Развод. Новая жизнь старой жены дракона (СИ)

Глава 63.

Голос казался смутно знакомым.

— Дерен, — округлила глаза я. — Откуда у нас под дверью королевская стража?

Только они имели право открывать любые двери “именем короны”.

Дерен обернулся, но не успел ничего ответить.

Дверь вышибли, и в палату влетел, от волнения аж подпрыгивая, тот, кого я уж точно не ожидала увидеть.

Хадчинсон. Вслед за ним в палату вломились двое королевских стражников, наряженных в серебристую форму.

Ничего себе.

Впервые вижу, чтобы королевская стража в самом деле куда-то вламывалась.

Обычно они, ну… красиво стояли где-то во дворце или рядом.

Стражники, замерев, уставились на меня. Я уставилась на них. Мия встала и выпрямилась, загораживая меня.

Кожа ее подернулась рябью драконьей чешуи, как бывало всегда, когда она злилась или пугалась.

Выглянув из-за ее пояса, я спросила.

— Уважаемые, а что здесь происходит?

— Вот! — брызжа слюной и тыкая в меня узловатым пальцем с острым длинным ногтем, выплюнул Хадчинсон. — Вот! Я говорил, что ты не под стазисом! Что это ложь!

— Допустим, я не под стазисом, — вежливо откликнулась я. — Но почему вы делаете из этого такое событие? И я вообще вас сюда не звала!

— Ты! — прошипел Хадчинсон. — Ты! Ты уволена!

Мой рот открылся.

Что, опять?

Кажется, мы это уже проходили.

Хадчинсон уже орал мне про “уволена” и даже инициировал проверку.

Чтобы ее пройти, мне пришлось пойти на свадьбу к бывшему, а потом все завертелось так быстро, что я до сих пор не знала, как ко всему относиться.

Может, и разобралась бы, если бы думать мне не помешал Хадчинсон!

Что у него случилось вообще? Такой взволнованный.

— За предосудительную и порочную связь с адептом? — предположила я, вспомнив угрозы Солвейна.

Ну а что? Не за прогулы же. У меня все-таки уважительная причина, я чуть не умерла.

— Что? — округлил глаза Дерен.

— Что? — отвисла челюсть у обернувшейся Мии.

— Что? — выпалил Хадчинсон.

— Ничего, — неловко откашлялась я. — Не до конца пришла в себя от стазиса, говорю ерунду. Так о чем мы?

Хадчинсон, торжествующе блестя глазами, открыл рот, и тут в проеме двери появилась новая фигура.

— Минуточку! — раздался басовитый голос, и в палату ввалился… Грюмбальд с топором наперевес. — Минуточку!

Вслед за ним вереницей в палату потянулись остальные гномы и тоже — с обнаженными топорами.

Откуда все взялись?

И почему ввалились ко мне в палату? И почему сейчас?

— Хватит ходить за мной! — взвизгнул Хадчинсон. — Иначе я напишу заявление! Я заявлю в полицию о том, что вы мне угрожаете и преследуете! Нечисть! Будет международный скандал, имейте в виду!

— Да я еще даже не начинал вам угрожать, — дружелюбно оскалился Грюмбальд. — Вот нервный вы какой-то для дракона.

— Конечно, он вам угрожает, — раздался певучий голос от двери, и в палату вплыла Уна с корзиной в руках. — Хотите? Для успокоения?

Она протянула с милой улыбкой Хадчинсону золотое яблоко.

Ой. Фрукт из Тир на Нога, который ни за что нельзя пробовать никому, даже дракону. Иначе никогда не сможешь насытиться и умрешь раньше, чем наступит рассвет нового дня. Где Уна его взяла? Я думала, в Тир на Ног ей ход заказан. Она там в розыске.

Хадчинсон явно растерялся, и тут палату, аккуратно прикрыв за собой дверь, вошла Вив.

— Дайте пройти, — проворчала она, расталкивая гномов. — Да ну же, посторонитесь! Ну! — обернулась она. — Ректор Хадчинсон?

— Что? — крякнул тот.

Я оглядела палату, где теперь яблоку... хм, негде было упасть.

Уну, которая с ласковой улыбкой протягивала Хадчинсону смертельно ядовитый фрукт.

Грюмбальда и его отряд с топорами наизготовку, явно готовых этот самый фрукт затолкать в Хадчинсона силой.

Вив.

— А что здесь вообще происходит? — пробормотала я.

Кажется, я окончательно перестала что-либо понимать.

— Мы ждали у двери, пока ты очнешься, — не отрывая взгляд от Хадчинсона, сказала Вив. — Я сразу поняла, что Хадчинсон что-то задумал. Лаванда мне сказала, что он ходил в Королевскую канцелярию “по твоему вопросу”. Явно собрался снова инициировать процедуру твоего увольнения. Но ректор не знает всех обстоятельств.

— Обстоятельств? — визгливо переспросил он.

— Обстоятельств, — подтвердил Грюмбальд, перекладывая топор из одной руки в другую.

— Это шантаж!

— Да, он и есть, — кивнула Вив. — А там у окон больницы — толпа адептов, которые, если кто-то отнимет у них Анджелу, поднимут вас на вилы.

— Меня нельзя поднять на вилы, я дракон!

— Это я образно, — дружелюбно улыбнулась Вив.

— А я нет, — снова поиграл топором Грюмбальд. — А потом частушку про это напишу.

Повисла пауза. До меня медленно доходило, что именно сказала Вив. Что она сделала.

— Ты… — подняла я взгляд на Вив. — Ты собрала их всех здесь? Чтобы Хадчинсон снова не попытался меня уволить? Позвала адептов? Грюмбальда? И Уну?

Вив посмотрела на меня и улыбнулась.

— А как иначе? Без тебя в этой академии будет ужасно пресно. Я просто рассказала всем, что тебя снова хотят убрать. Как выяснилось, многие этим недовольны. Ну так, ректор Хадчинсон…

— У меня есть приказ! — рявкнул он. — Подписанный Королевской канцелярией! О том, чтобы уволить Анджелу Круглову как не прошедшую проверку на профпригодность!

Он вытащил из-за пазухи какую-то бумагу и сунул Вив в руки.

Та медленно развернула документ и пробежала глазами по строчкам.

Сердце ухнуло в пятки, в груди закололо. Нет. Этого не может быть. Это какая-то ошибка!

— Заноза, — растерялась она и обернулась. Посмотрела на Дерена. Затем на меня. — Заноза, здесь написано: проверяющий заключил, что ты не способна выполнять свои обязанности. Подпись, печать.

— Что? — сглотнула я.

— Что ты не спо…

— Дай сюда документ! — рявкнула я.

Вив подошла к кровати. Я дрожащими пальцами вырвала его у нее из рук.

Он же обещал. Обещал дать заключение, если я приду на свадьбу. Ты обещал! Как ты мог меня предать? Снова!

“Анджела Круглова…”, так, “признается не годной к научной и преподавательской должности…”, так…

“По заключению Верховного карателя Дерена Эшборна”.

И ниже: “Анджеле Кругловой запрещена любая деятельность, связанная с наукой и преподаванием…”

И, на последней строчке: “...до конца ее лет”.

Подпись, печать. Подпись, печать!

На глаза набежали слезы.

Выходит, Дерен меня обманул?

Как он мог?

Он же обещал.

Он обещал дать заключение о том, что я смогу работать дальше.

Он обещал!

Торжествующе осклабившись, Хадчинсон сверлил меня взглядом.

Я зажмурилась и снова открыла глаза. Бумага и не думала исчезать.

Все взаправду.

И число — вчерашнее.

На глазах выступили слезы, я раздраженно вытерла их рукой.

Вся моя карьера. Все, чего я достигла.

Все это пошло прахом из-за вот этой вот бумажки.

И теперь я “непригодна” и “не имею права работать”.

Не имею права.

Никогда!

А все из-за того, что Дерен, которого назначили моим проверяющим, не дал вовремя заключения о том, что я подхожу на эту должность. Потому что он против того, чтобы я работала. Потому что это его позорит, даже когда мы больше не женаты.

И — все.

Не будет больше ни лекций, ни домашних заданий, ни умненьких глаз адептов, ни шкод избалованных драконов, ни уютной тишины лаборатории профессора Якоба. Не будет больше вечеров в Восточной башне под звездами и тихого скрипа перьев во время контрольной.

Не будет набитой битком аудитории и занудных тетрадей экспериментов.

Ничего не будет!

— Анджела… — дотронулся до моего плеча Дерен, и я дернулась.

— Не прикасайся ко мне!

Все кончено.

Все!

— Мама…

— Не сейчас.

Мне нужно придумать, что делать.

Обжаловать эту бумагу? Но как? Должен же быть способ!

В коридоре раздался топот, а затем в переполненную палату ввалился, запыхавшись, профессор Якоб.

Гномы поспешили потесниться. Ну, насколько могли.

— Стойте! — выпалил профессор Якоб, и его волосы-одуванчики качнулись. — Стойте! Кто здесь смеет увольнять мою помощницу?

— Она больше не ваша помощница, — желчно откликнулся Хадчинсон. — Она уволена без права занимать схожие должности, преподавать и работать в научных учреждениях до конца ее дней!

Профессор Якоб затрясся.

— Что?! Нет, повторите, что вы сказали! Что?! — он подлетел к Хадчинсону и тряхнул его за грудки. — Вы, посредственность!

— Не забывайте свое место, профессор Якоб! — по-драконьи рыкнул Хадчинсон.

— Это вы свое не забывайте! Вам невероятно повезло! В вашей академии оказалась гениальнейшая ученая этого столетия! А вы собрались ее уволить! За… За что, к слову?

— За нападение на адепта.

— И за порочную связь с адептом, — вставил один из стражников.

Быстро схватывает.

— Да я сам сейчас с вами в такую связь вступлю, мало не покажется! — рявкнул профессор Якоб, подлетая к нему и воинственно глядя снизу вверх.

Повисла пауза, Дерен выступил вперед и скрестил руки.

— В этом нет нужды.

— Нет нужды? — возмутился профессор Якоб. — Я и с вами в связь вступлю!

Дерен закашлялся.

Я не хотела его больше видеть.

Никогда в жизни.

Ненавижу! Больше всего на свете ненавижу!

— В этом тоже нет нужды. — Дерен коротко обернулся ко мне и забрал бумагу у меня из рук. — Этим приказом можно только подтереться, работать он не будет.

— Что?!

— Хадчинсон… — медленно проговорил Дерен, наступая вперед. — Неужели ты думал, что это сойдет тебе с рук? Годы идут, а твои гнилые методы работы не меняются?

— Я не понимаю, о чем ты!

— Мое заключение! — рявкнул Дерен так, что затряслись стены. — Я его не давал! Как ты, падаль, посмел подделать мою подпись! Подделать мои бумаги!

Что?

— Это не имеет значения! Срок проверки истек два дня назад! А никакого заключения от тебя я не получил. Это значит, что Анджела Круглова…

— Это значит, что Анджела Круглова была под стазисом, и срок проверки продлен на срок ее болезни! — рявкнул Дерен. — И… — Он обернулся ко мне и посмотрел в глаза. — Если моя жена хочет работать в академии — она будет там работать. Даже если мне придется ради этого снова сместить с должности лично тебя во второй раз!

— Я не… — заозирался Хадчинсон на стражников. — Не… Это не…

— Пройдемте, — вежливо сказал тот стражник, что стоял ближе к нему. — Побеседуем.

— Остальные тоже свободны, — скомандовал Дерен, когда Хадчинсона увели.

— Нет уж, пускай останутся, — возразила я.

Он обернулся ко мне и вздохнул, пробормотав: “Тебе же надо отдыхать”.

Дерен снова посмотрел на остальных:

— Оставайтесь.

Уна радостно взвизгнула, закрывая дверь за Хадчинсоном и стражниками:

— Ну наконец-то! Мы тут три дня дежурили, у твоей палаты! Караулили этого блаженного! Вот уж сейчас с ним поговорят! А нам можно наконец и поесть!

— Надеюсь, не твоих золотых яблок?

— Вот еще, буду я на тебя тратить такие сокровища. Пирог будешь? Тебе теперь нужно очень, очень хорошо питаться, мамочка!

Я почти не вздрогнула от этих слов. Почти. Ну, может слезы навернулись на глаза. Может, еще и по щекам потекли.

— Ну что ты, что ты ревешь! — защебетала Уна.

— Кто ревет? — пробасил Грюмбальд. — Она ревет? Так мы сейчас детей с улицы позовем, они ее развеселят!

— Не надо звать сюда адептов, — вклинился Дерен. — Анджела только что пришла в себя, ей нужен покой. А где покой и где адепты?

— Еда ей хорошая нужна, — проворчал Грюмбальд, пряча топор в ножны. — Эй, зеленая! У тебя там в закромах есть что?

— Конечно, я же не ты, Грюмбальд, с пустыми руками приходить.

Уна полезла в корзинку, Грюмбальд усмехнулся:

— Мы золотом потом отдадим. На родинах. Как тебе идея, Заноза? Пригласишь хоть в этот раз?

Я открыла рот, но не успела ничего сказать, потому что Мия, которая до сих пор стояла тихо, вдруг выпалила:

— Извините, вы… это ведь вы!

— Кто — я? — изумился Грюмбальд.

— Вы Магнус фон Эльденберг. Вы… вы правитель Эльденберга!

— Ну я, — растерялся Грюмбальд. — Только это я для чужих Магнус фон Эльденберг. А для своих Грюмбальд. И не ори про это на каждом шагу, ради бога.

О.

О!

Грюмбальд — Магнус фон Эльденберг. Вождь гномов. Вот, почему он был на коронации!

А главное — словом за все годы не обмолвился. “Простой наемник, простой наемник…”

Вот же странное хобби для правителя богатейшей колонии, которую даже наш король побаивается.

— Я писала доклад, — взволнованно проговорила Мия. — Во время учебы. О гномьих артефактах. Хотела поучиться у ваших мастеров. То, как вы обращаетесь с золотом и рудой… Никому больше такое не под силу!

— Ну да, мы такие, — пробасил Грюмбальд, явно польщенный.

— Я отправила десяток писем с просьбой пустить меня на стажировку в Эльденберг, но вы так и не ответили.

— А, — Грюмбальд поскреб бороду. — Ну так я драконов не шибко жалую, уж прости. Нечего им по моей земле шастать. Сказала бы ты, что дочка вон, Занозы, я бы ответил. Для нее я — что угодно, как для друга. А так…

Мия перевела на меня пораженный и какой-то зачарованный взгляд.

— Ты дружишь с вождем Магнусом фон Эльденбергом?

Я собиралась ответить, но тут Уна выкрикнула:

— Нашла! Нашла-нашла! — она вытащила из своей, похоже, бездонной корзинки огромный завернутый в белую ткань пирог. — Сливовый! Ну, кому?

Гномы тут же решили, что — им.

Дерен с ворчанием, что “Анджеле нечем дышать” потянулся к окну.

Я подняла взгляд, огляделась и тихо позвала:

— Вив. Вив, а где Эйдан?

Вив, которая стояла вплотную к моей кровати, обернулась. По ее изменившемуся взгляду я поняла, что ничего хорошего не услышу.