Сирень

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Хорошо, признаюсь.

Та чушь, которую несла Брэкстон, влетела в одно ухо и вылетела из другого.

Только после того, как прошла неделя холодного отношения, она заставила меня поверить. Завтра вечером было наше шоу в Новом Орлеане, и тогда у нас наконец-то будет небольшой перерыв.

Прошло ровно три недели с начала тура, и я уже начал ощущать его последствия. Первый этап нашего тура закончится только через три месяца. Он был бы менее энергозатратным, если бы мы использовали частный самолет, но мы всегда настаивали на дороге, потому что это позволяло нам быть ближе к нашим корням.

Это принесло много пользы. Брэкстон утверждала, что у нас нет смирения.

В Новом Орлеане была самая, блядь, странная еда, но, черт возьми, она была охренеть как хороша. С собачьей сумкой на буксире я взбежал по ступенькам нашего автобуса, надеясь поймать некую рыжеволосую особу до того, как она исчезнет (прим. собачья сумка — контейнер, в который в ресторане складывают остатки недоеденной посетителями еды).

После Далласа она все еще ходила по достопримечательностям, когда мы приземлились в Хьюстоне, но нас не приглашала. Брэкстон отсутствовала большую часть тех сорока восьми часов, что мы там пробыли, и она всегда брала охрану, не оставляя нам причин возразить.

Даже если бы я был терпеливым мужчиной, она испытывала меня.

Раздвижная дверь, отделяющая наши жилые помещения от водительского, открылась, открывая Брэкстон, одетую по-дневному и расчесывающую свои длинные волосы. На ней были шорты, футболка «Связанные & Агрессивные» с вырезом, обнажающим пупок, фланелевая рубашка в клетку на три размера больше, чем нужно, и армейские ботинки.

— Доброе утро, — сказала она, поймав мой пристальный взгляд. Это было самое большее, что мы могли вытянуть из нее на прошлой неделе, если только речь не шла о шоу.

— Доброе утро, — ответил я, желая спросить, куда, черт возьми, она собралась. Очевидно, я этого не сделал. Она не только не сказала бы мне, но и я бы разрушил свой план заставить ее поговорить со мной. — Я тебе кое-что принес.

Подняв бумажный пакет из «Кафе Дю Монд», я показал ей бисквиты, которые привез. Я помню ее восторг от того, что она попробует один из них, когда несколько месяцев назад узнала, что одной из наших остановок был Новый Орлеан.

Посмотрев на сумку, а затем на меня, она лучезарно улыбнулась. Как раз в тот момент, когда я уже собирался отпраздновать это событие, она отвернулась:

— Нет, спасибо.

У меня даже не было возможности спросить ее, почему нет, прежде чем она схватила свою сумку и ушла.

Как только я остался один, появились Рик и Хьюстон, и понял, что они подслушивали. Однако они ничего не сказали, устроившись на диване, поскольку абсолютно ничего и не произошло. Брэкстон стояла на своем.

Все закончилось тем, что Рик и Хьюстон съели бенье, в то время как я весь день злился все больше и больше.

— Что бы ты ни собирался делать, не делай этого, — сказал мне Хьюстон, когда солнце начало садиться.

Брэкстон все еще не вернулась. Новый Орлеан был крошечный, и наше завтрашнее шоу было единственным интересным что здесь происходило. Чем, черт возьми, она могла быть занята? Несмотря на то, что у нее была охрана, мне не нравилось, что она была одна. Кто-нибудь обязательно узнает ее.

— Не указывай мне, как поступать с решением, в котором я не участвовал, — огрызнулся я на своего лучшего друга. — Это твоя гребаная вина.

— Когда она захотела присоединиться к нам, мы ей этого не дали, — парировал он. — Самое меньшее, что мы могли сделать сейчас, когда она хочет держаться на расстоянии — это уважать ее желания, Ло.

— Не-а, — я развалился на диване, скрестив руки на груди, запрокинув голову и уставившись в потолок автобуса.

— Так что ты предлагаешь нам делать? — поинтересовался Хьюстон. Я уже собирался сказать ему, что он может пойти и подавится членом, когда понял, что в его тоне было любопытство, а не попытка что-то доказать.

— Мы заставим ее передумать.

— Как?

Я. Нахрен. Не. Знаю.

— Мы измучаем ее, — вставил Рик.

— Спасибо тебе, капитан Очевидность. Как ты думаешь, для чего были эти беньеты? — не поднимая головы, я скосил взгляд на Рика, лицо которого скривилось от отвращения.

— Значит, ты думаешь, что ее гордость и самоуважение можно купить за трехдолларовую выпечку?

Нет.

Боже, я ненавидел, когда он был прав. Было бы чертовски удобно для меня, если бы это сработало, но тогда, хотел бы я ее так отчаянно?

Нет.

Черт возьми, нет.

— Если у тебя есть план, я с нетерпением хочу его услышать, — вот и все, что я сказал в ответ.

— Мы не измотаем ее, давая ей то, чего она хочет. Это значит оставить ее в покое, Ло.

Изображая волнение, я быстро сел:

— О, мне кажется, я улавливаю то, что ты говорить. Твой гениальный план состоит в том, чтобы прикинуться пятнадцатилетними и игнорировать девушку в надежде, что она нас заметит.

— Это разозлит ее, — сказал Рик так, словно это что-то объясняло.

— Именно поэтому это чертовски тупо.

— Лорен, — сказал Рик, потирая переносицу. — Когда это ты замечал, что Брэкстон не реагирует, когда чертовски злится?

Я сделал паузу, чтобы обдумать его слова.

— Значит, обратная психология… это твоя игра? — скептически спросил Хьюстон. Он покачал головой. — Это на тебя не похоже.

— Брэкстон заставляла нас играть по другим правилам с того самого дня, как вошла в тот конференц-зал. Я никогда раньше ничего так сильно не хотел, так что не было и шанса бороться с этим.

— Даже свою жену? — я насмехался над ним. — Какой хладнокровный.

— Заткнись на хрен, Ло. Ты же знаешь, что она такая же моя жена, как и твоя.

— А вот это неверно. Я не давал ей своей фамилии. Ты это сделал.

— Нет, ты просто причина, по которой она ушла.

Глядя на Джерико, я молча молился, чтобы он все еще не тосковал по этой сучке.

— Я бы сделал это снова, — сказал я ему.

Просто чтобы всем было понятно.

Покачав головой, Рик отказался смотреть на меня, когда снова перевел разговор на Брэкстон. Мне было наплевать на Эмили.

— Мы делаем это или нет? — сердито спросил он.

Я ненавидел себя за то, что сначала посмотрел на Хьюстона. Мы все знали, что без него ничего бы не произошло. Он сидел на подлокотнике секции, упершись предплечьями в бедра, и чертовски долго смотрел в пол.

— Я в деле, — наконец сказал он, медленно кивнув.

— Мило. Я тоже, — я схватил свой телефон, когда «Инстаграм» уведомил меня о том, что кто-то, на кого я подписан, опубликовал пост. Был только один человек, который был мне достаточно дорог, чтобы воспользоваться этой настройкой. Нажав на уведомление, я попал на профиль Брэкстон и на новую фотографию, которую она опубликовала десять минут назад.

Это было чертово селфи, на котором она ела бенье.

Не в силах ничего с собой поделать, я оставил комментарий.

[басистЛо]: жаль

Раздел комментариев к ней уже заполнили сотни человек, так как количество ее подписчиков превысило три миллиона. Прежде чем стать нашей новой гитаристкой, она самостоятельно собрала тридцать тысяч. Неплохо для той, кто не хотела, чтобы ее обнаружили.

Они позаботилась о том, чтобы мы узнали, как усердно она работала, чтобы купить Брэкстон, и чтобы мы все не испортили.

Я фыркнул.

Как будто она нас не знала.

Просмотрев некоторые комментарии, я обновил страницу Брэкстон, чтобы посмотреть, ответила ли она.

Она этого не сделала.

«Инстаграм» сообщил мне, что ее аккаунт не найден, а это означало, что я снова заблокирован.

Нажав на свой дескриптор вверху страницы, я переключился на подставной профиль, который создал в прошлый раз, когда она заблокировала меня, нашел ее страницу и набрал еще один комментарий.

Да, я должен был оставить ее в покое, но я ничего не мог с собой поделать.

Брэкстон — это зависимость.

[брэкс_и_ло_навсегда]: Кажется, твоя киска вкуснее

Закончив ее троллить, поскольку я знал, что она не ответит, я сунул телефон в карман и повернулся к своим друзьям:

— У меня только один вопрос.

Рик по-прежнему не разговаривал со мной, поэтому Хьюстон со вздохом подошел к тарелке:

— Что, Ло?

— Предполагая, что мы завоюем ее, как мы решим, кому она достанется?

— Мы это не решаем, — сообщил мне Хьюстон. — Это должен быть ее выбор.

Мне понравилось, как это прозвучало, поскольку у меня было больше обаяния и харизмы, чем у них обоих вместе взятых. У меня также было преимущество. Брэкстон никогда больше не заговорит с Риком, как только узнает, что он женат, а Хьюстону придется сильнее пресмыкаться, поскольку он был самым главным мудаком по отношению к ней.

Сцепив пальцы за головой, я ухмыльнулся своему коварному гениальному плану.

— По-моему, звучит заманчиво, — взволнованно сказал я.

— У меня есть план получше, — медленно произнес Рик. Он посмотрел на Хьюстона, а потом на меня, и я понял, что мне не понравится, что бы ни слетело с его губ. — Мы разделим ее.

Было чертовски поздно, когда Брэкстон наконец вернулась в автобус. Я лежал на своей койке, курил и заставлял себя не отрывать глаз от фильма, пока она собиралась в душ.

Она чертовски разозлится, когда поймет, что я снова не оставил ей горячей воды.

Это был первый раз, когда я сделал это дерьмо нарочно, надеясь, что она снова накричит на меня. В этот момент я был готов довольствоваться любыми объедками, которые она мне давала. Если я чувствовал себя так всего через неделю, я не мог представить, что буду делать по истечении года. Она сказала, что она всего лишь временное явление, но, возможно, в этом и не было необходимости.

Втянув в легкие столько травы, сколько смог, я медленно выдохнул.

Шаг за шагом.

Как только Брэкстон скрылась в спальне, я скатился с койки и схватил ее сумку с кровати.

— Ло! — Рик зашипел так, чтобы Брэкстон не услышала. Он тоже дулся на своей койке весь последний час. — Что ты делаешь?

— Не лезь не в свое дело, — бросил я через плечо. — Хочу взять реванш?

С косяком в одной руке и телефоном Брэкстон в другой я набрал ее пароль, а затем нажал на иконку «Инстаграм» только для того, чтобы понять, что она вышла из профиля.

Блядь.

Не желая сдаваться, я попробовал несколько комбинаций.

Когда я вычеркнул ее полное имя, день рождения и все такое нехитрое дерьмо, я сменил тактику:

бэмби

олененок

рикслабак

хьюстонплохойтрахальщик

Я фыркнул, когда докопался до истины в своей последней попытке, прежде чем «Инстаграм» заблокировал бы меня:

лоренмудак

Я начал убирать ее телефон обратно, как только разблокировал себя, пока не понял, что спешить некуда, в отличие от прошлого раза. Устроившись поудобнее на краю койки Хьюстона, поскольку он все еще был не на месте, обсуждая всякую ерунду с Ксавьером, я просмотрел ее фотографии. Я думал, что ее лента в «Инстаграм» хороша, пока не увидел все то дерьмо, которое она не публиковала.

Черт.

Я молился о том, чтобы там были её обнаженки, просматривая все фотографии, и как раз в тот момент, когда я подумал, что мне не так уж повезло…

Там был кадр снятый сверху, на котором она была запечатлена без единого кусочка одежды, лежащей на своей койке в одиночестве, с поджатыми толстыми губами и смотрящей в камеру так, словно знала, что кто-нибудь найдет эти фотографии. Ее волосы, словно крылья, разметались по подушке и по плечам, а свет от телевизора освещал ее бледную кожу.

Она выглядела как ангел, низвергнутый с небес, но она не упала.

Она спрыгнула.

Я почувствовал, как у меня потекли слюнки, когда я уставился на ее темные соски и нежную выпуклость грудей. Ее живот был подтянут, кожа там гладкая, и я даже почувствовал желание погрузить свой язык ей в пупок.

Как раз в тот момент, когда я любовался тем, что, как я знал, было мягкими бедрами, и думал о том, что я правда хотел бы спрятать между ними, у меня выхватили ее телефон из рук.

Я был так увлечен ее фотографией, что не услышал, как Рик поднялся со своей койки. Он стоял надо мной, сжимая в кулаке телефон Брэкстон и неодобрительно глядя на меня сверху вниз.

Покуривая косяк, я наблюдал, как Рик взглянул на экран, а затем втянул в себя воздух от того, что увидел. Ему потребовалась еще секунда, чтобы понять, что он тоже не должен смотреть, прежде чем выйти из галереи и засунуть телефон обратно в ее сумку.

— Понравилось, да? — поддразнил я.

— Серьезно, Ло. Повзрослей, — покачав головой, он скользнул обратно на свою койку, и я тихонько хихикнул, когда он уставился на столешницу, словно не мог выбросить из головы обнаженную Брэкстон.

Добро пожаловать на вечеринку.

Услышав, что душ отключился, я забрался обратно на койку, чтобы возобновить свой ежевечерний ритуал курения. До того, как я бросил, мне казалось, что я никогда не смогу заснуть, не накурившись сначала до чертиков, но я справился. Теперь это, казалось, производило противоположный эффект. Я был слишком взвинчен.

Брэкстон держал меня на взводе.

Протерев глаза тыльной стороной ладони, я вздохнул. Нахуй. Я выбрался из своей койки как раз в тот момент, когда вошла Брэкстон, одетая в майку и… Где, черт возьми, ее шорты? Обычно она носила их, а может быть, все было наоборот. Возможно, она устала угождать нам, ведя себя прилично, что меня более чем устраивало.

Только трусики прикрывали ее задорную попку — если их вообще можно было так назвать. Они обтягивали ее задницу, как стринги, но в них было немного больше материала. Я понятия не имел, как цыпочки называют подобное дерьмо. Они были чертовски сексуальными, и это все, что мне нужно было знать.

Поскольку я, как придурок, просто стоял в своих боксерах, Брэкстон настороженно посмотрела на меня, закончив вытирать волосы полотенцем. Не раз ее взгляд останавливался на моей груди, прежде чем она спохватывалась и встретилась со мной взглядом. Я чувствовал, как Рик молча предупреждает меня со своей койки придерживаться плана.

К черту план.

— Понравился твой бенье?

В глазах Брэкстон мелькнуло веселье, когда она посмотрела на меня:

— Имеет ли этот ответ какое-либо отношение к завтрашнему вечернему шоу?

Дерзкая сучка.

— Имел бы, если подхватишь пищевое отравление, — я не был уверен, можно ли его получить съев жареное тесто с сахарной пудрой, но… что угодно, лишь бы она продолжала говорить.

Бросив полотенце в изножье своей койки, она отвернулась от меня:

— Думаю, со мной все будет в порядке, Лорен. Спокойной ночи, — когда Брэкстон забиралась на свою койку, появился Хьюстон и разглядел ее красивую круглую попку.

Он выглядел так, словно хотел что-то сказать ей, но один взгляд на Рика и он проглотил все слова. Приятно было сознавать, что он следует чьим-то правилам лучше, чем своим собственным.

Забравшись на свою койку и уютно устроившись под одеялом, Брэкстон встретилась взглядом с Хьюстоном, и мгновение спустя она повернулась к нему — нам — спиной.

— Ауч.

Рик тут же запустил мне в голову своей подушкой — последнее предупреждение, прежде чем он окончательно взбесится. Закатив глаза, я решил почистить зубы до того, как Хьюстон закончит собираться в душ. Как только я закончил, то позаимствовал пару вещей и вернулся на свою койку, предварительно спрятав их под подушку.

Закрыв глаза и подложив левую руку под голову, я слушал, как ногти Брэкстон постукивают по экрану ее телефона, когда она отправляет смс своим друзьям. Я знал, что это не мог быть никто другой. Казалось, в ее уголке было не так уж много людей, и мы планировали изменить это в тот момент, когда она впустит нас.

Хьюстон вернулся из душа, и к тому времени было уже два часа ночи. Однако мне ни капельки не хотелось спать, и, по-видимому, Брэкстон тоже. Рик уже чертовски громко храпел, а дыхание Хьюстона стало глубоким.

Идеально.

Держа глаза закрытыми, я достал из-под подушки предметы, которые спрятал. Смазку, которую я взял из спальни. Брызнув немного себе на ладонь, я спустил боксеры достаточно низко, чтобы освободить свой член.

Я не потрудился задернуть шторку.

Я хотел, чтобы она видела.

Она все еще лежала спиной, но я знал, что она не пробудет в такой позе долго. Затем мой разум вызвал в воображении ее фотографию как мою музу, воспоминание было таким ярким, как будто я все еще держал ее в руке. Я поддерживал свой ритм легко и непринужденно, сжимая головку при каждом движении вверх, пока не начал фантазировать, как втягиваю ее соски своими губами.

— Черт, — вырвалось у меня, когда я представил себе их вкус.

Я услышал шелест простыней и понял, что это она переворачивается, чтобы посмотреть. Я поглаживал свой член быстрее, мои бедра время от времени приподнимались над кроватью, пока я гнался за своим оргазмом. Я представил, как ее ноги обвиваются вокруг меня, когда я медленно погружаюсь в нее. Она бы покрыла мой член своим возбуждением, облегчая мне проникновение в ее тесные, теплые стенки. Я бы похоронил себя так глубоко, что никогда не смог бы найти выход.

— Черт возьми, Брэкстон.

Меня даже не волновало, что она знала, что я воображал именно ее. Это никогда больше не сможет быть кто-то другой. Нет смысла притворяться.

Когда мои движения стали резкими, и я не мог контролировать свои стоны, я понял, что пути назад нет. Схватив второй предмет, который я позаимствовал, я долго и сильно стонал, когда использовал его, чтобы поймать свою сперму.

Я услышал рычание, которое Брэкстон попыталась скрыть, когда узнала фиолетовые трусики, которые были на ней ранее.

Я улыбнулся про себя.

После того, как я вытер ими свой член и подумал, что она, возможно, захочет их вернуть, я бросил их на пол, прежде чем перевернуться на живот.

Теперь я мог поспать.

Ты можешь потерять любовь

Она может развеваться на ветру, как будто и не было никогда

Ты можешь оплакивать хорошие годы, оставшиеся позади

Ты можешь проклинать тех одиноких, которые последуют за тобой

И когда ты проснешься, ты поймешь

Это только начало

Слушая, как Хьюстон поет написанные мной слова, я задумался о предложении моего отца, впервые с тех пор, как он его сделал. Я не учел Колорадо, потому что, как обычно, блефовал всякий раз, когда Хьюстон выводил меня из себя.

Горькая правда заключается в том, что мои ноги стояли твердо.

Я не мог уйти от своих друзей так же легко, как ушел от своих родителей. Вот почему я так сильно их ненавидел. И любил их так же сильно.

Независимо от того, как сильно Хьюстон и Рик причиняли мне боль, я продолжал возвращаться за добавкой. Мы втроем были чертовски токсичны, вместе и порознь, но мы были всем, что у нас было. Так было не всегда, и я думаю, что именно благодаря воспоминаниям обо всем хорошем мы пережили все плохое.

К тому времени, когда мы ушли со сцены в «Мерседес-Бенс Супердоум», семьдесят тысяч человек были на ногах. Это был кайф, от которого я никогда не уставал. У нас было, наверное, минут двадцать, чтобы прийти в себя, прежде чем начался первый раунд встреч. На самом деле я с нетерпением их ждал, так как это был единственный раз, когда мы видели улыбку Брэкстон за все эти дни.

То есть, когда она не проклинала кого-то из нас про себя.

Она ничего не сказала о трюке, который я выкинул прошлой ночью, но я и не ожидал меньшего. Думаю, она поняла, что я нуждаюсь во внимании, поэтому наказала меня, лишив его. Ничего удивительного. Было похоже, как будто она щелкнула выключателем и стала центром моей вселенной. Все, чем я являюсь, вращалось вокруг нее. Я никогда даже не думал о том, чтобы попытаться исправить то, что она сделала.

Два часа спустя встреча закончилась, и Брэкстон немедленно направилась обратно к автобусу.

Хьюстон, Рик и я остались, чтобы дать ей «пространство».

Мы использовали это время, чтобы пообщаться с несколькими членами команды, как будто им не нужно было убирать целую сцену.

— Прошло достаточно времени? — рявкнул я, как только мы закончили отвлекать нашу команду. У них и так было достаточно дерьма на тарелке, и без того, чтобы мы добавляли им нашу мелодраму. — Теперь мы можем вернуться к автобусу?

— Расслабься, — сухо ответил Хьюстон. — Прошло всего десять минут.

— Это чертовски тупо, если спросите меня, — я скосил взгляд на Рика, который заметил это.

— Есть причина, по которой тебя никто не спрашивает.

К черту все это.

Я ушел, и они выкрикнули мое имя, как только поняли, в каком направлении я направляюсь. Им не потребовалось много времени, чтобы догнать меня. Но они и не пытались остановить меня, не то чтобы они могли, когда я забрался на заднее сиденье внедорожника.

Дорога обратно к автобусу заняла всего пятнадцать минут, но мне показалось, что прошло пятнадцать часов. Я не мог понять, почему у меня вспотели ладони, а сердце бешено колотилось. Я чувствовал только шевеление в животе, которое подсказывало мне, что Брэкстон замышляет что-то нехорошее.

Я пытался заморочить ей голову, а она была слишком послушной.

Мне следовало быть умнее и не верить в это.

Она была хитрой крошкой.

Прежде чем внедорожник полностью остановился, я вышел и направился к нашему автобусу. Я слышал, как сбитые с толку Хьюстон и Рик болтали всякую чушь у меня за спиной, но не обращал на них внимания. Они не знали о том, что я сделал прошлой ночью. Если бы они узнали, то тоже взбесились бы.

Взбежав по ступенькам автобуса, я хлопнул ладонью по кнопке, чтобы активировать раздвижную дверь. Войдя внутрь, я вгляделся в темное пространство. Только когда тихое хныканье привлекло мое внимание, я заметил Брэкстон на диване, обнаженную, как в день своего рождения, с рыжими волосами, ниспадающими каскадом по спине, и сидящую верхом на моей чертовой подушке.

Я понял, что она моя по темно-зеленой наволочке.

— Срань господня, — услышал я как прошептал Рик, словно девственник. Не знаю, почему он потрудился скрыть свое присутствие.

Брэкстон знала, что мы здесь.

Она спланировала это.

Я наблюдал, как покачиваются ее попка и сиськи каждый раз, когда она двигала бедрами. Моя подушка обеспечивала трение, в котором нуждался ее клитор, когда она скакала на ней, как профессиональный жокей. Она стояла под идеальным углом, чтобы все видеть, пока она выступала так, словно нас здесь даже не было. Черт возьми, да.

— Что, черт возьми, она делает? — Хьюстон ни к кому конкретно не обращался.

Не сводя глаз с Брэкстон, я ответил своему лучшему другу:

— Она повышает ставку.

В этот момент я был готов отдать все, что угодно, лишь бы она стала моей.

Нашей.

Неважно.

Я хотел придвинуться ближе, может быть, прикоснуться к ней или присоединиться. В ту же секунду, как я бы это сделал, я понял, что все будет кончено, поэтому остался на месте.

Тем временем Брэкстон ускорила движения, ее крики становились все более отчаянными, когда она с безрассудной самозабвенностью трахала мою подушку. Ее маленькие ручки вцепились в наволочку, ногти впились в нее, когда она держалась за нее словно за свою жизнь.

Единственное, что могло сделать этот момент более совершенным — это если бы она сидела у меня на лице, а не на подушке. Сглотнув, когда у меня потекли слюнки, я залюбовался лунным светом, омывающим ее, и потом, блестящим на ее коже.

Если это был ее способ наказать меня, она могла рассчитывать на еще большие неприятности.

Чем ближе она приближалась к своему оргазму, тем более очарованным я становился. И когда она, наконец, достигла своего пика, я был достаточно тверд, чтобы разбить кирпич.

Мы втроем наблюдали, как она обмякла на диване, ее грудь быстро поднималась и опускалась, пока она пыталась отдышаться. Она нисколько не стеснялась и не беспокоилась своей наготы, хотя мы стояли полностью одетые.

Должно быть, прошла минута или две, но никто не произнес ни единого чертова слова. Я думаю, Хьюстон и Рик потеряли дар речи так же, как и я. Может быть, даже больше, поскольку они не знали причину ее выходки.

Когда она снова смогла доверять своим ногам, Брэкстон встала, схватила мою подушку и бросила ее к моим ногам. Пока она скрывалась за койками, я уставился на свою подушку, любуясь мокрым пятном, которое она оставила после себя.

Туше.