Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 9

Лилит

— Крыса! — у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она прячется в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, — Это просто огромная крыса! — обрадованная, я оборачиваюсь к Данте и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, — Какого черта?! — черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.

— Я думал, облава, — Данте ставит пистолет на предохранитель и только после этого, убирает в карман.

Он старается не замечать моих пылающих глаз, и сохраняет на лице спокойное выражение.

Жаль, что я физически не могу уничтожить его прямо здесь.

— А если бы ты случайно выстрелил? — едва сдерживаюсь, — Мои мозги были бы повсюду!

— Я бы никогда не нажал на курок, — Данте встречается со мной взглядом, в полумраке я вижу, как пляшут миллиарды золотых пылинок вокруг его головы, — Ты ведь понимаешь это?

Ничего не отвечая, я отворачиваюсь от него и стремительно направляюсь к следующему повороту. Сердце стучит, как сумасшедшее. Данте догоняет меня, и молча идет рядом. Оправдываться он не собирается. Извиняться тоже.

— У тебя задание? — спрашиваю я.

Страх постепенно уходит, остается только небольшая доза адреналина и сухость во рту.

— Лилит…

— Да или нет?!

— Нет, — Данте опускает ресницы прежде, чем я успеваю прочесть в них правду.

Врет?

Не уверена.

Наши шаги почти синхронны, как соединения звука и картинки. Я смотрю на свои кеды, завязанные бантиком шнурки и слышу глухой звук подошвы от тяжелых ботинок Данте.

— Нельзя брать за стену оружие, — наконец, нарушаю я молчание.

— Что за детский сад, — раздраженно выдыхает он, его крашеные волосы вспыхивают серебром, когда я навожу на него луч света.

Данте начинает щуриться, как преступник в допросной комнате.

— Хочешь, чтобы за тобой охотились Погонщики?! — приподнимаю бровь, и опускаю фонарик.

— Почему бы тебе просто не порадоваться, что оно у нас есть? — его шаги становятся еще отчетливее и я вдруг ощущаю себя его бледной тенью.

— Это старье ничто по сравнению с излучателями совершенных.

Сопротивление запудрило ему мозги, как и всем остальным, чьи кости превратились в пепел на трибунах совершенных.

— Ты никогда в меня не верила, — теперь Данте не смотрит на меня и это меня злит. Злит даже больше, чем направленный на меня ствол.

— И как видишь, у меня был повод.

Больше мы не произносим ни слова и весь оставшийся путь проходим в тишине.

Каменный лабиринт представляет собой подземные каналы, с огромными, как туловище питона, трубопроводами над головой. Они расходятся в разные стороны, напоминая кровеносную систему ископаемого чудовища. Артерии труб и шланги вен соединяются между собой металлической арматурой и железными дверями.

Мне нравится представлять, что это место дышит вместе со мной. Даже сейчас я чувствую живую энергию в бетоне, изрисованном отцовской рукой. Я останавливаюсь около вбитых в стену стальных скобок, заменяющих лестницу и смотрю наверх. Канализационный коллектор имеет выход на неоживленный тупик торгового сектора. Прямо между двумя башнями. На нас никто не обратит внимание, решив, что мы парочка влюбленных, спешащих уединиться в безлюдном месте.

Я надеюсь на это.

Но все решает случай.

— Отвернись, я переоденусь, — приказываю я.

Данте громко хмыкает, но всё-таки отворачивается к стене.

Я быстро стягиваю с себя толстовку и брюки. Сейчас меня мало не заботит, что они падают в пыль, и что мне придется повозиться, прежде чем отстирать грязь. Всё это сразу отходит на второй план. Даже холод, касающийся моей обнаженной кожи.

Я осторожно вынимаю из сумки одежду совершенного. Таращусь на ткань, как священник на икону, решающий совершить паломничество и не знающий, чем это для него обернется. Помедлив, я все-таки надеваю на себя белоснежный костюм, моя рука по цвету сливается с ним и я прячу руки в перчатки. Последняя частичка меня настоящей исчезает. Переобувавшись в начищенные туфли, я в последний раз поправляю парик.

— Давай без риска, ладно? — от тревоги у меня сводит живот и голос звучит не так твердо, как я надеялась.

— Хорошо, — Данте не перестает возиться с молнией на куртке, пряди крашеных волос падают на лоб криво остриженной челкой.

Я выпрямляюсь во весь свой небольшой рост, это придает мне смелости, чтобы закончить.

— И ты оставишь пистолет здесь, — теперь мой голос звучит так, как надо.

— Нет, — Данте вскидывает голову, в его черных глазах не отражается никаких чувств. Я делаю попытку улыбнуться ему, но он не отвечает на мою улыбку. Просто смотрит на меня своим немигающим взглядом.

— Ради бога, оставь его здесь, — почему-то я уверена, если Данте возьмет пистолет с собой, стражники могут использовать оружие против нас, — Пожалуйста. Иначе я пойду одна, — угроза звучит по-детски, но, наверное, мой выразительный взгляд его убеждает, потому то он без слов кивает и выглядит очень серьезным.

Данте театрально вынимает пистолет из заднего кармана брюк и кладет обратно в рюкзак.

— Довольна? — он направляет на меня луч фонарика, как до этого делала я. Яркий свет неприятно касается моей чувствительной сетчатки и я морщусь от боли. И он тут же пропадет, — Прости.

— Ничего, — я пропускаю Данте к лестнице.

Он берется за стальные скобы, мышцы на его плечах напрягаются, когда Данте переносит весь свой вес на руки и начинает подниматься наверх.

— Данте? — у меня вдруг возникает непонятное желание оставить его здесь. Заставить уйти. Тайное опасение, что всё может закончиться плохо, выворачивает наизнанку. Тошнота подкатывает к горлу вместе с тревогой и я сглатываю. Данте вопросительно приподнимает бровь, нетерпеливо поглядывая на меня сверху вниз.

— Что еще?

— Всё ведь будет хорошо? — глухо спрашиваю я.

Его взгляд теплеет.

— Конечно, ведь ты впервые обратилась ко мне с просьбой помочь, — Данте шутит и я испытываю облегчение, — Я не позволю ничему плохому с тобой случиться, — задержав на мне серьезный взгляд, он шустро взбирается наверх.

Я делаю глубокий вдох, а потом выдох.

Пора.

Я вновь в городе, который видела только на фотографиях. На поверхности купола висит созвездие Кассиопеи. Такое яркое, что кажется ненастоящим. Так и есть. Повсюду имитация.

Голограммы домашних животных. Синтетическая еда. Роскошные беспилотники.

Механические пчелы опыляют их растения, чтобы лучшие повара могли приготовить настоящие блюда, если кому-то захочется их отведать. Машины очищают воду, а генераторы снабжает их мир воздухом. На вкус он другой, смесь свежести и чистоты. Экосистема купола обходится совершенным в триллионы кредитов, но нам не достается ничего.

Данте аккуратно ставит крышку люка на место, но едва слышный звук всё равно чересчур громкий. Мои глаза выискивают опасность, я боюсь, что летающие повсюду дроны смогут нас засечь. Но здесь кроме нас никого.

На Небесах, я ощущаю, как привычно обостряются все мои чувства, словно страх затачивает их, как точилка карандаш.

— В барах всегда полно «Пыли», — тихо говорит Данте, — Войдем в любой.

— Ты уже бывал в них?

На его губах появляется невеселая улыбка.

— Не ради того, чтобы пропустить стаканчик, — он пожимает плечами, — Первый из нас, кто доберется до таблеток, дает знак другому.

— Хорошо.

Мы выходим на широкую улицу торгового сектора. Нас встречают шикарные магазины, кафе и рестораны. На витринах горят красочные экраны. Огромные голограммы людей расхаживают прямо в воздухе.

Самара бы назвала это волшебством.

Ничего не могу с собой поделать, оказавшись здесь, я чувствую зависть, что мы не принадлежим ни к одной из фракций этого мира. Его запах и звуки заставляют мое сердце наполнятся болью.

Здесь так…

Нормально.

Из громкоговорителей разносятся слова клятвы совершенных:

«Совершенство наш щит и защитник. Мы прибываем в единстве золотой крови, ее наследие защищает нас».

От бессильной злости я сжимаю челюсти.

Нет здесь ничего нормального.

На одной из двенадцати башен торгового сектора появляются портреты Романа Москвина и я замедляю шаг.

— Ему поклоняются, как богу, — лицо Данте мрачнеет.

— Так и есть.

Перворожденные предпочли уничтожить Церковь на корню, чтобы создать новых богов и один прямо перед нами.

Я стараюсь идти спокойно, может быть, даже слишком стараюсь. Асфальт здесь совсем другой. Не вылинявшее полотно с ямами и рытвинами, а ровная, как зеркало, вымытая дорога. Улица достаточно освещена, мягкий желтый свет подсвечивает небоскребы.

— Ты знал, что уличные фонари совершенных на парах натрия с матрицей светодиодов лунного цвета? — я с интересом разглядываю детали из стекла и хрома.

— Звучит, как заклинание, — Данте одаривает меня кривоватой усмешкой, — Ты прочитала об этом в одной из своих книг?

— В техническом паспорте.

На улице тихо, как я и надеялась, совершенных немного и я расслабляюсь. Портреты сменяются на рекламу клиники «Гармонизация лица». Красивая девушка призывает подарить операцию на Благословение своему чаду. Сделать лицо более идеальным.

— Как думаешь, что она в себе изменила?

— Понятия не имею, — пожимаю плечами, — Думаю, многое.

Не успеваем мы пройти и сотни метров, как из-за поворота появляется худощавая женщина с черными длинными волосами. Она уверенным шагом направляется прямиком к нам.

Я выпрямляю плечи.

— Замените свои старые органы на синтетические! — вопит совершенная на всю улицу и пытается всунуть мне листовку. Ее фанатичные глаза впиваются в мои и внутренности тут же скручивает в жесткий тугой узел, — Продлите свою молодость… — продолжает она вещать и направляется дальше, теряя к нам интерес.

— Они хотят создать роботов? — хмурится Данте.

— Хотят жить вечно, — переведя дыхание, отвечаю я и дрожащими пальцами сминаю брошюру.

— Как же личность? Душа в конце концов?

— О душе совершенные думают в последнюю очередь.

Пусть это кажется мне противоестественным, но, я бы все отдала, чтобы заменить больные легкие сестры…

Я подхожу к утилизатору выбросить ставшим влажным клочок бумаги и замечаю впереди патруль. Меня обдает горячей волной страха. Я застываю на месте, как кукла, у которой кончился завод.

Черт!

Если они решат проверить личный идентификатор, то всё пропало.

— Мне до смерти хочется тебя поцеловать, — Данте берет меня за руку и крепко сжимает пальцы.

Он сошел с ума? Сейчас нас могут убить. Да сделать всё, что угодно. И даже хуже.

Под париком у меня всё чешется от выделяемого пота. Если я не перестану так нервничать, то они учуют меня по запаху. Прикусываю нижнюю губу.

— Правда? — я кошусь на приближающих стражников. Замечаю излучатель на поясе одного из них и у меня начинает кружиться голова.

— Твои губы всегда сводили меня с ума, — Данте заставляет меня посмотреть на него.

В одежде совершенного, он выглядит иначе. Белый цвет подчеркивает цвет его глаз. Они кажутся глубокими песчаными дюнами. Волосы стянуты в аккуратный хвост.

Кому придет в голову, что этот красивый парень измененный?

— В таком случае, я не могу тебя остановить, — боюсь, что дрожащий голос меня выдаст.

Я заставляю себя вести беззаботно, словно мне нечего бояться.

Я одна из них. Я выгляжу, как они. Я думаю, как они.

Если повторять это достаточно много раз, я смогу стать совершенной. Идеальной. Без изъян.

Стражники ровняются с нами и пальцы Данте сжимаются крепче. Мне кажется, я слышу, как трещат мои кости. Он боится так же, как и я. Тот, что помладше и ниже ростом, кидает на меня заинтересованный взгляд и тогда Данте наклоняется ко мне. Его сухие губы прижимаются к моим, и я обхватываю его за шею.

Не знаю, сколько длиться наш поцелуй. Я теряю счет времени, растворяясь в тепле сильного тела, теряя себя в его влажном дыхании, забывая обо всем на свете.

— Они ушли, — шепчет Данте, и я открываю глаза, тут же отскакивая от него на безопасное расстояние, — И не вздумай меня бить, ты была не против.

Меня охватывает смущение. Щеки горят, как и губы.

Боже, зачем только я ответила.

— Не против чего? — притворяюсь дурочкой, конечно, я понимаю, о чем он говорит.

— Поцелуя, — напоминает Данте.

У меня вырывается нервный смешок.

— У меня не было выбора.

— Опять ты за своё… — смеется Данте.

— Не понимаю о чём ты, — так же смеясь, отвечаю я.

— Тогда, может повторим? — он шутит, но в глубине его глаз ожидание.

— Не дождешься, — я не знаю, что еще сказать и молчу.

— Идем туда, — Данте меняет тему и показывает на сверкающие огни клуба.

Очередь у входа в центральную башню небольшая и можно будет попробовать смешаться с другими совершенными. Данте уверенно тащит меня за собой. Около дверей, мы останавливаемся и он окидывает охрану высокомерным взглядом. Нас никто ни о чем не спрашивает. Наверное, фейс-контроль пропускает всех, готовых выложить приличную сумму денег за выпивку и «Пыль».

Суровые лица охраны проводят нас скучающим взглядом и сразу теряют к нам интерес, как только мы проходим через двери и попадаем на первый этаж. Мое сердце стучит так же громко, как и музыка, звучащая в большом зале. Он окружен тремя ярусами лож, к которым ведет широкая лестница. По ней снуют официанты с подносами полными выпивки. Я подмечаю всё, что может мне помочь. Изучаю план отхода.

На небольшом возвышении за пультом работает ди-джей. Из-за сменяющихся раз за разом лазерной анимации, я не могу разобрать, кто это. Бар кажется бледным пятном на фоне царящей вокруг атмосферы раскрепощённости. За стеклянными витринами танцуют девушки, ещё совсем подростки, возраста Самары.

Может быть, они тоже ненастоящие.

— Встретимся у бара! — кричит мне в ухо Данте, — Я пойду осмотрюсь.

Я киваю в ответ, потому что говорить здесь невозможно. Несколько секунд слежу, как его спина исчезает среди танцующей толпы, дергающейся под ритмичный трек, и сама ныряю в этот белый клубок, казавшийся мне теперь телами ядовитых змей.

Вот как любят расслабляться совершенные, пока мы загибаемся в нищете. Как же мне противны их нечаянные прикосновения. Стиснув зубы, я пробираюсь всё дальше. Моей целью была туалетная комната.

Вы даже не представляете, что иногда можно обнаружить в их уборной.

Неожиданно, один из совершенных останавливает меня. Мое сердце громко колотится в груди, я резко разворачиваюсь к нему и хватаю его за локоть, пытаясь отразить захват.

— Потанцуем? — спрашивает парень, его раскосые карие глаза мягко смотрят на мою ладонь и я медленно разжимаю ставшими деревянными пальцы.

— Извини, — улыбаюсь ему своей самой обаятельной улыбкой, — Конечно, — он осторожно обнимает меня и притягивает к себе.

Я чувствую запах дорогой туалетной воды и чистой кожи. Внутри меня всё переворачивается от ненависти к нему.

Я хочу, чтобы он извинился передо мной. Просил прощение за свою тупость и слепоту. Валялся у моих ног, вымаливая прощения за то, что наслаждается жизнью. В то время, как такие, как я, вынуждены выживать.

Но я продолжаю танцевать с ним, незаметно обшаривая его карманы.

— Тебя что, на малолеток потянуло? — я вздрагиваю, моя рука замирает в кармане его пиджака и я вынуждена отпустить шоколадку.

Меня обуревает гнев.

Какого черта ей надо?!

— Этой пигалице хоть шестнадцать есть? — насмешливо интересуется она у парня, намеренно не обращая на меня никакого внимания. Я ощущаю, как он весь напрягается, — Эй, ты, тебе сколько лет? — я медленно поднимаю глаза, всматриваясь в красивое лицо азиатки.

Гладкая кожа. Короткие прямые волосы цвета черной сливы. Пронзительные темно-зеленые глаза с расширенными от наркоты зрачками.

Парень с девушкой похожи друг на друга, как брат и сестра.

— Достаточно, чтобы танцевать с твоим братом, — я вызывающе вскидываю подбородок.

Она одета с иголочки, как и все совершенные. Белоснежное бархатное платье, которое хочется потрогать и удостоверится, что на ощупь, оно такое же мягкое. Блестящие пуговицы похожи на сверкающих стрекоз.

Но главное, не это.

Главное, что у нее есть то, что мне нужно.

«Пыль».

Я опускаю взгляд на ее сумочку.

— Мы знакомы? — нахмурившись, девушка пытается вспомнить мое лицо.

— Если ты сейчас назовешь свое имя, мы познакомимся, — я знаю, что рискую, разговаривая с ней в таком тоне. Но что-то мне подсказывает, что я делаю все правильно.

Чутье моей мамы никогда меня не подводит.

Несколько минут девушка не сводит с меня своих затуманенных наркотиками глаз.

— Джен, а она мне нравится! — она тянет меня за собой, — Пойдем я познакомлю тебя с остальными.

Парень, которого она назвала Дженом, покорно следует за нами. Она не перестает болтать.

— Меня зовут Тан Вэй. Имя моего младшего брата ты уже слышала. Разница у нас с ним небольшая, так что, можно считать, что мы почти близнецы, — она смеется над своей же шуткой, я тоже смеюсь, хотя от напряжения, едва могу переставлять ноги.

А что если мой грим потечет от жара всех этих ламп, что делать тогда?

Мы подходим к лестнице, Вэй берет два бокала с подноса официанта и начинает подниматься наверх. Я неуверенно вступаю на мягкий ворс ковра. В пересохшем горле стоит неприятная горечь.

— Держи, — она передает мне тонкое стекло с пузырящейся внутри жидкостью.

Я делаю глоток, и в нос ударяют пузырьки газа. Я морщусь, отодвигая от себя бокал.

— Не нравится?

— Нет.

Вэй громко смеется.

— Не обращай на нее внимание, — Джен наклоняется ко мне и от его губ веет холодом и теплом одновременно, — Как тебя зовут? — я не понимаю, как совершенный может выглядеть так…

Нормально.

Я молчу.

У нас их нет имен. Я дала имя сестре, чтобы у нее были не только цифры или прозвище, как у собаки, а звуковой код.

— Эй, ты забыла, как тебя зовут? — Джен шутливо толкает меня в плечо. По-дружески. Как делает Данте.

Ненависть опять подкатывает к горлу.

— Я никогда не забываю, кто я, — я передаю ему свой бокал, — Анна, — называю первое пришедшее на ум имя, — И если ты еще не заметил, я не очень люблю болтать, — прячу ладони в карманах.

— Можешь мне поверить, твое умение тебе пригодится, — его серьезность заставляет меня напрячься, неужели, он решил ко мне подкатить? — Там наверху не та компания, — я не успеваю спросить, что он имеет в виду, как Вэй сгребает меня в объятия и представляет своим друзьям.

За столиком сидят четверо совершенных. Всем чуть больше двадцати. Мне уже не кажется моя идея такой уж замечательной.

— Вы все видите эту малышку? — обращается ко всем Вэй.

Я чувствую, как под перчатками у меня потеют ладони. Я едва могу сдерживать желание, проверить, не съехал ли с меня парик.

— Так вот, она понравилась моему брату… — она делает эффектную паузу, — Представляете?!

Я не понимаю почему это вызывает такую реакцию. Джен бросает на меня виноватый взгляд, словно извиняется за что-то. Меня это интригует. Он присаживается за столик и сердито поджимает губы.

— Чем она тебя привлекла? — блондинка приподнимается с груди черноволосого верзилы и нагло разглядывает меня. Другие делают тоже самое, струйка пота стекает по моей спине, — Своей упругой задницей? — она неприятно хохочет, я не думала, что могу ненавидеть кого-то еще больше.

Я высоко поднимаю подбородок и встречаю взгляд каждого.

— Почему тебя так беспокоит моя личная жизнь, — спокойно отвечает Джен, — Хочешь признаться мне в любви?

— Я не в твоем вкусе, — блондинка подцепляет ноготком кусочек ветчины. — Ты любишь постарше.

— Именно, — соглашается он с ней, — Я встречаюсь только с теми, у кого есть мозги.

— Давай познакомимся поближе, — выдает парень с небольшими усиками, напоминающие мох на задней стене моего дома, — Присаживайся рядом со мной, — холодные глаза парня впиваются в меня, и он стучит по мягкому креслу, — Я рассмотрю тебя получше.

— Не стесняйся, — Вэй толкает меня к освободившемуся месту и я присаживаюсь рядом с ним.

Он тут же завладевает моей рукой, и я с трудом сдерживаю отвращение. Меня держит здесь только сумочка, лежащая на столике. Совсем рядом.

— Какие у тебя маленькие пальчики… — восторгается парень, — Тебе холодно? — он тянет за кончик моей перчатки и моё сердце вздрагивает. В горле першит и пульс бьется с бешеной скоростью.

— Стас, отстань от нее, — обращается к нему Джен и тот послушно отодвигается от меня.

Я рада, хотя и пытаюсь не показать вида. Ободряюще улыбаюсь своему спасителю, мол не парься, парень, я сама могу за себя постоять. И действительно, могу. Но ему не обязательно знать об этом прямо сейчас.

— Она всё-таки тебе приглянулась? — Вэй лукаво посматривает на брата, — Смотри, войдешь во вкус, — она скрывает смех за бокалом.

За столом накурено и у меня начинают слезиться глаза. Нос пощипывает и мне хочется чихнуть. Я смотрю на сверкающую сумочку. Я могу сказать сколько на ней камней. Какого она размера.

— Разве Кара не будет тебя ревновать? — блондинка постукивает пальчиком по груди своего парня, — Или у вас свободные отношения? — она играет с небольшими пуговичками на его рубашке и трусливо не поднимает глаз.

— Если у тебя зудит в одном месте, то можешь ей об этом сообщить, — Джен откидывается на мягкую спинку кресла, — Она здесь неподалеку, — теперь он смотрит на свою сестру и мягкий блеск его глаз исчезает, — В Северной башне…

Вэй перестает смеяться, и с грохотом опускает свой опустевший бокал на стол. Тонкая ножка не выдерживает и ломается.

Сейчас самое время.

— Э-м-м… — в первые за это время я открываю рот, если я не ошиблась, то Вэй пойдет со мной, — Никто не знает, где здесь туалет?

— Я тебе покажу, — она первая вылетает из-за стола и хватает с собой сумочку.

Я спешу за ней, по пути она собирает восторженные взгляды парней. Я пытаюсь не отставать от нее. Вэй поворачивает влево, в полумрак длинного коридора. Здесь музыка звучит тише, пахнет чистящим средством и жасмином. Она скрывается за крутящейся дверью и я проскальзываю следом.

— Не связывайся с моим идиотом братом, — предупреждает Вэй меня, кинув сумку на медную раковину. Я встаю рядом и проверяю грим, делаю вид, что расчесываю волосы, — У него ледяной сердце, понимаешь? — я встречаюсь с ней глазами в зеркале, пока она подкрашивает губы, — Знаешь, сколько девчонок сохнут по нему, — у меня нет времени на этот бесполезный треп, но приходится притворятся, что эта самая крутая новость, что я слышала в своей жизни, — Мне честно говоря, наплевать на него, — я не понимаю, кого она сейчас имеет в виду, но явно ни своего брата, — Но обидно, понимаешь? — я киваю на всякий случай, — Подожди меня здесь, я пописать, — на качающихся шпильках, Вэй проходит в одну из кабинок и я слышу, как она справляет нужду.

Я быстро хватаю ее сумку, проверяя, не ошиблась ли. Нет. Целая пачка «Пыли» лежит между пудрой и губными помадами. На картонной поверхности выбит трилистник, логотип корпорации.

Отлично.

Я выбегаю за дверь и быстро двигаюсь к бару. Отсюда я вижу, как бармен наливает посетителям коктейли. Мне остается пройти всего несколько метров, как вдруг кто-то обнимает меня сзади и зажимает рот рукой.

— Это я, — шепчет Данте и я перестаю сопротивляться, он втягивает меня в какой-то закуток, где в ряд стоят бытовые роботы, — Кто-то предупредил совершенных, что мы будем здесь, — его дыхание со свистом вырывается из груди, — Мы в глубочайшей заднице.

Моё сердце опускается в желудок и я сильнее прижимаю к себе сумку, словно она становится моим щитом.