Пылающая Эмбер

МАВЕРИК

Рука об руку мы выходим из задней двери клуба. Музыка ревет, а когда я втягиваю аромат барбекю, мой живот мгновенно отзывается урчанием.

Я рассчитывал на пару удивленных взглядов, но такое чувство, что весь собравшийся на вечеринке народ замирает и принимается нас разглядывать. Некоторые стоят с открытым ртом и вытаращив глаза, другие начинают быстро перешептываться друг с другом и бросают на нас любопытные взгляды.

— Ну, что ж. Полагаю, сейчас самое подходящее время, чтобы убедительно донести до всех свою точку зрения, — бормочу я себе под нос.

— Что? — спрашивает Эмбер, когда я прижимаю ее ближе к себе. Она отлично смотрится у меня под боком. Здесь ей самое место. Но для того, чтобы все сделать правильно, ей придется стать центром всеобщего внимания. Поэтому я поворачиваюсь к ней лицом и удерживаю ее в футе перед собой.

— Я собираюсь поцеловать тебя.

Ее глаза расширяются, и она быстро окидывает взглядом двор, наполненный людьми.

— Сейчас?

Я киваю.

— Да.

Она переминается с ноги на ногу и, слегка наклонив ко мне голову, шепчет:

— На глазах у всех?

Боже, она такая милая. Мне нравится, что она не осознает, насколько она сексуальна.

Ухмыляясь, я отвечаю:

— В каком-то смысле.

— В чем именно заключается этот смысл?

— Показать всем, что ты моя.

Она вздрагивает от моего заявления, но учитывая все то, что она мне поведала о своем бывшем, я понимаю, что меньше всего ей нужно, чтобы я ее контролировал. Поэтому я поясняю:

— Это послужит предупреждением каждому брату держаться от тебя подальше. В противном случае, они придут к тебе ночью. Этого ты хочешь? Хочешь кого-то еще, Куколка?

Я уже знаю ответ, но также я знаю, что это должно быть ее решением. Я ни к чему ее не принуждаю.

— Нет.

— Значит, я могу поцеловать тебя на глазах у всех и перед Богом?

Она кусает губу и бормочет:

— Наверное.

— Нет, Куколка. Это твой выбор. Здесь нет места сомнению. Либо ты хочешь меня и хочешь, чтобы эти люди знали об этом, либо нет.

Возможно, мне придется немного ее подтолкнуть. Порой она слишком робкая, но сейчас мне нужно, чтобы она продемонстрировала сильную сторону своего характера, особенно здесь, перед этими людьми.

— Да. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

В ответ на мою самодовольную улыбку она пытается побороть усмешку. Я дергаю ее на себя и обхватываю за шею. Я сминаю ее губы своими губами и целую так, будто от этого зависит моя жизнь. Потому что, черт, возможно, так оно и есть. Я целую ее со всей страстью, которая копилась во мне на протяжении всей поездки с тех пор, как я оставил ее на пороге дома Бетани. Мои губы настойчиво добиваются своего.

Позади меня раздаются свист, улюлюканья и смешки, но это всего лишь фоновый шум.

Эмбер хватает меня за жилет, и я не знаю, осознанно или нет, но она цепляется за меня и притягивает ближе. От того, как она реагирует на мой поцелуй и мое прикосновение, я чувствую себя гребаным титаном. Выше и сильнее любого смертного человека.

Когда я, наконец, отстраняюсь, ее щеки красные, как новый байк, который я купил Эджу, а глаза опьяненные и такие же яркие, как море. Ее губы выглядят припухшими и истерзанными.

Я вновь переплетаю наши руки и поворачиваюсь ко всем присутствующим на вечеринке.

Гриз — первый, кто отпускает шутку, когда приближается к нам.

— А я все гадал, когда же ты, мать твою, соберешься с духом и заявишь права на этот приз, — улыбаясь, он спрашивает Куколку: — Ты уверена, что хочешь этого злобного паршивца?

Я награждаю этого смеющегося болвана легким толчком.

— Она сделала свой выбор.

Гриз подмигивает ей.

— Похоже на то.

Уходит около двадцати минут, чтобы и остальные не поскупились на пару колкостей. Но я их безропотно выслушиваю. Я заслужил это. Я сделал то, что должен был. Теперь каждый присутствующий здесь поганец знает, что она — моя девушка.

Взглянув на Эмбер, я спрашиваю:

— Ты голодна?

— Умираю от голода.

Подталкивая ее к столам, заставленными едой, я говорю:

— Давай перекусим, пока все это не исчезло.

Стоя бок о бок, мы наполняем наши тарелки. Но не успеваю я последовать за Куколкой к столу, как меня перехватывает Ник.

— Можно, я украду его на секундочку? — спрашивает она Эмбер.

— Конечно.

Брови Эмбер слегка приподнимаются.

Мое чутьё не советует мне оставлять ее одну. Меня немного раздражает, что именно это я и собираюсь сделать.

— Найди где сесть и мне местечко займи. Я сейчас вернусь, — говорю я ей и провожаю взглядом, когда она уходит и садится рядом с Лили за один из столов для пикника.

— Как я погляжу, ты все же умнее остальных, — с самодовольным видом говорит мне Ник.

— Что тебе нужно, Ник?

Она указывает рукой в сторону клуба.

— Давай поговорим внутри, а потом ты поможешь мне вынести пироги, которые испекла твоя девушка.

Я бросаю взгляд на Эмбер и вижу, что она болтает с Лили и Тэффи. Похоже, у нее все в порядке, да и Гус за столом, так что, надеюсь, он присмотрит за ней в случае необходимости.

Следую за Ник через заднюю дверь клуба и вхожу на кухню. Как только она дважды проверяет, что мы одни, то говорит:

— Я хочу, чтобы за домом вместо Ригора приглядывал кто-нибудь другой.

С любопытством глядя на нее, я спрашиваю:

— Почему? Что случилось?

— Пока ничего. Но они с Тэффи становятся ближе, чем мне бы хотелось. Мне нужно, чтобы ты положил этому конец, убрал его из дома и поговорил с ним. Кэп может долго и не протянет, но, если он все-таки выкарабкается, от этого мальчика мокрого места не останется.

— Я позабочусь об этом.

Она похлопывает меня по руке.

— Надеюсь на это. Так будет лучше для всех. Риг — хороший парень, — она вытаскивает из кладовой два пирога и один протягивает мне. Затем она достает еще один и выходит из кухни. Через кухонное окно я отыскиваю взглядом нужного мне «кандидата» в члены клуба. Само собой, он глаз не сводит с Тэффи.

Да, мне необходимо это пресечь. Ригору осталось каких-то два месяца до того дня, когда он получит нашивку полноценного члена клуба. Но если Дозер или Эдж пронюхают о его интересе к Тэффи, этого никогда не случится. Пусть он по большей части подпадает под категорию горемычных парней, но он — один из лучших «кандидатов», которые у нас когда-либо были.

Выйдя с заднего хода, я резко останавливаюсь, когда сталкиваюсь лицом к лицу со Стар.

— Привет, Мав.

— Что ты делаешь снаружи?

— Гриндер попросил меня принести еще один контейнер со льдом.

Бред сивой кобылы. Гриндер ненавидит эту суку, он бы никогда ни о чем ее не попросил. Особенно не стал бы просить выходить наружу, когда на дворе полно старух, которые с удовольствием разорвали бы ее на части голыми руками.

— Возвращайся внутрь, — огрызаюсь я. Оглядываясь, я замечаю, что половина старух уже наблюдают за ней и испепеляет своими взглядами.

Стар проводит пальцами по моей руке и приподнимается на носочки.

— Пойдем со мной, и я позволю тебе снова нагнуть меня над столом.

Отдернув руку, я цежу сквозь стиснутые зубы:

— Позволь мне кое-что прояснить. Единственная причина, по которой я вернул тебя сюда, — провести ночь с Эджем, а не со мной. Есть только одна женщина, к которой я хочу прикасаться и, если до тебя еще не дошло, это не ты. Если снова окажешься меньше чем в трех футах от меня или скажешь мне хрень наподобие этой, с тобой будет покончено. И на этот раз тебе лучше не расхаживать там, где тебе вздумается, мать твою. Усекла?

— Да. Ч-черт, Мав. Я…

— Зайди внутрь. Сейчас же.

Она поспешно забегает внутрь, и я смеряю всех, кто смотрит на меня, негодующим взглядом. Особенно Таза, потому что он ржет как ненормальный. Он резко дергает рукой вверх-вниз и имитирует звук хлыста.

— Отвали, — рычу я. Теперь он держится за живот и сгибается пополам, надрываясь от смеха.

Да, он имеет полное право на издевки. Официально я провел с Куколкой меньше часа, а уже «под каблуком» у своей девушки. Безумие, учитывая, что мне даже не посчастливилось попробовать или ощутить на своем языке ее киску, почувствовать, как она сжимает мой член.

То, что я планирую исправить как можно скорее.

Солнце зашло два часа назад, и, по негласному сигналу, вечеринка переходит на другой формат. Некоторые старухи уходят, забирая детей домой, и во дворе начинают разгуливать клубные девки. Затем музыку врубают на полную мощь, выкатывают бочонки с выпивкой, а «кандидаты» начинают разводить огонь в специально отведенных для этого костровых чашах.

Вскоре это место просто-напросто кишит людьми. Часть из них — члены других наших подразделений, а остальные из дружественных клубов, которые приехали в город, чтобы отпраздновать вместе с нами возвращение Эджа.

Они наводняют двор и заполняют здание клуба.

Постепенно вечеринка выходит из-под контроля, но все это время я изучаю Куколку. Слежу за реакциями ее тела. Я чувствую их каждый раз, когда ее тело напрягается, или ее пульс ускоряется. Я наблюдаю за тем, как на ее лице сменяется одна эмоция за другой: радость, отвращение, шок и даже любопытство. Иногда она жмется к моему боку или сдавливает мою руку, а иногда она просто отводит свой взгляд в сторону, чтобы не становиться свидетелем окружающей нас сексуальной активности.

Несколькими минутами ранее я сопроводил Куколку в здание клуба, чтобы она могла воспользоваться уборной, и мы наткнулись на Эджа в компании двух стриптизерш посреди главной комнаты. Одна была обнажена до пояса, а на другой не было ничего, кроме декоративных накладок на соски. Обе не просто раздевались, а занимались кое-чем гораздо большим.

Я не услышал от нее ни одного слова осуждения или порицания, к тому же она не сбежала сломя голову. Хотя я морально подготавливал себя к этому весь вечер.

Тем не менее, мне нужно знать, сможет ли она вынести нас в ситуациях похуже.

Это испытание, которое должна пройти каждая старуха.

От осознания того факта, что она блестяще справляется с этой проверкой, я притягиваю ее к себе ближе.

Мы сидим за столом для пикника. Одной рукой я обнимаю ее за талию, а другая рука лежит на столе, удерживая бутылку пива. Она откидывается спиной мне на грудь, а ее бедра прижимаются к моим, поскольку мы сидим на скамейке так, что она оказываются в ловушке между моими разведенными ногами. Судя по ее расслабленной позе, непринужденной улыбке и размеренному дыханию, ей легко с братьями и их женщинами, собравшимися вокруг нас.

Лил сидит на коленях у Гуса. Она и Таз предупреждают Боди держаться подальше от распутной брюнетки, которая в настоящее время строит ему глазки с другого конца двора. Девчонка обнимает «Гринбека», и не просто какого-то «Гринбека», а Дидса, которого мы не без основания зовем Сонни Псих (Сынок-Психопат). Он — сын Пэппи, и он больной на всю голову сукин сын. Он приехал со Смоуком и несколькими другими «Гринбеками» час назад. Девка, которая не перестает пялиться на Боди, носит нашивку, гласящую о том, что она собственность своего мужчины. В нашем мире это означает, что она под запретом. Боди это знает. И обычно он не из тех, кто создает проблемы клубу. Но он любит выводить из себя Таза, поэтому продолжает пялиться на нее.

Внезапно во дворе раздается женский визг, за которым следует хор одобрительных возгласов. Я озираюсь и вижу Каджуна, президента филиала клуба в Эль-Пасо, уходящего с женщиной, которую он закинул себе на плечо.

Когда я снова сосредотачиваю свое внимание на вечеринке, мой взгляд пересекается с пристальным взглядом Смоука. Большую часть вечера он держится вне поля зрения, тогда как другие «Гринбеки» отрываются по полной. Он стоит за бушующим огнем, пока тени пламени устрашающе танцуют по его лицу. Его пронзительный взгляд перемещается от меня к Куколке, но она сидит прямо перед Боди. Полагаю, он стал свидетелем обмена взглядами между Боди и старухой Дидса.

— Прекращай это, — говорю я Боди. — Смоук тебя пасет.

Разговоры за столом на мгновение смолкают. Таз — один из тех, кто не упускает возможности нарваться на неприятности, оборачивается и ищет среди присутствующих вице-президента «Гринбеков».

— Оставь это, Ти, — я качаю головой и отпиваю из своей бутылки пиво.

— Итак, что ты думаешь о своей первой вечеринке с «Предвестниками Хаоса», Тыковка? — спрашивает Лил. — Полное безумие, правда? Хуже, чем ты думала?

Эмбер оглядывается вокруг.

— Это именно то, что я ожидала, только…

— С большим количеством парней и голых девиц, — заканчивает за нее Боди и шевелит бровями.

Она смеется.

— Да. Всего хватает. Я и не знала, что вечеринка будет такой грандиозной. Не знала, что байкерские банды зависают вместе.

— Байкерские клубы, бродяжка, — поправляет ее Таз. — Мы не уличная шайка слабаков, которые носят обвисшие на жопе штаны.

— Ой. Извини, я…

Испепеляя взглядом Таза, я шепчу ей, прижимаясь губами к ее виску:

— Ни за что не извиняйся. Это другой мир. Понадобится время, чтобы привыкнуть.

Ранее я заметил, что Эмбер проявляет интерес к разнообразным клубным цветам на спинах байкерских жилетов. Единственное, что я мог с уверенностью сказать, ей не особенно понравилась нашивка «Гринбеков». Злой гном, лишившийся всех зубов, кроме двух, стоящий на груде костей и держащий в руке череп. Фактически, когда она увидела это, её лицо побледнело, а взгляд метнулся в сторону.

— Это те клубы, с которыми мы дружим. Мы поддерживаем друг друга и прикрывает друг другу спины, — говорю я ей, окинув взглядом изобилие цветовых гамм.

— Байкеры предпочитают держаться вместе, — добавляет Боди.

— Мы встречаемся на вечеринках, в поездках, на мотогонках и ежегодном ралли в Стерджисе, — подхватывает Лил.

— Потому что мы против всего гребаного мира, — громогласно возглашает Боди и разводит руки в стороны, тем самым вызывая очередной приступ смеха у Эмбер.

— Есть определенные клубы и банды, за которыми нужно следить и держаться от них подальше, — предупреждает Таз.

Грозно глянув на него, я огрызаюсь:

— Господи, что с тобой сегодня? Уймись.

Таз пожимает плечами.

— Что? Ты должен предупредить её о подобном дерьме.

— Да, но, чёрт возьми, мы могли бы давать ей информацию небольшими дозами, чтобы ты не напугал её до полусмерти? Я пытаюсь убедить её остаться, а не вынудить её спасаться бегством.

Эмбер поворачивает голову так, что наши глаза встречаются.

— Думаю, ты забыл, что я здесь уже две недели. И Лили уже рассказала мне кое о чем. Я не боюсь, мне просто интересно, что я получу в придачу с тобой.

Её улыбка сексуальная и дразнящая. Не задумываясь об окружающих людях, которые на нас смотрят, я целую её. Она тут же целует меня в ответ, но, когда Гриз кричит позади нас «Найдите себе комнату» и ворчит «Мне ни к чему видеть, как ты здесь соблазняешь мою девочку», она обрывает наш поцелуй.

— Она — моя девочка, — рычу я.

Гриз садится сбоку от Эмбер и нагло мне ухмыляется. Со стуком поставив бутылку текилы на стол, он начинает расставлять на столе стопки. Лита выносит ещё больше стопок и делает то же самое.

Подходит Эдж и встаёт рядом с Тазом.

— Надеюсь, это важно, старик, та сучка заглатывает и работает своим ротиком как профессионал.

Он выглядит так, будто прошёл через ад, рай и вернулся обратно. Его волосы торчат во все стороны, а глаза едва видны. По тому, как на нем свободно болтается жилет, очевидно, что в тюрьме он чертовски много потерял в весе.

— Мы, блин, празднуем! — вопит Гриз. — Эдж наконец-то, чёрт подери, дома. Мав вытащил вилку из своей задницы. А я только что получил известие от Ник о том, что Кэп сегодня пошевелил пальцами. Без балды. Он придёт в себя, вы просто подождите и увидите, как он это сделает. Я знал, что смерть не сможет его утащить.

Вытащив свой телефон, я вижу сообщение от Ник, которое подтверждает слова Гриза. Я печатаю ответ и даю ей знать, что завтра приеду в больницу.

— Все берут стопки, — заявляет Гриз. — Ригор! Тащи сюда свою тощую жалкую задницу!

Гриз закидывает свою руку на плечо моей девочки и резко отрывает её от меня. Он смачно целует её в щеку, чем вызывает у неё смех, а мне говорит:

— Позаботься, чтоб эта женщина была счастлива, понял?

— Я это и планирую. Теперь верни её мне, мать твою.

Пока Ригор направляется к нам, Гриз начинает наполнять стопки. Он передаёт их одну за другой. Мы все опрокидываем их содержимое в себя. Жидкость мгновенно обжигает, но затем согревает меня изнутри от живота до кончиков пальцев. Эмбер сразу же начинает кашлять, и парни подтрунивают над ней, пока я похлопываю её по спине. Только я собираюсь их послать, как она, отдышавшись, забрасывает их таким же количеством колкостей, какое получает от них.

Наблюдая за ними, собравшимися вместе, и видя, как Эмбер вписывается в нашу маленькую компанию, по моему телу растекается отрезвляющее чувство удовлетворения.

Так и должно быть.

Моя семья, мои друзья и моя девушка.

Это все, что я когда-либо хотел. Все, в чем я когда-либо нуждался.

Повернув голову, я утыкаюсь носом в ухо Куколки.

— Не могу дождаться, когда ты откажешься на заднем сиденье моего байка, — она наклоняется ко мне и её запах заполняет мои лёгкие, когда я её обнимаю. Я кусаю её за ушко, а затем шепчу: — Не могу дождаться, когда снова тебя попробую.

По её телу пробегает дрожь, и я улыбаюсь ей в щеку.

Под конец вечера я понимаю, что она не привыкла к публичным проявлениям чувств. Но чем больше я прикасаюсь к ней, тем больше она млеет от моих прикосновений, что безмерно меня радует, ведь я не могу продержаться больше нескольких минут, не касаясь её или не целуя.

Однако моё терпение на исходе, а эрекция растёт с каждой минутой, так что я более чем готов отвезти ее домой и показать ей другие способы, которые нам обоим доставят удовольствие.

Проведя рукой по низу её живота, я проскальзываю пальцами под её шорты. Мышцы её живота сжимаются, и она сводит бедра вместе. В её горле вибрирует слабый гортанный стон, который слышу только я.

— Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы там был мой рот?

Её дыхание сбивается, а рука крепко стискивает моё бедро. Мои слова и действия разжигают в ней огонь, и я борюсь с искушением зайти дальше, позволить моей руке опуститься ниже и воспламенить её ещё больше.

На самом деле, безумно тяжело себя сдерживать.

— Похоже, я пропустил торжество, — говорит Дозер, швыряя тарелку на стол передо мной. В какой-то степени комично наблюдать за тем, как он пытается разместить своё большое тело за столом. Я прилагаю неимоверные усилия, чтобы игнорировать его, зная, что он здесь, скорее всего, чтобы заигрывать с Эмбер и собачиться со мной.

В памяти всплывают его слова, брошенные мне на лестнице. Мы оба знаем, что ты не заслуживаешь её. Рано или поздно она поймёт это и к кому, по-твоему, она придёт?

— Что там у тебя, Ди? — удивлённо приподнимает брови Таз.

— Вишневый пирог Тыковки, — Дозер поддевает кусочек вилкой и стонет, когда кладет его в рот. Он медленно жует, и его опьяненные от удовольствия глаза замирают на мне. Напряжение в нашем маленьком кругу возрастает. Заглотив ещё один кусочек, он стонет, не вынимая вилку изо рта.

По моей шее расползается жар, а ноздри раздуваются. Я стараюсь полностью повернуться к нему лицом. Но когда я пытаюсь отодвинуться от Эмбер, она хватается за мою руку, покоящуюся на её животе, и сжимает её, не позволяя мне уйти.

— Чёрт, так вкусно, — стонет Дозер.

Все моё тело натягивается в тонкую струну. Живот скручивает в узел. Мышцы, о существовании которых я даже не подозревал, напрягаются, и я борюсь с желанием перепрыгнуть через стол, чтобы врезать ему со всей дури.

Он проводит пальцем по центру пирога, смазанного сливочным кремом, а потом засовывает палец себе в рот.

— Пальчики оближешь.

Опустив свою бутылку с пивом на стол, я резко вскакиваю, Эмбер изворачивается и хватает меня за руки. Безмолвная мольба в её глазах убивает меня.

— Не надо, — наклонившись вперёд, чтобы тихо сказать то, что услышу только я, она говорит: — Он этого и добивается. Не стоит из-за этого устраивать драку.

Она стоит того, чтобы за неё сражались. В этом-то все и дело. Она даже не догадывается, что мы боролись за неё с того дня, как она приехала, и настало время положить этому конец.

Моё внимание переключается с неё на Таза, который, как всегда в своём репертуаре, и не может промолчать в такой ситуации:

— А вот мне пришелся по вкусу более терпкий пирог. С огромными кусочками лимона, или это был банан? А как насчёт тебя, Боди, что было у тебя? — он подталкивает Боди.

Боди, будучи умным малым, решает не вмешиваться. Он впивается злобным взглядом в Таза, который стоит в конце стола, крутя зубочистку во рту.

— Заткнись.

— Нихрена. Я поклонник вишнёвого пирога, но съел бы и тыквенный. В общем, меня устроит любой.

Дозер широко улыбается после очередного проглоченного кусочка.

— Особенно, если он свеж и сладок, как этот.

Меня пронзает раскаленный добела гнев. Я вырываюсь из рук Эмбер, поворачиваюсь и тянусь через стол, хватаю Дозера за воротник и склоняюсь как можно ближе к его лицу.

— Ты просто не знаешь, когда нужно вовремя заткнуться, да?

— Что? — он сверлит меня взглядом в ответ. — Я сказал что-то не так? — он смеётся. — Или это потому, что тебе не нравится, где был мой рот? — ухмыляясь и поднимаясь со скамейки, он говорит: — Наверно, тебя гложет, что я первым насладился её вкусом.

Я дергаю его на себя так, что мы оказываемся нос к носу.

— Она сделала свой выбор, ведь так? Теперь ты разводишь срач, потому что это не ты.

— Мав, остановись! — просит Эмбер, и я чувствую рывок за жилет со спины.

Но слишком поздно. Это дерьмо уже давно копилось между мной и Дозером. Настал момент кульминации. Именно сейчас. Он заварил эту кашу здесь, на глазах у всех, и здесь с этим нужно покончить. Куколка не понимает, что в моём мире, когда кто-то прилюдно проявляет к тебе такое неуважение, ты не можешь оставить эту хрень без ответа.

Он переводит взгляд с меня на Эмбер.

— Он всегда относился к тебе как к мусору. Разве ты это не видишь?

Я отпихиваю его назад.

— Не смей говорить с ней! Даже не смотри на неё! — рычу я.

Но он не затыкается.

— Если бы не я, тебя бы здесь не было. Он думал, что ты крыса. Он, черт подери, называл тебя мусором. Он хотел, чтобы я вышвырнул тебя на улицу. Ты действительно хочешь быть с таким парнем?

Я быстро огибаю стол, не тратя время на слова. Вместо этого я выбрасываю вперед кулак, и, когда он достигает цели, кости в моей руке протестующе трещат от силы нанесенного мной удара. Через секунду раздается женский крик и возгласы, когда Дозер врезается в меня своим массивным телом. Он крепко обхватывает меня руками за талию, и нас сносит на несколько футов, пока мы не падаем на землю. Дозер тут же встает на колени и впечатывает кулак мне в щеку. Моя голова откидывается на бок, а мое лицо словно опаляет огнем. Стряхнув его с себя, я откатываюсь и встаю на ноги, едва успевая уклониться от удара по корпусу.

Мы оба тяжело дышим, сверля друг друга злобными взглядами, и кружимся, ища слабую точку, оставленную без защиты. Когда я ее нахожу, я моментально нападаю и наношу увесистый удар по самой мягкой части его живота. Он сгибается пополам и судорожно хватает ртом воздух. Я отталкиваю его, и он, пошатываясь, отступает назад.

Я смутно слышу, как кто-то кричит:

— Хватит! Разнимите их!

Мне выкручивают руки, когда хватают сзади. То же самое происходит с Дозером. Потом Эдж поворачивается к нему лицом, чтобы успокоить. Но, чуть наклонив голову в сторону, Дозер выкрикивает:

— Ты берег ее не для Эджа, самовлюбленный говнюк! Ты берег ее для себя!

Пытаясь вырваться из лап удерживающих меня людей, я выпаливаю все как на духу:

— Ты чертовски прав, я берег ее для себя!

Услышав мое признание, Дозер вырывается на свободу. Он бросается на меня, но его останавливают и оттаскивают назад.

— Ты кусок дерьма!

— Да? Это я-то кусок дерьма? Это я забил на клуб и бросил своих братьев на произвол судьбы?

— Пошел ты! Ни хера ты не знаешь! — огрызается он.

Внезапно Эмбер встает передо мной. Она кладет руку мне на грудь.

— Мав! Прекрати это!

Мне требуется секунда, чтобы сфокусироваться на ней и избавиться от снедающей меня ярости.

— Куколка, отойди.

— Нет! Это безумие.

— Кто-нибудь, уведите ее отсюда!

Гриз хватает ее за руку, но она борется с ним.

— Нет, Мав, я не останусь здесь, если так и дальше будет продолжаться. Ты поклялся, что изменишься. Так ты выполняешь обещания?

Я мгновенно трезвею. Мой взгляд перескакивает от разъяренного Дозера на Эмбер. Глаза у нее грустные и в то же время свирепые. Она говорит на полном серьезе. Я вижу это. Она уйдет, прежде чем у нас появится шанс построить отношения. Из-за этого. Из-за Дозера и из-за того, что я не могу держать свой гребаный взрывной характер под контролем.

— Я закончил! — громко заявляю я, все еще глядя на нее. — Все нормально. Отпустите меня.

Таз и Гус отпускают мои руки и отступают.

Вот только Дозер с этим не согласен.

— Закончил? Черта с два! Мы только начали!

Его глаза пронизаны ревностью, пока он наблюдает за нами двумя.

— Мы закончили с этим, — говорю я ему. — У тебя были свои причины уйти с поста. Отлично. Я не буду больше поднимать эту тему. Но она — моя. Держись от нее подальше.

— Отцепитесь от меня, — рявкает он и сбрасывает с себя руки, которые его удерживают, после чего уходит.

— Я не могу остаться здесь. Не хочу стоять между вами, — говорит Эмбер. Ее брови хмуро сведены от напряжения.

Я запускаю руку в ее волосы и притягиваю ее ближе.

— Не уходи, — умоляю я ее.

— Я не хочу уходить.

— Тогда не делай этого.

Она украдкой бросает взгляд в том направлении, куда ушел Дозер.

— Я не хочу стоять между вами двумя, — повторяет она.

— Ты не стоишь между нами. Просто потребуется какое-то время, чтобы он смог справиться с горечью поражения.

— Я… Он единственный, кто вступился за меня. Я чувствую, что я обязана ему. Он был прав, Мав. Где бы я была, если бы он не убедил тебя позволить мне остаться?

На ее глаза наворачиваются слезы от боли, и это чуть не ломает меня.

Черт. Она права.

Если бы он не боролся за нее, Бог знает, где бы она была или чем бы сейчас занималась.

Я обнимаю ее за шею и придвигаю ближе к себе. Затем оборачиваю другую руку вокруг ее талии и притягиваю ее в свои объятия.

— Ты права. Я все исправлю. Я поговорю с ним, когда он остынет. Все будет хорошо. Обещаю.

Она с облегчением выдыхает и обнимает меня обеими руками. Я знаю, что сделаю все, что угодно, черт возьми, чтобы ее удержать. Чтобы она всегда вот так меня обнимала, находилась рядом со мной, указывала мне на мои ошибки. Делая меня тем человеком, каким я и должен быть.

— Не так я планировал провести этот вечер, Куколка.

— Знаю. Я тоже.

— Я планировал по-другому закончить этот вечер.

Она долгое время молчит, а затем шепчет:

— Я тоже.

Я немного отстраняюсь и опускаю взгляд на ее лицо.

— Поехали домой, — в моем голосе сквозит отчаяние и необходимость. — Мне нужно побыть наедине с тобой.

Она чуть заметно кивает и кладет подбородок мне на грудь.

— Ты поедешь со мной на байке?

— Только если ты не будешь гнать. Я раньше никогда не каталась на мотоцикле.

Слава тебе, Господи.

Не думаю, что смог бы вынести, если бы узнал, что она отдаст свою первую поездку кому-то другому. Я, возможно, и не забрал ее девственность, но у меня будет с ней много первых и последних раз, и я буду дорожить каждым из них.

— Я уже говорил тебе, Куколка. Ты это контролируешь. Если ты хочешь медленно, мы поедем медленно, — я глажу ее по спине и прижимаюсь губами к ее лбу. — Теперь давай попрощаемся со всеми. Я хочу отвезти тебя домой.