Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 37

Лилит

Несколько долгих часов, я хожу вокруг обломков, выискивая хоть что-то, что могло уцелеть. Мне удалось найти почерневшую флягу с коньяком. Золотую зажигалку. Несколько бутылок с водой и пачку диетических кукурузных хлопьев. Я складываю всё в найденную здесь же сумку. Шоколадные батончики распихиваю по карманам. На несколько дней ещё хватит, но нужно уходить с горы и поскорее. Я достаточно окрепла и в состоянии выдержать спуск.

Натягиваю на уши вязанную шапочку и поворачиваюсь к Максу. Я хочу окликнуть его. Но не делаю этого и просто смотрю на него. Выглянувшее солнце заставляет меня щуриться от снежной белизны и на глазах выступают слезы.

Мне хочется назвать его мерзким и некрасивым. Но я не могу. Даже сейчас, в порванной куртке пилота и намотанном до самого носа шарфе, он выглядит великолепно. Совершенный во всём. Напитанный роскошью и достоинством.

Как и все жители Верхнего мира.

Скульптурные черты идеального лица. Красиво изогнутые черные брови. Ниспадающие до плеч темно-каштановые волосы. И невероятно притягательные глаза с кисточками пушистых ресниц. Рядом с ним я чувствую себя гусеницей. Уродливой и некрасивой.

Макс отвлекается от разборки обломков, почувствовав мой взгляд и поворачивается ко мне. Смутившись, я резко опускаю голову и делаю вид, что копаюсь в сумке, болтающейся на моем плече и направляюсь к хвосту самолета.

Из-за своего маленького роста, каждый сугроб кажется непреодолимым препятствием и я то и дело проваливаюсь в снег по пояс. От пронизывающего ветра не спасает несколько слоев верхней одежды и меховые ботинки, но я упрямо продвигаюсь вперед, не переставая размышлять:

Поверил ли он мне, когда я сказала, что не взрывала «Икарус»?

Он вылетел, как ошпаренный, будто опасался, что я его прикончу.

Ледяной ветер заставляет меня спрятать руки в карманы и поторопиться. Хвост «Икаруса» вырисовывается впереди, как отломанная часть конструктора. Если бы я тогда не решила сбежать с «Ковчега», то ничего бы этого не было…

Но тогда я бы выбралась оттуда только по частям. От этих мыслей я судорожно втягиваю в себя морозный воздух, и поднимаю глаза. Высоко в небе парит белоснежный ястреб, похожий на небольшую букву «Т».

Здесь природа суровая и будто бы нетронутая взрывом. Ветер неожиданно стихает и становится теплее. Вздохнув, я возобновляю шаг. Передвигаться в запакованной, как луковица одежде, не очень удобно. Мне приходится делать перерывы. Кожа под слоем одежды начинает чесаться от выступившего пота и я быстрее замерзаю.

Я рывком откидываю полог и захожу в наш временный «дом». Бросаю сумку в кресло и опускаюсь на корточки перед очагом, подкинув несколько палок, я раздуваю огонь. Чтобы не тратить чистую воду в бутылках, я набираю снега в жестяную банку.

Макс куда-то исчез. Его нет ни около оторванных шасси. Ни у смятой кабины пилотов. Недоуменно, я оглядываю белоснежные горы и возвращаюсь обратно. Растопив снег, я осторожно умываю лицо прохладной водой. Обморожение может привести к некрозу тканей и костей.

Дома мне удавалось найти гусиный жир и этого хватало пережить зиму. Моя кожа чересчур нежная и белая для такого сильного мороза. С этим я ничего не могу сделать. Прикусив губы, я кончиками пальцев обследую каждый участок. Не найдя никаких волдырей, я облегченно выдыхаю.

Макс так и не вернулся и я не хочу признавать даже себе, что начинаю волноваться. Я заворачиваю лицо в шарф и выхожу на улицу. Замороженный воздух не двигается и кристалликами острого снега залепляют глаза. Я ничего не вижу дальше своей руки.

— Москвин? — зову я, не решаясь называть его по имени и прислушиваюсь.

Тишина.

Меня окружает сплошная белесая мгла и больше ничего.

— Москвин?! — повторяю я и мой голос срывается на детский крик, я резко замолкаю. Поднявшийся ветер швыряет снег прямо в лицо.

Хоть я и говорила, что справлюсь сама, это не более, чем бравада. Я знаю, что в одиночестве не проживу и несколько дней. Мне нужна его помощь.

Снегопад усиливается, но я упрямо продвигаюсь вперед. В такую погоду, он мог запросто потеряться. Оступиться или попасть в расщелину.

— Возвращаемся, живо, — я не успеваю испугаться, как Макс хватает меня за руку. Весь облепленный снегом и почти невидимый из-за снегопада, он уверенно тащит меня обратно, забывая, что контакт между нами строго запрещен. Его прикосновение вызывает во мне противоречивые чувства. Но почему-то, я не делаю попытки освободиться.

Всё кругом накрывает белый цвет.

Макс быстро отодвигает полог и практически запихивает меня внутрь. Я опускаюсь на корточки рядом с ним и помогаю закрыть все щели, но ветер пробирается через трещины в металле.

Я заражаюсь его страхом.

— Что случилось? — выдавливаю из себя.

— Снаружи кто-то есть, — он придавливает ткань куском металла и поворачивается ко мне, — Похоже на какое-то животное…

В этот самый момент снаружи раздается грозный вой. Я прислушиваюсь, завывание резко переходит в жуткий скулёж и приближается прямо к нам.

— Наверное, он учуял наш запах.

— Нужен огонь, — я подрываюсь с места, — Как-то папа рассказывал мне, что волки остерегаются дыма.

Вой повторяется еще ближе и страх скручивает внутренности в тугой узел. Я подбегаю к очагу, сгребая все щепки в кучу, бросаю их в тлеющие угли. Костер сначала гаснет, а потом вспыхивает жаром. В воздух поднимается облако дыма и ярко-оранжевые искры.

— Если это волк, — Макс с мрачным видом смотрит в сторону выхода, сжимая в руке складной нож и я судорожно сглатываю.

Он встает между мной и проходом, но я всё равно вижу, что происходит снаружи. Сквозь ткань просвечивается сильное мускулистое тело и кисточки на длинных ушах.

Это рысь! Я видела картинку в учебнике по биологии. Пригнувшись, она ходит вокруг оторванного хвоста «Икаруса», издавая утробные рычащие звуки.

— Спрячься в челнок, — отрывисто приказывает Макс, не поворачивая головы, словно отдает приказ своей свите, — Толстое стекло тебя защитит.

Я отрицательно качаю головой, не собираясь ему подчиняться. Хочет он этого или нет:

Выживание мой конёк и я не позволю аристократу командовать мной.

Я сосредотачиваюсь на своём, мои руки так дрожат, что мне приходится зажать палку между бедрами. Получив что-то вроде факела, я пытаюсь его зажечь, но ткань начинает плавиться, а не гореть.

— Давай же, — шепчу я, — Гори, черт тебя подери! — у меня замирает сердце, огонек начинает разгораться.

— Merde[1]! — яростно выкрикивает Макс.

Я не успеваю среагировать, как он приподнимает меня в воздух и с силой швыряет вглубь салона. Я ударяюсь головой о стеклянную дверцу челнока и выпускаю из рук бесполезный факел. Тусклый огонек гаснет. Дыхание перехватывает от боли и проклятие застывают на языке.

Какого черта он себе позволяет?!

Я помогаю себе подняться, держась за холодную стену. В ушах звенит и перед глазами всё расплывается. Я делаю неуверенный шаг и вижу Макса. Он лежит между рядами кресел и мощные лапы рыси прижимают его к полу. Макс выставил вперед руку и огромные зубы с желтоватым налетом рвут толстую ткань куртки. Изогнутые острые ногти выступают между подушечками мощных лап, готовые нанести молниеносный удар. Она издает яростное ворчание.

Я быстро оглядываюсь в поиске хоть какого-то оружия.

Где нож? Где этот чертов нож?

Я бесшумно продвигаюсь вперед, не сводя своих глаз с хищника. Моё сердце бьется так быстро, что его удары отдаются в висках. Вдруг, я замечаю рядом с Максом сверкающее лезвие ножа.

Если у меня получится добраться до него и воткнуть в глаз животного…

Грозное рычание заставляет меня замереть на месте. Рысь оборачивается и скалит зубы. Внутри меня что-то обрывается и охватывает знакомое чувство ужаса. Крик вырывается из горла. Огромный белоснежный волк стоит так близко, что я вижу его ярко-голубые глаза и не могу себя больше обманывать — у нас нет ни единого шанса против такого зверя.

Пригнувшись, волк направляется к нам, не переставая разъяренно рычать. Шерсть на его загривке встает дыбом. Рысь одним мощным прыжком выпрыгивает ему навстречу, теряя интерес к Максу.

Она явно недовольна тем, что ее добычу может кто-то отнять.

Аристократ быстро вскакивает на ноги, поднимая с пола нож. Весь его правый рукав изодран в клочья и на коже выступает кровь. Он не обращает на рану никакого внимания и молча сгребает меня в охапку, начинает отступать прочь.

Что нам делать? Что теперь делать?

Я прижимаюсь спиной к его груди, забывая, что всего несколько часов назад, желала ему исчезнуть. Мы не говорим друг другу ни слова. Наши тела синхронно выполняют одни и те же действия.

Шаг. Пауза. Шаг. Еще шаг.

Я не в силах оторваться от жуткого зрелища.

Они кружат по кругу, издавая леденящие душу звуки. Пригнувшись, волк прыгает на рысь, его движения такие быстрые, что один прыжок моментально сменяется другим. Обнажив в оскале острые зубы, он целится ей в шею, но промахивается и вгрызается в ее заднюю лапу. На снег брызжет алая кровь и по горам разносится полный боли визг.

Словно почувствовав мой взгляд, волк поворачивает ко мне огромную морду и смотрит прямо на меня. Его глаза заглядывают мне в душу и вытаскивают наружу все мои страхи. У меня перехватывает дыхание, когда он начинает едва заметно вилять мохнатым хвостом.

Меня не покидает чувство какой-то узнаваемости, словно нечто подобное уже случалось со мной.

Воспользовавшись замешательством, рысь бросается на волка, длинные клыки вонзаются в его шею. Белоснежная шерсть окрашивается в красный. Он выгибается дугой, стараясь сбросить с себя ее тело, снег поднимается вверх фонтаном пушистых перьев и они кубарем летят вниз с горы.

Становится очень тихо.

Я рада, что в этот момент, спиной ощущаю сильное тело Макса и моя макушка утыкается ему в грудь, иначе я бы рухнула на пол.

— Ты вся дрожишь, — Москвин первый приходит в себя и разворачивает меня к себе. Точно. Я вся просто заледенела. Меня бьет крупная дрожь от пережитого ужаса. Макс сам застегивает молнию на моей дубленке до самого подбородка и я не сопротивляюсь, — Ты как? Не сильно ударилась?

Я замечаю на его запястье рваную рану с корочкой уже начавшей подсыхать крови.

— Нужно обработать укус, — вместо ответа шепчу я и отхожу от него. Это дает мне время взять себя в руки.

Макс с подозрительной настороженностью следит за мной. Я стараюсь не обращать внимание на его близость. Покопавшись в чемодане, я нахожу темно-синюю блузку. На ощупь она гладкая, как шелк. Не церемонясь, я надрываю зубами мягкую ткань и отрываю широкую ленту.

Должно хватить.

Под креслом я вытаскиваю сумку и достаю флягу.

— Присядь, сейчас будет больно, — выразительно смотрю на него, — Живо! — скривившись, он делает то, что я говорю и что-то бормочет себе под нос.

— Почему у тебя такой вид, словно ты убить меня хочешь? — Макс неуверенно протягивает мне правое запястье.

Я замечаю на его ладонях волдыри мозолей.

— Может быть, так и есть, — я аккуратно убираю из раны клочки ткани и кусочки шерсти, — О чем ты вообще думал?! — на вид ничего страшного, но если попадет инфекция… — У таких, как ты, нет никакого иммунитета, — недовольно продолжаю я, — Даже такой пустяк может стоить жизни.

— Тебя не сильно расстроит смерть аристократа, — усмехается Макс и я чувствую, как мои щеки вспыхивают и лицо начинает гореть.

— Не сомневаюсь, — я наклоняюсь ниже и мои длинные волосы выступают отличной ширмой, — Я не такая слабая и безмозглая, как ты думаешь, — мой голос звучит сварливо, но в данном случае, это оправданно, — Больше так не делай, — я крепко держу его за руку, мои пальцы такие маленькие, по сравнению с его крепким запястьем.

— Неужели, ты беспокоишься обо мне? — спрашивает Макс с той нахальной самоуверенностью, что присуща всем аристократам и я безжалостно опрокидываю на рану флягу с коньяком.

Он дергается от боли, втягивая в себя воздух. Вряд ли он привык к боли, любую проблему со здоровьем в Верхнем мире можно уладить, приняв лекарство.

— Нет, — равнодушно отвечаю я, в воздухе стоит резкий запах алкоголя, — Я думаю только о себе, — стараюсь не касаться его лишний раз, заматывая руку. Не очень гигиенично, но лучше так, чем вообще ничего. — Если ты умрешь, мои шансы на выживание упадут.

— Значит, пока мы команда? — серьезно интересуется Москвин и я раздумываю над ответом несколько секунд.

— До тех пор, пока мы не выберемся отсюда, — предупреждаю я, — Да, и… — Макс терпеливо ждёт, — Меня зовут Лилит.

[1] Merde — дерьмо