Пылающая Эмбер

ЭМБЕР

Бетани стонет, окидывая взглядом парковку. Она так крепко ухватилась за руль и с такой силой выдыхает, что сдувает со лба свою челку.

— Как думаешь, Лил сильно расстроится, если я не появлюсь? — спрашивает она.

— Она пригрозила продать твое грязное нижнее белье на eBay и никогда больше не заглядывать к тебе по понедельникам на «Маргариту», — отвечаю я, криво ухмыляясь.

Ударяя по рулю, она шипит себе под нос:

— Черт бы ее побрал.

— Как мило, мам, — раздраженно бубнит с заднего сиденья Аксель. — Я не могу ругаться, а ты можешь?

Слегка повернувшись и бросив взгляд через плечо, она произносит:

— Ох, Аксель, только не начинай, — отвернувшись от него, она бормочет: — Когда подрастешь, можешь делать все, что угодно.

— Забей. Мы так и будем весь день сидеть в машине и ждать, когда нас хватит тепловой удар, или что?

Она протяжно выдыхает.

— Аксель, клянусь, если ты не перестанешь разговаривать со мной в таком тоне, я высажу Куколку с Меддой и отвезу тебя домой.

Он что-то бормочет, но я не могу разобрать, что именно.

В течение минуты она ничего не делает, кроме того, что пялится на клуб. Затем, взглянув на меня, говорит:

— Я не задержусь здесь надолго. Помни, что ты можешь поехать домой со мной. Если нет, то оставайся с Лил, Мавом или Гусом. С тем, кому ты доверяешь.

Это уже пятый раз, когда меня предупреждают.

— Поняла.

— Хорошо. Тогда давайте сделаем это, прежде чем я сойду с ума.

Она открывает свою дверь, а затем багажник.

Я тут же слышу рок-музыку прошлых лет, которая у меня ассоциируется с клубом. По-моему, она доносится с заднего двора, потому что звучит чересчур громко.

Я тоже выбираюсь наружу и останавливаюсь, чтобы посмотреть на свое отражение в окне машины.

Лили каким-то образом удалось укротить мои кудри. Она оставила мои волосы распущенными и уложила их на одно плечо в стиле, который, как я думала, мне не подходит, но я ошибалась. Макияж легкий выгодно подчеркивает черты моего лица, мерцающие темно-серые тени на моих веках приглушают зеленый цвет моих глаз, больше выделяя синеву. Она также нанесла на мои губы розовато-лиловый блеск, от чего они выглядят блестящими и более полными, чем обычно.

После часового спора с Лили по поводу того, что мне надеть, я, наконец, остановила свой выбор на красных шортиках, которые приобрела на днях во время нашего похода по магазинам, и, пойдя на компромисс, надела сексуальный белый топ вместо сексуальных туфлей.

Топ без бретелек с вырезом в форме сердца. Он застегивается сзади и держится на эластичном ремешке поверх моих сисек. Он симпатичный и кокетливый, с вышитыми на нем маленькими красными вишенками. Сначала я думала, что это не мой стиль; но, с другой стороны, у меня никогда не было достаточного количества денег на покупку чего-либо, кроме поношенных вещей из секонд-хэнда, так что я не знаю, какой стиль мне подходит. Лили утверждала, что это идеальная блузка, чтобы подразнить Мава. У меня не хватило духу признаться ей, что ложь о моей девственности потерпела фиаско.

Моя обувь чуть попроще. Это коричневые босоножки. Я бы ни за что не смогла ходить на тех красных туфлях, что нашла мне Лили. У них каблуки в четыре дюйма! Я бы, в конечном итоге, не просто шлепнулась на свою пятую точку, а, скорее всего, налетела бы на какого-нибудь жуткого байкера, который затолкал бы мне эти каблуки в задницу.

Аксель открывает заднюю дверь, вырывая меня из моих мыслей. Он вылезает и с беспечным видом прислоняется к заднему крылу автомобиля, скрестив руки на груди и ногой подпирая машину. Он старается выглядеть расслабленным, но его взгляд мечется из стороны в сторону, пока он разглядывает людей, прибывающих на вечеринку, а его колено слегка подергивается.

— Аксель, помоги мне с этим, — говорит Бетани, начиная выгружать миски с салатом, который ее попросила сделать Ник. Когда он неохотно откликается на ее просьбу, я подхожу к задней двери машины. За ней я нахожу Медду, которая уже протягивает ко мне свои пухлые ручки.

— И куда мне их поставить? — слышу я, как спрашивает Аксель.

Бетани отвечает, судя по всему, сквозь стиснутые зубы.

— Почему бы тебе не найти Ник или другую старуху, и не спросить?

Я подхожу к багажнику и становлюсь свидетелем того, как они в течение минуты испепеляют друг друга взглядом, после чего Аксель, наконец, устремляется к задней части клуба.

— И оставайся там, где я смогу тебя видеть! — кричит она ему вслед.

— Мне не пять лет! — орет он в ответ.

Она издает раздраженный звук, который идет из глубины ее горла, и бормочет:

— Тогда перестань вести себя как маленький ребенок.

Эти двое все утро цапались друг с другом. Из-за этого мы опоздали на час.

Как-то на днях, за обедом, она поведала мне о том, через что ей приходится с ним проходить. Похоже, он был в порядке в течение нескольких месяцев после смерти отца, оказывал поддержку и помогал, как будто пытался занять место мужчины в доме. Затем, словно кто-то щелкнул по выключателю, и всё изменилось… он изменился. Он не хочет разговаривать с ней об этом и злится каждый раз, когда она пытается поднять эту тему. Последние несколько месяцев он задерживается допоздна, зависая с новыми друзьями, которых Бетани не одобряет, и ведет себя все более неуважительно и агрессивно по отношению к ней.

Я наблюдала за их грызней с тех пор, как Бетани приютила меня в своем доме, сдерживая каждую унцию силы воли, дабы не вмешаться и не встать на ее защиту. По правде говоря, я боюсь, что он поднимет на нее руку. Ей нужна помощь с ним и, по-моему, Мав или Дозер могли бы поставить его на место и объяснить, как нужно вести себя с матерью.

— У тебя на губах останутся следы от зубов, — говорит Бетани, возвращая меня в настоящее.

Я перестаю терзать губу и еще крепче прижимаю Медду к своему боку. Потянувшись вперед свободной рукой, я беру один из пирогов, которые напекла дома у Бетани.

Бетани берет два других и закрывает багажник. Глубоко вздохнув, она спрашивает:

— Готова?

— Не совсем, но я боюсь Лили и ее угроз.

Она легко и непринужденно смеется, и мы следуем за Акселем на задний двор клуба.

Я сканирую стоянку и вижу перед клубом только два мотоцикла «Предвестников Хаоса», хотя обычно там выстраивается куда больше байков.

— Ребят здесь нет? — спрашиваю я. На секунду испытывая разочарование. Что, если он еще не вернулся?

Я не видела Мава три дня, но он отправлял мне сообщения каждый день с тех пор, как уехал. Правда, не такие проникновенные, как его первая эсэмэска, которую я читала и перечитывала тысячу раз. И, тем не менее, его сообщения были простыми и милыми. Каждый день он начинает с вопроса «Ты там?», на что я отвечаю: «Да. Я все еще здесь». После чего, обычно, приходит следующая эсэмэска, в которой он спрашивает, в порядке ли я или хорошо ли провожу время. И каждый вечер я получаю еще одно сообщение, в котором просто говорится: «Спокойной ночи, Куколка».

Приятное чувство покалывания, которое растекается по моему телу, когда я слышу вибрацию сотового телефона, а затем вижу эти слова, неописуемо.

То чувство, из-за которого я осталась и жажду большего.

Я могу по уши влюбиться в Мава. Я могу умереть от рук Люци. Но вопрос в том… кем он будет? Что, если он будет и тем, и другим? Смогу ли я полюбить обе стороны его личности, и будет ли это безопасно?

Или мне, дуре, не стоит даже пытаться?

Вот почему я сегодня здесь. Мне, так или иначе, нужно выяснить, что делать дальше — остаться или уйти, прежде чем за мной явится Дэвис.

Бетани пожимает плечами.

— Не похоже, что они здесь. Наверно, все еще в пути или остановились где-нибудь, чтобы выпить перед началом вечеринки. Может, нам удастся отдать это и смыться, прежде чем они приедут, — шутит она.

Хотя это вовсе не шутка. Она все утро безумно нервничала.

Когда мы попадаем на задний двор, я быстро окидываю взглядом скопления людей рассредоточенные по всему периметру. Народ кучкуется группами тут и там, сидя на шезлонгах или за столами для пикника, другие же топчутся рядом с ними. Большинство детей играет на огромном участке травы вдали от взрослых, в то время как остальные держатся поближе, как я полагаю, к своим родителям.

Я замечаю Гриндера и двух пожилых членов клуба у гриля. По всей видимости, Гриндер пытается разжечь эту хреновину. Здесь еще несколько знакомых лиц и завсегдатаев, которых я видела зависающими в клубе, а также старухи, с которыми я познакомилась на днях, когда они приезжали, чтобы спланировать эту вечеринку.

Ник направляет Акселя к раскладным столам, заставленным едой, так же, как и Кендру с Тэффи, вышедшими из здания клуба и несущими подносы, нагруженные огромным количеством вкусностей.

— А вот и вы, — говорит нам Ник, когда мы приближаемся. — Я уж думала, вы не появитесь.

— Мы старались приехать вовремя, но день выдался не простой, — объясняет Бетани.

— А…? — брови Ник в удивлении ползут вверх.

Бетани отмахивается.

— Подростковая драма. Теперь все в порядке.

— Хорошо, я рада, что ты это приготовила. Нельзя устраивать вечеринку без картофельных и макаронных блюд.

— Точно, — по тону Бетани можно догадаться, что она прекрасно понимает — еда была всего лишь поводом, из-за которого ее вынудили сюда приехать.

Ник подмигивает мне. Ее взгляд падает на пирог в моей руке.

— С чем он?

— Хммм, этот с яблоком.

— Их испекла Куколка, — добавляет Бетани. — Есть еще с лимоном и вишней.

— Ух ты. Спасибо, — улыбка Ник становится шире. — Они выглядят очень аппетитно, но нам лучше убрать их, иначе они исчезнут до приезда парней,— она подзывает Тэффи.

— Боже мой, ты приехала! — визжит Тэффи.

Тэффи напоминает мне бабочку. Не только потому, что отдельные прядки ее платиновых волос от корней до кончиков выкрашены в бирюзовый цвет, но и потому, что она уникальна и более общительна по сравнению с любым другим человеком. Она все время в движении, словно не может стоять спокойно. У нее безупречная белоснежная кожа, такие же серо-голубые глаза, как у Дозера, и курносый носик с пирсингом. На ней белое платье в стиле бэби-долл и босоножки на танкетке.

Обращаясь ко мне, она говорит:

— Привет, Куколка. Я так рада, что ты пришла!

— Спасибо.

Она переводит взгляд на ангелочка в моих руках.

— Вы только посмотрите, — произносит она. — Ты с каждым днем становишься все краше и краше.

И она щекочет Медду, которая цепляется за меня и хихикает, затем переключает свое внимание на Бетани.

— Тэффи, она из-за тебя уронит десерт, — ругается Ник.

— Успокойся, ма. Все в порядке, — Тэффи игриво улыбается и забирает у Бетани один пирог. — Я уже тысячу лет вас не видела, — она нам хитро подмигивает, тем самым еще больше походя на свою мать. Но, судя по ее комментарию, Ник не знает о нашем походе по магазинам. Возможно, причина в том, что она не была приглашена, если, конечно, мне не изменяет память.

Ник забирает у Бетани второй пирог и кладет его в другую руку Тэффи.

— Спрячь их пока в кладовой, хорошо?

— Ладно.

Тэффи поворачивается и идет к задней двери клуба.

Кендра крепко обнимает Бетани.

— Не могу поверить своим глазам, женщина. Куда ты, черт возьми, запропастилась?

Отступив назад, Кендра упирает руку в бок и сосредотачивает свой взгляд на Бетани.

— Просто много мороки с работой и детьми. Стоит мне нанять и обучить работе в баре одного человека, как уходит другой. Я осталась без бармена и помощника официанта, и у меня была проблема с поиском няни.

— Если тебе нужна помощь с детьми…

— На самом деле, Куколка начнет присматривать за ними, так что, думаю, с этим вопрос решен.

— Ты же знаешь, я всегда выручу, если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь. С детьми или в баре. Я не ищу работу на полную ставку, но вечер-другой могу разносить напитки или убирать со столов, если у тебя будет завал.

— Спасибо. Я ценю это и дам тебе знать, если что.

— Очень мило с твоей стороны предложить свою помощь, — говорит мне Кендра. Ник кивает и окидывает меня оценивающим взглядом, от чего я снова начинаю нервничать.

Я пожимаю плечами.

— Мне нужна была работа и место для проживания. Бетани была настолько любезна, что дала мне шанс.

Кендра указывает на пирог в моих руках.

— Давай я заберу его у тебя.

— О… конечно. Спасибо.

Я передаю ей пирог.

К нам подходит Блэр и с радушием приветствует всех, кроме меня. Она не такая приветливая и милая, как Кендра. Более того, она так смотрит на меня, что у меня возникает чувство, будто на мне туфли на шпильках и короткая юбка. Другие старухи улавливают напряжение, и после этого в разговоре ощущается какая-то натянутость. Я все время чувствую, как Блэр буравит меня своим ледяным взглядом. Она не хочет, видеть меня здесь. Это очевидно.

Меня так и подмывает придумать предлог и уйти, возможно, взять Медду и поиграть с другими детьми. Я бы чувствовала себя куда комфортнее в кругу детей, но что-то мне подсказывает, что трусливый побег — не лучший вариант. У меня такое чувство, что слабые женщины здесь надолго не задерживаются.

— Ма, когда должны вернуться парни? — спрашивает Тэффи, возвращаясь к нашей маленькой компашке.

— В любое время, — отвечает ей Ник.

Медда играет с серебряными браслетами, которые мне одолжила Бетани. Каждый раз, когда я двигаю рукой, она тихо хихикает, и ее маленькие пальчики застревают между ними, как будто это игра. Мне нравится ее смех. Такой беззаботный. Он успокаивает мои нервы и дает мне возможность сконцентрироваться на чем-то другом, помимо смертоносных взглядов, которых я удостаиваюсь.

— Ты здорово ладишь с ней, — замечает Ник.

Я поднимаю на нее свой взгляд.

— Ох… спасибо, — чувствуя потребность сказать большее, я продолжаю. — У меня есть пятилетняя племянница. Я все время приглядывала за ней, когда она была такой же маленькой.

Глаза Бетани слегка округляются от моего признания. Я знаю, что это новость для нее и для всех остальных. Честно говоря, понятия не имею, почему я решила поделиться этой информацией.

— Не возражаешь, если я украду ее у тебя? — спрашивает Блэр.

— Вовсе нет, — лгу я, протягивая Медду женщине, которая прожигает меня своим злобным взглядом.

— Хорошо, что в доме появилась Куколка. Медда любит ее, и Аксель тепло к ней относится, — признается Бетани.

— Что случилось с другой няней? Твоей соседкой? — спрашивает Ник.

— Миссис Родос? Она стареет, я больше не могу доверить ей Медду. Я застала ее спящей последние два раза, когда пришла забрать Медду. Ей прописали новое лекарство, из-за которого ее постоянно клонит в сон.

— Хотелось бы знать, почему ты не звонишь, если тебе нужна помощь? — Ник крепко поджимает губы, и напряжение в кругу женщин возрастает до предела.

— Ма! — одергивает ее Тэффи.

— Что?

Бетани глубоко вздыхает и говорит:

— Я… Я не хочу сваливать на вас свои проблемы. У вас своих забот…

— Глупости, — перебивает ее Ник. — Мы — семья. Это могли быть мои внуки. Тебе нужна помощь — ты протягиваешь руку. И я не задаю вопросов. Понятно?

В нашем маленьком кругу повисает тишина. Бетани кивает и отводит взгляд.

И тут я замечаю, что люди покидают двор.

— Ох. Отлично. Они здесь! — восклицает Ник. Ее лицо озаряет широкая улыбка. — Пойдемте, леди. Я не видела своего племянника пять лет и не стану ждать ни секунды больше.

Кто-то выключает музыку, и я слышу оглушительный раскат грома, а, точнее, рев нескольких мотоциклов, движущихся по дороге.

В детстве меня напрягал этот звук, поскольку я думала, что кошмар моей сестры вновь становится явью.

Я пячусь назад, используя детей в качестве предлога.

— Я присмотрю за малышами, — говорю я им и тянусь к Медде. Хотя Блэр возвращает мне ее с неохотой.

Я не готова встретиться с Мавом. У меня крутит и сводит живот. Похоже, меня сейчас стошнит.

Со временем рокот моторов становится все громче, и я слышу, как раздаются приветственные возгласы от гостей вечеринки. Они кричат, вопят ​​и хлопают. Раскатистый рев моторов не затихает, а даже наоборот — байки начинают газовать. Звук настолько громкий, а мотоциклы так близко, что, клянусь, я чувствую, как под моими ногами вибрирует земля.

Я крепче обнимаю Медду и, когда она поднимает на меня свои глазки, выдавливаю из себя улыбку. Кое-кто из детей останавливается и заглядывает за угол здания. Несколько ребятишек бегут на звук, в то время как другие выглядят растерянными и придвигаются поближе ко мне.

Рев постепенно затихает, и, наконец, последний двигатель глохнет. Я все еще слышу за углом приветственные крики людей, но они походят на гробовое молчание по сравнению с тем, какими оглушительными были раньше.

К тому времени, когда гости вечеринки снова начинают возвращаться на задний двор, мне становится дурно. Я чувствую, как меня охватывает приступ паники, и я сожалею о том, что предложила присмотреть за детьми. Если бы я этого не сделала, то могла бы спрятаться, уйти, сбежать. Убраться отсюда прежде, чем Мав увидит меня и убедиться, что я все еще здесь, жду, как бедная, томящаяся от любви девчонка, не подозревающая о том, с какой стороной его личности ей предстоит сейчас столкнуться.

Заметив Бетани, я устремляюсь к ней. Она удивленно распахивает глаза, должно быть, из-за выражения тревоги на моем лице.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

— Можешь взять Медду? Я не очень хорошо себя чувствую, — мямлю я, протягивая ей Медду.

Воспользовавшись задней дверью, я вхожу в клуб и, зайдя на кухню, подхожу к раковине. Склонившись над ней, я втягиваю в легкие огромную порцию кислорода и заставляю себя сглотнуть, подавляя тошноту, грозящую вырваться наружу.

Дыши, Эм. Дыши.

— Все нормально. Все в порядке, — убеждаю я себя.

Затем мое внимание привлекают неистовые крики, и я смотрю в кухонное окно. «Предвестники Хаоса» и гости вечеринки бурным потоком стекаются на задний двор. Я не вижу Мава. Я ищу, но его нигде не видно. Наверно, он тоже скрывается от меня.

Дозер и какой-то мужчина заходят во двор с широкими улыбками на лицах, обнимая друг друга за плечи. Незнакомый мне мужчина одет в цвета «Предвестников Хаоса», и я узнаю его по фотографиям в кабинете Мава, но он не был в клубе последние две недели.

Это Эдж?

Он красивый. Я бы даже сказала великолепный. Однако в чертах его лица преобладает жесткость. На лбу у него три заметные морщинки, а под ними — нахмуренные брови, нависающие над глубоко посаженными глазами. Улыбка Дозера естественная и легкая, тогда как у нового парня чересчур натянутая, словно он не привык использовать необходимые для этого мышцы.

Наверное, он на два дюйма ниже Дозера. И в отличие от Дозера, который заполняет каждый дюйм свободного пространства, имеющегося в его футболке и джинсах, и даже больше, на этом мужчине одежда буквально висит. Даже его щеки выглядят впалыми.

Его темно-каштановые волосы не больше двух-трех сантиметров длиной и торчат в разные стороны, а еще у него усы и бородка, которые на солнце кажутся скорее рыжими, чем каштановыми.

Он позволяет подходящим к нему людям обнять себя, но перед этим оценивает их критическим взглядом. Если бы он не был повернут ко мне лицом, я бы не заметила, как во время объятия его улыбка на долю секунды превращается в жуткую гримасу, после чего он снова возвращает на лицо прежнее выражение, как будто оно и не исчезало вовсе.

Я не могу перестать думать о том, каким бы выдался сегодняшний вечер, если бы мои планы на вечеринку не изменились. Мне бы пришлось спать с этим незнакомцем, который выглядит так, будто не доверяет ни одной живой душе. Я стала бы его призом на ночь. Его сосудом, в котором он нуждался, чтобы найти для себя любого рода освобождение.

Всякий раз, как Уорнер брал меня против моей воли, я чувствовала себя такой грязной, что пыталась спастись бегством. Я чувствовала себя опустошенной и раздавленной. В случае с Эджем было бы то же самое.

Неожиданно открывается задняя дверь. Я была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как Дозер пробил себе дорогу к задней части клуба. Когда я поднимаю голову вверх и вижу, как он заслоняет собой дверной проем, мое беспокойство возвращается в полную силу.

Он удивлен, но также и рад меня видеть.

— Привет. Они сказали, что ты внутри, но я не знал, где именно, — говорит он.

Я отворачиваюсь от него к окну, и мой взгляд застывает на Бетани. Она смотрит на спину Дозера, не иначе. На ее лице вспыхивает печаль, а секунду спустя ее глаза встречаются с моими. Она машет мне рукой, большим пальцем указывая себе за плечо и, хотя отсюда я не могу прочитать по ее губам, я понимаю, что она говорит. «Я ухожу».

Разумеется, уходит.

Она здесь всего пятнадцать минут, а ее уже успела отчитать Ник. Теперь еще и мужчина, которого она хочет, но не может себе позволить, стоит здесь рядом со мной, ее новой подругой, потому что на протяжении двух недель я позволяла Дозеру думать, что у нас есть шанс. Мне нужно срочно это исправить.

Я поворачиваюсь к Дозеру и выдавливаю из себя улыбку. Увидев выражение моего лица, его усмешка медленно сходит на нет.

— Он отправил тебя к Бетани, да? — заявляет он резким тоном. Его мышцы бугрятся и выпирают, растягивая хлопок его темно-синей футболки. Я открываю рот, чтобы сказать ему правду о том, что куда бы не послал меня Мав, это не имеет значения.

Он бросается ко мне и хватает меня за руки.

— Прежде, чем ты что-то скажешь, ты должна услышать мою версию. Подари мне эту малость, прежде чем спишешь меня со счетов.

Это трусливо с моей стороны, но мне не хватает смелости признаться ему, что я приняла решение в отношении него в первый же день нашего знакомства. Нет, сначала я дам ему возможность высказаться, а потом скажу ему правду.

— Хорошо.

— Пошли. Давай поговорим где-нибудь наедине.