Сирень

ДЕВЯТЬ

— Ты заявила Лорену и каждой заднице в «Гениях», ответственному за то, что ты стоишь здесь, что знаешь наш материал лучше, чем он, — начал Хьюстон, как только я подключилась к усилителю.

Я вздохнула, молча проклиная свой длинный язык. Это было не только смелое заявление, но и самонадеянное, и теперь Хьюстон хотел заткнуть мне им рот.

— Насколько я помню, я сказала, что, вероятно, знаю его лучше.

— Ну, тогда тебе, вероятно, не стоило открывать свой рот, — выпалил он в ответ. — Ты будешь отвечать как за соло, так и за ритм, а это значит, что я должен доверять не только твоим навыкам, но и твоим инстинктам. Покажи мне «Ободранная заживо кожа».

Подразумеваешь, что именно это сделаешь со мной до конца дня? Мило.

Я благоразумно оставила эти мысли при себе. Не каждое сражение стоило того, чтобы в нем участвовать, и поскольку технически я была здесь для того, чтобы учиться, я ничего не могла возразить. Пришло время смириться или заткнуться, и мне надоело позволять Хьюстону поступать по-своему. К счастью для меня, я точно знала, что он задумал.

«Содранная заживо кожа» не была популярной песней. Андеграундная работа появилась в их первом мини-альбоме, а это значит, что только настоящий фанат знал о ее существовании. И вишенкой на торте ярости Хьюстона является то, что Кэлвин в то время не был их гитаристом.

Нет. Эта честь принадлежала Хьюстону.

Кэлвин не был одним из основателей «Связанных». Он присоединился к группе лишь после того, как контракт был уже заключен, и ходили слухи, что никто из троих, наблюдающих за тем, как я подвергаю пыткам их песню, и ждущих, когда я ее исполню, не выбирал его. Если бы не Кэлвин, а теперь и я, «Связанные» были бы одной из немногих групп, которые начали и закончили только со своими первоначальными участниками.

О, так вот почему они меня ненавидели?

Плак-блядь-плак.

Хьюстон уложил свое длинное тело на диване прямо передо мной, в то время как Лорен и Джерико обменялись настороженными взглядами. Ни один из них не потянулся за своими инструментами, так что, думаю, я была одна. Без басов и барабанов…

Нахуй.

Бросив последний взгляд на пейзаж за Хьюстоном, откуда открывался беспрепятственный вид на центр Лос-Анджелеса, я вдохнула свежий воздух, проникающий через открытые двери веранды, и охлаждающий пот, которого кстати не было.

До сих пор я не осознавала, как высоко мы находимся. Это был красивый дом, хотя он совсем не подходил их стилю. Он был слишком элегантный и современный, с чистыми белыми линиями — слишком похож на признак статусности. Я представляла их в темном замке на туманном холме, гораздо более высоком, чем этот, вдали от цивилизации и соседей, с кладбищем с привидениями за домом.

Я издала короткий смешок, прежде чем смогла взять себя в руки.

— Что-то смешное? — поинтересовался Хьюстон.

— Ага, — фыркнула я. — Думаешь, что можешь поставить меня в тупик, — его брови опустились, и я прервала его ответ риффом из шести тактов (прим. рифф — короткая ритмическая фигура, часто служащая сопровождением к сольной импровизации).

С каждой нотой черные и серые полосы рассекали воздух вокруг меня, как молния, рассекающая небо, за ними следовали красные вспышки, прежде чем сгуститься, как открытая кровоточащая рана.

Песня была болезненной и мрачной, режущей и злой.

Это было больно.

Мне стало интересно, кто из них ее написал, но я решила, что мне все равно.

Последовательность аккордов дальше была немного сложной, и я не часто практиковалась в ней, так что первый и второй куплеты я спотыкалась, стиснув зубы. Зеленые, желтые, синие и розовые тона, время от времени освещавшие комнату, делая очевидным каждый раз, когда я брала неправильную ноту. Я не понимала, в чем дело, пока не дошла до припева, а к третьему куплету я обрела уверенность. Настолько сильную, что я подправила ритм четвертого куплета, придав ему более плавный переход обратно в припев. Это было незначительное изменение, которое, я сомневаюсь, что они заметили бы, и оно заставило меня улыбнуться своей подлянке.

Когда песня закончилась, я наблюдала, как исчезают цвета, которые, как я знала, могла видеть только я, прежде чем встретиться с черным взглядом Хьюстон.

— Что, черт возьми, это было?

— Начало было немного проблемное, но…

— Я говорю о том дерьме, которое ты выкинула в четвертом куплете. Почему ты его изменила?

Видимо, это не осталось незамеченным.

Не зная, что еще сделать, я пожала плечами:

— Ты сказал, что тебе нужно доверять моим инстинктам. Я подумала, что то, как я сыграла, звучит лучше.

— И это говорит та, кто не может справиться больше чем с аккордом из трех нот? Где ты научилась играть? В гитарном центре?

— Вы, кажется, уже одобрили мои навыки игры, иначе зачем я здесь? — когда его единственным ответом был пристальный взгляд на меня, я взглянула на молчаливого эмо, который едва заметно кивнул мне головой. Каким-то образом это придало мне смелости вырыть яму, в которую они меня позже бросят, еще немного глубже. — Если ты хочешь, чтобы я стала лучше, оскорбляя меня, ты этого не добьешься.

Хьюстон склонил голову набок, прядь каштановых волос упала вперед, и его тон был обманчиво мягким, когда он заговорил:

— Так как же мне добиться этого, Фаун?

— Ты мог бы показать мне…

— Мы здесь для того, чтобы научить тебя нашим песням для тура, а не тому, как их играть.

Расстроенная, я сжала гриф своего «Страта»:

— Тогда ни один из нас не получит того, чего хочет.

Посмеиваясь, он встал, прежде чем направиться ко мне. Я задержала дыхание, пока гвоздичный аромат его мыла не заставил меня выдохнуть, просто чтобы вдохнуть еще раз.

Позор.

— Позволь мне открыть тебе секрет, Бэмби. Ты была выбрана не для того, чтобы преуспеть. Ты была выбрана, чтобы потерпеть неудачу. Любитель, играющий за «Связанных» — несбыточная мечта. Пришло время проснуться. Тебе никогда не суждено было получить то, что ты хочешь, поэтому я предлагаю тебе убрать эту дерзость из своего голоса и делать то, что, черт возьми, я тебе говорю.

Прежде чем я успела спросить, что имел в виду Хьюстон, потому что все, что он дал мне, создало больше вопросов, чем ответов, он отвернулся и вернулся на диван. На этот раз он подался вперед, упершись предплечьями в бедра и наблюдая за мной с таким напряжением, которое должно было заморозить меня на месте. А потом его губы зашевелились.

— Еще раз.

Несколько часов спустя меня проводили до двери с приказом вернуться еще раньше на следующее утро. Мои бедные, сведенные судорогой пальцы и истерзанные ступни вопили от их жестокости. Когда я вышла на улицу, мой телефон зазвонил, сообщая, что «Убер» прибыл. Я решила потратиться, так как не было никакой возможности совершить эту прогулку во второй раз.

Что напомнило мне…

Развернувшись на каблуках и приготовившись маршировать обратно внутрь, я обнаружила Хьюстона, Лорен и Джерико, столпившихся в дверном проеме, останавливая меня на полпути. Они получали удовольствие, заставляя меня играть одну и ту же песню десять часов подряд, пока я безошибочно не попадала в каждую ноту так, как того хотел Хьюстон.

— Может, я и играю Лорен равнодушно не так хорошо, как ты, но я не дура. Есть причина, по которой вы согласились на это, и я, возможно, не знаю, в чем эта причина, но я правда знаю кое-что другое. Я была либо вашим единственным выбором, либо вашим лучшим. Это значит, что я вам нужна.

— К чему ты клонишь? — спросил Лорен. От моего внимания не ускользнуло, что он даже не потрудился это отрицать. Никто из них не отрицал.

— Вчера у меня сломалась машина.

— А, так это твоя цена. Не могу сказать, что удивлен. Просто разочарован, — засунув руки в карманы, Лорен бросил на меня измученный взгляд. — Что закажешь? Джип? Мини-курятник? БМВ? Дай-ка я угадаю… крыша необязательна, я прав?

— Я не хочу, чтобы вы покупали мне новую машину, придурок. Я хочу, чтобы меня подвезли.

Лорен моргнул:

— Извини?

— Пока я не накоплю достаточно денег, чтобы починить свою машину, мне придется ходить пешком. Автобусы не заезжают так далеко в гору. Сегодня утром мне пришлось пройти милю, чтобы добраться до вас.

Лорен равнодушно пожал плечами:

— Так вызови «Убер».

— Каждый день, туда и обратно, в течение следующих трех месяцев? Я так не думаю. Я приношу домой минимальную зарплату за работу администратором для таких богатых королей, как вы. Я едва могу оплатить свои счета, не говоря уже о том, чтобы удовлетворять ваши капризы. Не будете подвозить, не будет Брэкстон. Можете объяснить лейблу, почему со мной ничего не вышло.

— Что-нибудь еще? — осведомился Хьюстон самым неприветливым тоном на свете.

— Да, — подняв подбородок, я не позволила своему взгляду дрогнуть. — Я предпочитаю черный кофе. Вам не должно быть слишком трудно это запомнить.

— Какого хрена? — Лорен сплюнул. — Неужели мы выглядим так, будто нам не все равно?

— Я что, похожа на боксерскую грушу? Если хотите, чтобы я была здесь до восхода солнца, мне понадобится кофе. Пока вы трое не увидите во мне равную себе, вы будете приносить его до дальнейшего распоряжения.

Мой телефон снова зазвонил с предупреждением, что моя машина скоро уедет, поэтому я повернулась и ушла, оставив своих новых коллег по группе без последнего прощания. К тому времени, как я спустилась по подъездной дорожке, села на заднее сиденье «Убер» и закрыла дверь в очередной сложный день, на моем телефоне появилось три новых уведомления. Все сообщения в «Инстаграм».

[басистЛо]: Я так сейчас возбужден

Я нахмурилась, получив это сообщение, так как не помню, чтобы разблокировала его. Я только помнила, что оставила свой телефон без присмотра, когда Хьюстон наконец разрешил мне отлучиться в туалет. Что за нуждающийся придурок разблокирует себя в чужих социальных сетях? Покачав головой, я проверила другие сообщения, не потрудившись снова заблокировать Лорена.

[_рикнобл]:;-)

[Хьюстон_Связанный]: Машина заедет за тобой в шесть тридцать.

Проигнорировав первые два, я ответила на сообщение Хьюстона.

[БрэксФаун]: Откуда ты знаешь, где я живу?

Двадцать минут спустя меня доставили домой. Оказавшись внутри, я сразу же направилась в душ, пока сюда не налетели чайки. Я планировала наслаждаться покоем — как бы долго он ни длился. Я знала, что Грифф и Маэко захотят узнать каждую деталь, и я не была готова заново пережить свой мучительный первый день с тремя пресыщенными рок-богами.

Они слишком много о себе думали.

С усталым вздохом я рухнула на свою кровать. К сожалению, этому не суждено было случиться. Как только я закрыла глаза, зазвонил мой телефон. Собрав последние остатки энергии, которые у меня были, я перевернулась и схватила телефон только для того, чтобы почувствовать, как закипает моя кровь.

[Хьюстон_Связанный]: Не опаздывай.

Он даже не потрудился ответить на мой вопрос.

Ублюдок.

На следующее утро, как и было обещано, прибыла машина. Водитель представился как Барри, прежде чем открыть мне дверь. Он также рассказал мне, что иногда отвозил на мероприятия «Связанных», когда они были в городе. Все это было немного сюрреалистично. Все стало еще более странным, когда Барри заехал на стоянку «Старбакс» и, зайдя внутрь, вышел оттуда с подносом, уставленным четырьмя кофейными чашками.

— Для вас, мэм, — Барри протянул мне ту, на которой было написано мое имя, но я слишком нервничала, чтобы пить, поэтому всю дорогу до дома в Беверли-Хиллз я ехала, держа кофе в трясущихся руках.

Возьми себя в руки, Фаун. Они, вероятно, почувствуют запах страха.

Когда Барри подъехал к воротам, я попросила его остановиться на минутку, прежде чем проехать дальше. Опустив заднее стекло, где я сидела со стороны, обращенной к будке охраны, я протянула свой все еще горячий кофе вчерашнему охраннику.

— Перемирие? — спросила я, когда его взгляд перемещался туда-сюда между мной и чашкой.

Держу пари, он думает, что я его отравила.

Если бы я когда-нибудь решила рискнуть жизнью в тюрьме, я бы определенно пошла по крупному.

Может, убийство моих новых коллег по группе?

Охранник медленно взял «Старбакс», прежде чем сделать глоток, ухмыльнулся и махнул нам рукой, чтобы мы проезжали.

Откинувшись на спинку сиденья, я вздохнула с облегчением. Может быть, в конце концов, сегодняшний день будет не так уж плох.