Развод. Вина предателя

Глава 39

Глава 39

Александр

— Ты в этом уверен? Они точно это слышали? — еще раз переспрашиваю друга, потому что не могу поверить в услышанное.

Инна уже окончательно с катушек слетела. Ее место в психушке. Но для этого нужны более весомые показания, чем помешательство, вернее, у меня лишь голословные обвинения женщины в этом.

— Слушай, ну, ребята сделали запись, и ты только что сам ее прослушал. Сомнений быть не может. Саш, она слетела с катушек. Мы не можем просто сидеть и бездействовать. Мы должны закрыть ее раньше, чем она все это совершит.

Глеб говорит это все с горячностью, с искренним переживанием, и я благодарен ему, вот только у меня есть свои мысли на этот счет, и они ему не понравятся. Даже не знаю, как их озвучить, слишком авантюрно, слишком рискованно, а он очень осторожный, и всегда любит предупреждать, а не устранять последствия.

В этом наша с ним разница. Я иду в банк, а он нет. Этим мы уравновешиваем друг друга, и поэтому я должен сейчас собраться с силами и рассказать ему то, что хочу, то, что планирую, а там будь что будет.

— Да слышал я все, Глеб, слышал. Просто не могу поверить, что все зашло так далеко. Я не думал, что она настолько безумна.

Глеб смотрит на меня, пытается понять, чего я жду, а я просто подбираю слова в голове. Мне важно сказать все правильно, чтобы донести до него свою мысль.

— Понимаю, мой план был не идеален и был возможен такой итог, но вот на такое, чтобы она решилась… это мне даже в самом неожиданном из вариантов концовок не приходило в голову. Но мы должны этим воспользоваться.

Воспользоваться. Хорошее слово выбрал. Мы должны именно воспользоваться всей этой ситуацией. Она должна сыграть нам на руку. Мы не можем упустить такой шанс. Одним выстрелом я могу убить сразу двух зайцев, причем я понимаю, что вариант хоть и рисковый, сделаю все так, что никто не сможет пострадать.

Я уверен в этом.

— Поясни, я ничего не понимаю. Ты говоришь какими-то загадками, Саш, не ходи кругами, я тебя очень прошу. Ты заварил такую кашу, влез в такой… — запинается, сдерживая себя от многого. — Что просто словами не описать. Это нельзя пускать на самотек. Здесь не места твоим привычным авантюрам. Рассказывай давай, потому что я чувствую, не одобрю.

— Не одобришь, я это знаю, — усмехаясь, говорю ему и вижу, как недобро блестят его глаза.

У него уже в голове, наверное, тысячи безумных вариантов промелькнуло из нашего прошлого, но только то, что я собираюсь сделать и близко не похоже на те времена. Это куда более авантюрно, куда более безрассудно и очень опасно. Очень опасно, но только для меня.

Хотя, этот план не просто сырой, он очень сырой, потому что родился в моей голове в тот момент, пока слушал запись, а такие планы, они либо пан, либо пропал. И мне страшно, что может оказаться по итогу второй вариант.

Вот зачем я совершала эту ошибку? Дурак я большой дурак, и только сейчас начинаю это понимать. Я был не прав. Во всем не прав, сделал не на то ставки, был излишне самонадеянным и сейчас продолжаю так же себя вести.

Если задуматься, не возможен счастливый финал, если я не изменюсь сам.

И эта простая мысль заставляет меня замолчать, задуматься над тем, что я делаю, для чего и к каким результатам это может меня привести, а если хорошо подумать, то к печальным.

Наверное, не стоит говорить ему о моем плане, потому что я сейчас задумался, какая у него цена и готов ли я ее заплатить?

— Саш, твоя театральная пауза уже пугает. Скажи, что за авантюру ты придумал. Я жду. Нервные клетки не восстанавливаются, ты это прекрасно знаешь, а я сейчас трачу очень большое количество нервных клеток в ожидании.

Друг подгоняет меня, смеется, а вот мне не до смеха, потому что я действительно задумался о том, что я творю.

Я еду по тем же самым рельсам, которые ведут меня в никуда, которые привели меня к тому, что имею. Разве это не повод задуматься? Повод.

Вот только я до этой минуты не задумывался об этом, просто понимал, что не хочу терять Полину, понимал, что хочу вернуть себе жену. Вот только как? «Цель оправдывает средства» — вот был мой девиз, но почему-то теперь он не работает, сломался во мне. Вот сейчас и сломался.

Не все методы хороши в достижении цели, не все. Я ее люблю и не хочу потерять. Я не имею права ее потерять. Тогда зачем сейчас делаю все, чтобы это произошло? Не понимаю. Не понимаю, зачем сам себе подставляю подножку.

Но главное, что смог вовремя остановиться. Важнее всего в нашей ситуации именно это, успеть вовремя остановиться и начать правильную работу над ошибками, а не как я.

— Саша, если ты сейчас не заговоришь, клянусь, я тебе врежу. Ты знаешь, я не фанат насилия, но ты нарываешься, — Глеб резко грубеет, и я понимаю, что пауза действительно затянулась, что я задерживаю его просто так, а он приехал со мной поговорить, не смотреть на то, как меня раздирает от внутренних противоречий.

— Да я понял, что мой план не сырой, а просто нежизнеспособный, вот и все. Нечего мне тебе рассказывать, нечего. Надо сделать небольшую паузу и подумать о том, как выкрутиться из этой ситуации, как выйти из нее победителем, и чтобы не было жертв, это самое главное, никто не должен пострадать. А я порой бываю слишком самоуверен, ты знаешь.

— Знаю и рад, что ты сейчас сам это сказал, рад, что мне не пришлось переубеждать тебя, но у меня сегодня голова не варит уже. Поздно, — говорю ему, глядя на часы. — Давай, наверное, разойдемся, а завтра на свежую голову я к тебе приду, и мы обсудим. Утро вечера мудренее, Саш, утро вечера мудренее.