Развод. Вина предателя

Глава 20

Глава 20

Александр

Всю дорогу до дома Алиса щебечет не переставая. Дочка безумно радуется, что никто никуда не уезжает, что мы все остаемся вместе.

Вот они, искренние детская радость, счастье и любовь, за которые я обожаю свою дочь. Я горы ради этого блеска в глазах и счастливой улыбки сверну.

А вот мама ее сильно ошиблась, очень сильно ошиблась, когда решила сбежать от меня.

Хорошо, что Алиса болтает. Дочка хоть как-то разряжает общую обстановку и не дает мне думать о том, что делать с ее взбалмошной матерью, которая напрашивается на самое жесткое наказание. И да, я понимаю, чем вызван этот побег, но это ее не оправдывает, нисколько не оправдывает.

Она не имела никакого права так поступать. Я ведь просил ее, говорил ей, но она не стала слушать. Я до последнего надеялся, что она передумает.

Ладно, черт с ней, собрала она эти вещи, черт с ним, когда села в машину к своей подруге, да даже черт с ним, что она дошла до перрона. Да и в вагон когда села, я еще давала ей шанс, но то, что она не вышла, то, что она была готова идти до конца, ни о чем не сожалея, это уже слишком.

Она приговорила себя. Я до последнего давал ей шанс образумиться, до последнего, но этого не произошло, теперь пусть пеняет сама на себя.

Слушаю Алиску в пол-уха и понимаю, что не смогу исполнить ее желание. Сегодня мне лучше не оставаться дома, не ночевать вместе с Полиной, иначе натворю дел, причем таких дел, за которые потом не расплатиться. Слишком сильно она вывела меня из себя. Лучше переночевать в городской квартире, но после воспитательной беседы.

Все, что крутится в моей голове, жене лучше не знать. Мне нужно остыть, успокоиться, прийти в себя и на холодную голову решать эту проблему.

Я понимаю, почему она так поступила, не дурак, новость о моей измене выбила ее из колеи, и, возможно, она обиделась за грубое поведение, но чего она от меня ждала? Что я буду таким хорошим мальчиком, который даст ей скатываться в истерику? Метод с холодной водой хоть и очень грубый, но он довольно действенный.

Черт, меня до сих пор трусит. Стоит чуть покоситься вправо и увидеть даже край коленок Полины на меня сразу накатывают воспоминания, как сидел в машине в отдалении и ждал, выйдет она или нет. Я очень хотел, чтобы она этого не делала, и поэтому, когда она вышла, все, что смог, это звучно чертыхнуться и, стиснув зубы, наблюдать, насколько далеко она готова зайти.

Внутри все опустилось, она ведь повела себя как истеричный маленький ребенок, намного хуже, чем Алиса себя порой ведет. Вот увидела она это видео, какая трагедия посмотрите только на нее. Ну увидела и увидела, что такого?

Главное, что я возвращаюсь домой, к ней, к детям, а то, что у меня кто-то есть на стороне, не имеет никакого значения. Для меня семьей навсегда останутся они. И какие бы выходки Полина не творила, как бы я на нее не злился, она навсегда в моем сердце первая и единственная женщина, которую я любил, люблю и буду любить.

Не знаю, как подруги меня не заметили, когда вел их до вокзала. Да что там дорога, не знаю, как они у дома меня не заметили. Наверное, все звезды сошлись, и судьба оказалась на моей стороне, потому что, когда они тронулись с места, я со всей дури треснул по рулю и чудом не задел клаксон.

И все же я очень рад тому, как все сложилось. Действительно рад. Полина хоть немного ожила, стала похожа на человека, а не на бездушного робота. Я увидела злость в ее глазах, ненависть, решимость, страх.

И поступки, как бы я не хотел, чтобы она ничего не делала, просто приняла меня, если быть честным с самим собой, то внутренне я испытываю гордость за то, что она не прогнулась, а попыталась проявить характер. Есть в этом что-то такое, что трогает меня.

Я уже забыл, каково это, когда она умеет показывать коготки, когда язвит, когда показывает характер и порой наживает много проблем, которые мне предстоит решать. Я соскучился по такой Полине. Я даже готов ей дать еще пару шансов на побег. Пусть порезвится, пусть в ее глазах снова заблещет тот самый огонек. Пускай она распалится.

Вот только я не уверен, что это поможет. Она снова закрылась, снова потухла. Видимо, больше нет в голове идей, и поэтому она себя хоронит. Но в любом случае, я увидел, что она все еще живая, и понял, что моя женщина спит где-то там глубоко внутри, и ей просто не дают проснуться.

И теперь я знаю, что мне делать дальше. Я двигаюсь в правильном направлении.

Почему-то она считает в данной ситуации жертвой себя, но я бы не сказал, что она такая уж невинная жертва, и в принципе, кто из нас еще жертва? В любом случае, первый шаг я сделал, и он оказался очень удачным. Я свое не отпускаю никогда, и ни за что. Я выбрал ее еще шестнадцать лет назад, и менять свое решение не собираюсь.

Когда приезжаем домой, Алиса спокойно идет в свою комнату, а вот Полина нет. Вижу, как с каждым шагом ей становится все тяжелее. К ее ногам, словно пудовые гири привязали, и из-за этого она больше не может порхать. Вот только порхать она перестала уже очень давно и перестала даже хотеть порхать. Ничего, я ее заставлю.

Бросаю сумку в коридоре и от этого шума жена вздрагивает, даже усмехаюсь немного ее реакции. Посмотрите, какие мы нежные стали.

Еще бы, представляю, как она уже успела себя накрутить за время дороги. Правильно, пусть накручивает себя, пусть делает это. Она должна понять, какую огромную ошибку совершила, она должна искренне раскаяться.

— Ну что, пройдем в кабинет или в спальню? — ослабляя галстук, спрашиваю у нее. — Нам нужно поговорить, Полина, и я надеюсь, ты понимаешь, каким будет наш разговор.

Подхожу к ней со спины и начинаю все это говорить, щекоча дыханием открытую любимую шею. Жена ведет плечом, тихонько вздрагивает, и это доставляет мне непередаваемое удовольствие.

— Алиса не должна ни видеть, ни слышать, что между нами происходит. Ты ведь не хочешь этого так же, как и я, дорогая моя беглянка.