Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 45

Лилит

Я облажалась. Сделала глупость. Не надо было рассказывать о «Ковчеге». Страх сковывает меня. Сердце бьется о ребра, как крылья испуганной птицы. Не знаю, сколько проходит времени — секунды или минуты. Кругом возвышаются сосновые деревья. Над головой виднеется рваное голубое небо. С порывами ветра пушистые ветви шуршат, будто костлявые кисти трутся друг о друга.

— Забудь, — я предпринимаю попытку подняться, но Макс хватает меня за руку и сильнее сжимает пальцы, чувствуя, что я хочу выдернуть свою ладонь.

— Объясни, — на его красивом лице проступают желваки. — Пожалуйста, — добавляет он.

Вокруг витают запах мяса, сосновых иголок и льда. Меня мутит. Я присаживаюсь обратно.

— В «Ковчеге» нас называют химерами…

— Химерами? — его глаза меняют цвет, превращаясь в темно-зеленые.

— Да.

Макс недовольно поджимает губы.

— Никогда о них не слышал.

Я разочарованно вздыхаю.

— Когда меня схватили, то в первую очередь проверили мой номер. Наверное, хотели удостовериться, что я здорова. В карантинных зонах мы сдавали кровь…

— Нет, — смотрит так, словно я сошла с ума, — Корпорация искала способ лечения, — его взгляд странно застывает на мне, словно он решает верить мне или нет.

— Разве я нуждаюсь в лечении?

— Ты поняла, что я имел в виду, — раздражается Макс.

— Генетический мониторинг или еще какие-нибудь сверхсовременные технологии позволили вам выявить, как можно… — ощущаю неприятное покалывание на шее, в том месте, где выжжены мои цифры, но заставляю себя продолжить, — Использовать наши органы.

— И что это, мать твою, значит? — взрывается он.

Я тяну правую руку к ножу, привязанному сбоку.

«Я никогда не вернусь в «Ковчег», я скорее умру, чем вернусь туда»…

— В приоритете здоровье небожителей, — напряженно слежу за выражением его лица, — И как оказалось, дешевле разобрать на части измененного, чем выращивать синтетические.

— Нет.

— Я была в «Ковчеге», — повторяю я, — Видела кровь, части наших тел…

Макс изменяется в лице, по мере понимания, он начинает бледнеть, сначала губы. Щёки. Лоб. Пока всё не сливается в единое грязно-серое полотно.

— Это просто безумие, — выдавливает из себя, — Перворожденные бы не допустили такого….

Ага, как же, один из них имеет к этому прямое отношение.

— Я не пытаюсь тебя обмануть, — я равнодушно пожимаю плечами, поднявшийся ветер проносит мимо бледно-серые облака, скрывающие на мгновение солнце и его тень ложится на наши лица, — Лучше подумай, по какой причине всё держится в тайне и кто стоит за компанией твоего отца.

Я смотрю на него безотрывно, почти не мигая.

— Призрак… — мне кажется, что Макс сейчас рухнет в обморок.

— Да.

Он погружается в оцепенение, сидит на месте, как греческая статуя, опустив голову вниз. Прямо передо мной аристократ одинокий, отчаявшийся и надломленный. Совсем не похожий на того, кого я должна ненавидеть и кого хотела убить. Я жду, стараюсь не шевелиться, словно мой позвоночник вдруг сковали металлические скобки. Макс выпрямляется, будто принимает какое-то решение.

— Сенатор не простит убийц своей единственной дочери, — говорит он, глядя в пустоту, — Шумиха вызовет недовольство всех правительственных фракций и перворожденным придется ответить перед судом.

— И как ты собираешься это доказать?

— Ты будешь свидетельствовать против моего отца, — заявляет Макс.

Из моего горла вырывается невеселый смех. Мне требуется вся моя храбрость, чтобы продолжить говорить всё тем же ровным спокойным голосом:

— Твой идеализм меня восхищает, правда, но никто не станет слушать измененных.

— Рядом с тобой буду стоять я, — горечь в его словах почти осязаема. — Им придется проверить «Ковчег», ведь я из правящего класса перворожденных.

Не уверена, испытываю ли я облегчение по этому поводу или ещё больший ужас.

Мы оба не в состоянии отвести глаз с блеска золотого перстня на его пальце.

Воздух между нами буквально трещит от напряжения и моя шея покрывается мурашками. В нашем случае доверие дается не легко, но не смотря на то, что они сделали нас изгоями, отгородились стеной, как от диких зверей, используют наши органы, я отчаянно хочу верить одному из аристократов.

— Хорошо, — говорю то, что он хочет от меня услышать, — Я пойду с тобой, — мне нужно время, чтобы всё хорошенько обдумать.

Позади нас осыпается снежный покров и я оборачиваюсь.

Что-то быстро двигается среди широких стволов. Какая-то вспышка серебристого света. Моё сердце замирает в груди. Пульс грохочет в ушах. Стражники? Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть детали, но сгустившиеся тени в лесу мешают мне понять, что это. От движения в разные стороны летят комья снега.

Белая морда. Огромное туловище.

Медведь.

Я сглатываю рвущийся наружу крик.

Медведь приближается к нам огромными скачками и неожиданно выскакивает на свет. Его густой мех похож на расплавленное серебро. До этого момента, я никогда не встречала измененных животных и не знала, что они вообще существуют.

— Какого хрена, — выдыхает Макс, наверняка, думая о том же.

Прижав уши к голове, медведь издает грозный рык, из его пасти брызжет слюна. Он так близко, что я чувствую его зловонный запах. Поднявшись на задние лапы, медведь опускается на землю и размахивает мордой из стороны в сторону.

Он готов атаковать.

— Макс, ложись на землю, — командую я ровным голосом, единственное, что я хорошо усвоила в своей жизни, это умение быстро оценивать обстановку, — Закрой голову руками и ни в коем случае, не двигайся.

Отчаянный, плохо продуманный ход, но времени придумать что-то получше, просто нет.

Макс не спорит со мной и делает то, что я сказала. Медленно опускается на живот. Он не сводит с меня внимательного напряженного взгляда. Я едва заметно киваю и сама сворачиваюсь клубочком. Убрав руки за голову, я притворяюсь мертвой.

Пусть это сработает. Пожалуйста. Пусть это сработает!

Свирепо рыча, медведь обходит наш лагерь и я незаметно наблюдаю за ним, стараясь почти не дышать. Коричневые подслеповатые глаза рыскают в поиске добычи. Он обнюхивает наше одеяло. Кроличье мясо исчезает в его пасти и я испытываю нечто вроде злости.

Мне столько труда потребовалась, чтобы его поймать!

Но вдруг, медведь приподнимает морду и поворачивается ко мне. От его взгляда внутри меня всё обрывается. Одним прыжком он преодолевает разделяющее нас расстояние и резким ударом переворачивает меня на спину. Моё тело наполняется адреналином, но я не издаю ни звука, от страха, моё сердце почти не бьется.

Краем глаза, я замечаю, что Макс приподнимается.

— Нет, — одними губами шепчу я, запрещая ему двигаться.

Если он это сделает, никто из нас не выживет.

Еще один ощутимый удар и я снова лежу на животе, утыкаясь лицом в холодную землю. Острые когти прорывают когтями дубленку и я слышу, как она трещит. Я прикусываю губы, чтобы не закричать и стараюсь не шевелиться.

Он наклоняется ко мне ближе и втягивает в себя мой запах. Я ощущаю на шее его горячее смрадное дыхание. Неожиданно, медведь оставляет меня в покое и я надеюсь, что он решает уйти. Но то, что я вижу, заставляет мою кровь застыть в жилах. Холод проникает глубже, пока не перехватывает дыхание.

Только не двигайся, прошу тебя, только не двигайся.

С раскрытой медвежьей пасти капают вязкие слюни и он издает жуткие звуки. Огромная лапа подцепляет Макса и приподнимает в воздух. Шапка слетает с его головы. Я с силой сжимаю ладонь, когда его тело падает на землю и остается лежать неподвижно.

Я слышу рычание дикого зверя и больше ничего. Мои глаза пересыхают и я боюсь даже моргнуть. Медведь кружит по снегу, постепенно теряя к нам интерес и медленно направляется к лесу. Его огромная фигура исчезает в густых зарослях.

Несколько долгих минут, я лежу на месте и смотрю на макушку Макса. Но вот, он поворачивает ко мне голову и от облегчения, я издаю тихий всхлип. Мы встречаемся с ним взглядом. В нем было так много всего: облегчение, беспокойство и… что-то ещё, о чем я не могла даже мечтать.

Я поднимаюсь на ноги, и стряхиваю мелкие камни с брюк и волос.

— Кажется, он ушел, — хрипло говорю я, — Ты как? — замечаю, как Макс едва заметно хромает.

— Нормально, — тихо отвечает он, прислушиваясь к своим ощущениям, — Ты?

— Пострадала только дубленка, — я усмехаюсь, и стараюсь свести всё в шутку, — Жаль, ведь у меня никогда не было таких первоклассных вещей… — я замолкаю на полуслове, уловив какое-то движение в глубине леса и всматриваюсь в заросли.

Ярко горящие глаза волка наблюдают за мной из темноты и скрываются в густых кустарниках.

Не может быть, этого просто не может быть.

— Лилит? — Макс подходит ближе, и мне приходится повернуться к нему, — Ты точно в порядке? — он обхватывает мое лицо обеими руками и заставляет посмотреть на себя.

— Да, — на самом деле, всё далеко не в порядке, мне кажется, я схожу с ума, — Конечно, я в порядке, — неуверенно повторяю я, и не делаю попыток освободиться.

Макс пристально вглядывается в мое лицо и неожиданно крепко целует. Его губы приближаются к моим, такие теплые и мягкие. Ток пробегает по всему моему телу, не смотря на то, что я не хочу ничего к нему чувствовать. Я запускаю руки в его растрепанные ветром густые волосы и притягиваю к себе ближе.

Ещё.

И ещё.

От него пахнет легким солоноватым ароматом, я бы сказала, что так пахнет море, если бы когда-нибудь там была. Бирюзовые глаза Макса опять меняют цвет и становятся почти небесно-голубыми. Я всматриваюсь в их глубину, как в зеркало и вижу своё отражение.

Он наклоняется и жадно целует каждую мою царапину, каждый синяк. Я приказываю себе не дрожать. Мы так близко, что я слышу, как громко бьется его сердце. Я отстраняюсь от него и приподнимаюсь на цыпочки, неуверенно касаюсь его кожи. на ощупь она такая…

Человеческая.

Я исследую его небритое лицо, пробегая кончиками пальцев по его губам. Едва заметной ямочки на левой щеке. Носу. Подбородку и скулам. Закончив, я обвиваю руками его шею, чувствуя, как он пропускает между пальцами выбившие из моей косы пряди. Если бы Макс хотел меня убить, я бы не оказала ему сопротивления, и тут он говорит фразу, равносильную выстрелу в упор:

— Ты мне нравишься.

Может, он не это имел в виду, когда говорил, что я ему нравлюсь. Может, всё дело в усталости, испуге или адреналине. Может быть это банальная слабость. Человеческая. Такая нормальная, когда висишь на волосок от смерти и единственное, чего ты хочешь — почувствовать, что всё еще жив.

Мы шагаем вперед, не говоря друг другу ни слова. Мои мысли медленно двигаются по черепной коробке. Разве ты не хотела соблазнить аристократа? Я должна радоваться, но меня мучает тревога:

Что если ему всё известно о «Ковчеге» и он так играет со мной?

Что если он хочет узнать, где чип, и я попалась на его удочку?

Все вокруг постепенно пожирает темнота, на черном небе появляются первые звезды. Подкрадывается ночь и нужно искать место для ночлега.

— Ты это тоже видишь? — Макс заставляет меня остановится, легонько касаясь плеча. Я не сразу понимаю о чем он. Моё зрение устроено совсем не так, как у других и мне нужно время, чтобы перестроиться.

— Что я должна увидеть? — я оглядываюсь.

Густо растущие деревья переплетаются ветвями, создавая над головой что-то вроде огромной арки. Листьев практически нет, как и другой растительности, кроме странного по цвету мха. Я приглядываюсь и замечаю бледно-розовое свечение, исходящее от земли и расползающееся по закрученным в причудливые формы корням.

Я знаю, что это за место, просто не хочу в это верить.

— Коралловый лес, — вместо меня произносит Макс. Очень тихо, почти шепотом, — Мы в эпицентре взрыва.