Развод. Вина предателя

Глава 19

Глава 19

Полина

— Нет, нет, пожалуйста, садите его, он безбилетный. Пожалуйста, помогите мне. Помогите, — понимаю, что закапываю сама себя, но что еще я могу?

В моей голове рождается. Спонтанный план дотянуть до отправки поезда, а потом на следующей станции разыграть Сашу, согласится выйти. Пускай он заберет сумки, все заберет, а потом мы в толпе создадим панику с Алисой, он растеряется, потеряет нас из вида, и мы в последний момент запрыгнем в вагон и уедем.

Пускай он будет знать, на каком поезде мы едем, пускай, но мы получим небольшую фору. В конце концов нам никто не мешает сойти где-нибудь в другом месте, пока он нас не поймал и не передал следующей станции ориентировку о похищении ребенка, ведь он может и такое.

— Неверное решение, очень неверное, Полина, — низким голосом говорит Саша, а мне все равно.

Знаете, как говорят, помирать так с музыкой и ни о чем не жалея, вот и я не хочу потом жалеть о том, что чего-то там не сделал. Я, правда, уже готова на все, на любые отчаянные поступки, на любые, лишь бы только не попасть под раздачу его великолепной программы бонусов.

— Ты не оставил мне выбора, не оставил. Я так не могу, Саш, не могу, — с надрывом в голосе говорю ему, но это вызывает в нем лишь усмешку.

— У тебя был шанс все исправить: сидеть дома и ждать меня, но ты выбрала другой путь, так что теперь пеняй на себя, и сейчас, если ты не хочешь проблем, встала и пошла.

— Да не было у меня шанса, и ты это прекрасно знаешь. Не отрицай, ты все снова решил за меня. Это ведь для тебя нормально.

— Так нет, мне все это надоело, — прерывает нас проводница, и отойдя чуть в сторону, поднимает и вытягивает руку в бок. — Все трое, вон из вагона. Поезд должен тронуться согласно графику, и раз вы не можете договориться, сходите все. Захотите уехать, следующий рейс вам в помощь. Вон.

Ее грубый непреклонный тон разрушает остатки надежды. Я думала, я очень надеялась на то, что она поможет мне, что это был ее сигнал в желании помочь, но, оказывается, это была просто усталость и нежелание вляпаться в неприятности.

Вот вам и помощь. Вот вам и сбежала. Все мимо, только зря понадеялась на то, что все могло получиться. Я ведь, правда, была уверена в успехе, а теперь у меня у самой большие неприятности, которые, увы, никак не исправить.

— Если вы сейчас сами не выйдете, то мы вам поможем, — начинают возмущаться пассажиры.

Понимаю, что помощи ждать неоткуда и поэтому выпускаю Алиску из объятий и смотрю, как она бежит к папе, как обнимает его за шею, а он поднимает ее, сажая на сгиб локтя. Вот где идиллия, вот кому хорошо. Все счастливы, кроме меня. Понимаю, что сейчас начнется мой персональный кошмар, стоит мне только вступить на платформу. Наташа, может быть, увидит нас, а может быть, уже ушла. Но, если она еще здесь, то все поймет без слов.

Не знаю, осудит она меня или нет, решится ли помочь снова или просто оставит в покое. Я ничего не знаю. Я уверена, лишь в одном — настал мой конец. Больше не будет меня прежней. Я все эти дни жила надеждой, что все вот-вот закончится и да, будет сложно будет тяжело, но все будет по-новому, а теперь да, все тоже будет по-новому, вот только и близко не в хорошую сторону.

Хочу взять сумку и выйти вместе с ней, но, видя это, Саша вырывает ее из моих рук и вешает на другое плечо. Он, как истинный хозяин положения пропускает меня вперед, забрав все самые тяжелые ноши.

Хочется усмехнуться, но я этого не делаю, потому что сейчас совсем не до смеха, даже не до истерического. Так рушатся мечты, так рушатся надежды. Все в вагоне начинают облегченно выдыхать, когда я подхожу к выходу.

Оглядываю всех их на прощание, никто не помог, никто не вступился, всем все равно. Никто даже не подумал о том, что действительно могла случиться трагедия, и именно поэтому я бегу. Я понимаю, и винить их нельзя, у всех своих проблем хватает, но все же равнодушие общества пугает.

Мы выходим на перрон. Как и ожидалось, Наташа стоит и смотрит на вагон. Вот только мое место было с другой стороны, поэтому она бы в любом случае не смогла мне помахать. Когда она замечает движение сбоку, видит, как сначала выхожу я.

Ее глаза округляются в немом вопросе, вижу, что она уже открывает было рот, но потом замечает, как выходит Саша с Алиской на руках и все понимает, печально улыбается, обнимает себя руками, при этом глазами говоря, что на самом деле обнимает меня.

Киваю ей с благодарностью. Она сделала все, что могла. Правда, все, что было в ее силах и даже больше. Но, увы, ничего не исправить, ничего. Такова моя судьба. Не знаю, для чего все это нужно было, но явно для чего-то, и мне очень жаль, что судьба надо мной так издевается.

— Попрощайся, дорогая моя, на ближайшее время ты остаешься без связи. Я отрублю тебя от всего мира, пока ты не исправишься, пока не осознаешь свою ошибку и не докажешь мне, что все переосмыслила, и больше подобные глупости не придут в твою голову. Мы семья, Полина, и навсегда ею останемся, как бы ты не старалась это изменить.

— Папа, ты правда никуда не едешь, и мы никуда не едем? Мы проведем сегодняшний день все вместе, да? Ты ведь нас разыграл, просто хотел провести с нами день? — вклинивается Алиса.

Мне хочется рассказать ей правду, вот только она безумно любит отца, и ей всего пять лет. Чтобы я сейчас ей не сказала, она не поверит, она еще живет своими идеалами в своем маленьком мире, и мне в нем точно не место. Вот только беда в том, что я не хочу исчезать из ее мира. Она ведь и моя дочь, моя. Я все еще надеюсь и верю, что в ее маленьком сердечке найдется место и для меня.

— Семья — это вы, а не мы, — как-то печально усмехаюсь, буркая себе под нос, но если Алиса этого не замечает, то вот Саша, вполне себе.

Да, он четко услышал то, что я сказала и усмехнулся на это я все жду, когда будут какие-то комментарии, но их нет.

Муж просто молча ведет нас мимо подруги, не давая ни на секунду остановиться, и поэтому все, что я могу — лишь кивнуть ей поближе с благодарностью, и виновато улыбнуться. Обещаю взглядом, что, когда получится, я все ей объясню. Не уверена, что это когда-нибудь случится, но все же все возможно

Подойдя к машине и открыв ее, Саша забрасывает нашу сумку в багажник, а потом устраивает Алиску в детском кресле. Дочка что-то щебечет, Саша с ней увлеченно разговаривает, а я не могу. Меня сжирают мысли: как он узнал, как, что меня выдало, кто меня выдал, есть ли у меня прослушка на телефоне?

Ну правда, как-то же он узнал. Я точно не говорила. Подруга вряд ли могла. Проводница? Маловероятности, я окончательно запуталась во всем. Поэтому, когда мы оказываемся вместе на переднем сидении и Саша заводит мотор, я поворачиваю голову и спрашиваю у него.

— Как ты обо всем узнал?

— А ты сама не догадываешься, кто мог обо всем рассказать? — ответно бросает вопрос в мою сторону, и тем самым меня убивает.

Он хочет сказать, что… Да нет, этого не может быть.