с матёрым предводителем викингов.

Такие, как он, спиной никогда не поворачиваются.