Развод. Будущий бывший муж

Глава 32

Карина

После звонка Валеры я немного успокоилась, но следом посыпался ворох сообщений от Тима о том, что «он предатель, я не хочу с ним быть, я лучше уеду». Я не понимала, куда он собирается уехать, но мне было отчаянно больно за своего ребёнка.

— Тим, пожалуйста, успокойся, я скоро вернусь, и все будет нормально, — шептала я сыну в трубку.

— Мам, ты не понимаешь, он — чудовище, я его ненавижу…

— Тим, я тебя умоляю, пожалуйста, не надо так…

— А как надо, как? — голос у сына был на грани истерики. Я понимала, что он разбит, он подавлен, он унижен. Но на данный момент я не могла ничего поделать.

— Прошу тебя, не предпринимай пока ничего, зайка мой, — тихо попросила я, сжимая себя в комок. Голос Тима больше не дрожал, он стал порыкивать, но вместе с тем вынужденно, чтобы только не расстраивать меня, он признался.

— Я постараюсь.

После звонка сына вся благостная тишина в голове растаяла, нервы снова были натянуты, и я старалась убедить себя, что мне просто кажется, будто бы у меня болел живот, но по факту мне это не казалось. Я не знала, что происходило со мной и была ли это психосоматика или навязчивое состояние, но в какой-то момент я поняла, что мне отчаянно страшно.

Я не знала, как выкручиваться с тремя детьми, я не представляла себе вообще жизни без мужа. Это было чем-то за гранью реальности, по той простой причине, что я себя убеждала и Валера это каждый раз подчёркивал, что я создана для семьи. Вот выяснилось, я создана для семьи, чтобы в этой семье, от такой клуши как я, муж, гулял по всяким профурсеткам.

Ближе к полуночи я поняла, что успокоительное все-таки разбежалось по крови. Меня стало нещадно клонить в сон, я лежала на боку лицом к окну и прижимала к себе край одеяла.

Где-то на грани сна, в тот момент, когда точно невозможно понять спишь ты или ещё нет, когда обычно кажется, как будто бы ты куда-то падаешь, вот именно в этот момент мне послышались его тяжёлые шаги.

Мне казалось, я бредила, и в этом бреду вместе с шагами скрипнула дверь палаты. Сырой ночной воздух принёс его запах, и я со всей силы зажмурила глаза: отказывалась верить в происходящее. А потом я ощутила, как койка прогнулась, и ещё раз, и горячее тело за спиной вдруг окутало меня в себя.

Я убеждала, что это действительно сон, и во сне я могу в последний раз ощутить тепло его кожи, но даже во сне мне было больно от его слов.

— Девочка моя, девочка моя маленькая, что же я натворил…

Я не хотела, чтобы он понял, что я не сплю. Я сама не хотела подтверждать, что я проснулась, и поэтому стараясь дышать ровно, я сжималась и слушала, что он говорил.

— Не надо было так поступать. Надо было просто прийти и сказать о том, что мне тебя не хватает. Не надо было вообще считать себя всесильным по той простой причине, что каждый сильный мужчина всегда понимает, что за его спиной стоит сильная женщина, а я посчитал, что у меня, наоборот, за спиной — слабая девочка, которая все проглотит.

От этих слов было больно и зло одновременно. Хотелось развернуться и зарычать на мужа, чтобы он понял, что он был не только не прав в отношении того, что за его спиной стоит слабая девочка, но даже в том, что и сильная не заслуживала никогда предательства.

— Если бы я знал, что так все обернётся, я бы в тот же вечер, не испытывая на прочность, не пытаясь донести до тебя, что мне тяжело, просто бы упал на колени и вымаливал прощения. Но я был очень зол из-за того, что построенный мой мир рухнул и оказался совсем не таким. Девочка моя любимая, родная, как же я мог так с тобой поступить?

Валера тяжело дышал, его дыхание постоянно касалось моей шеи. Мне казалось, что в какой-то момент я не выдержу и дёрнусь, отпряну от него, скачусь с кровати и закричу, но меня словно парализовало.

С кем он детей оставил?

Этот вопрос, как набат звучал у меня в голове, но потом, успокоившись, я поняла, что вполне возможно, он позвонил моей матери или своей. Не зря же они так обрывали телефон.

— Мне надо было сразу признаться, что ничего у меня ни с кем не было, кроме тебя, но я же хотел поиграть в мачо. Я же думал, что у нас все так крепко, что даже моё поведение это не сможет изменить. Но я не представлял, насколько ты храбрая, сильная, девочка моя. И теперь мне остаётся только гадать, сколько слез за моё свинство ты пролила ночами, теперь мне остаётся только уповать на великодушие. На то, что ты когда-нибудь сможешь простить меня и понять, что муж у тебя дурак. Дурак, который не захотел признаваться в том, что у него ничего не было, хотел выглядеть альфа-самцом.

Я не могла его слушать, мне казалось, что нервы сдадут, я развернусь и начну его душить, но, вопреки всему, моё тело словно застыло, и я, тихонько дыша, ощутила очень странное, очень непонятное и очень говорящее чувство.

Боль внизу живота ушла, как только он положил свою ладонь туда.