Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 40

Макс

Лилит помогает мне переодеться. Ее лицо так близко, но я его не вижу. Чувствую на себе только ее ледяные пальцы. Ладони жутко болят, но она старается не причинят мне лишней боли. От осознания этого мне становится только хуже и я едва сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться от нее. От чувства вины, что она во мне вызывает. От тошнотворного стыда.

— Спасибо, — выдавливаю из себя, и пытаюсь разглядеть ее силуэт в полнейшей темноте.

Лилит ничего мне не отвечает, просто протягивает бутылку воды. Я медлю. Моя спина и шея напрягаются. Гибриды способны инфицировать наши клетки через биологические жидкости: кровь, сперму или слюну… Так говорит регламент, но за время моего контакта с измененными, со мной ничего не произошло, да и если бы она хотела меня заразить, сделала бы это давным-давно.

Я беру бутылку и делаю осторожный глоток, прижимаясь затылком к ледяной стене. Постепенно темнота отступает, и я вижу скрюченное от холода тело Лилит.

— Если уснем, то больше не проснемся, — я говорю как-то механически.

Лилит поднимает голову с колен и смотрит на меня. Заставляю себя продолжить.

— Здесь сильнее начинаешь ощущать своё одиночество, словно на всей планете больше никого не осталось.

Может, так и есть, и мы просто об этом еще не знаем.

— Когда конец близок всегда есть что рассказать, — Лилит смиряет меня тяжелым взглядом.

— Думаешь, мне нужно покаяться? — я выгибаю бровь.

— Бог все видит.

— Я не верю в бога.

— А стоило бы. Мы упали с неба и остались живы.

— У нас совершенная техника безопасности, — противлюсь я, наверное, я не в себе, раз и у меня возникают мысли о божественном промысле, — Никаких чудес только факты.

— Как знаешь, — она тихонько фыркает, ясно давая понять, что она на самом деле думает о моих словах, — Ты скучаешь по ней?

Мое сердце пронзает укол горя.

— Тебе не обязательно это делать, — отзываюсь я, через каждое слово у меня небольшая пауза. Меня бьет крупная дрожь.

— Что — это? — Лилит делает вид, что не понимает о чем я.

— Выражать сочувствие.

— Это был просто вопрос, — фыркает она.

Я выдыхаю едва слышный смешок.

— Мы не успели узнать друг друга, и я не верю в любовь с первого взгляда, — и вообще не уверен, что теперь способен любить, — Обряд состоялся потому что советники посчитали наш союз выгодным предложением.

Мой взгляд скользит по ее лицу, и остановился на глазах. Тени ресниц скрывают их выражение от меня.

Лилит несколько минут молчит.

— И в чем же выгода? — она хмурится.

— Возможность контролировать сенат, — произношу я в пространство, — Фракция перворожденных не может принимать самостоятельные решения и департамент полностью перешел сенатору, отцу это не нравится.

— Почему?

— Если сенатор решит отменить действующий законопроект, то департаменту придется ликвидировать регламент «Золотой крови».

Мы встречаемся глазами. Ночь стирает границы. И ощущение скорой смерти, тоже.

— Перед самым вылетом был объявлен «Оранжевый код», — заставляю вытолкать из себя часть правды.

— Мятеж? — выдавливает из себя Лилит и я устало киваю, — И насколько всё плохо?

— Советники ни за что не допустят войны, — заледеневшими губами отвечаю я, -

— Что ты имеешь в виду? — со страхом спрашивает она.

Я открываю рот, кажется, слова застревают у меня в горле.

— Все силы бросят, чтобы подавить бунты.

— Разве карантинные зоны не очищают?

У меня возникает иррациональное ощущение, что Лилит хочет добавить что-то еще. Но почему-то молчит. Смотрит на меня внимательно. Почти не мигая

— Вроде того, — я мрачно усмехаюсь, — Но недовольных становится все больше не только в карантинных зонах…

Она дергается.

— Под куполом?

Киваю головой.

— Ты спрашивала почему нас никто не ищет? Думаю, кто-то очень не хочет, чтобы стена пала, — едва слышно добавляю я, — Покушение было слишком хорошо спланировано.

Моим собственным отцом.

— Диверсия, — выдыхает Лилит, — Гибель такой золотой пары отвлечет… — она резко замолкает.

Я озадаченно хмурюсь и ощущаю, как ее тело рядом со мной напрягается.

— Что ты не договариваешь? — я всматриваюсь в ее зрачки, в полумраке они кажутся огромными.

В воздухе быстро тают облачка пара от нашего дыхания и я выжидающе смотрю на нее.

— Мне просто в очередной раз не повезло, — безрадостно отвечает Лилит, — Хочешь верь, хочешь нет, — я издаю нечто похожее на смешок, — Я не имею к взрыву никакого отношения.

Разве? Разве мы все не связаны вместе?

— Ты не похожа на того, кому нечего скрывать, — в моем голосе нет прежней злости, только невыразимая усталость. Мне вдруг отчаянно хочется забыться. Ничего не помнить и не знать.

— Измененные не всегда могут делать то, что им хочется.

— Так же, как и аристократы, — ей нечего возразить и Лилит замолкает.

Ветер снаружи стихает и где-то вдалеке отчетливо слышно, как сходит камнепад, их глухие удары похожие на гром, разносятся в горах.

Лилит прячет лицо в коленях.

— Кто такая Самара? — неожиданно для себя спрашиваю я.

Воздух резко вырывается из ее легких.

— Откуда ты о ней знаешь? — напряженно переспрашивает она, не поднимая головы.

— Ты звала ее, когда я тебя нашел, — отвечаю я, — Если не хочешь, можешь не отвечать.

— Она мне почти, как сестра, — сухо говорит Лилит, — Ей недавно исполнилось тринадцать.

— Где она?

Лилит глубоко вздыхает, прежде, чем сказать и прожигает меня взглядом.

Дерьмо…

— Ее забрали у меня.

— Забрали? — эхом повторяю я.

— Да, — она быстро стирает с ресниц выступившие слезы, — У нее воспаление легких, и наши врачеватели ничем не могли ей помочь, — почувствовав мой настойчивый взгляд, Лилит поднимает голову, — Аристократы обрекли ее на мучительную смерть.

— Прости…

— Прости и всё? — она уже не скрывает своей ненависти, — Это так легко работает? — отодвигается от меня, — На что ты вообще надеешься, что мы возьмемся сейчас за руки и поговорим по душам?

Именно этого она от меня и ждала, разве нет? Дрожь постепенно прекращается, будто я постепенно привыкаю к холоду и мне становится с каждой минутой всё теплее. Я словно выхожу за пределы собственного тела и парю в воздухе.

— Не знаю, — с тяжелым вздохом произношу я, — Я просто не хочу, чтобы ты думала обо мне, как о совершенном.

Стараюсь не шевелиться. До встречи с Данте, я не задумывался о жизни за стеной. Все события произошли чересчур стремительно: ритуал, встреча с сопротивлением, возлагающим на меня большие надежды, существование загадочного чипа, который разыскивают оба мира…

— А как я должна думать? — Лилит вызывающе вздергивает подбородок, встречаясь со мной глазами.

— Как о человеке, наверное, — отрешенно отвечаю я и не выдержав, первый опускаю глаза.

Никто больше не называет людей людьми и мы это знаем.

— Каждый из нас давно перестал им быть. Эти слова кружатся в моей голове, как брошенные кем-то бумажные самолетики.

Не человек, тогда, кто?

Чудовище.