Сегодня я с тобой

Глава 27

В обед мне звонит Джонни. Я не сразу об этом узнаю. Звук на смартфоне выключен на всякий случай. Но даже если бы я услышала звонок, все равно не взяла бы трубку. Я еще не придумала, что ему сказать, что спросить и как на все это реагировать. К тому же мама пасет меня с самого утра.

Едва мы закончили завтракать, как я снова и внезапно превратилась в маленькую девочку, которую мама одевает, обувает и причесывает на свой вкус. Вкусы у нее старомодные, и выгляжу я почти как Коко Шанель и в точности как мама, только на двадцать лет моложе.

Возмущаться настроения нет и по дороге к врачу, я тереблю жемчужные бусы, задумчиво пялясь в окно. Азартный игрок Джонни не идет из головы, как и мой таинственный мистер Инкогнито. Видно, тяга к загадочным мужчинам — это моя главная слабость. Но тогда почему меня совсем не тянет к Джонатану Брэдфорду младшему? Он мой жених, а я не испытываю даже простого любопытства. Только и думаю, как от него сбежать в объятья другого таинственного незнакомца.

День проходит до смерти уныло. Сразу после доктора мы едем в ресторан здоровой еды перекусить, затем по магазинам, закупать тряпье для поездки во Вьетнам. Обычно шоппинг мне нравится, но на этот раз мама не позволяет мне выбирать наряды самостоятельно. Слишком открытый купальник нельзя, слишком короткую юбку нельзя, слишком глубокий вырез тоже нельзя. Да вообще ничего нельзя. Я предлагаю ей заехать в мусульманский магазин за паранджой, но в ответ получаю только гневный взгляд и плотно сжатые губы. А потом она вдруг смягчается лицом и выдает:

— Вьетнам не мусульманская страна. Чем ты занималась в своей закрытой школе?

Без комментариев. Но зато на этот раз мой злой язык не спровоцировал скандал.

Следующий день проходит не лучше. Накупленные мамой однотипные шмотки: высокие брюки, юбки по колено, блузки под горло и пять видов абсолютно сплошных купальников теперь надо еще и в чемоданы как-то запихать. К слову, чемоданы она мне тоже обновила. Спрятала мои бирюзовые с котиками в чулан для швабр и вместо них поставила на полку для путешествий громоздкие черные кожаные чемоданы с мелкой фирменной эмблемой вместо принта. Боже, я будто еду хоронить кого-то. Ночью. В лес. По частям.

Зато все эти многочисленные вещи, которые я надену хорошо если раз, прекрасно в них умещаются. Неудивительно. Сюда и труп бы вместился.

— Ты должна выглядеть скромно, — говорит мне мама. — Мужчины предпочитают жениться на сдержанных особах. И ради всего святого, держи свой язвительный язык за зубами, когда встретишься с Джонатаном.

— Ни слова ему не скажу, — обещаю я, запихивая в нескромных размеров скромный чемодан пятую пару классических лодочек.

Мама снова смеряет меня недовольным взглядом. Ей не угодить.

Джонни звонит мне под вечер, я снова не беру трубку. Мама сидит в моей комнате и читает любовный роман какой-то современной писательницы. На обложке абсолютно такая же картинка, как и на той книге, которую она читала до этого. Только цвет волос и платье у героини поменялось. И имя автора, по-моему, тоже, но это не точно.

Я делаю вид, что тоже читаю, оглядываюсь на матушку и осторожно подкладываю телефон под книгу. Наскоро набираю сообщение:

«Я больше не могу видеться с тобой» — отправляю, смотрю, как статус сообщения меняется и думаю, достаточно ли будет такого объяснения. Пришедший ответ говорит, что достаточно:

«Родители…» — пишет он.

«Завтра в одиннадцать я лечу во Вьетнам к жениху» — на всякий случай уточняю я. — «Все кончено».

Несколько минут он не отвечает. Я тяжело вздыхаю, прокашливаюсь, чтобы скрыть свое расстройство от мамы и переворачиваю страницу книги. Пытаюсь вчитаться в текст, а там, как на зло, диалог:

«— Он не перезванивает, потому что ему плевать на тебя, — со знанием дела говорит Соня (героиня подсунутой мне мамой книги). — Прекрати за ним бегать. Это ниже твоего достоинства».

«Да я и не бегала, — проносится в голове. — Наоборот, убегала. И похоже все-таки убежала».

Но вдруг телефон снова мигает. Я сглатываю и читаю:

«Какой аэропорт?»

«Зачем тебе? Попрощаться решил?» — пишу я в ответ.

«Какой аэропорт?» — упрямо повторяет он.

«Слушай, это не лучшая идея. Меня вся семья будет провожать, отец в том числе. Нам не удастся поговорить».

«Адель, я не это спросил. Я спросил, из какого аэропорта ты улетаешь?»

Я пишу название аэропорта, нервно покусываю губы и вглядываюсь в мамино лицо. Она настолько погружена в чтение, что аж держится одной рукой за грудь. Ей в жизни явно не хватило своих любовных историй. Своего упрямца Джонни, сына гонщика или парашютиста. Или она его отшила и теперь точно об этом жалеет.

Я должна поступить так же. Не потому, что мои родители так хотят, а из-за всех его предыдущих девушек. И я пишу:

«Ты хочешь встретиться и рассказать об Эли Саммерс, Кэтрин О’Брайен и Салише Ларсон? О моей сестре Николь?»

«Ого, ты навела обо мне справки? — он украшает сообщение удивленным смайликом, а потом добавляет. — Да, хочу. Ты забыла еще добавить Роуз и миссис Маффин».

Я в замешательстве, и любопытство быстро берет верх над обидой.

«А это еще кто?»

«Фамилию Роуз я не помню, мы встретились в летнем лагере много лет назад, и она украла мой первый поцелуй, но после лагеря я ее не видел. А миссис Маффин — так мы называли нашу учительницу в младшей школе. Я был до одури в нее влюблен. Остальные при встрече».

Я не сдерживаю улыбки, и мне даже становится немного стыдно. Я пишу, пытаясь оправдаться:

«Это мама навела справки, не я. У тебя такая кошмарная репутация в наших кругах, я просто не знаю, что думать».

«Неважно, что ты думаешь. Важно, как ты это делаешь».

«И как я должна это делать?»

«Самостоятельно, Адель. Думай своей головой».

Боже, какой кошмар. Мне становится еще хуже. Я и маме не верить не могу, и ему тоже. Легко говорить «думай сама», когда точно знаешь, что происходит. А я, похоже, и впрямь редкостная дура, раз ничего не понимаю.

А Джонни пишет:

«До завтра, милая. Надень брюки».

И смайлик с поцелуйчиком. По телу волной пробегает дрожь, и желание скорее дожить до утра становится почти невыносимым. Что-то он опять задумал, мой загадочный незнакомец. Очередное приключение? Или мы вместе сбежим?

От последней мысли сердце проваливается в пятки. А если он и впрямь предложит что-нибудь такое, что мне тогда делать? Надеть брюки, вот что. И туфли без каблука.