Сирень

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Он поцеловал меня.

Хьюстон Морроу целовал меня.

Моменты созданы для того, чтобы быть плавным переходом от одного к другому. Причиной и следствием. Разработанные для того, чтобы иметь смысл.

Так… как мы перешли от его высокомерного напоминания о том, что я ниже его, к… поцелуям?

И почему я не отстранилась?

Самое подходящее время было бы, когда я почувствовала, как его руки скользят по моим бедрам, пока не добрались до моей задницы. Шорты, которые я надевала в постель, не оставляли простора для его воображения. Я выложила все свои карты на стол, а он разгадал мой блеф.

Застонав от удовольствия от того, как я наполнила его ладони, он приподнял меня. В итоге мои ноги обвились вокруг его стройной талии. Его губы не отрывались от моих.

Я была воздухом, которым ему нужно было дышать, а он был моим.

Хьюстон усадил нас на маленький столик, за которым мы с Риком всего несколько минут назад вместе планировали приключения. Тем не менее, я не сопротивлялась ему, когда он посадил меня на него сверху. Я раздвинула ноги, чтобы освободить для него место, и он вознаградил меня, прижав свой член к тонкому слою, не позволяющему ему оказаться внутри меня.

Все, что он делал — это целовал меня.

Его язык скользнул между моими губами, и я застонала от его вкуса, смешанного с вишневым, который сигнализировал о моем возбуждении. Он только усилился, когда его рука медленно забралась мне под футболку. Она была шершавой и теплой на моей нежной коже.

Я хотела, чтобы он погубил меня.

Без сомнения, я бы позволила ему разорвать меня на части и собрать обратно по кусочкам, как бы он этого ни захотел. Я хотела быть той драгоценной вещью, которую он взял для себя и никогда бы не отпускал. Я была готова отдать ему все, что угодно, лишь бы он никогда не переставал прикасаться ко мне в ответ.

Он тут же застонал, как будто мог прочитать мои мысли, и засунул руку мне под лифчик. Ощущение его теплой ладони, обхватившей мою грудь, и его большого пальца, дразнящего мой сосок, заставило невнятный звук сорваться с моих губ. Не имело значения, как долго это продолжалось. Ко мне никогда так не прикасались.

— Хочешь кончить для меня?

— Да.

Мне так сильно это было нужно. Я не знала большего возбуждения, чем разваливаться на части перед заядлой аудиторией, каким-то образом наблюдающей и ценящей мое медленное схождение с ума.

Только после Нэйта Фэрроу — не первого, не второго и не последнего, а просто парня, который позволил чувству вины съесть себя заживо, я поняла, что дикость в моем сердце, эта мания, рабом которой я была, была настоящей и бесповоротной болезнью.

Грязная шлюха.

Я все еще верила ему, как будто это случилось вчера.

Острый аромат оливок витал в воздухе, и стыд сдавил мне горло. Хотя я знала, что он ненастоящий, я отпрянула как раз в тот момент, когда Хьюстон собирался поцеловать меня. Я не переставала пятиться, пока не уперлась в черную штору, закрывающую окно.

— Что только что произошло? — озадаченный изгиб его бровей был бы очарователен, если бы я не дрожала, как лист во время торнадо. — Тащи свою задницу обратно, Фаун.

Я покачала головой, чувствуя, как у меня перехватывает горло, когда я пыталась заговорить:

— Тебе не следовало целовать меня.

— Тебе не следовало просить меня об этом.

Я этого не делала, но мы оба знаем, что я хотела, чтобы он это сделал. Отрицание, когда это было очевидно, только заставило бы меня чувствовать себя более жалкой вдобавок ко всему остальному.

— Ты не понимаешь, Хьюстон. Когда Кэлвин умер, у вас не было возможности начать все сначала. Вы просто променяли одного наркомана на другого.

Отвращение на его лице при моем признании было в десять раз более унизительным, чем многолетний стыд.

— Ты на наркоте? — он сплюнул.

Я яростно замотала головой:

— Нет, не такая форма зависимости.

По-моему, моя была еще хуже. По крайней мере, от наркотической я могла бы вылечиться. Вместо этого все, с чем мне нужно было справиться — это похоронить безжалостного демона.

— Черт возьми, — выругался Хьюстон сквозь стиснутые зубы, — скажи мне и перестань ходить вокруг да около!

— Секс, — сказала я ему, задыхаясь. После этого я никак не могла отдышаться. — Я зависима от секса, Хьюстон.

Я не получила ответа, потому что внимание Хьюстона привлек какой-то шум. Я проследила за его сердитым взглядом до двери позади него, где Лорен и Рик стояли с таким видом, словно на них несся поезд.

Когда я представляла себе все способы, которыми они могли бы раскрыть мой секрет, это было так далеко от истины.

Я так и не добралась до музея.

Хьюстон выскочил из автобуса, и с тех пор человеку, с которым я строила планы, было трудно смотреть мне в глаза.

Моим единственным союзником был Лорен.

Насколько он мог судить, это было обычное дело. Я не позволила этой маленькой услуге вселить в меня надежду. Был шанс, что он все еще был пьян или слишком страдал от похмелья, чтобы осознать, как сильно я их поимела.

Часы до начала шоу, казалось, тянулись мучительно медленно. Хьюстон так и не появился за это время, и я не видела его до самого последнего момента.

Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда выходила на сцену, выглядя потрясающе, но чувствуя себя дерьмово.

Сегодня вечером я надела черное платье-футляр длиной до пола с такими высокими разрезами, что стилист сочетал мое платье с боди, чтобы я случайно не засветила свою вагину. Бог, в которого я не была уверена, что верю, должно быть, решил, что на сегодня с меня хватит.

Так было до тех пор, пока не началось шоу.

Желтый и красный цвета образовывали фигуры вокруг меня, пока мы играли, но я не слушала ноты глазами. Не в этот раз. Я была захвачена словами. Я проанализировала каждое из них и не в первый раз задумалась о девушке из песни. Сегодня вечером мне показалось, что эта девушка — я, хотя я и знала, что это невозможно.

У нее когти, которые глубоко царапают меня

Она ищет чувств, которых я никогда не знал

Пойманный в ее холодные объятия

Я падаю, буксую снова и снова

Просто по уши влюблен в ее крокодиловы слезы

Почему ты просто не заткнешься

Почему ты просто не можешь встать

Почему ты не прекращаешь тянуть меня вниз (Умри)

Истекаю кровью, чтобы отдать тебе все

А потом говоришь мне, что этого мало, что ты хочешь всего.

Как я мог полюбить такую бессердечную суку

Я больше не тот, кто я есть.

Почему бы тебе просто не заткнуться

Почему ты просто не можешь встать

Почему ты не перестанешь тянуть меня вниз (Умри)

Загипнотизирован твоей бесстыдной ложью

Дурак из-за того, что написано в холодных, мертвых глазах

Ты никогда не станешь чем-то большим, чем плохим воспоминанием

Так что беги, беги, просто продолжай убегать от меня

Конечно, Хьюстон пел так, будто это была его боль, но все, что это доказывало, — насколько он талантлив. Было достаточно трудно представить, что у Хьюстона есть сердце. Я не могла понять, как он позволил этому случиться.

Я посмотрела на басиста «Связанных» — связующее звено между ритмом и мелодией и самого уязвимого из трио. Уверена, что кто-нибудь предположил бы, что эта роль принадлежит Рику, но нет. Только тот, кому трудно скрыть свою боль, почувствовал бы необходимость обманывать. Поведение Лорена касалось его в такой же степени, как и всех остальных. Он был именно из тех, кому разбивают сердце, а он потом пишет дисс-трек.

Я восхищалась его идеальной улыбкой и каплями пота, стекающими по его рельефному прессу, и задавалась вопросом, кто мог добровольно отказаться от него или причинить ему боль. Сегодня вечером он не потрудился надеть рубашку. Все, что на нем было надето — черные джинсы и такие же подтяжки, свисающие с бедер, ботинки и тот медальон, о котором я так и не удосужилась его спросить.

Его сосредоточенно нахмуренные брови разгладились, когда он чуть повернул голову и заметил, что у меня текут слюнки. Я отвернулась прежде, чем он успел отреагировать. Это было как раз вовремя, чтобы переключиться с ритма на лидерство и исполнить соло, которое обрушило весь зал.

Как только шоу закончилось, нас поспешно увели со стадиона. Однако они втроем забрались в отдельный «Субурбан», и я нахмурилась, услышав это, прежде чем пожать плечами. То, что я была лишней, не было новостью, но им не обязательно было так откровенно заявлять об этом.

Я не позволила этому испортить кайф, который я испытывала от очередного успешного выступления, и к тому времени, когда короткая поездка закончилась, я успешно выбросила их из головы. Переписка с Грифф и Маэко помогла. Они присылали мне клипы и кадры из шоу, которые уже появились в Сети, как будто меня там не было. Пот выступил у меня на лбу, и мое сердце заколотилось при виде последней присланной ими фотографии.

Кто-то каким-то образом сфотографировал нас с Лореном, смотрящих друг на друга.

До сих пор я и не подозревала, как много можно сказать одним взглядом. И это тоже был не один из тех зернистых, отдаленных снимков.

Нет.

Это был крупный план с кристальной, блядь, четкостью.

Можно подумать, что меня застукали с рукой у него в штанах, судя по тому, как быстро я убрала фотографию. Я сунула телефон в сумку как раз в тот момент, когда добралась до тур-автобуса «Связанных», но остановилась как вкопанная.

Все, что у меня было с собой, было упаковано и ждало меня на обочине.

Вместо того чтобы броситься к ним, я тупо уставилась на сумки. Мой разум и тело были не в состоянии среагировать. Я не знала, с чего начать. Хьюстон был в ярости, но я не думала, что он будет так расстроен. Сделав глубокий вдох, я заставила себя мыслить рационально, а не эмоционально.

Во-первых, они не смогли бы закончить тур без меня.

Во-вторых, невозможно, чтобы они нашли замену за считанные часы, когда причина, по которой я стояла здесь, заключалась в том, что они были чертовски придирчивы.

Я бы не стала гадать, что за клещ вцепился им в задницы на этот раз, поэтому я отвернулась от автобуса, чтобы пойти их искать, но вместо этого один из команды нашел меня.

— О, черт. П-привет, Брэкстон, — сказал он, выглядя встревоженным. — Я правда сожалею об этом. Я должен был сделать это до твоего возвращения, но…

— Все в порядке, — заверила я его прежде, чем он успел закончить. — Что происходит? Куда ты забираешь мои вещи?

Его голубые глаза расширились еще больше при моем вопросе. Думаю, его звали либо Алан, либо Алекс. К сожалению, я пробыла здесь недостаточно долго, чтобы быть уверенной. Он был симпатичным, даже со своими сальными светлыми волосами, которые явно давно не мыли.

— Ты не знала? Мне сказали перенести твои вещи во второй автобус, — внезапно осознав, что это был наш первый разговор, он протянул мне руку. — Я Алекс.

— Брэкстон, — представилась я, пожимая ему руку.

— Ага, знаю, — поддразнил он, и на его щеках заиграл румянец. — Все знают, кто ты такая.

— Ох, да? — я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал радостно. В любое другое время так бы и было.

— Да, ты довольно классная.

Я могла сказать, что он хотел сказать большее, но пытался сохранить хладнокровие. Возможно, он почувствовал, что я не в настроении выслушивать похвалы после того, как меня вышвырнули, как вчерашний мусор. В любом случае, я была благодарна. Мой защитный механизм срабатывал только тогда, когда меня прижимали к стене. Алекс же был милым. Я боялась, что в конце концов расплачусь у него на плече, если он скажет слишком много хорошего. Держу пари, тогда он не нашел бы меня такой потрясающей.

— Спасибо, — сказала я, одарив его улыбкой, которая казалась настоящей. — Ты знаешь, почему меня переводят? Извини, мне просто никто не сказал.

— Хьюстон подумал, что тебе будет удобнее в другом автобусе, — к счастью, Алекс не стал любопытничать. Излитие моей души — вот что поставило меня в такое положение, так что я не собиралась делать это снова. — Мне подождать, пока он вернется, или…? — Алекс позволил вопросу повиснуть в воздухе.

— Нет. Все в порядке. Думаю, он просто забыл мне сказать, — солгала я. Эта педантичная, чопорная куча свиного дерьма ни черта не забыла, и я тоже не забуду. Пока что я вдыхала и выдыхала через нос, заставляя свой гнев ждать своей очереди.

Кивнув, Алекс поднял мои сумки с земли. Когда я попыталась помочь, он отмахнулся от меня:

— Сюда.

Я последовала за ним к автобусу, припаркованному за автобусом «Связанных». Когда я поднялась на борт, я ожидала увидеть что он будет занят и, возможно, немного переполнен. Вместо этого он был словно город-призрак.

— А где все? — спросила я, оглядываясь по сторонам и ожидая, что кто-нибудь появится.

— Все были разделены и перемещены. Эта детка полностью твоя.

На этот раз было трудно не отреагировать.

Было ли их отделение от меня правда таким безотлагательным? Они даже освободили целый автобус, чтобы им больше не пришлось делить со мной место.

Теперь у меня было уединение, но я не была благодарна за это. Я была достаточно зла, чтобы закричать, и боялась того, насколько одинокой я останусь к концу тура. Ничто не могло бы отвлечь меня от моих мыслей и страха перед тем, что произойдет за сотни, а вскоре и за тысячи миль отсюда.

Никакой компании лучше, чем плохая компания.

Тем не менее, я чувствовала себя ужасно из-за команды, которая, вероятно, чувствовала себя стесненной, прежде чем «Связанные» решили вышвырнуть меня со своего островка. Между автобусом «Связанных» и этим была огромная разница. Наиболее заметными были двенадцать узких коек по сравнению с четырьмя просторными для группы. В этом автобусе также не было функции расширения, которая удваивала размер салона, когда автобус не двигался. Все здесь было стандартным, с заводским дизайном, но меня это не волновало. Мне было бы здесь более чем комфортно, если бы я ни с кем не делила это пространство. Моей проблемой была настоящая причина, по которой меня перевели, и это было не для моего удобства.

Я была изгнана.

Я даже сейчас чувствовала невидимое клеймо знакомой алой буквы на своей груди.

— Все нормально? — спросил Алекс после того, как я слишком долго молчала. — Если нет, я могу сообщить Хьюстону или Ксавьеру, — однако выражение его лица не соответствовало его предложению. Алекс выглядел так, словно предпочел бы глотать ржавые гвозди, чем играть роль посыльного. Команда была счастлива, и ребята хорошо относились к ней, но это не меняло того факта, что они были пугающими. Для них это было естественно.

— Все прекрасно. Я просто волнуюсь, что все подумают, что я примадонна или что-то в этом роде, — спасибо за это, Хьюстон. — Если они захотят вернуться, я правда не против разделить это место.

— Они так не думают. Хьюстон ясно дал понять, что хочет, чтобы у всех вас была личная жизнь.

Держу пари, он так и сделал. Ему удалось вышвырнуть меня, выглядя при этом доблестным героем. Я возненавидела его еще больше, чем раньше:

— Понимаю.

Улыбаясь, Алекс направился к выходу.

— Если тебе что-нибудь понадобится, я буду рядом! — крикнул он, прежде чем исчезнуть в темноте. Водителей разместили на ночь в отелях, так что до утра я была совершенно одна.

Опустившись на потертый диван, я старалась не прокручивать в голове события сегодняшнего утра, но было невозможно отказать себе в возможности вновь пережить поцелуй Хьюстона. Если я решу вновь прокрутить это в голове, то нет худа без добра — у меня больше не было никаких секретов.

Проблема заключалась в том, что у них они все еще были.