Скоростная любовь (Abacus) читать бесплатно онлайн полную версию книги

=== Сотая ===

— Я поеду домой. Как натренируетесь, завезешь Полину? — Кир на прощание пожал Диме руку.

— Хорошо!

Все ребята потихоньку разъезжались.

Первыми уехали Шнурок с Жекой.

За ними потянулся Влад.

Едва не передравшись насчет завтрашней поездки, отбыли Кас с Цепью.

Оставшись вдвоем с Димой, я помогла ему прибраться в гараже, после чего, потребовав ключи, направилась к машине.

— Стой, Берг!

— Что? — остановилась я на полпути.

— Сегодня я за рулем! — улыбнувшись, Франк уселся на водительское место Рено.

— Странная тренировка, тебе не кажется? — расположившись рядом с ним, поинтересовалась я. — Уверен, что, катая меня, ты сможешь помочь мне?

— Полина, — Дима повернул ключ. — Ты уже давно натренирована и завтра все будет хорошо.

— А как же финишная прямая? Будешь народ отгонять?

— Нет, — усмехнулся Дима. — Но, кажется, я знаю, как тебе помочь справиться со всем этим.

Мы выехали из гаража и направились в сторону КАДа.

— Дим… Кто такой Шторм? — поинтересовалась я.

— А-а… Это один из самых известных участников московского клуба. В Москве, видишь, все немного иначе. Никто на самом деле не знает, кто скрывается под масками. Я бы сказал, они даже не стараются знать друг друга. Но, так или иначе, слухи, рассказы, слава расползается за пределы города. Наши ребята, которые имеют возможность наблюдать те заезды, пару раз видели, как гоняются некоторые из местных участников. Знают их клички. Я не был там, но до меня доходили слухи, что существует мелкая компания, которая считает себя довольно крутой. По рассказам, есть за что. Я бы многое отдал, чтоб погоняться с такими. Как раз с этими людьми меня сравнивают наши ребята.

— Понятно. А зачем они сегодня сделали это?

— Не знаю. Не понимаю, для чего это может понадобиться. Единственное, чем я мог это объяснить — ребята сводят счеты с клубом. Но, сама понимаешь, это звучит совершенно бредово. Видимо это было… Нечто необъяснимое. Может… требование заказчика. Фиг знает.

— А что? И такое можно потребовать? Убийство таким образом попавшихся на пути пешеходов тоже можно заказать?

— Кстати, — нахмурился Дима, — это мысль.

— О чем ты? — не поняла я.

— Видишь ли, в Москве довольно странные взгляды, они чтят традиции. Ты сейчас меня навела на одну мысль, — Дима свернул с окружной и выехал на шоссе. — Надо бы узнать, кто те люди, которые погибли.

— Ты что? — обалдела я. — Это чересчур! На грани фантастики.

Он пожал плечами:

— В Москве и не такое бывает. Убить человека столь нелепым образом совершенно безопасно. Ну, почти.

— Я не верю в это, — замотала я головой.

— Не веришь? Только в прошлом году у них было два мертвых заезда, — проговорил Дима.

— Что? Каких заездов?

— Мертвых. Так называемые черные карточки. Слышала? Макс не рассказывал? Это специфичная гонка, она предназначена для выяснений отношений, кто-то из участников может погибнуть. Клуб не несет никакой ответственности за происходящее. Участником разрешено все. Если вкратце: гонщики катаются до тех пор, пока кто-нибудь не разобьется, не убьется.

— Боже…

— Когда кто-то из участников решает расквитаться с соперником, причинить ему как можно больший урон, он кладет ему на капот черную карточку. Как перчатка на дуэли.

— Ужас.

— Это довольно редкое событие, ведь надо иметь друг к другу много претензий для столь большого риска, у нас такого не случалось за мою практику, но… Москва другое дело.

Я посмотрела на Диму:

— Я не знаю что сказать.

— На самом деле не все так плохо. В том плане, ты же не обязан согласиться. Никто не запрещает тебя отказаться, верно? Я бы поучаствовал в нечто подобном, — закончил он.

— Что? — поразилась я.

— Ну да… С Алексом. Я бы с радостью отправил его на тот свет, — повернувшись ко мне, улыбнулся Дима.

— Дима! — возмутилась я.

— Ха-ха-ха.

— Ты ужасен!

— Спокойно! Он просто еще не так сильно достал тебя!

— Почему ты тогда не протягиваешь ему черную карту? — прищурилась я.

— Потому что я за мир во всем мире и для меня это развлечение, хобби, способ расслабиться, а не… чернота. Подумай, как ты будешь себя чувствовать после того, как специально покалечишь человека? Бывает, что гонщики бьются случайно, по ошибке, но тут… перед тобой стоит цель! Другое дело владельцы клуба: они приветствуют подобные заезды. Почему? Огромные ставки, повышение интереса. Интриги, как говорится. Именно за счет подобных гнусных дел Москва живет гораздо более яркой гоночной жизнью!

Увлекшись его рассуждениями, я пропустила момент, когда Франк остановился.

— Все. Прибыли.

— Куда? — оглядевшись по сторонам, я удивленно поинтересовалась. — Дима, зачем мы сюда приехали?

— Семь часов. Проход уже, наверное, закрыт. Пройдем через дырку. Она тут совсем рядом. Вылезай.

Выбравшись наружу, я, ничего не понимая, подошла к нему.

— Дим…

— Пошли.

Перебежав через дорогу, мы оказались у до боли знакомого мне забора.

Пройдя пару минут, Франк резко остановился возле выломанной части:

— Пролезем.

— Дима! — схватив его за руку, я остановилась. — Для начала объясни, что мы тут делаем?

— Я думаю… Ты знаешь это не хуже меня. Пошли, — он перешагнул через выломанное ограждение, после чего помог мне.

Я вдохнула весенний ветер.

Спокойно. Полина дыши.

Мы оказались на территории кладбища.

— Зачем? — дрожащим голосом в который раз спросила я. — Зачем?

Задрожала. Я могла поклясться, что мне было не холодно, когда мы были около гаражей.

— Не бойся! Я рядом. Хорошо? — увидев, что я трясусь, Дима набросил мне на плечи свою куртку. — Так надо, Берг, поверь.

— Почему?

— Потому что все твои проблемы никаким образом не связаны с толпой. Ты прекрасно реагируешь на препятствия, которыми я пичкал тебя в последние дни!

И правда, Франк заставлял меня по всякому крутиться, объезжая расставленные вокруг фишки.

— Что ты хочешь сказать?

— Кир рассказал мне о том, что творится у тебя в голове во время гонки.

— Я просила молчать! — рыкнула я.

— Берг, тебе надо справиться с этим, — спокойно произнес Франк. — Поверь мне, если ты не успокоишься, дальше будет только хуже. Эта паника тебя погубит! Я сам проходил через это! Кир прошел! И ты справишься!

— Каким образом? — возмущенно поинтересовалась я.

Франк приподнял рукой мой подбородок:

— Ты лучше меня знаешь куда идти. Пошли. Иначе мы простоим тут до темноты, а шляться среди могил ночью я не слишком люблю.

— А что, пробовал? — нахмурилась я.

— Ха-ха-ха. Ты многое обо мне не знаешь.

— Боже! Избавь меня от этого!

Глубоко вздохнув, я вышла на немного заросшую тропинку.

Обернувшись, я увидела, что Дима, не отставая, идет за мной.

Встретившись с ним взглядом, я еще раз печально вздохнула.

— Не бойся.

Я взяла его за руку. Так было проще.

Он сжал мою ладонь.

Оглядываясь по сторонам, я искала таблички, позволяющие мне ориентироваться на территории кладбища.

Оно уже было закрыто. Вокруг не было ни души. Лишь каркающие вороны и чайки, летающие повсюду.

Я давно не была у родителей.

Только сейчас я задумалась о том, почему перестала навещать их?

Сначала Пашка.

Неразберихи в отношениях, малое количество времени.

Гонки.

Участие в гонках.

Наконец-таки необходимый номер.

Я свернула на другую тропу.

Два поворота на право.

Через мост. Поворот налево.

Ничего не изменилось. Лишь изредка кое-где мелькал свежий песок. Свежие венки. Новые захоронения.

Замерла напротив одной из новых могил.

— Все хорошо, — раздался позади голос Димы. — Пойдем дальше.

Очередная тропа.

Одно захоронение, второе. Поворот.

Еще три участка.

Издалека я увидела памятник.

Остановилась.

Мама и папа.

На глазах выступили слезы.

Я впервые была у них не одна, но без Кира.

Мамино лицо на черно-белом снимке. Папино.

Памятник был испачкан птицами.

Цветы. Давным-давно стоило принести новые.

Я не могла придти в себя, смотря на своих родителей.

Опустилась на скамейку.

Дима стоял рядом, засунув руки в карманы.

Я молчала.

Франк переминался с ноги на ногу.

Обойдя могилу, он прошелся рукой по верху памятника.

Провел рукой по фотографии моей мамы.

После чего присел рядом со мной.

— Она очень красивая.

Не выдержав, я заплакала:

— Дима, зачем мы сюда пришли? Зачем ты сюда меня привел?

— Ты сама сюда пришла, Берг. Кажется, тебе давным-давно пора рассказать и поделиться с родителями своими проблемами.

Смахнув с лица слезы, я посмотрела на него:

— О чем ты?

— О тебе.

— Я не понимаю, — мотнула я головой.

— Полин, послушай меня, — он обнял меня за плечи. — Самое важное для детей — это знать, что их родители одобряют и гордятся всем, что творят их чада. Ты… не можешь нормально кататься, потому что чувствуешь вину перед ними.

— Что? Нет! Не может такого быть! — отмахнулась я.

— Берг.

— Я не хочу! Не хочу ничего обсуждать! — вскочив со скамьи, я отвернулась от него.

— Полин, — Дима встал у меня за спиной. — Просто… Поговори с ними. Иначе твои страхи никогда не исчезнут!

— Да что ты знаешь? — обернулась я на него. — Какие страхи? Ты несешь бред!

— Берг! Это ненормально — мотаться на двухстах километрах в час, в то же время пытаясь отделаться от ощущения вины!

— Не вины!

— Вины! Это именно вина и ничто иное! Ты несознательно считаешь, что ни мама, ни папа не одобрили того, чем ты занимаешься. Не поняли то, что тебе нравится, и это вылилось в подобный эффект. Ты видишь людей, которые проецируются у тебя в мозгу, в близких! В утерянных тобой родных! Ты винишь себя в том, что не дорожишь собой! Винишь в том, что рискуешь своей жизнью, хотя до этого потеряла их, — он указал в сторону родителей. — Столь нелепо и неожиданно!

— Дима!

— Я столкнулся с подобным вместе с Киром. Только он маялся еще больше. Он боялся за тебя и боится до сих пор. Но он хотя бы успокоился насчет ваших родителей. Перестал винить себя во всем. Пожалуйста, сделай то же самое.

— Как? — поинтересовалась я.

— Расскажи им все. Просто расскажи.

— Ты сумасшедший? — воскликнула я. — Каким образом я это сделаю?

— Ты разучилась разговаривать? — усмехнулся он.

— Ты серьезно? Франк, ты решил заставить меня поговорить с куском гранита? — завопила я.

— Это не кусок гранита!

— Но это и не мои родители! — забилась в истерике.

— Это лучшее, что я могу предложить тебе! Берг, перестань орать! Перестань себя вести подобным образом! Я отойду. Подожду ровно столько, сколько тебе понадобится, ладно?

— Нет.

— Я буду недалеко. Буду тебя ждать. Договорились?

Франк медленно пошел между чужими захоронениями.

Смотря ему в спину, я не могла заставить себя перевести взгляд.

Заплакав, я наконец-таки повернулась.

Постояв минуту, пытаясь успокоиться, я перелезла через ограду и опустилась на траву рядом с памятником. Как всегда делала.

— Простите… Простите меня, — закрыв лицо руками, я зарыдала.

Уткнувшись головой в холодную поверхность, я не могла привести себя в чувство.

— Простите за все сказанные мной слова. Я так скучаю по вам.

Наблюдая за чайкой, с интересом рассматривавшую меня, я успокоилась.

— Мам… — протянула я. — Ты даже… Не представляешь, что творится в моей жизни. Хотя, конечно же, ты в курсе всего. Может, Дима прав? Мне плохо без вас. Почему я не могу поговорить с тобой? Почему не могу услышать твой голос? Я никогда больше не увижу вас.

Смахнув очередную слезинку, я продолжила:

— Возможно, мне стоит рассказать вам, что стало для меня важным с недавнего времени, пожалуйста, не судите меня строго! Я… — повернулась я к родителям. — Я нашла себе дело по душе. Да, оно опасное, наверное, по вашему мнению, неподходящее, но… Для меня оно бесценно. Мне так нравится этим заниматься. Я… чувствую себя сильней. Это заменяет мне общение с вами. Понимаете? Мне стыдно. Очень стыдно. Я наверняка не оправдала ваших надежд. Но прошу, не надо больше пытаться упрекать меня в этом! Пожалуйста! Я и так все понимаю. Осознаю все, что делаю. Скажите, что вы не сердитесь? Что доверяете мне! Я никогда не посмею оступиться, ошибиться, рискнуть собой! Обещаю! Обещаю!!! — я поцеловала фотографии родителей.

Провела рукой по маминому изображению.

— Ты такая красивая!

Я всматривалась в их лица.

Чем дольше я смотрела, тем счастливей они казались мне.

Мама и папа улыбались.

Закусив губу, я вновь заплакала.

— Дима был прав, я боялась, что вы будете недовольны. Что вы гневаетесь из-за всего, что я делаю. Нет! Не думайте! Я усвоила урок! Надо беречь себя! Я знаю, что моя жизнь — это самое ценное, что есть у меня. Но без гонок я тоже не смогу. Как? Это часть меня. Мне необходимо все это! Поймите меня!

Я, не отрываясь, смотрела на них.

На секунду папино лицо стало более серьезным, но затем вновь стало излучать счастье.

— Как же я скучала по вам! — сквозь слезы засмеялась я.

Франк оказался полностью прав, мне сильно полегчало.

Я чувствовала моральную поддержку. Я ощущала себя сильней, уверенней, благословленной.

Я была уверена в том, что все мои сомнения развеяны, что теперь в ответственный момент моя голова не даст сбоя, что я смогу справиться со всем.

— Он назвал тебя красивой, — усмехнулась я, посмотрев на маму. — Ты на самом деле самая красивая! Самая-самая! Как тебе он? — поинтересовалась я. — Он такой необыкновенный, знала бы ты, сколько эмоций я испытала с ним. Он волшебный. Он способен понять все лучше меня самой. Я не могла сама понять, что мне необходимо, а Дима… понял, — перевела я взгляд на папу. — Да-да! Чаще всего он ужасен! Очень резок, невоспитан и груб! Но! Он добрый очень добрый! Я не знаю, как его описать. Это очень сложно! Несмотря на все его капризы, выкаблучивания, я доверяю ему. Доверяю… Как Киру. Как вам.

Я рассказала родителям о своих успехах в школе, рассказала о Максе. Попросила у мамы совета насчет выпускного платья.

На душе было тепло и спокойно.

— Ну что, как твои дела? — я и не заметила, как Дима вернулся.

Повернувшись к нему, я улыбнулась:

— Хорошо.

— Хорошо? Отлично. Я рад.

Я пересела чуть ближе к нему.

— Задницу не отморозишь себе? — прищурился он.

— Нет. Мне хорошо.

— Я знаю.

Помолчав некоторое время, он шагнул ближе к ограде:

— Все, Берг, давай вылезай, нам уже пора возвращаться. Скоро стемнеет, тебе пора «Спокойной ночи, малыши!» смотреть!

— Ха-ха-ха, — засмеявшись, я протянула ему руки.

— Оп! — он помог мне подняться.

Я перелезла через ограду и оглянулась.

— Все будет хорошо, — подмигнула я маме с папой.

— Ну конечно!

Дима засунул руку в карман.

Вытащив оттуда несколько карамелек, положил их на гранитную поверхность:

— Все будет хорошо, — повторил он за мной.

Похлопав рукой бок памятника, он вышел ко мне.

— Пошли!

Взяв меня за руку, он пошел по тропе.

— Франк, спасибо тебе за это, — произнесла я, когда мы вывернули на соседнюю дорогу.

— Не за что, — усмехнулся он.

— Я не шучу! — остановилась я.

— Берг, я понимаю, но я не особо желаю останавливаться посреди могил, чтоб выслушать твою хвалебную речь, может в машине, а?

— Боишься? — усмехнулась я. — По ночам все трупики вылезают на поверхность и жрут непослушных Франкушек! У-у-у! — протянула я.

— Ха-ха-ха. Ты чокнутая? — заржал он. — И не смей так коверкать мою фамилию!

— Ой-ой-ой! Знаю я, какая она тебе фамилия! Куда ты ходил, пока я была здесь? — поинтересовалась я.

— Я? Ну… У меня тут… Есть знакомые, — неуверенно ответил он.

— Знакомые? — удивилась я. — В смысле?

— В прямом, Полина, в прямом!

— Какие?

— Отстань!

— Франк! Я не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь! Мы будем ждать, пока все трупы не оживут!

— Долбанулась? — кажется, он всерьез перепугался.

— Ха-ха-ха. Ты такой забавный!

— Я-то как раз нормальный, а вот ты забавная! Мне не слишком приятно тут находиться просто так!

— А не просто так? — прищурилась я.

— О Господи! Ну что ты пристала?

— Скажи или покажи мне, куда ты ходил! Я же доверилась тебе. Почему ты не можешь довериться мне?

— Берг, — он поднял на меня свой изумрудный взгляд. — Я устал сегодня от тебя!

— Пф, — я презрительно отвернулась.

Увидев мою реакцию, он вздохнул:

— Ладно. Тут по дороге, пошли, раз хочешь.

Не дожидаясь моего ответа, он пошел вперед.

Я еле поспевала за ним.

Мы около пяти минут шли в сторону выхода с кладбища, затем Дима свернул на второстепенную дорогу.

Солнце уже совсем склонилось к горизонту. Птицы не переставали галдеть.

Я не хотела отставать он Франка, поэтому неслась за ним как угорелая.

Свернув с дороги, Дима пошел мимо могил.

Пройдя несколько, он остановился.

Я уткнулась ему в спину.

— Ой!

Выглянув из-за его спины, я осмотрелась.

Передо мной был стандартный участок с двумя памятниками.

Я присмотрелась.

Сердце встало как вкопанное.

Выдохнув, не говоря ни слова, я обошла молчавшего Франка и вышла вперед.

Положила руки на серебристую решетку. Странно, что на обоих памятниках не было написано ни единого слова, лишь дата смерти выделялась под каждой из фотографий.

Дима был очень сильно похож на своего отца.

Тот же подбородок, то же самоуверенный наглый взгляд.

Губы, нос мамины.

Судя по фотографии, она была великолепна.

Я оглянулась:

— Они…

— Да, — кивнул он.

— Боже, — я вновь повернулась к могиле его родителей. — Ты так похож на отца.

— Я знаю.

Он подошел и встал рядом со мной.

— Вылитая копия. А глаза? Глаза? — я посмотрела на Франка. — У тебя его глаза?

— У него были зеленые глаза.

— Нет. Не зеленые, — не согласилась я. — Изумрудные. Яркие. Волшебные.

— Ха-ха-ха, — засмеялся Дима. — Не знал.

— Не знал что? — повернулась я к нему. — Что у тебя зеленые глаза? Да уж. Видимо понятие зеркала для тебя не существует!

— Ха-ха-ха. Не знал, что они у меня вдруг волшебными стали.

Я приблизилась к памятникам.

— Они красивые.

— Я знаю.

— Ты часто тут бываешь? — обернулась я.

— Да, — кивнул Франк. Он присел на корточки. — И впервые привел сюда кого-то.

— М-м…

— Понимаешь, в отличие от тебя, я не могу справиться с тем, что гложет меня изнутри, — неожиданно заговорил он. — Это угнетает и разрушает меня. Заставляет чувствовать себя ничтожеством. Наверное, приходя сюда, я пытаюсь каждый раз попросить прощение, но все не выходит.

— Прощение за что? — присела я рядом с ним.

— М-м, — промычал он.

— Ты можешь рассказать мне… Это навсегда останется между нами.

— Ха-ха-ха. Берг.

— Честно! Дим! — я положила руку ему на плечо. — Я рассказала маме о тебе! И папе тоже!

Он перевел на меня взгляд.

— Берг, — спустя минуту заговорил он. — Я не всегда был таким, каким являюсь сейчас. Я не рассказывал, да и Кир вряд ли тебе упоминал. До определенного момента я был не очень хорошим человеком.

— В смысле?

— В прямом. До смерти родителей я вел ужасную жизнь. Ничем почти не интересовался. Пил. Очень много. Я мог пить целыми днями, — Дима смотрел мне прямо в глаза. — Единственное занятие, которое мне нравилось — это губить свою жизнь. Я никого не слушался, мотался по ночам с подобными мне придурками. Шрам на животе. Думаешь, это операция или случайность? Нет. Это пьяная потасовка, где мне едва не выпустили кишки.

Слушая его, я не верила, что он мог быть таким. Хоть он казался разгильдяем, я не могла его представить в столь низших слоях.

— Я… Приходил домой, насилуя морально мать одним только своим видом. Я измывался над отцом, который пытался сделать из меня подобие человека.

Сглотнув, Дима продолжил:

— Никто не знает… но в тот день… Я пришел среди ночи домой, заблевав полкоридора. Наорал на мать и ушел спать. Отец пытался достучаться до меня, а я послал его на три буквы, — Франк опустил голову, запустив пальцы в волосы. — Все. Больше я их не видел живыми.

Я не знала что сказать.

У меня щемило в сердце.

Мне хотелось утешить его, успокоить, но я понимала, что все это будет бесполезным.

Молча я опустила голову на его плечо.

— Ты… Представляешь, как мне живется с этим? — поднял он на меня глаза.

Я увидела в них слезы.

Это было страшно.

— Каждый день, просыпаясь, вспоминать о том, что я творил? Существовать среди людей, не чувствуя себя человеком?

— Дима… Просто ты был сложным подростком, это ни о чем не говорит…

— Да какая разница? — протер он глаза. — Ты думаешь, мне становится легче от того, что я прихожу сюда? От бесконечных просьб прощения? Смотреть на их лица, вспоминая гадости, эмоции после которых они ушли от меня!

— Дим…

— Берг, я прекрасно понимаю, что… Ха-ха-ха. Это отвратительно. Я не знаю, зачем рассказал тебе об этом. Видимо, чтобы ты не считала мои глаза волшебными. Я не такой, каким ты меня возомнила, — спокойно, со злостью произнес он. — Я не знаю, кто я после этого, как ты будешь относиться ко мне, но… Я хотя бы сказал тебе, как сам отношусь к себе.

— Дим.

— После этого я просто не хочу подпускать к себе людей. Не хочу связываться с этими дебильными чувствами. Макс — это единственный мой шанс хоть как-то оправдаться в этой жизни. Прожить ее с этой целью, ведь без нее, я окончательно рехнусь.

Он закусил губу и смотрел на меня гневным взглядом.

Подняв с земли камешек, он запустил его в высокую траву.

— Полин, я знаю, что изменился, что я стал лучше, но… этого недостаточно, это ничего не меняет. Мне не все равно, я хочу, чтоб ты знала это и, возможно, соизмеряла свои эмоции. Я не хочу, чтоб ты испытывала ко мне какую-либо ложную симпатию из-за моего внешнего облика. Я хочу…

— Франк, ты можешь остановиться? — наконец смогла я вставить слово.

— Что? — недовольно поинтересовался Дима.

Я опустилась на колени.

Взяв своим руками его лицо, я сказала именно то, что хотела произнести. То, что много для меня значило:

— Я люблю тебя.

Прижавшись к его губам, я закрыла глаза.

Сердце в груди стучало с бешеной скоростью.

Я впервые сказала человеку о своих чувствах. Я впервые сказала правду.

Я чувствовала себя неловко, будто обнаженной.

Но мне было хорошо. Я хотела, чтоб он знал это. Я хотела, чтобы ему стало легче, ведь я тоже была уверена в том, что он изменился.

Его глаза остались для меня волшебными. Ничего не изменилось.

— Берг, — через минуту, он перехватил мои руки своими.

— Что?

— Ты неугомонная, глупая, наивная, ничего не понимающая девчонка!

— Франк! — возмутившись, я отстранилась от него. — Не тебе меня упрекать!

— Полина!

— Что? Ты не изменишь моего мнения о себе, прости, но я столько от тебя настрадалась, что еще одно черное пятнышко на твоем далматиновом теле меня не удивляет! Это уже в порядке вещей.

— Берг! — усмехнулся он.

Франк сумел перехватить меня, когда я уже поднялась на ноги.

— Иди сюда.

Он поцеловал меня своими жаркими губами. Его мятное дыхание попало внутрь.

— Поехали домой, уже совсем поздно!

— Поехали!

Мы выбрались с территории кладбища, шепотом переговариваясь.

В потемках я пару раз едва не навернулась.

Оказавшись внутри машины, Дима испытал явное облегчение.

— Думаешь, зомби до тебя тут не доберутся? — усмехнулась я. — Ошибаешься!

— Пошла ты!

Он отвез меня домой.