Развод. Новая жизнь старой жены дракона (СИ)

Глава 65.

В этом мире не знали даже слова “донорство”.

И уж точно ничего не знали о протезировании.

Профессор Якоб, когда я рассказала ему про мой план, выпалил:

— Но это безумие. Это невозможно! — Его волосы-одуванчик возмущенно колыхнулись.

Все внутри оборвалось.

— Вы думаете? Но, если взять теорию направленного заимствования за основу, то… то можно поддержать ядро Эйдана чужой магией. Донорской. По крайней мере, попробовать.

Это ведь возможно. Теоретически — возможно. Мои разработки позволяли воровать чужую магию. Я знала и могла описать, как “позаимствовать” ее для коротких заклинаний вроде того, чтобы заключить Норрингтона под купол.

Создав похожее заклинание внутри артефакта, можно было направить “позаимствованные” магические потоки так, чтобы они заменяли движение магических потоков в теле.

Моя теория была вопиюще грубой и непристойной: я собиралась забрать магию у одного дракона и передать ее через артефакт другому.

Эйдану.

Вопрос стоял только в том, как заместить, хотя бы частично, драконье ядро. Кто станет донором. Сколько всего магии понадобится. И как ее аккумулировать.

И с этим я не смогла бы справиться сама. Мне нужна была помощь. Целители, артефакторы... Профессор Якоб, который изучал магические потоки дольше, чем я жила на свете.

— Это возмутительно! — вспыхнул профессор Якоб. — Никто и никогда таким не занимался! Магия неделима и неотъемлема! Тем более — драконья!

— Но…

— Нам обязательно надо попробовать! К тому же… — профессор Якоб замялся. — Мы должны использовать любую возможность спасти ректора Карвелла.

Я выдохнула с облегчением и едва не бросилась его обнимать.

Грюмбальд, выслушав мою просьбу, кивнул, и уже через два дня на пороге моей палаты появились двое немногословных гномов самого интеллигентного вида (без топоров и с аккуратно расчесанными бородами).

— Что вы можете рассказать о ваших артефактах? — напрямую спросила я. — О тех, которые создаются на базе золота и могут накапливать магию?

Такое умели создавать только гномы. Это было настоящим чудом.

От помощи гномов зависело все. И, если бы они согласились дать схемы артефактов целиком… все пошло бы гораздо быстрее! Но — это уж точно вряд ли. Гномы этот секрет охраняли веками, никакими пытками, шантажом и деньгами из них это было не вытрясти. Поэтому гномья колония была такой влиятельной. Не из-за золота, которое они добывали вагонами. Из-за умения делать артефакты, без которых не могло обойтись все королевство. Да и весь мир тоже.

— Все, — коротко уронил один из гномов.

— Все? — подняла я брови. — Мне нужна схема того, как их изготовить. Я пойму, если это…

— Вождь Магнус сказал — все, что нужно.

— …Если это сли... Что?

— Но нам разрешили вас убить, если это пойдет дальше лаборатории.

— И вашу семью, — добавил второй гном. — Особенно бывшего мужа.

Я закатила глаза. Грюмбальд, чтоб тебя с твоими шуточками.

— Пойдемте.

Сердце радостно подпрыгнуло в груди от невозможного, опасного и прекрасного чувства. Надежды.

***

С целителем Фаски удалось связаться спустя несколько дней: он уехал в деревню к родным.

Когда к нему явились каратели, он подумал, наверное, что его решили арестовать, поэтому немало удивился, когда оказался в палате драконьей больницы и увидел глубоко беременную меня.

— О! А я тебя помню! Ревела у меня на приеме! — воскликнул он. — Что еще тут происходит? А эти?.. А что — эти?

Он опасливо скосил взгляд на карателей, которые замерли у двери.

Мысленно я поставила в голове заметку: в следующий раз посылать за людьми, которые мне нужны, кого-нибудь другого. А если бы целителя Фаски хватил инфаркт?!

— Вы нужны мне, целитель Фаски. Но только если подпишете соглашение о неразглашении.

— С каких пор, чтобы осматривать беременных, мне нужно держать рот на замке?

— Не это, — качнула головой я.

— Тогда вообще меня в это не впутывайте! Я простой целитель! Я вообще домой, в деревню, хочу вернуться! Провалятся пускай эти столицы! Будет дом, грядки, корова… А не… не вот это все! Не знаю, кто ты такая, но если ты и дальше собираешься отправлять за мной карателей, то…

— Десять тысяч золотых, — перебила я.

Целитель Фаски задохнулся, а потом поспешно выпалил:

— …То продолжай. За такие-то деньги. Так что, ты говоришь, тебе надо?

***

Дерен нашел помещение для лаборатории. Оно располагалось в подвале больницы, так что я могла каждый день навещать Эйдана.

Его состояние не менялось.

В академии пришлось взять отпуск. Место ректора временно заняла Вив — она отпустила меня без проблем. Правда, пришлось пообещать, что курсы у всех адептов я потом доведу сама, никаких замен не будет. "Иначе у меня они революцию поднимут, — ворчала Вив. — Ни разу такого рвения к учебе не видела, заколдовала ты их, что ли?" Я готова была пообещать что угодно. Газеты писали, что я прихожу в себя после нападения морлоков, или что сошла с ума, или что исчезла, или что умерла.

О сорвавшейся свадьбе Дерена тоже писали.

Частые появления морлоков начинали считать знамениями будущего конца света. Кто-то всерьез ждал мессию.

Каратели разрывались, пытаясь успеть всюду.

Дерен попросил мои наработки по жестикуляции. Я слышала, что жесты активно начали внедрять в боевой арсенал карателей, и это вызвало огромную бурю возмущений. Еще бы! Драконы — и жестикуляция? Какой позор! Неужели Служба карателей настолько беспомощна, что решила использовать ярмарочные фокусы? Не пора ли назначить на место Верховного карателя кого-нибудь поумнее?

В газете "Новости сегодня" вышла большая статья о Дерене под заголовком: "Не учите меня работать!" И ниже, буквами поменьше: "Верховный каратель утверждает, что идеи его бывшей жены помогут решить проблему морлоков! Сумасшествие или наивность?"

Я перечитала ту статью несколько раз. Не думала, что Дерен вот так в открытую заявит, что разработки — мои. Это ведь неприлично, иметь жену, одержимую бредовыми идеями, даже если она бывшая. Да еще и заявлять об этих идеях во всеуслышанье, да еще и им следовать. Я думала, на него все-таки надавил Голдстейн, но дело было в чем-то другом: Голдстейн бы запретил вываливать такие подробности, чтобы не опозорить Службу карателей окончательно.

‍— Я хочу, чтобы ты опять стала моей женой, — сказал Дерен вечером спустя несколько дней после того, как меня выписали и из палаты я переселилась в лабораторию.

Я в миллионный раз, наверное, проверяла расчеты, и с трудом смогла оторвать взгляд от прыгающих цифр.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — повторил Дерен, подходя ближе. — Тогда у меня будет право запрещать тебе сидеть за бумагами до поздней ночи.

— Не говори ерунды, — отвернулась я, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Я не думала о том, что произошло между мной и Дереном тогда, на перевале. Я вообще ни о чем не думала, кроме Эйдана и того, как мало времени у меня осталось.

— Анджела, мать твою! Эла, я не шучу! — рявкнул Дерен. — Тебе нужно отдыхать! Ты, в конце концов, беременна! Тебе нужно беречь себя. Себя и ребенка.

Шел шестой месяц. Живот уже был прилично большим, малыш изнутри толкался, переворачивался и всячески давал о себе знать каждый день. Мне все еще было страшно готовиться к его появлению всерьез.

Целитель Фаски утверждал, что все отлично и мне нужно поменьше себя накручивать.

Я потерла усталые глаза и посмотрела на Дерена. Он выглядел не лучше, как будто не спал три ночи.

— А беременность Аны тебя не волнует?

О том, что случилось сразу после нападения морлоков, я узнала из газет. Все, кто присутствовал на свадьбе, выжили, слава богу. А все потому, что Дерен пригласил боевой отряд карателей. Кроме того, многие драконы тоже вступили в бой с потусторонними этими тварями, как Эйдан.

Эйдан.

Мне нужно закончить с расчетами, чтобы утром их могли проверить гномы. А значит, нужно работать, а не болтать.

— Анджела. Эла…

— Что?

Ана не пострадала. Дерен сказал, что мой купол сработал. А спустя несколько секунд ее, перепуганную до истерики, вытащил из общей мешанины Лириан.

Больше мы с Дереном об этом не говорили.

Как и о наших отношениях.

Слова Дерена… То, что он мне говорил…

Но разве могли слова перечеркнуть то, что произошло?

Развод?

Ану?

Насмешки?

Годы брака, к которому я все пыталась приспособиться, но так и не смогла?

— Я думаю, тебе лучше уйти.

Вместо этого Дерен пододвинул к моему столу стул, уселся на него и скрестил руки.

— Она не беременна.

Я сжалась, перо в моих руках задрожало.

— Это…

— Нет, не выкидыш, — успокоил Дерен. — Она никогда и не была беременна.

— Она соврала тебе? — нахмурилась я. — Но зачем? Ты же и так собирался на ней жениться. Хотела удостовериться, что не сорвешься с любовного крючка?

Дерен хмыкнул и провел ладонью по волосам на затылке, как делал когда-то, когда ему было лет двадцать. Такой знакомый жест.

— Это я соврал тебе. Хотел удостовериться, что тебе не все равно.

О.

Я вернулась к бумагам, чувствуя, как сильнее горят щеки. Цифры расплывались.

Да мать его.

— Она могла бы быть беременна.

— Не могла, у нас ничего не было. Эла…

— Прости, мне нужно закончить с расчетами.

— Я не шутил по поводу женитьбы.

Сжав в руках бумагу, я фыркнула.

— Как ты себе это представляешь? Мы возьмемся за руки и побежим вперед, в счастливое будущее? Ты все еще помолвлен с Аной.

— Уже нет. Я разорвал помолвку.

— Отлично, теперь в этом мире существуют две женщины, которые мечтают выцарапать тебе глаза. Зря ты так. Ана мне даже нравилась.

— Конечно, я предупредил ее, чтобы она с тебя пылинки сдувала и не смела грубить. Послушай, Эла…

— Дерен, не хочу с тобой говорить! У меня нет времени! Ты видишь эти цифры? Видишь? — Я сунула ему под нос бумаги. — Если до утра я с ними не закончу — артефакторы Грюмбальда не успеют все проверить. Если они не успеют все проверить и внести корректировки — то мы не сможем провести вечером эксперимент. А если мы не сможем провести его вечером — то потеряем день! Целый день, за который Эйдан может умереть! Из-за меня! Потому что решил меня спасти!

Выпалив это, я осеклась и уставилась вниз. Смахнула с глаз непрошенные слезы.

Дерен тоже молчал.

— Тебе…

— Тебе лучше уйти!

— Я хотел спросить — тебе что-то нужно?

Вздрогнув, я дернула головой.

— Время.

Но его мне не в состоянии дать даже Дерен.

***

Спустя месяц Дерен нашел меня в таверне Уны.

— У тебя чай остыл, — сказал он, проводя над моей кружкой рукой.

Из чашки тут же заструился дым.

— Как ты меня нашел?

Наступила зима. Снаружи медленно и тихо падал пушистый снег, укутывая все белым покрывалом. В таверне Уны, как всегда, теплым светом горели свечи, пахло пирогами и и элем.

На душе у меня скребли кошки.

— В лаборатории тебя не было — я пришел сюда, — пожал плечами Дерен и уселся напротив. — Раньше ты всегда сюда приходила, когда была расстроена.

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась я.

— В смысле — откуда знаю? Как я могу не знать?

— Дерен, не дури мне голову. Раньше ты меня здесь не находил.

— Раньше тебе нужно было побыть одной и остыть. Анджела, Эла…

— Завтра все случится, ты это понимаешь? — перебила я. — Завтра мы попробуем испытать наш артефакт на Эйдане. И, если он не сработает…

— Он сработает.

— А если нет?

Целый месяц бессонных ночей. Месяц расчетов, проверок, ссор, споров, отчаянья, проб и открытий — и вот наконец мы могли сказать, что артефакт готов.

Он позволит заменить драконье ядро. Фактически — это будет протез. Первый в этом мире. А вдруг у нас не получится?

Донором магии стал отец Эйдана. Тот самый лорд Карвелл, который вечно называл Эйдана “позором рода” и обещал лишить наследства, если тот выкинет очередную глупость.

Он почему-то считал, что ему придется умереть ради спасения сына. Даже удивился, что от него требуется всего-то колдовать, чтобы зарядить артефакт. Пускай и — до изнеможения, потому что магии нам необходимо было много. Баснословно много.

“Если вам потребуется моя жизнь — я готов” , — вот и все, что он сказал, а затем, по-военному четко кивнув, вышел. Он почти твердо держался на ногах, и мысленно я порадовалась, что целителей рядом, если что, много.

— Эла… — Дерен потянулся к моей руке, но я отодвинулась. — Эла, ты сделала все, что могла. И тебе надо поесть. Я попросил Уну принести ужин.

— Я не могу.

— Ради ребенка. Целитель Фаски сказал, ты в рот ничего с утра не брала.

— Я. Не могу.

Вздохнув, Дерен откинулся на спинку стула. Он был одет в форменный бордовый китель, верхняя пуговица — расстегнута. Некстати я вспомнила, как заботилась о том, чтобы его форма всегда была выглаженной, чистой, с иголочки аккуратной. Все горничные в доме знали, как это важно.

— Что ты собираешься делать потом? — наконец спросил Дерен.

— Когда — потом?

— Потом, когда Карвелл очнется.

Я вцепилась в чашку и дернулась от того, какая она была горячая.

— Если, — преодолев сопротивление, сказала я. — Если он очнется.

Завтра мы собирались испытать наш протез. Завтра все решится. Я понятия не имела, чего стоило Дерену выбить у Королевской канцелярии разрешение на это.

— Когда. Не делай вид, что не понимаешь, о чем я.

— Я не хочу об этом говорить.

Бархатная коробочка с браслетом Эйдана лежала в ящике моего рабочего стола.

Я не о чем не могла думать, пока он под стазисом и рискует никогда даже не прийти в себя. Из-за меня. Из-за того, что захотел меня спасти.

Дерен хмыкнул.

— Я рассказывал тебе, когда в тебя влюбился?

— Когда почувствовал во мне истинную.

— Нет. Тогда я решил, что ты должна быть моей женой. Потому что так правильно. Ты моя истинная, разумеется, ты выйдешь за меня замуж. Как могло быть иначе? Влюбился я в тебя на следующий день, когда ты послала меня в задницу, врезала по морде и заявила, что замуж я могу сам за себя выйти, а у тебя другие планы.

Ну… да. Было такое. Обычно я не бываю такой грубой, но тогда я только-только начинала понимать, что оказалась в другом мире и никогда не вернусь назад. Да еще и магии в этом новом мире у меня — кот наплакал, а значит ничего хорошего меня не ждет, даже мимо учебы в академии я пролетаю! А других вариантов не пропасть здесь было маловато.

А тут еще и Дерен со своим “замужеством”.

Он меня пугал до чертиков. Внимательным взглядом золотых глаз, шириной плеч, тихим голосом и немногословностью.

Как маньяк, честное слово.

Эйдан, который тоже был свидетелем моего падения в этот мир (и в грязь), был совсем другим, простым и понятным, хотя они оба с Дереном были драконами.

— Меня злило до красных пятен перед глазами, что его ты к себе подпускаешь, — признался Дерен. — Ему разрешаешь показывать тебе этот мир, принимаешь от него подарки и над его шутками смеешься. А меня посылаешь на хрен и при каждом удобном случае пытаешься чем-нибудь приложить.

Конечно, Дерена я в основном боялась. Хотя не призналась бы в этом даже под пытками.

— Зачем ты об этом говоришь?

— Я говорю об этом затем, что наш ребенок должен расти в семье, а не как крапива под забором! Так надо, так будет правильно! И мне плевать на…

Я попыталась встать — с животом сделать это было не так-то просто, но Дерен удержал меня за руку:

— Нет, стой. Я опять не то говорю. Я хотел сказать… — Дерен сжал зубы, а затем усмехнулся: — За двадцать лет я так и не научился находить к тебе подход, а еще думал, что — поумнел. Я… Я ревнивый мудак. И… Я просто хотел сказать — давай начнем все с начала?

— С чего? С какого начала?

У нас есть дочь, двадцать лет неудачного брака и второй ребенок на подходе. Какое, мать его, начало?!

Дерен потянулся к моей руке и замер на середине движения.

— Ревновать к Карвеллу — это, похоже, то, чем мне придется заниматься до конца жизни. Но я готов иметь с этим дело. Я подвел тебя.

Я сглотнула.

Я любила Дерена. До сих пор. Даже сейчас находиться с ним рядом было нелегко. Чувствовать его запах, точно знать, как ощущаются его руки, что будет, если уткнуться носом в сгиб шеи. Носить под сердцем его ребенка и понимать, что мы не будем вместе.

Дерен все еще был “моим” — я ощущала это каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи. Я жаждала его поцелуев и объятий. Хотела быть ближе. Любовь не умирает так просто, по щелчку пальцев, с годами она проникает внутрь, как радиация, и остается уже навсегда, ее невозможно просто взять и вырвать.

Тогда, посреди горного перевала, мне было плевать на все. Я была так счастлива опять быть с ним.

Но наши проблемы никуда не делись, наоборот, их стало больше. Как минимум, я не смогла бы уже быть той Анджелой, которую волновало, насколько выглажены кители Дерена, правильно ли накрыт стол и подобраны ли салфетки на столе в тон к цветам в вазе.

Больше — нет.

А значит, нет никакого смысла начинать с начала.

— Я тоже подвела тебя. Дерен. Я никогда не стану той леди Эшборн, которая тебе нужна. Прости. Я пыталась, я правда, пыталась, потому что люблю тебя. Это не привело ни к чему хорошему. Мы только измучили друг друга. Я не та, кто тебе нужен. Даже магия истинности иногда ошибается.