Сердце Дэва. Искатель

Глава 12. Снова он!

Последняя лекция тянулась для Милы нестерпимо долго. На перемене Кире сказали про травму Егора, и она убежала в лазарет, а без неë и поболтать было не с кем. Вот и приходилось выводить на полях тетради цветочки, пока профессор зельеварения Руднев повторял по третьему кругу очевидную тему. Даже после самых подробных объяснений свойств и особенностей ясневики находились те, кто поднимал руку и задавал уточняющий вопрос.

— А если листья охвачены колониями жëлтой плесени, значит ли это, что ясневика становится более ядовитой? Ведь, к примеру, трын-трава с жëлтой плесенью наоборот лучше влияет на восстановление сердечно-сосудистой системы, — умничал один из студентов на первых рядах.

А профессор с обречëнным видом принимался рассказывать и о жëлтой плесени, и о трын-траве, и о том, что за яды можно получить из ясневики при особом выращивании.

— Ещё вопросы есть? — спрашивал он, устало глядя на учеников.

И вновь кто-то поднимал руку:

— А если использовать ясневику в кулинарии, можно ли выработать невосприимчивость к еë полезным свойствам?

И профессор пересказывал одну из первых лекций курса о неопределённости толерантности.

Мила же тем временем устроила в тетради настоящий цветник и на этом успокоилась. Посмотрела в окно, за которым издевательски сияло солнце, и так до самого звонка разглядывала, как проплывают мимо редкие облака.

На выходе из кампуса Милу нагнал Макс.

— Домой, что ли? — спросил он.

— Да. Куда же ещё?

— А в киношку не хочешь? Сегодня премьера «Капитан Гонзалес: на тернистых берегах».

Мила задумалась. Этот фильм она ждала давно, но сейчас совсем никакого желания его смотреть не осталось. На душе поселилась осенняя серость, хоть вокруг лето в самом разгаре.

— Я лучше домой пойду. Завтра два семинара, надо подготовиться.

— Ясно всë с тобой. Опять в эфире засядешь отца искать.

— Да, скорее всего, так и сделаю, — нехотя призналась Мила.

К тому, что брат не проявляет того же участия, она привыкла. Он переживал по-своему и был убеждëн, что с отцом всë будет в порядке, даже если сейчас над ним повисла опасность. «С искателями вечно так», — повторял он при каждом удобном случае. Вот только у Милы от этой фразы мурашки бежали по коже. Конечно, с искателями всегда так, но и гибнут они слишком часто.

— Как хочешь, — Максим замялся и вдруг высказал то, что явно крутилось у него на языке довольно давно: — И чем ты отличаешься от Олега?

— Что, прости? — резко взглянула на него Мила. — Причëм здесь он?

— Слушай, я не очень люблю влезать в чужие эти самые, но тут не могу промолчать. Ты Олега постоянно клевала, типа, он на тебя внимание не обращает, всë в эфире сидит, все дела. Так?

— Потому что это правда! Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— А ты с момента исчезновения отца много внимания Олегу уделяла? Ну, то есть, ты всем говоришь, что он с тобой романтикой не занимается…

— Только Кире и тебе.

— Не важно. — замотал головой Максим. — Ведь говорила же?

— Говорила. И это действительно так, — Мила уже собралась привести кучу аргументов, но Максим замахал руками.

— Не в том дело. Я про тебя говорю. Ты сама-то сейчас готова потратить полночи на то, чтобы где-то обжиматься? Ты даже в кино на пару часов отойти не хочешь, вот я о чëм.

— Ты обиделся, что ли?

— Вот ещё!

— Значит, это он тебя попросил? Если да, то можешь передать ему, что я не собираюсь…

— Не буду я никому ничего передавать, я не почта! — отрезал Максим, и они замолчали.

Так, не проронив больше ни слова, добрались до перекрëстка, одна из дорог которого вела к Рижину. Максим, не задержавшись, пошëл дальше к Адамару. Мила же проводила его взглядом и свернула на липовую аллею.

Не отпускало еë то, как поступила она с Олегом. Пусть он повëл себя как кретин, но ведь это только потому, что любит. А Максим и вовсе считает, что она не лучше. И хотя поначалу Мила восприняла это в штыки, но сейчас, в одиночестве, даже самой себе возразить было нечего.

Мила, не замечая шагов, уже почти дошла до посëлка, когда ей наперерез, из-за деревьев выскочил Валенберг. Лицо его от встречи с Фринном опухло, шрам увеличился и покраснел, вокруг глаз расплылись синие кляксы, а губы рассекал глубокая бурая трещина с запëкшейся кровью. Валенберг даже костюм не удосужился сменить — на воротнике до сих пор темнели засохшие капли крови.

Мила отступила на шаг, судорожно вздохнув от неожиданности, и огляделась в надежде увидеть какого-нибудь прохожего. Но аллея была пуста.

«Бежать!», — заорал внутренний голос.

А Валенберг согнулся, принял жалостливый вид и умоляюще произнëс:

— Рябова, не бойтесь меня Дэва ради. Я и пальцем вас больше не трону. Клянусь матушкой. И за тот случай мне ужасно стыдно. Ума не приложу, что на меня нашло.

— Учтите, я тоже драться умею, — приврала Мила. — Так что лучше вам поскорее убраться с моего пути.

— Умоляю, я не причиню вам вреда. Даже подходить не буду. Вот! — Валенберг сделал большой шаг назад. — Видите? Я ещë отступил. Не убегайте.

Мила заколебалась и, выдержав паузу, всë же спросила:

— И чего вам надо?

— Для начала извиниться. Это было каким-то наваждением. Просто вы были так обворожительны в том платье с большим вырезом, а я слишком много выпил.

— Перестаньте! — начала терять терпение Мила. — Вы только для этого меня здесь караулили? Хорошо, я вас прощаю. Скройтесь с глаз моих. А ещё лучше — отправляйтесь скорее в свою экспедицию.

— Ух, какая дерзкая девочка. Сразу видно, чья дочка, — заворковал Валенберг.

Мила фыркнула и решила обойти профессора, но тот вновь перегородил путь.

— Ну что? — требовательно спросила Мила и подумала, что в случае чего можно и убежать обратно к перекрëстку. — Вы извинились, я вас простила. Всё?

— Я про Казимира Фринна поговорить хотел. Вы давно его знаете? — отбросил наконец Валенберг похотливую скользкость.

— Какая вам разница?

— Большая, Рябова. Большая! И ваша безопасность тут играет не последнюю роль, чтоб вы знали!

— Вы что, мне угрожаете?

— Я? Нет-нет-нет, я наоборот делаю всë, чтобы вы свои ясные глазки пошире открыли и увидели, кто рядом с вами. Фринн не тот, за кого себя выдаëт. Он мастер манипуляций и хитëр до неприличия.

— Вы и вчера об этом говорили. Только вы на мой вырез слюни пускали, он меня от смерти спас. И кто из вас опасен?

Валенберг стиснул челюсти так сильно, что Мила услышала скрежет его зубов. Потом выдохнул, пригладил волосы и спокойнее сообщил:

— Я видел, как он изменился в один момент. Был отличным соратником, с которым не грех в самые опасные дебри пойти. Но потом его будто подменили. По его воле погибли десять человек из нашей экспедиции, и схлестнулись в кровавой бойне два племени. К тому же он обокрал самого Отто Вернера, — это имя Валенберг произнëс с придыханием.

— Зачем мне всë это знать? Я даже не смогу понять, врëте вы или нет.

— Есть выход. Вы не верите мне, но ведь Отто Вернера послушаете? Пойдëмте к нему прямо сейчас.

— Вы собираетесь потревожить старика лишь для того, чтобы он ваши слова подтвердил? И кто здесь манипулятор?

— Он знает куда больше моего. И уж вразумить такую прелестницу, как вы, будет рад. В конце концов, та история и для него стала очень болезненной.

— Ладно, пусть так. Я пойду к Вернеру, но с одним условием: вы будете идти в десяти шагах от меня и даже не подумаете приближаться.

— Договорились, — обрадовался Валенберг.

Он уверенно провëл Милу по посëлку, прекрасно зная дорогу, и остановился перед домом, напоминающим песчаный замок в миниатюре.

Высокая круглая башня со смотровой площадкой и маленькими бойницами. Несколько башен поменьше вокруг неë с конусами на крышах. На одной из них красовался флюгер-петух. Сам же дом имел всего два этажа. Лишëнный всяких украшений, из грубого песчаника он скорее подходил для обороны, чем для жизни. Вот только забора вокруг него не было даже самого хилого, а запущенный двор создавал впечатление, будто хозяин давно уже покинул этот мир.

Валенберг прошëл к двери и открыл своим ключом. Проник в полутьму, что царила внутри. И уже из прихожей позвал:

— Рябова, вы идëте?

Мила замерла на пороге и прислушалась к своему внутреннему голосу. Стоит ли заходить? Не опасно ли? А вдруг мерзкий старикашка Валенберг что-то нехорошее задумал? Но внутренний голос молчал.

Мила набрала воздуха в грудь и переступила порог.

Прихожая была завалена книгами. Сложенные в высокие стопки они замещали роль подставок под цветы и статуэтки, картины. Давно немытый пол устилал пыльный половик. А под потолком на толстой цепи болтался крюк для люстры.

Из прихожей вело две двери, но за которой из них скрылся Валенберг Мила не заметила.

Справа оказалась галерея с плотно зашторенными окнами. Множество витрин теснились друг к другу, и за каждой на подложке лежал артефакт. Какие-то Мила угадывала сразу. Золотые и серебряные украшения туземцев с берегов Бушующего океана, культовые фигурки северных народов Бореи и Чунгалы. Грубая работа, ценность которой была ясна лишь исследователям и коллекционерам.

На одной фигурке Мила задержала взгляд. Серебряное существо в три вершка ростом с почерневшими крыльями. Злобная мордочка лишь отдалëнно напоминала человеческое лицо. Большие, вертикально вытянутые глаза, раззявленная пасть с острыми клыками и тонким змеиным языком. Рук у существа не было, но на краю крыльев виднелись по четыре узловатых пальца. Не было и ног: снизу в фигурке был полый цилиндр, которым, судя по всему, еë насаживали на посох.

— Рябова, где вы запропастились? — раздался из прихожей голос Валенберга.

Мила и опомнится не успела, а тот уже стоял в дверях. Сложил руки замком, а на лице его играла кривая усмешка.

— Я тут немного… — зямямлила Мила.

— Не переживайте, я и сам частенько сюда захожу. У Отто Гербертовича прекрасное собрание реликвий и артефактов. Не всегда можно понять, есть ли у них какие-то магические свойства, но размах воображения поражает. Настолько разные культуры, идеи. Не удивлëн, что ваш молоденький пытливый ум обратил внимание именно на эту комнату.

— Я и не знала, что он хранит всë это дома.

— Всë это? — снисходительно хохотнул Валенберг. — Милая Мила, это всего-навсего крохи от того, что Вернер привëз из экспедиций.

И вновь вчерашняя мысль больно кольнула в голове. Мила перевела взгляд на фигурку, приложила ладонь к стеклу витрины и еле слышно проговорила:

— Столько всего выкрасть, так что же там останется? Всë вывезли, всë похитили.

— Что вы там бормочете?

— Ничего. Просто сказала, что вот эта штука очень необычная. Это какой-то набалдашник или вроде того. Ничего подобного я никогда не видела.

Валенберг подошëл ближе, чтобы разглядеть, о чëм Мила говорила. А когда увидел, многозначительно протянул:

— А-а-а, это часть ритуального посоха племени Двитов. Их уже не существует, но они оставили после себя массу артефактов. Конкретно этот экземпляр использовался во время жертвоприношений перед войнами. Судя по тем рисункам, которые мы нашли в их священной пещере, это изображение небесного покровителя. Фигурка способна поглощать ведро крови, но каков эффект — неизвестно. И вряд ли это сильно помогало, раз от племени осталась только утварь да наскальная живопись.

— Да уж. Почему-то я так и подумала, что это связано с войной.

Мила вдруг поняла, что Валенберг стоит совсем рядом, и напряглась. Выпрямилась, оправила блузку и строго напомнила:

— Мы так и будем фигурки разглядывать или уже пойдëм к господину Вернеру?

Валенберг ухмыльнулся и велел идти за ним.