Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 19

Лилит

Я чувствую, как боль в груди нарастает. Еще чуть-чуть и у меня разорвется сердце на мелкие куски, они выломают ребра изнутри, перехватывая легкие и я перестану дышать. Пытаюсь вытолкнуть из себя крик, царапая себе горло, но у меня не получается. Он сворачивается в желудке и я сгибаюсь пополам.

Меня выворачивает коричневой слизью прямо на чьи-то останки. Но мне не становится легче. Я вытираю рот рукавом рубашки и выпрямляюсь. Вокруг ничего не осталось. Я слышу, как стонет шифер и скулит догорающая древесина. Оголенные корни деревьев похожи на сотни переплетенных в ужасе рук. Мои веки начинают дрожать, но я не могу заплакать.

Я смотрю на место, где раньше стоял дом Гриф. Сейчас это просто пепелище и обугленные кирпичи печки. Я перестаю слышать. Остаюсь наедине с тишиной и смертью.

Всё, что я считала своим домом уничтожено. Всех, кого я любила, больше нет.

Не остается даже воспоминаний. Их выжгли вместе с моим умением плакать.

Я иду дальше, к тому месту, где раньше стоял диван, именно на нем я оставила Самару. Я предала маму. Предала отца. Я не смогла ее защитить. Это всё моя вина. Это я виновата. Не надо было соглашаться, надо было взять антибиотик и уходить. Но я захотела большего.

Среди сгоревших вещей я замечаю то, чего здесь быть не должно. Среди этого ужаса, ее быть не должно. Но я смотрю на нее. Книгу с почерневшей от огня обложкой. «Мальчик, который выжил»… Я поднимаю ее и еще раз оглядываю всё вокруг, отчаянно желая увидеть серебристые волосы сестры. Я хочу зарыться в них лицом и услышать ее смех.

Хотя бы в последний раз!

Но я знаю. Самары здесь нет. Гриф и Данте тоже. Без них всё теряет всякий смысл. Моя жизнь теряет ценность. Моя рука взлетает к горлу, сквозь плотно сжатые губы прорывается глухое рыдание.

Я смотрю на пепел, может быть, среди песка и мусора, есть ее прах. Я опускаюсь на теплую землю и сворачиваюсь калачиком, прижимая к груди книгу сестры. Я представляю, что обнимаю ее и чувствую на своих плечах руки Данте.

Я не знаю, сколько проходит времени, пока мое тело не решает меня предать. Я ощущаю холод. Я вся окоченела и мои зубы выбивают дробь. Я зажмуриваю глаза сильнее, стараясь не замечать ледяного ветра, кружащего над моим скрюченным телом, как стая стервятников.

Но я хочу жить. Даже сейчас, я хочу жить.

Сквозь плотную тишину пробивается какой-то шум. Сначала он похож на шипение масла в сковороде, а потом превращается в громкий гул. Я уже слышала его раньше. Вскакиваю на ноги и едва не падаю от боли в ноге.

Неважно. Сейчас ничего не важно.

Кроме звука, похожего на звук работающих лопастей вертушки. Я поднимаю голову и вижу впереди белоснежный вертолет Призрака. Чувствую, как легкая вибрация проходится по груди, словно мое остановившееся сердце неуверенно начинает биться вновь.

Дверца распахивается и я делаю шаг вперед. Сначала неуверенный, пока не понимаю, что это правда.

Самара здесь. Живая.

Пыль и грязь поднимается в воздух, царапая глазное яблоко, но я не закрываю веки. Не отвожу взгляд. Начинаю бежать, под ногами распадаются чьи-то кости. Но сейчас мне плевать. Я вижу только сестру в руках Призрака.

Впервые, я ощутила, что такое материнский инстинкт, когда принимала мамины роды и увидела сморщенное личико Самары. Я боялась, что умру на месте от чувства любви к этому маленькому комочку. Сейчас я чувствую тоже самое. Я несусь к ней, боль в ноге пульсирует сильнее. Невыносимая. Обжигающая. Она расползается по щиколотке и дергает разорванные мышцы острыми зубами.

Я кусаю ставшими сухими губы, в горле саднит и в глазах начинает темнеть. Тело перестает меня слушаться и я падаю на колени. Слышу, как Самара зовет меня и плачет. Или это только в моем сознании. Я опираюсь на руки и смотрю на зависший в воздухе вертолет.

Что если я это себе придумала и мой мозг так сопротивляется правде? А на самом деле, всего этого нет…

— Лилит! — громко рыдает Самара, это сильно похоже на реальность.

Я дергаюсь, словно мне в голову вгоняют раскаленные иглы. Сопротивляюсь черному нечто, что засасывает меня в темноту. Мне удается подняться, теперь я действительно не чувствую ничего, словно внутри меня отключают все нервные окончания.

Сдаться всегда проще, но не в этом случае.

Вертолет не улетает. Призрак дал мне слово, что позаботится о ней и теперь показывает, как мой выбор разрушил всё и уничтожил. Мое тело цепенеет. Я ковыляю к нему, его презрительный взгляд направлен на меня. Я так близко. Поднимаю руки и пытаюсь дотянуться до Самары. У меня перехватывает дыхание, когда она делает тоже самое.

Прости. Прости. Прости меня.

Я встречаюсь с глазами сестры и у меня внутри всё отмирает. Ее покрасневшее и сморщенное личико озаряется надеждой.

Господи, как же это больно.

Я судорожно хватаю ртом воздух.

Призрак смеется, и дает знак пилоту. Дверь закрывается.

— Самара! — мой крик похож на вопль дикого зверя.

Вертолет поднимается вверх, и превращается в маленькую точку. Я не свожу с нее глаз, пока она совсем не исчезает. Внутри меня пустота, но мозг работает лучше, чем когда-либо. Хромая, я двигаюсь к своему дому. Чип остался лежать в топке. Возможно, огонь до него не добрался. Внезапно, кто-то хватает меня сзади и я пытаюсь вырваться.

Чувствую запах резины, когда он убирает волосы с моего затылка, касаясь кожи за ушами. Его пальцы скользят по мне, как холодные щупальца. Слышу, как воздух с шумом вырывается из его намордника.

Чистильщики.

— Да, номер соответствует, — подтверждает он, у меня нет времени на размышления, что он имеет в виду.

Даже если бы я спросила, никто мне все равно не ответит.

Я перестаю сопротивляться и его хватка тут же ослабевает. Я кусаю его за руку, прорывая зубами перчатки, вгрызаясь в его плоть со всей яростью, что бурлит в моей крови. Он с силой ударяет меня по голове, и швыряет на землю. В глазах мелькают белые звездочки.

— Она одна из химер, — рявкает женский голос, он звучит старше, чем у всех остальных. — Будь осторожнее с ее телом. — просит она, и вновь заглядывает в свой планшет.

Химер?

Я трясу головой, прогоняя головокружение, но тошнота поднимается к горлу и меня выворачивает прямо на чьи-то ботинки. Они тут же исчезают, и раздаются громкие ругательства.

Я сжимаюсь, ожидая удара, но никто меня не трогает. Шум крови в ушах становится всё громче.

— Но она меня укусила! — мужчина размахивает своей ладонью, его кровь разлетается мелкими каплями. — Надеюсь, она не может заразить меня, — я хищно улыбаюсь, вытирая рот рукой.

Надеюсь, что ты сдохнешь самым мучительным способом, какой только существует в этих двух мирах.

— Может быть, — безучастно бросает женщина и подходит ко мне. — Тебе нечего бояться. — я напрягаюсь, когда она наклоняется ко мне. — Вам всем больше не о чем беспокоиться. — я вижу только ее холодные глаза за стеклами прозрачных очков.

— Вырубите ее, — обращается она к остальным.

Что-то внутри требует меня бежать отсюда. Древний инстинкт, доставшийся нам от наших предков.

Беги. Беги отсюда как можно дальше. Как только можешь. Беги!

Чистильщики окружают меня. Их шаги неторопливы, они будто знают то, чего не знаю я. Один из них обходит меня сзади и становится за спиной. Я разворачиваюсь к нему, обхватив руками увесистый камень. Сжимаю его пальцами. На ощупь он еще теплый.

Они не замечают моего оружия. Выжидаю. Я могу долго сидеть в засаде. Этому я научилась. Этого им у меня не отнять. Один из них совершает ошибку, изменив позу, он делает шаг назад. Мне только это и нужно. Секундное замешательство. Я быстро вскакиваю на ноги и ударяю камнем стоящего позади чистильщика. Он изумленно хватается за голову, но я уже наношу другой удар.

Все замирают на месте. От шока. Удивления. Растерянности. Мне все равно.

— Дрянь, — острая игла впивается мне под кожу. Прямо между лопатками. Онемение расползается по телу и я разжимаю пальцы. Камень падает под ноги.

Последнее, что я вижу, перед тем, как провалиться в черную бездну — холодные глаза женщины.

Сука.

Я хочу кинуться на нее. Сломать ей шею. Я хочу…

Надо мной смыкается темнота и я больше ничего не чувствую.

Спина упирается во что-то мягкое и я слышу, как тихо работает мотор. Сглатываю неприятный комок, и пробую открыть глаза. Свет больно ударяет по сетчатке и я моргаю, привыкая к нему.

Я в беспилотнике совершенных. В нем нет окон. Нет сидений и ручек. Ощупываю мягкую обшивку и меня швыряет в сторону, когда он заходит в поворот.

Меня куда-то везут. Перевозят в другую зону? Если я всё еще жива, значит убивать меня пока не собираются.

Я ползу к дверям. Вернее, я думаю, что это они. Провожу по ним пальцами, но ощущаю только небольшие углубления в тех местах, где они плотно смыкаются с друг другом. Горло чешется и мне хочется пить. Силы покидают меня и я опять прислоняюсь к мягкой стенке. Через несколько долгих часов, беспилотник останавливается и становится очень тихо.

Мы приехали на место. Находится в неведении еще хуже, чем в тишине. Я настороженно прислушиваюсь. Хлопает дверца и кто-то спрыгивает на землю.

«Мужчина, — судя по весу и стуку его подошвы о гравий, — Достаточно крепкий».

Я быстро закрываю глаза, пусть думает, что я еще сплю. Стараюсь глубоко дышать, но мое тело, как натянутая струна и я боюсь. Очень боюсь. Он распахивает дверь, свежий воздух прорывается внутрь и начинает выдувать тепло.

Никто не произносит ни слова.

Тишина. Только я и он.

Я чувствую, как меня разглядывают, ощущаю, как его глаза ощупывают каждый кусочек моего тела. Мурашки покрывают мою кожу и я уверена — причина не в холоде.

— Хватит валять дурака, я видел, что ты уже очнулась, — мужчина забирается в беспилотник, он проседает под его весом.

Я резко открываю глаза и отползаю в дальний угол.

У него широкая грудная клетка, словно он занимается спортом и сильные волосатые руки.

— Ты можешь сопротивляться и я вырублю тебя этим, — его бесцветные глаза ничего не выражают, так смотрят на ползущую букашку, а не на человеческое существо. — Можешь кричать и я опять же, вырублю тебя вот этим, — он показывает на глушитель в своей руке.

На всякий случай, я киваю, обдумывая, как можно выбить его из пальцев мужчины. Но никакой идеи на этот счет не поступает.

— На выход, — я решаю, что на открытой местности у меня будет больше шансов и осторожно двинулась к выходу, не сводя с него глаз. Пусть только попробует дотронуться до меня. Но он только одобрительно хмыкает и выбирается наружу.

Сжав зубы, я аккуратно спрыгиваю на землю.

Кругом высокие сосны. Я никогда не видела такого леса. Живые деревья. Если бы я не боялась за свою жизнь, то непременно бы коснулась острых иголок.

— Где мы? — хрипло спрашиваю я, замечая десятки точно таких же безликих беспилотников.

Я здесь не одна.

Мою грудь сдавливает стальным корсетом страха.

— Скоро узнаешь, — односложно отвечает он, пожевывая пухлые губы и моё сердце сжимается. — Шестьдесят шестая на месте, — говорит в рацию мужчина, не сводя с меня своих узких пустых глаз.

— Где мы? — я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но выходит плохо.

Я вся покрываюсь липким холодным потом.

— Шагай, — повелительным жестом он приглашает меня идти впереди, показывая на еще одну колею, поменьше.

Можно было попробовать скрыться в лесу. Но боль в ноге не перестает пульсировать, щиколотка распухает, как воздушный шарик и я даже боюсь на нее смотреть.

— И не думай об этом, — он прерывает мои размышления так резко, словно умеет читать мысли.

Мужчина подходит ко мне ближе и я вздрагиваю. Воздух становится плотнее в том месте, где его грудь почти касается моей спины. Я вижу его огромную тень, нависшую над моей. И жду удара. Мои плечи напрягаются, но он просто мягко подталкивает меня, чтобы я шла быстрее.

— Ты же знаешь, я тебя не убью, — с чего бы мне это знать, но что-то внутри подсказывает, что это так. — Но если ты захочешь сбежать, инструкций о том, чтобы не сделать тебе больно, не было.

Всю оставшуюся дорогу, я сосредоточиваюсь на одном. Не упасть. Я не думаю ни о чем, кроме боли в своей ноге. Я остаюсь наедине с ней. Она моя лучшая подруга и беспощадный враг одновременно. Я сжимаю зубы крепче, еще чуть-чуть и они сломаются под давлением моей челюсти. Раскрошатся на мелкие куски и я выплюну их вместе с болью.

— Стой, — приказывает мужчина и я тут же останавливаюсь, поднимая глаза от посыпанной мелким щебнем дороги и утыкаюсь в высокие ворота. Они медленно разъезжаются и нас встречают вооруженные стражники.

— Эта последняя, — он толкает меня вперед, я неуверенно смотрю на пост охраны, выступающий, как нарост среди высокого забора. Но главное, что приковывает мое внимание. Это одноэтажное строение в самой глубине, скрытое между соснами и елками.

— Добро пожаловать в «Ковчег», — навстречу ко мне выходит высокая ухоженная женщина в белоснежном брючном костюме и я вынуждена сосредоточиться на ней.

Наверное, что-то в моем лице заставляет краешек ее алых губ сочувственно приподняться. Она бегло осматривает меня и задерживает взгляд на моей ноге.

— Обычно, химеры не выглядят так… — женщина делает вид, что подбирает более мягкое слово, — … потрепанно.

«Потрепано? — задыхается внутри меня ярость. — Она и вправду так сказала»?

Ее голос острым ножом протыкает мою заторможенность. Я делаю шаг к ней. Даже боль утихает, и дает мне возможность идти прямо.

— Наверное, всё потому, что вы уничтожили мой дом, — страх улетучивается под действием адреналина. — Убили моих друзей. — я подхожу к ней вплотную, и ее тщательно накрашенное лицо спокойно встречает мой убийственный взгляд. — Наверное именно поэтому я выгляжу так… «потрепано»? — выплевываю последнее слово, словно мне противно держать его во рту.

— У тебя был дом? — это единственное, что она спрашивает, прежде чем дать знак кому-то из своих и я опять ощущаю болезненный укол иглы. Обмякнув, я падаю в темноту, всё кружится по спирали, засасывая меня всё глубже.

Наверное, лучший возможный исход — смерть.

— Ее нужно привести в порядок, прежде чем вести к остальным, — женский голос отдаляется от меня и я проваливаюсь в пустоту.