Сердце Дэва. Искатель

Глава 34. Цепи и тайны

Пасмурная Ночь опустилась на Адамар, нагоняя тяжёлые мысли. Беззвëздное небо чëрным зеркалом отражало страх, дëгтем разлившийся в душе Милы. Глухое урчание полупустых улиц, потухший гул людей, спрятавшихся за каменными стенами ресторанов и клубов. Это лишь подпитывало опасения. Сдержит ли Фринн слово? Жива ли ещё мама? Цела ли? Ведь чудовищу ничего не стоит убить еë ради прихоти.

Не сразу Мила вспомнила и слова брата. Они казались сейчас мелочью, не достойной и секунды внимания. Но ведь речь была об осколках Сердца. А что может быть важнее, чем эти осколки? Максим был уверен, что на карте указывалось их местонахождение. Как он это понял?

Столько вопросов появилось, чуть только Мила начинала об этом думать. Но задавать их она не спешила. Потом спросит, когда всё останется позади. Да и извозчику такое слышать не стоит. И без него уже слишком многие об этом узнали.

Самоезд быстро проехал через окраины Адамара и повернул в промышленный район. Заводы здесь, что скрывались за высокими бетонными заборами, работали круглые сутки. Чадили трубы, гудели погрузочно-разгрузочные цеха с распахнутыми воротами, под жëлтыми фонарями сновали рабочие. Воздух сразу стал колючим от пыли, от него засвербило в горле и пришлось закрыть окна.

Такси завиляло по лабиринту узких улиц, всё глубже и дальше, меж краснокирпичных зданий, где современные кристаллические станки втискивали в старинные здания мануфактур. Потом начались гаражи. Бескрайнее поле однотипных коробок с жестяными двускатными крышами. Отличали их друг от друга выведенные белой краской над воротами номера. Где-то вдобавок красовались линялые вывески «Шиномонтаж» и «Запчасти».

Такси остановилось у одной из дорог, ровной линией пронзающей гаражный массив до самого центра.

— Вы нас не подождëте? — обратилась Мила к извозчику, протягивая плату за проезд.

— Здесь? — удивился тот.

— Мы недолго. Надеюсь. Я заплачу двойную ставку.

— Ну уж нет, барышня. В это время я здесь один не останусь.

Мила подумала немного и обернулась к Олегу. Тот напросился с ней и Максимом, потому что не смог бы сидеть и просто ждать.

— Олег, можешь остаться? Мы с Максимом справимся сами.

— Я? — растерялся Олег. — Но…

— Слушай! — Мила не хотела спорить. — У нас нет времени выяснять, кто и чего хочет. Надо будет как-то отсюда уехать. И если извозчик боится…

— Я не боюсь! — ввинтил извозчик. — Просто… Райончик этот мне не нравится.

— Если извозчик не хочет оставаться один, составь ему компанию, — исправилась Мила. — И потом, ты же сам слышал Фринна. Он не хочет, чтобы ты был на встрече. Давай не будем рисковать.

Олег посмотрел на неë недовольно, но возражать не стал. Мила с Максимом покинули такси, глянули на тëмную дорогу среди гаражей и направились вперëд, поëживаясь от неприятного ощущения чьего-то незримого присутствия. Непрестанно казалось, что за ними следят, вот только как ни всматривались они в мрачные прорехи между гаражами, так никого и не заметили.

Чем дальше Мила и Максим уходили от дороги, тем реже встречались работающий фонари. Тьма сгущалась, заставляя оборачиваться на каждый шорох. Да и шорохов становилось всë меньше. Стих гул заводов и дорог, битком забитых грузовиками, а вместо них лишь ветер с протяжным стоном прогуливался в кирпичных лабиринтах.

«Не нравится мне это», крутилось на языке у Милы, но озвучивать эти слова она не решалась. Достаточно было взглянуть на Максима, чтобы понять: ему это всё нравится ничуть не больше.

Череда номеров уже почти привела к нужному гаражу, когда послышался тихий голос, разобрать который было невозможно.

«Фринн», — безошибочно угадала Мила.

Она ускорилась, но когда до цели осталось всего несколько гаражей, замерла. Застыл на месте и Максим. Оба прислушались. И не было предела их удивлению, когда они разобрали ещë и голос мамы.

— Он же всё равно тебя найдëт, — продолжала Наина Вячеславовна длинный монолог. — Тогда всё, что ты натворил, станет явным. Не получится этого скрыть, как ни старайся.

— Нет, ты не понимаешь. Пока он занят, я доведу дело до конца. А там уж и скрывать ничего не потребуется. Всё встанет на свои места, а я верну себе… Я верну…

— Не будь дураком! — надменно отчеканила Наина Вячеславовна. — У тебя ещё вчера было больше, чем простой человек может пожелать. Тебе позволили то, что века никому не дозволялось. Но ты своими же руками хоронишь и репутацию, и безоблачное будущее. Ты подписываешь себе смертный приговор! Зверь внутри тебя слишком силëн, ты больше не можешь с ним бороться!

С минуту звучали лишь гулкие шаги. Мила и Максим переглянулись, молча спрашивая друг друга, закончился ли разговор, но решили подождать ещё немного. И наконец Фринн продолжил:

— Я не хотел этого. Не таким способом. Девчонка вышла из-под контроля. Кто ж знал, что в ней накопилось столько ненависти?

— Ты должен был об этом подумать. Проклятье не игрушка, чтобы раскидываться им направо и налево. Это, в первую очередь, обязанность! И ты с этой обязанностью не справляешься, — отчитала его Наина Вячеславовна.

— Это единичный случай. Больше я не ошибусь, можешь быть спокойна.

— Не важно, что думаю я. Ты сам знаешь, чего это будет стоить.

— Я же сказал, что это не повторится! — рявкнул Фринн.

А Наина Вячеславовна заливисто расхохоталась и продавила сквозь смех:

— Не меня в этом убеждай.

— Послушай… — Фринн резко замолчал, сделал небольшую паузу и уже более жëстким голосом произнëс: — Всё, хватит болтать. Твоя дочь уже, должно быть, рядом.

Тянуть больше не имело смысла. Самое важно Мила услышала, но понять не сумела, как это возможно. Она пробежала до ворот гаража. Максим рванул следом.

Стучаться не понадобилось. Мила дёрнула одну из створок ворот, и та со скрипом поддалась. Пахнуло затхлой, влажной прохладой, пропитанной запахом машинного масла.

Фринн ещё не успел заткнуть рот Наины Вячеславовны кляпом и замер возле неë с красной тряпкой в руках, когда в гараж ввалились Мила с Максимом.

— Ну что, доболтался? — не скрывая улыбки спросила Наина Вячеславовна. — Теперь сам им объясняй, что тут происходит.

— Мы всë слышали! — подтвердил Максим.

— И какого чëрта это было? — вторила ему Мила.

Фринн недолго молчал, как будто придумывая себе оправдание, но потом переменился в лице и холодно произнëс:

— Вы, как и ваша мать, всё равно ничего не поймëте. Я делаю то, что должно. Я найду все осколки, чего бы это не стоило. Это будет рывком в будущее! В прекрасный новый мир. А вы стоите у меня на пути и мешаете, потому что над вами довлеют эмоции. Отбросьте их, и увидите всë сами.

— Короче говоря, он решил собрать Сердце Дэва, — пояснила Наина Вячеславовна.

— А разве это плохо? — не поняла Мила. — Вроде бы, наоборот, все только этого и добиваются.

— Это не вопрос того, чего хотят люди. Сердце Дэва было разрушено по очень веским причинам. И есть те, кто жизнь кладут, лишь бы его осколки не нашли.

— Люди? Причины? — вспыхнул Фринн. — Ты даже своих детей боишься посвятить в эту тайну? Уж они то более, чем все остальные этого достойны. Наследники всë-таки.

— Они ещё не готовы, — рассудительно парировала Наина Вячеславовна. — Когда придëт время, я всё им расскажу. Но точно не сейчас.

— Вы нас за идиотов держите? — насупилась Мила. — Устроили тут цирк какой-то! Моя Кира погибла от рук этого подонка, а ты, мама, говоришь с ним, как со старым приятелем. Если вы ничего не объясните, я сейчас просто развернусь и уйду.

— Видишь, как получается? — заулыбался Фринн и обернулся к Наине Вячеславовне. — Твои тайны приводят к семейным драмам. Дочь хочет оставить мать чудовищу, потому что вовремя не услышала два слова. Назовëшь эти слова? — он выдержал паузу, давая Наине Вячеславовне возможность озвучить их самой. Но та молчала. — Орден Ангела.

На несколько секунд повисло молчание. Мила судорожно вспоминала, что это за орден. Она ведь когда-то слышала похожее название. Но когда? Где?

— Это же сказка! — опередил еë Максим. — Семьсот лет назад, во времена войны с Заречным Каганатом, сотня витязей сбились с пути и нашли руины небесного замка. Увиденное там повергло их в такой ужас, что всю оставшуюся жизнь они ограждали замок от всех, кто пытался его отыскать. Обыкновенный миф. Вы же не хотите сказать, что те витязи до сих пор живы?

— Нет, конечно. Те воины давно мертвы и развеяны по ветру. Но их дело живëт. И ваш папа…

— Не смей! — перебила Фринна Наина Вячеславовна. Дëрнулась к нему, но лишь залязгала цепями.

— Похоже, после такой реакции, тебе не уйти от вопросов, — усмехнулся тот и направился к Миле. — Оставляю вас наедине.

— Не смейте отдавать ему карту! — срывая голос, закричала Наина Вячеславовна.

Но Мила боялась перечить Фринну. Понимала, что пусть и выглядит он спокойным, в любой момент это может измениться. Потому и отдала тубус, получив взамен ключ.

Насвистывая детскую считалочку, Фринн проверил карту и неторопливо покинул гараж. Его свист ещë долго держал Милу и Максима в оцепенении, пока не стих вовсе.

— Что вы наделали, — сипло простонала Наина Вячеславовна. — Вы даже не догадываетесь, какие теперь будут последствия.

Она обречëнно покачала головой, словно случилось нечто непоправимое. Но что? Как быстро мама стала незнакомкой. Вся еë жизнь, о которой Мила знала, оказалась вдруг ширмой. А кто за ней?

— Так объясни нам, мама, — колко отчеканила Мила. — Объясни. А то мы с Максом уже не знаем, что и думать.

— Ты даже не снимешь с меня цепи? — поразилась Наина Вячеславовна. Лицо еë ожесточилось, потемнело. Такое поведение дочери она восприняла не иначе, как предательство.

— Сначала расскажи, — поддержал сестру Максим. — Потом от тебя ничего не допросишься.

Наина Вячеславовна повела челюстью. Она будто впервые видела своих детей и не понимала, как на это реагировать.

Неловко себя чувствовали и Мила с Максимом. Совесть заранее посасывала под ложечкой, но отступать они не собирались. С каждой секундой, пока мать в замешательстве выдумывала отговорки, Мила всë больше убеждалась в необходимости узнать правду здесь и сейчас. Всё отчëтливее прояснилась связь матери и Фринна, всё большую вину перекладывала на неё Мила, и это было невыносимо.

Несколько минут понадобилось Наине Вячеславовне, чтобы смириться. Она уронила голову на грудь и замерла. Думала. А потом, не глядя на детей, заговорила:

— Орден Ангелов не сказка, он существует. Вот уже семь веков его братья и сëстры стоят на страже нашего мира. Они хранят баланс между магией и технологиями, контролируют, какие артефакты можно находить, а какие должны пропасть навсегда. Всë, что осталось от древних, всë, что они создали. И осколки Сердца как раз из тех, что не должны быть найдены. Почему? Эту тайну члены ордена открывают лишь достойным, к коим я никогда не относилась. Она калечит жизнь и заставляет идти путëм, порой совершенно неожиданным. Только исключительно сильные духом способны еë принять.

— Отец тоже является братом этого ордена? — уточнил Максим.

— Нет. Я — сестра ордена. Афоня никогда не должен был узнать о его существовании, если бы не случай. В бурю его бриг вынесло к острову, где в своë время располагался один из крупнейших городов древних. Благодаря технологии маскировки его найти почти невозможно, но получилось так, как получилось. Не раскрывая себя, я пыталась убедить Афоню молчать. Но он ведь упрям, как осëл. В итоге его стали считать чокнутым. Наверное, это лучший из всех оставшихся вариантов.

— Но зачем это всё? — не понимала Мила. — Такие крутые технологии сделают наш мир лучше. Разве нет?

— Сделают, бесспорно. Но всему своë время. Когда орден позволил найти кристаллы, порядок в мире сильно пошатнулся. Представь: вчера считалось верхом развития производство иголок, а сегодня уже есть конвейер, есть печь для выплавки алюминия, есть всё, что оттесняет магию на второй план. Вчера вокруг императора вились колдуны с надменными физиономиями, а сегодня их место заняли инженеры и учëные.

— Так это когда было, — протянул Максим. — Полвека уже прошло. Теперь-то почему не отдать людям всё остальное?

— Остальное? Кристалл Тарнавы лишь мелочь. Простая батарейка с доступом к эфиру. Но мы и его возможности до конца не освоили. А «всë остальное» даже сейчас покажется чудом чудесным. И Сердце — самое главное чудо. Мы можем лишь догадываться, какие у него свойства, но их могущество невозможно переоценить.

— Это… Я не знаю, что сказать, — растерялась Мила.

Всё, что она услышала, в корне потрясало привычную картину мира. То, что казалось привычным и понятным, вдруг стало спектаклем в кукольном театре. Марионетки, люди, что-то делают, о чём-то переживают, а при этом роли их расписаны на сотни сцен вперëд. От этой картины становилось душно.

— И что теперь делать? — растерянно промямлила она.

— Может, меня наконец отпустите? — напомнила о цепях мама.

И Мила пошла еë высвобождать.