Сегодня я с тобой

Глава 14

Отлично, цветы и алкоголь на свадьбу у меня уже есть. Интересно, что ждать в подарок дальше? Свадебное платье? Или помолвочное кольцо, которое по идее должен вручить мне жених?

Ощущение, что мне морочат голову. Отвратительно. Хочется одновременно и Джону все высказать и Джонатану. Так не делается. Если уж последний решил на мне жениться, мог бы объявиться пораньше и попробовать наладить отношения до свадьбы. А Джон поступает еще хуже. Ладно он бы просто претворялся другими людьми, чтобы привлечь внимание, но эти дорогие подарки и друзья на свадьбу — это перебор. Слишком смахивает на заговор.

В полном замешательстве я падаю на кровать и снова набираю Глорию, а у нее уже беру номер хозяина вечеринки. Трубку берет его жена.

— Джонни? — задумчиво тянет она. — Ну, имя довольно популярное. Даже не знаю. На той вечеринке их было как минимум двое.

— Ты можешь прислать мне фотографии? — прошу я. — Пожалуйста. Этот парень меня преследует. Кажется, он не совсем в себе.

— Сейчас гляну, — обещает она и спустя минуту ко мне на смартфон приходит пара ММС-сообщений.

Я открываю первое и вижу совсем не то лицо, какое ожидала увидеть. Низкорослый голубоглазый блондин с нелепым автозагаром. Со второй фотографией происходит то же самое, только на этот раз парень рыжий, бледный и с забавными веснушками на носу. Очень обаятельный, но не суть. В полном отчаянии я сворачиваюсь на кровати клубочком. Мой таинственный незнакомец совершенно никому не знаком. Внутри все неприятно шевелится. А что если он какой-то псих? Не хотелось бы лишиться жизни от желания повеселиться напоследок.

Я решаю, если он позвонит, не брать трубку. Но спустя пару дней он так и не звонит. Может, мое расследование заставило его затаиться?

Последние два дня я активно занимаюсь подготовкой к свадьбе. Для этих целей в качестве помощницы выбираю маму. Что-то внутри подсказывает, что мне необходима защита. А кто лучше за меня постоит, если не мои родители?

Начинаем мы с подбора скатертей и посуды. Мама без конца ворчит, сетуя на то, что к моим цветам почти ничего не подходит, но она явно преувеличивает.

— Белый подходит ко всему, — говорю я, листая каталог.

— Белый — слишком просто.

— Это свадьба, мам, белый — это то, что нужно.

Она поджимает губы и отворачивается. В глазах отчетливо читается фраза:

«Делай, что хочешь, но знай, я недовольна».

Так я и поступаю. Шушукаюсь с миловидной девушкой консультантом, и она подбирает для меня не один, а целых четыре варианта.

— Выглядит просто, но суккуленты очень броские цветы, — говорит она. — Они отлично разбавят атмосферу и дадут ощущение лета и близости с природой. А если еще поставить на столы белые свечи, это добавит уюта и сгладит холодный тон. На открытом воздухе пламя сдует, но у нас есть электронные с красивыми подсвечниками.

Я киваю. Выбираю самый простой из четырех итак простых вариантов. Просто белые скатерти и просто белые круглые тарелки. Глядя на мой выбор, мама снова недовольно цокает языком и поджимает губы.

— Если ты не перестанешь, я вообще откажусь выходить замуж, — не выдерживаю я. — Я все сделаю, чтобы подготовить самую шикарную свадьбу из всех возможных на ваши с папой деньги, а потом у алтаря скажу ему «нет». Клянусь, я сделаю это.

Манипуляция срабатывает. По маменькиному лицу пробегает судорога, а потом она двумя пальцами двигает к себе каталог.

— А знаешь, довольно милый вариант. Скромно и со вкусом. Суккуленты же яркие, да?

— Да, — киваю я. — И платье будет без фатина, без гипюра, без бисера, бусин, страз и атласа. И никаких рюш.

Мама теряет дар речи, хлопает длинными наращенными ресницами и проглатывает вертящийся на языке упрек.

— Из чего же ты собираешься его шить?

— Лен, — говорю я. — Вместо фаты и диадемы венок. Вместо туфель белые сандалии. Церемонию хочу на улице. А мистеру Брэдфорду младшему скажи, пусть не смеет надевать фрак. Я не выйду замуж за пингвина.

— Николь была куда сговорчивее, — подмечает мама, силясь использовать последний рычаг давления, но я не поддаюсь.

— И два часа перед свадьбой проревела в туалете. Тебе самой пришлось на скорую руку переделывать ей макияж, — напоминаю я и обещаю, — я не стану рыдать и буду выглядеть безупречно.

На это она ничего мне не отвечает. Я ставлю в каталоге галочки на понравившийся товар и обещаю позже сообщить количество гостей. Адрес отмечаю в строке доставки и вписываю счет и банк, куда подавать запрос на оплату. На этом поход по магазинам заканчивается. Дальше ланч вдвоем с матушкой и долгое обсуждения списка гостей. Когда я включаю в него Джека Портмана и Реми Мессиана, она удивленно вскидывает брови.

— А это еще кто?

— Мои любовники, — шучу я, но маме шутка не приходится по вкусу. Она давится слюнями и закашливается, обмахивая себя облаченными в белые перчатки руками.

— Шучу, мам, — закатываю я глаза. — Я не знаю, кто они. Случайно познакомилась, и они напросились. Да ладно тебе. У меня все равно все подруги в Англии остались. Должен же хоть кто-то сидеть с моей стороны. Портмана знает Никки, они учились вместе. А Реми его партнер.

Последнее тоже шутка. Но и она маму приводит в шок.

— Отцу это не понравится.

— Главное, что ему мой жених нравится, разве нет? — парирую я.

— Как пожелаешь, — сдается мама и берет с тарелки крохотный кусочек пирога. И это все, что она сейчас съест. Я забираю ее тарелку и перекладываю ее пирог к себе.

— Эдди.

— Ты все равно больше не будешь. Мистер Брэдфорд младший прислал тебе список своих гостей?

— Еще нет.

— Передай ему, пусть поторопится.

— Не дави на него, он все сделает, когда сочтет нужным, — по-матерински строгим голосом требует мама, и я чувствую, что снова теряю над собой контроль.

— Нет, он сделает все так, как мне нужно. Я — его будущая жена. Теперь ему вечность придется провести под моим каблуком. Пусть привыкает.

— Адель!

— Я не такая, как ты или Николь. Я самостоятельная женщина, мам. И я сама буду устраивать свою жизнь, — не удерживаюсь я. — Вы можете выбрать для меня мужа, но как я буду с ним обращаться вы решить не можете. Если хотели сделать из меня нежную жену, дали бы мне самой выбрать себе мужчину.

— И кого бы ты выбрала?! — Мама мрачнеет лицом, грозно хмурит брови и почти взвизгивает, а потом сразу понижает голос, боясь потревожить других посетителей кафе. — Уличного художника или безработного актера? Нахлебника?

— Я бы выбрала того, кто не мешал бы мне быть собой, — отрезаю я.