Скоростная любовь

=== Сто седьмая ===

Неожиданный, резкий, немного зловещий звонок в дверь оборвал успокаивающую, убаюкивающую тишину в моей квартире.

— Что такое? — растерявшись, приподнялась я.

Звонок повторился.

— Блин. Кир забыл ключи? — я неохотно выползла из нагретой постельки.

Подойдя к двери, я поинтересовалась:

— Кто это?

— Извините, у меня протекает потолок над вами. Могу я проверить, все ли нормально у вас в квартире? — раздался мужской голос из-за двери.

— А-а… У нас все нормально вроде, проверьте! — не дожидаясь ответа я, открыла дверь, продолжая. — Вы, наверное, ошиблись… Ай!

Стоило мне отпереть замки, дверь резко закрылась, больно ударив меня по плечу.

— Ай-ай! — не понимая, что происходит, я начала истошно орать.

Кто-то схватил меня за руки и, втолкнув в коридор, закрыл рукой рот.

— А ну заткнись! — услышала я за своей спиной пашин голос. — Тихо, я сказал!

— М-м… — заскулила я.

— Закрой дверь, чтоб лишнего шума не было, — приказал он кому-то. — Тс! Полина, я сейчас отпущу тебя, ты только веди себя правильно, ладно? Не надо орать, я тебе ничего плохого не сделаю. Даже учитывая тот факт, что в прошлый раз мы не слишком хорошо расстались, дорогая. Окей?

Я кивнула.

— Умница! — подождав еще несколько секунд, он плавно отпустил меня. — Заорешь — я заклею твой рот скотчем!

Нет! На это я была не согласна, поэтому, преодолев свой страх и желание вновь заорать, я захлопнула рот. Обернувшись, я увидела Мятежного в компании еще двух типов, расположившихся за его спиной.

— Что? — от удивления я потеряла дар речи. — Нет! Нет! Это невозможно.

— Ой, кажется, мы сегодня уже встречались! Вот забавное совпадение!

— Глеб? — с ужасом посмотрела я на одного из них.

— Глеб? — повернулся к нему Паша. — Глеб? Ха-ха-ха.

— У меня так соседа зовут, который бесит.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Паша.

Понемногу отступая назад, я рассматривала ночных гостей.

Паша. Мой Паша. Верней, не мой Паша. И эти двое. Глеб, который почему то не был Глебом. И третий.

— Боже. Нет.

Мою голову начали разрывать воспоминания..

Москва. Тот самый волшебный вечер. Мужской туалет.

«— Да ты че?

— А ты что?

— А че я, я как увидел, что ее сбил, так сразу же прихуел! Со мной этого почти не случалось, парни».

Тогда я удивилась его слову «почти».

— Не-е-ет… Этого не может быть, — охнула я, оседая на пол.

— Ого. Смотри-ка, — ухмыльнулся третий. — До нее начало доходить, что ли?

— Судя по всему. Ха-ха-ха, — усмехнувшись, рядом со мной на корточки присел Мятежный.

Я с ужасом смотрела в его красивые голубые глаза.

— Нет, — замотала я головой. — Это…

Еще одно воспоминание.

«— Да, ты же у нас мастер-фломастер. Что ты сказал?

— Сказал, блять, сука, я не виноват.

— Ха-ха-ха. Ну молодец! Шторм! Ну ты вообще!»

— Шторм, — прошептала я его прозвище.

Паша улыбнулся.

— Из твоих уст звучит как-то особенно.

— Я не верю. Не верю! Ты не можешь быть им!

— Почему же? — поинтересовался Мятежный. — Твои дружки могут быть гонщиками, а я не могу? Ай-ай-ай! Как так?

— Боже мой! — схватилась я руками за волосы.

«— Дим… Кто такой Шторм?

— …Это один из самых известных участников московского клуба. Вспоминая то, что я слышал об этом бешеном, но талантливом игроке, хавающим успокоительное…»

— Те витамины, — посмотрела я ему в глаза.

— Мои любимые витаминки! — улыбнулся Паша.

— Для чего они тебе?

— Это что, важно?

Он потянулся ко мне, схватив за руку.

— Берг, я пытался тебя отгородить от всего этого, но нет, ты умудрилась попасть в гущу событий и теперь мне приходится по-максимуму рисковать, чтоб вытащить тебя из всего.

— О чем ты? — не поняла я.

— О том, что пора кончать с этим дебильным клубом и сваливать из страны. Вот о чем я. Какие тебе координаты передал тот дебил? — поинтересовался Паша у своего приятеля.

— Я уже вбил их в мобильный. Можно ехать, это не так уж и близко, — ответил ему Не-Глеб.

Его два друга. Напарника. Не знаю, кем они ему приходились. Это были те два парня, с которыми я столкнулась в Москве. Вот почему мне показалось лицо того, кто встречался со мной днем, знакомым.

— Как… Почему ты думал, что я тебя не узнаю? — поинтересовалась я.

— Ха-ха-ха. Ну… Я бы тебе ответил, но, боюсь, Паша не оценит мое мнение о твоих умственных способностях, — зло рассмеялся Не-Глеб.

— Заткни рот! — вежливо попросил его Паша. — Иди переоденься, нам пора уезжать, — приказал он мне.

— Я никуда с тобой не поеду! Даже и не думай!

— Полина… Не создавай проблем, — нахмурился Паша.

— Пошел к черту! — заорала я. — А-а-а!!! Спасите!!! Насилуют!

— Сука!!! — он заткнул мой рот своей ладонью. — Ай!

Я укусила его.

— А-а-а! — продолжила орать до того момента, как он, повалив меня на пол, прикрыл мне лицо рукой, спрятанной в рукав толстовки.

— Хватит орать!

Я изо всех сил пыталась выбиться из-под него, но о чем тут было говорить? Паша был очень сильным, мне не удавалось даже на миллиметр сдвинуть его с себя.

— Какая у вас милая любовь, я смотрю! — усмехнулся его друг.

— Пройдись по квартире, поищи ее документы.

— Блять, Шторм, где я их тебе откопаю? — возмутился его напарник.

— Сука, — помотав головой, Паша повернулся ко мне. — Где твой паспорт? Закричишь — мне придется сделать тебе больно! Пожалуйста, будь послушной!

Он медленно сдвинул руку. Я вновь заголосила. Спустя полминуты в дверь позвонили.

— Блять! Они сейчас ментов вызовут! — всполошились пашины друзья.

— Открой одну дверь и спроси, что им надо, а потом скажи, что мы смотрим фильм ужасов, — приказал Паша.

Елозя по полу, я царапала голые руки и ноги об старый корявый паркет.

На глазах выступили слезы.

— Да-да, — ответил Не-Глеб, через дверь.

— Вы что шумите? Кирилл, у вас все хорошо? — это был сосед по лестничной площадке.

— М-м-м! — запричитала я.

— Чи-чи-чи. Тс, — наклонившись, Мятежный смотрел мне прямо в глаза. — Будь умницей, помолчи.

— Простите, я не полностью одет, не открою. У нас все хорошо, ужастик смотрим! Больше не будем шуметь! Извините за беспокойство!

— Хорошо. Не шумите, пожалуйста, людям на работу все-таки.

Кошмар. Это была моя последняя надежда на спасение.

— Ну что ты? Ты что плачешь, малышка?! — увидев мои слезы, Паша поцеловал меня в лоб.

— Ты возишься с ней, а она тебя ебанула по башке.

— Я тебя сейчас вырублю, понял? — обернулся на него Мятежный. — Это не она меня ударила.

— Нашел! — в этот момент в коридоре возник третий ночной гость. — Паспорт ее откапал среди хлама, даже загранку.

— Ты все равно ее не протащишь через подъезд, она такой гам устроит еще и драться начнет, — присел рядом с нами Не-Глеб.

Они вместе с Пашей рассматривали меня.

— Надо ее как-нибудь… Вывести из… Слушай, Шторм. Дай ей свои таблетки, — предложил парень, стоящий позади них.

— Ты охренел? — повернулся к нему Паша. — Они для меня, потому что я болею.

— Ну и? От парочки ей не будет плохо.

— Они ее вырубят? — спросил Не-Глеб.

— Нет, — покачал головой Паша. — Они успокаивают… поддавая тебе кайф в мозг, но не усыпляют, иначе… как бы я под ними катался?

— Ну… И скорми ей их, пускай развяжется, тогда ее легко будет затащить в тачку, она все равно по собственному желанию с тобой никуда не поедет.

Паша перевел на меня взгляд. Я увидела в них… Грусть?

— Не поедешь? — поинтересовался он у меня. — Не поедешь! — сам же ответил на свой вопрос.

Я с ужасом наблюдала за его мучением. Неужели… Неужели он способен на это? Я хотела проснуться. Это был сон. Это был кошмар. Это не могло происходить на самом деле. Нет. Это же Паша. Милый добрый Паша. Заботливый, внимательный. Он сидел на мне и раздумывал, стоит ли накачивать меня таблетками или нет. У меня ужасно болела спина. Саднили руки и ноги. Болели челюсти. Он сильно давил мне на рот. Его рукав пропитался моими слюнями. Это было отвратительно. Это было унизительно. Я не могла ничего с этим сделать.

— А-а-а, — заплакала.

Я плакала, а на меня смотрели трое моих мучителей.

— Чувак, давай реще. Мы задерживаемся. Эта сучка тебя сейчас на эмоции разведет. Пускай хавает таблетки, раз она тебе так нужна и покатили или оставляй ее тут к чертям собачьим.

— С хуя ты ее тут оставишь? Она своим все сразу же расскажет, — среди пашиных друзей возник спор.

— Не буду я ее оставлять.

Достав из кармана куртки свою излюбленную белую баночку, он приоткрыл ее одним пальцем.

— М-м… Одна… Две. Можно ей три дать.

— А не вынесет ее?

— Не знаю. Ну ладно, давай две, — не решился рискнуть Мятежный. — Пойди на кухню, растолки таблетки, иначе она их не проглотит.

— М-м-м… — истерично забилась я из-за нового приступа паники.

— Чи-чи-чи, — покачал указательным пальцем Мятежный. — Не дергайся.

Через минуту его друг принес в коридор блюдце.

Это было блюдце из набора. Подарок папы маме на восьмое марта.

— Пр-р-рш! — прошипела я.

На этом блюдце была маленькая горка белого порошка.

— Давай сюда.

— Р-р-рп! — своими нелепыми рывками я мешала Паше.

— Слушай, придержи ее, пока я засыплю его в нее, — попросил он помощи у стоящего возле нас друга.

— Пиздец, Шторм. Шикарно время проводим.

— Ха-ха-ха, — неожиданно рассмеялся Паша. — Это тебе не Москва. Ха-ха-ха. Это Питер. Тут все вечно через жопу!

— Ха-ха-ха. Точняк! Даже девушки без наркоты с тобой не катаются. Ха-ха-ха.

— Ха-ха-ха. Ой, блин, не мешай.

Паша убрал руку. Я почувствовала, что в меня вцепились сильные мужские пальцы. Сопротивляясь, я захлопнула рот и начала мотать головой. Боже! Почему! Почему в школе меня учили много чему бесполезному, но не научили выживать?

Почему у нас не было урока под названием: «Что делать, если вы лежите на полу, возле вас трое мужчин, которые пытаются накачать вас наркотиками».?

«Е-мае! Ребята!» — хотелось выкрикнуть мне. — «Жизнь меня к такому не готовила!»

Поймав мое лицо, Паша прижал мою голову к полу. Добравшись пальцами до рта, слегка надавил на челюсти.

— М-м, — угрожающе сверкая глазами, я еще плотней сжала их.

— Полин, давай по-нормальному, я не хочу делать тебе больно.

— Муэ-муэ, — возразила я, не переставая сопротивляться.

— Берг, — он сдавил мои челюсти.

Больно! Очень больно! Эта боль была похожа на причиненную мне Франком. Нет! Я не могла сдаться. Еле-еле сдерживаясь, я все еще боролась. Паша продолжал давить. Поняв, что ничего не добьется, он еще сильнее сжал пальцы.

— Ай! — приоткрыла я рот, почувствовав вкус крови.

Он не отпускал. Продолжал давить. Давил, а я ревела и хотела провалиться сквозь землю. Все это напоминало плохо срежесированный фильм ужасов. Как герои серии фильмов «Пила» умудрялись резать себя? Возникла у меня в голове неподходящая, совершенно нелепая мысль. Я не могла терпеть боль.

— Умница.

Я почувствовала, как мне в рот сыпется порошок. Всыпав мне в рот свои таблетки, Паша, как мог, сразу же зажал мне челюсти. От того, что он стал давить немного в иных местах, я испытала странные ощущения. Вроде боль наконец-таки отошла, но возникла новая. Мятежный сидел на мне и наблюдал за всеми моим движениями. Я пыталась выплюнуть порошок из своего рта, но ничего не получалось. Я не собиралась его глотать, копила слюну, хотела все выплюнуть, когда он наконец-таки отстанет от меня.

— Ты можешь и не глотать их. Они растворяются в слюне, но однозначно, все равно попадут тебе в кровь через сосуды под языком, — «успокоил» меня Паша. — Полина, расслабься. Послушай меня.

Боже… Какой заботливый голос…

— Сейчас таблетки начнут действовать, они очень сильные и быстродействующие. Малыш, ты почувствуешь что расслабляешься, тебе будет пофигу на все. Не волнуйся, спать не будешь. Если честно, я не слишком хорошо осведомлен, как этот препарат действует на здоровых людей. Скорее всего, ты почувствуешь некоторое торможение в движениях, возможно, будет сложней думать. Будешь говорить то, что думаешь, станет сложней увиливать и врать, но, в целом, ты будешь в сознании. Не волнуйся, они не действуют долго. Я их принимаю в конкретный момент, дабы привести себя в порядок, но мне хватает и получаса, чтоб восстановиться. Возможно, тебя снесет на немного большее время, не переживай.

Подождав еще пару минут, Паша улыбнулся и убрал руку с моего лица.

— И че? Все? — поинтересовался его друг.

— Да. Сейчас ее начнет глючить немного.

— О-охо-о, — я протерла глаза ладонями. — Слезь с меня! Мне больно! У меня в руке много заноз! И я чувствую себя морально униженной! — я не собиралась говорить это вслух, само собой вышло.

Я была зла, но не могла понять на кого. Я ненавидела людей в своей квартире, но не… не могла сконцентрировать и понять за что.

— О боже. Я что-то… какая-то, — еле-еле поднявшись, пробормотала я.

Оттолкнула пашину руку.

— Нет! Я не…

— Спокойно! Не нервничай!

Голова немного кружилась. Я не могла до конца сконцентрировать взгляд.

— Блять, ей крышу снесло? — посмеялся не Глеб. — Шторм, ни хуя себе ты наркоту глотаешь! Она готова. Можно ехать!

— Да. Ты короче езжай в гараж, как договаривались, — кивнул Паша их другу. — А ты спускайся вниз. Жди меня. Я сейчас ее переодену, и мы спустимся. Документы ее не забудь.

Его парни вышли на лестничную площадку и скрылись с моих глаз.

— Я тебя ненавижу! — единственное, что я смогла выдавить из себя.

— Меня?

— Эй! Не трогай! — спустя короткую борьбу раскисла я в его руках. — У меня голова странная, — простонала я. — Ты что мне дал?

— Пойдем, — не слушая мои причитания, он потащил меня в комнату.

Я пыталась отпираться. Не пыталась. Пыталась. Это все было очень плохо. Я не контролировала свою голову.

— Нет-нет-нет! — запричитала я, ощутив его руки на своем теле. — Нет! Ты…

— Берг, — он поднял мое лицо и посмотрел в мои рассеянные глаза, — я же сказал, что не отпущу тебя. Никогда. Никому не отдам.

— Чертов романтик! Плевала я на тебя!

Ой! Я на самом деле плюнула в него.

Проведя рукой по лицу, он прищурился:

— Погоди, скоро станешь более адекватной.

Паша провел пальцем по моим губам.

— Ай! Ты что кусаешься?

— Нехрен говно мне в рот засовывать! — огрызнулась я.

— Ха-ха-ха. Полина, ты необыкновенная! Если бы у меня было бы чуть больше времени… Я бы не устоял.

Паша поцеловал меня в шею.

— Ты довольно-таки неплохо целуешься, но я знаю человека, который целуется круче! — заметила я.

— Берг, не надо меня обижать, — Паша поцеловал меня в щеку.

Стащил с меня верх пижамы. Прижав к себе, полуобнаженную, он прикоснулся губами к моей коже. Добрался до губ. Почувствовав, что я сопротивляюсь, он отстранился.

— Я убью тебя, когда приду в себя, — простонала я.

— Ха-ха-ха, — Мятежный натянул на меня теплый уютный свитер. Один из моих любимых.

Усадив на кровать, бережно снял оставшиеся на мне шортики, вместо них одел трусики. У него не было предела нежности.

Оп-оп-оп! Я была одета в джинсы. Он набросил мне на плечи кожаную куртку. Наверное, боялся, что я замерзну. Какой заботливый. Мы вышли с ним на лестницу. Возле моего подъезда стояли две шикарные тачки. Таких я еще не видела. Нет. У нас в клубе таких не было.

— Ох! — простонала я, еле-еле передвигая ногами, подойдя к машине темно-зеленого цвета.

Темного? А может и просто зеленого. Ох, эти бока, ох, этот металлический блеск от уличных фонарей. Две угрожающие выхлопные трубы, внушительный спойлер. Возле переднего капота курил Не-Глеб. Я расползлась по его тачке. В прямом смысле этого слова. Устроилась головой на капоте и попыталась заснуть.

— Ха-ха-ха. Жесть! — отбросил в сторону сигарету пашин друг. — Шторм, эм, сними ее с моей машины, пожалуйста!

— Сейчас. Видимо я немого переборщил в порции, скоро отпустит, — Паша приподнял меня за руки. — Иди ко мне, малышка.

— Нет. Я не хочу быть с тобой! — запричитала я.

Обогнув зеленую иномарку, я, ей богу, уронила свою челюсть на землю.

— Ой! Как круто!

Черная шикарная тачка. Она была изумительна. Она была… Настоящим произведением искусства.

— Это Ауди? — неожиданно для себя поинтересовалась я.

— Ха-ха-ха. Ну… С некоторых времен это гибрид.

Память. Проблески в памяти. Москва.

— Это-о… — ткнула я пальцем. — Нет. Она была другой, она была обычной.

Я провела пальцами по расписанному капоту. Обернувшись, увидела довольное лицо Паши.

— Я знаю тачку покруче. Знаешь ли… Ауди это здорово, но… Я предпочитаю BMW, — усмехнулась я, откинув волосы.

Он нахмурился.

— BMW красивей! И владельцы у них симпатичнее!

— Садись в машину, — приказал Мятежный.

— Шторм, она тебе все нервы испортит, не забудь принять лекарство, — заржал его друг. — Я поеду впереди вас. Повезу к месту гонки. Смотри… Не прикончи ее по пути.

— Ага, — кивнул ему Паша, засовывая меня в уже знакомый салон.

Захлопнув за мной дверь, он уселся рядом и, повернувшись, сказал:

— Ну что. У нас впереди еще есть время на разговор, да? Ты многое должна мне объяснить. Думаю, действие таблеток скоро начнет притупляться, надеюсь, ты сможешь объяснить… Как ты умудрилась изменить мне, клявшись долгое время в любви.

Я сосредоточенно наблюдала за тем, куда мы едем.

Перед нами маячила зеленая машина, мы направлялись в сторону КАДа. Все это мне не нравилось. Совсем не нравилось.

Я не понимала, куда и зачем мы едем. Лишь догадывалась, но мои догадки были весьма неутешительные. Из разговора между парнями, я могла лишь догадываться о том, куда мы держим путь. Я боялась, что окажусь права, и мы на самом деле едем к месту сегодняшних гонок. Это рождало в моей голове множество вопросов. Вместе со своим затуманенным сознанием я пришла к выводу, что сегодняшняя гонка не более чем подстава.

Для чего? Для кого? Какой в ней смысл? Я перевела свой взгляд на Пашу. Он был абсолютно спокоен. Посмотрев на спидометр, вжалась в сидение. Я никогда не ездила с ним на такой огромной скорости. Лекарство, путаница в голове, огромная скорость. Все это мешало. Закружилась голова. Я попыталась успокоиться, прийти в себя. Мысли, возникающие из ниоткуда, совершенно спонтанные, лишние, разрывали голову на части.

— Может, ты снизишь скорость? — жалобно попросила я.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Мятежный, посмотрев на меня. — Полина, с кем с кем, но со мной ты можешь не беспокоиться о скорости и о своей безопасности.

Включив аудиосистему, он нарушил напряженную тишину последними музыкальными новинками. Его настроение менялось. Я это видела. Он становился… более «живым». Жал на газ. Увеличивал скорость вслед за своим другом. Ночь. КАД был полупустым. Мы неслись так, что я не могла различить марки машин, которых мы обгоняли. Виляя между ними, Паша спокойно поворачивал руль, вел плавно, ни один из мускулов на его лице не был напряжен. Это было поразительно.

Я всегда замечала, как напрягается Дима, пересекая свой мысленный скоростной предел. Я любила наблюдать, как он взволнованно сжимает руль, пытается охватить взглядом все происходящее вокруг. Нервничает. Паша не испытывал ничего подобного. По его выражению лица я бы не сказала, что он едет на скорости, способной уничтожить, в случае аварии, не только меня вместе с собой, но и всех окружающих нас на тот момент машины.

— Как… — наконец-таки придя в себя, поинтересовалась я. — Как… Как мне тебя называть?

— Как тебе больше нравится.

— Но… Я не верю. Как ты мог оказаться им?

— Им? Им это кем? — улыбнулся он.

— Шторм. Я не верю, — схватилась я за волосы. — Я провела с тобой больше полугода. Но… Мне даже в голову не могло прийти…

— Берг, это называется просто: надо уметь держать язык за зубами, тем более ты совершенно не в курсе моей московской жизни. Пробыв со мной в Москве месяц, возможно два… Может, у тебя и появились вопросы…

— Как к Киру?

— Что? — не понял Паша. — А-а… Ну наверное.

— Но почему я? Почему…

— Берг, что ты? — перебил он мня. — Ты тут не причем, Полина, ты случайно оказалась втянутой во все это.

— Что ты имеешь под этим в виду?

Он промолчал.

— Говори!

Мятежный перестроился из ряда в ряд и поехал параллельно со своим другом.

Я перевела взгляд на его напарника. Мы стремительно приближались к машине, которая мешала нашему движению. Я схватилась за дверь.

— Стой, куда ты так несешься?

Мятежный увеличил уже привычную для меня скорость и, едва протиснувшись между быстро приблизившейся к нам тачкой и своим другом, вывернул, оказавшись впереди.

— Бог мой! — выдохнула я.

Все это напоминало мне еще об одном случае.

«В момент, когда, казалось, все должно было кончиться… Рено ушло с полосы, давая нам пару секунд на перестроение».

Тогда Паша воспользовался тем, что Франк в последний момент уступил ему свое место и с невероятной ловкостью покинул встречную полосу, неимоверной силой удерживая управление машиной, разогнавшийся до беспредельной скорости.

Я вспоминала рассуждения Димы насчет этого случая. Кажется, он утверждал, что либо Паша родился в рубашке, либо он потрясающий мастер.

Тогда я посчитала его слова пустой чушью. Франк злился, он не понимал, почему я таю на него обиду, а Пашу прощаю.

— Тогда… Что бы ты делал, если бы он не вывернул? Если бы не уступил тебе дорогу?

— Он бы ее уступил, — Паша догадался, о чем я. — Пустых понтовщиков я чувствую за километр.

— Он не пустой, — тихо возразила.

Паша резко повернулся ко мне. Мы встретились с ним взглядом.

— Франк, — слышать из его уст имя столь близкого, родного, любимого для меня человека было ужасно. — Франк. Ох уж этот Франк.

Снова молчание. Я вспотела. Влажные ладони. Мокрая спина. Он не продолжал.

— Что? Что Франк? — не выдержала я.

Я хотела ударить его за одно только упоминание о Диме, но боялась, что он потеряет управление.

— С него-то все и началось, — улыбнулся Паша, наблюдая, как его друг обгоняет нас справа.

— Что началось?

— Берг, ты не представляешь, что мне пришлось вытерпеть от отца, чтобы присутствовать рядом на осеннем съезде, — непонятно к чему пробормотал Мятежный.

Про себя я называла его Пашей, Мятежным… Но не могла выдавить из себя его прозвище. Не могла и все.

— Ведь именно ради долбанутого Франка я пожертвовал своим временем и нервами, зависая со стариком. Этот питерский гонщик, слава которого распространилась далеко. Очень далеко. Дальше, чем он думает. Видимо, игра в испорченный телефон очень нравится его знакомым.

— О чем ты?

— Берг, я не рассказывал тебе. Ну конечно же… Не выдалось момента, но, возможно, ты уже кое-что знаешь обо мне.

— Например, что ты сбиваешь невинных людей? — прошипела я.

Он нахмурился.

— Это был не я, и это вышло случайно.

— Ха-ха-ха. Случайно сбить человека и, не заметив, уехать? Хочешь убедить меня, что на такой скорости не видно подлетающего тела?

Он оторвался от дороги, чтоб посмотреть мне в глаза.

— Это был не я! И если тебя это интересует… Да. Я тоже от этого не в восторге.

— Не в восторге? — ахнула я. — Я тоже не в восторге, когда людей сбивают насмерть! Зачем? Зачем надо было выезжать в центр города, зачем надо было рисковать людьми? Для чего? Вам ночного времени мало?

— Это совсем другая история. Для чего и почему мы это сделали. Успокойся!

— Нет, я не могу успокоиться! Да как ты смеешь так спокойно рассуждать об этом? Твой друг — убийца!

Он молчал.

— Это отвратительно! — я не могла сдержаться.

Лекарство все еще немного притупляло мой мозг, но я стала размышлять гораздо четче.

— Неужели ты думаешь, что после такого я захочу быть рядом?

— Именно поэтому я и не хотел рассказывать тебе, кто я.

— Ха-ха-ха. Это смешно, Паша!

— Ни капли!

— Я бы все поняла! Все! Я знаю, что способна понять и принять подобное хобби! Но! Как? Как можно при этом совершать преступления? Увлечение гонками и убийства людей совершенно разные занятия, по-моему!

— Берг! Это был не я! — повысил тон. — Не я!

— Но ты покрываешь его!

— Малыш, ты такая наивная, думаешь, у тебя в компании никто никого не покрывает?

— Пф, — я отвернулась к окну.

— Помнишь, как мы познакомились? — Паша тихонько засмеялся. — А-а. Ты попалась мне под колеса. Вот этой… Долбаной тачки, — он ударил по рулю. — Этой самой! Тогда я ее только купил. Купил как раз для гонок. Несколько усовершенствовал мотор. Новая, красивая. Она стала моей королевой. Прошлую я разбил, влетев на ней в дерево, а после оказался в озере. Это была потрясающая гонка. Мда.

— Ты сумасшедший.

— Не меньше твоего! Ха-ха-ха. Ты выскочила передо мной, такая задумчивая, колкая, растерянная, принялась меня во всем обвинять. Умудрилась перевернуть все с ног на голову. Ужас. Но… Видимо я ничем не отличаюсь от огромного количества парней, мечтающих о такой занозе как ты. Что ни слово — пять в ответ. Попытка успокоить тебя — новая волна недовольства. В первый же момент я понял, что… что-то резко изменилось. Таких эмоций я никогда раньше не испытывал ни к одной девушке. Многие считают меня бабником, мне это на руку. Пускай думают, что сын начальника пустой прожигатель жизни, тусовщик. Зато никто из них даже не догадывался, какая у меня яркая и красочная ночная жизнь.

Паша потянулся к бардачку. Нажав на кнопку, одной рукой держа руль, другой покопавшись среди скопившегося барахла, он бросил мне на колени…

— Что это?

— Можешь примерить. Ты первая девушка, которой я это разрешаю. Верней, остальные даже не знали о ее существовании.

— Маска? — двумя пальцами приподняв нечто непонятное, я перевела на него взгляд.

— Москва не знает лиц своих героев. Не спорю, возможно, кто-то и догадывается в определенные моменты, кем может являться тот или иной игрок, но я стараюсь по максимуму огородить себя. Днем я сын известного человека, сын, страдающий фигней, отмывающий у папаши легкие деньги, льстя ему в лицо, не переваривая за все, что он делает. Может, ты посмеешься, но я терпеть не могу несправедливость. Знаю, как ведет дела мой отец. Ненавижу. Просто ненавижу. Ненавижу, что он думает, рассчитывает, будто я пойду по его стопам. Займу его место. Возможно, он мечтает об этом по ночам. А я в это время… оживаю. Сажусь за руль. Одеваю маску… И становлюсь Штормом. Полина, как только я получил права, моя жизнь перевернулась. Я сразу же понял, что… Вот оно, то, ради чего стоило мучаться до восемнадцати, пытаться выжить в несправедливом отцовском мире. Я сам… Все сделал сам. Начал заводить знакомства, общаться с нужными людьми. Изучать машины, пытаться что-то менять, делать новое. Среди подобных мне разговоры о клубе ведутся часто, несмотря на то, что это тайная организация. Впервые услышав о том, что существует группа людей, схожих мне по духу, я понял, что они — моя будущая семья. Полгода я пытался выйти на них. Не поверишь, но мне даже предлагали съездить в Питер, рассказывая, что, в отличие от Москвы, у вас все гораздо проще. Но я хотел гонять только по родным улицам. По своей любимой столице. Опуская историю, что мне пришлось пережить, дабы выйти на надежных людей, я наконец-таки внес взнос за себя. Выиграл первую гонку. Ха-ха-ха. Правда… Мой соперник оказался в кювете. Выиграл вторую. Третью. И так до бесконечности.

Я внимательно слушала его.

— Пожалуй, я быстро выбился в лидеры среди участников. Не спорю, были и проигрыши. Однажды я проиграл игроку, который не представлялся мне серьезной угрозой, однако он мастерски уделал меня. Этот человек, — Паша замолк, — неважно. Это уже в прошлом. В общем, есть те, с кем сложно тягаться. Но сейчас все они при мне. Это хорошая тактика. Продуманная. Катаясь с различными игроками, я выделял лучших, самых лучших. Для чего? Это уже другая, неинтересная для тебя история. Но в итоге я выбрал двоих. Я думаю, ты догадалась о ком идет речь. Эти парни не просто мои соперники, не просто компаньоны, мы держимся вместе, мы подобие друзей. Почему подобие? — поинтересовался он у меня, а затем сам же и ответил. — Потому что у меня нет друзей. Потому что я никому не верю. Потому что на скорости триста друг не поможет тебе. Ты наверняка знаешь о правилах клуба. Скажу лишь одно. Их манеры вести дела меня сильно раздражают. Особенно московские. Они прижимают и заставляют… — он вдруг перебил самого себя. — Это неинтересно.

— Интересно, — выдавила я.

— Интересно лишь то, что сегодня я нанесу очередной удар, который они уже не смогут проигнорировать. Я так давно мечтаю расквитаться с ними!

— О чем ты?

Мы свернули с окружной и помчались по шоссе. Я никогда раньше не бывала в этих местах. Все вокруг погрузилось в темноту. Лишь изредка я могла разглядеть очертания придорожных деревьев, освещенных тусклыми редкими фонарями.

— Насчет твоего дружка. Первые разговоры о нем начались уже довольно давно. Сначала мелькал редко. Потом заговорили, насколько он хорош. Описывали его манеру вождения. Стали проводить сравнение, — Паша провел рукой по волосам. — Я допускаю, что есть талантливые игроки, допускаю, что мне тоже есть чему поучиться, но разговоры о том, что какой-то питерский игрок, возможно, сделал бы меня. Ха-ха-ха. Это же смешно. Выслушивая это раз за разом, я злился. Я слышал обрывки разговоров: «Франк победил во всех гонках», «Франк делает невозможное», Франк то, Франк се. В какой-то момент все стихло. Насколько мне стало известно, он попытался завязать с участием в клубе. Разговор пошел о том, что вместо себя он готовит не менее талантливого игрока. Ха-ха-ха. Великий тренер!

Я покачала головой.

— На этом я не выдержал. Мне захотелось посмотреть на него воочию. Вот только ваш клуб спрятан не менее надежней нашего, а те, кто умудрялся попасть на наши заезды по каким-то своим личным связям, тщательно конспирировались. Возможно, это покажется странным, но между двумя столицами нет особой любви. Напрямую я вряд ли смог бы до вас докопаться, тем более это бы нанесло удар по моему самолюбию. Почему я должен был им интересоваться? Почему он не интересовался мной? С помощью знакомых я решил отыскать этого человека, оставаясь на расстоянии, — с улыбкой посмотрел он на меня.

Я заинтересованно посмотрела на него. Нет, не от того, что мне был интересен его рассказ, меня рвало на части от возможности узнать что-либо о Диме, неужели Паша сумел докопаться до него?

— Ой, Полина, что за мысли бродят в твоей голове? — Мятежный прищурился.

— Это неважно.

— Да брось? Что тебя так заинтересовало?

— Ну и как же ты вышел на Франка? Узнал, как его зовут? — перевела я тему.

— Ха-ха-ха. В том то и дело. Берг, уж поверь мне, я приложил очень много сил, пытаясь накопать хоть какую-нибудь информацию на него, но куда бы я ни лез, что бы ни пытались нарыть знакомые по своим связям. Пусто. Вроде есть человек. А вроде его и нет. Я осведомлен о его истории, периодически красочно рассказанной кем-то кому-то. Проверял умерших, все равно пусто. Много людей погибло за эти годы на дорогах, копаться среди них оказалось пустой тратой времени. Выбирая те или иные критерии, я все равно оставался в тупике.

— Вау! Неплохо! — восхитилась я.

— Ха-ха-ха. Берг, это называется качественная работа вашего клуба. Они запрятали своего человека очень глубоко. Надо постараться, чтобы найти его среди миллионов жителей Санкт-Петербурга. Если это вообще возможно. Ха-ха-ха. Мне почему-то кажется, что ты тоже ничего не знаешь о нем. Забавно, помниться, ты упрекала меня в неискренности.

— С чего ты решил, что я о нем ничего не знаю?

— М-м, — он помедлил с ответом. — Не знаю. Я это чувствую. Мне кажется, вряд ли вообще хоть кто-то знает о нем правду. Возможно, его брат.

Некоторое время мы ехали молча.

— В общем, — после некоторый паузы продолжил Паша, — я не смог на него выйти. Продолжая копать, я попросил своих людей попытаться нарыть хотя бы какую-нибудь информацию об игроках питерского клуба.

Основываясь лишь не предположениях, они преподнесли мне список мест, где, по слухам, могли водиться гонщики. Этих мест было достаточно много. Я собирался по-тихоньку проверять каждое. Послал проверенных ребят, которые разведывали обстановку. Дело шло довольно медленно. Но представляешь мое удивление, когда, высиживая положенные часы на отцовской работе, составляя список предполагаемых участников, я обнаружил там уже знакомую для меня организацию. Это была обычная мастерская. Вот только она была еще в одном списке. В моем.

Мятежный немного притормозил. Дорога заметно ухудшилась.

— Приехал твой брат, верней, приехали вы с братом. Но до определенного момента я не знал об этом. Познакомившись с тобой, заинтересовавшись в тебе, я и понятия не имел, что ты сестра того, кто был мне нужен. Когда до меня дошло, что вы родственники, меня это напрягло. У меня не было оснований хотя бы к чему-то прикопаться. Вы были обыкновенными людьми, я не замечал ничего интересного. Нет. Было достаточно много интересного, но все это оказалось связано с тобой. С моим интересом к тебе. Стоит ли говорить о том, что… что все было искренне? А? Полина?

Нет. Я не хотела на него смотреть.

— Ну ладно… Впервые в жизни меня заинтересовало нечто не связанное с дорогой. Ты для меня стала самой важной. Ты. И только ты. Да, я продолжал участвовать в гонках, поскольку… Лишь это помогало мне не скучать по тебе так сильно. Когда мы начали встречаться, когда я не мог приехать к тебе, я катался, но чувствовал, что что-то не то. Нет того прежнего адреналина. Зато возникали мысли насчет того, не бросить ли это к чертям? В этой эйфории я пробыл несколько месяцев. Впервые влюбился. Вел себя как придурок.

Он положил свою руку мне на коленку.

— Как мальчишка. Наверное, именно так все ощущают себя. Все нормальные. Ха-ха-ха. И вдруг все начало рушиться. Что произошло? А? — он посмотрел на меня, но я отвернулась к окну. — Ты изменилась. В Новый Год. Ты стала другой. Поначалу я подумал, что испугал тебя своими словами, но я думал, ты тоже любишь меня. Это было логично, это было нормально. Ведь у нас все было хорошо. Ха-ха-ха. Я помню тот день, день… Когда вернулся в свою прежнюю жизнь. Тот самый день, когда я, поджав хвост, вновь превратился в обиженного жизнью Шторма. В этот день судьба здорово разыграла всех нас. Те две тачки. Я почувствовал, что человек за рулем машины, решившей посоперничать со мной, далеко не прост. Он грамотно вел себя. Не давая мне возможности вывернуться, запер меня на встречке, оставляя лишь вариант проигрыша. Это была зацепка. Понятная лишь мне. А ведь я перестал им интересоваться. Я думал только о тебе. Слухи, бродившие по клубу, стали неважными. Но тут головоломка в моей голове начала складываться. Я не обращал внимания на твои жалобы. Не слишком прислушивался к тому, что ты рассказывала о Кире. Убедившись на съезде, что он ничего особого из себя не представляет, я решил для себя, что промахнулся с мастерской, а потом и вовсе прекратил поиски.

Вот это ирония. Ты знала его. Он знал тебя. Я заметил это, но промолчал. Он резок, не сдержан, самоуверен. Это заметно по его манере вождения. Я не очень люблю таких. Предпочитаю за рулем оставаться как можно более спокойным, хоть при моем состоянии это получается довольно сложно. Машина, казавшаяся раздолбайкой, на самом деле обставила бы многих.

Это было стопроцентное попадание в клуб. Я не знал, кто именно за рулем, но то, что этот человек профессионал было очевидно.

Меня задело его поведение, я догадывался, с какой целью он привязался ко мне. А ты?

— Возможно, ты ему понравился, — усмехнулась я.

— Ха-ха-ха. Ну да. Из нас двоих ему однозначно кто-то был нужен. Но только не я, — перевел он на меня улыбающийся взгляд. — Этот парень хотел доказать что-то именно тебе. Что? Я не знаю. Все стало рушиться. Ты отдалилась от меня.

— Это ты стал исчезать! — возразила я.

— Ты была не против этого. Я исчезал лишь тогда, когда должен был поучаствовать в гонках, либо же встретиться с друзьями, которые вновь принялись копать на ваш клуб. Кстати, у меня появились знакомые среди вас. Вот тут-то дело пошло веселей. Приезжая в Питер за новостями, порой я был ошарашен. Вырисовывались определенные личности, которые могли быть предполагаемыми участниками. Твой брат. Когда мне с уверенностью заявили, что Кир гоняет вместе с парнем, подрезавшим меня по ночному городу, я был ошеломлен. По нему и не скажешь. По разговорам друзей я мог все с большей уверенностью утверждать, что именно Франк был за рулем той чертовой тачки. Это было великолепно, это было подарком судьбы. Я уже было решился навестить вас, так сказать прибыть почетным гостем, как вдруг, мне позвонил знакомый и рассказал кое-что интересное. Не догадываешься что?

— Нет, — пожала я плечами.

Я не могла до конца осознать, что же творилось все это время вокруг меня. Все оказалось таким запутанным и непонятным. Все происходившее между мной, им, Киром, Франком, остальными членами клуба. Как же это все получилось? Я уже не могла себе представить, что же еще могло вылезти на поверхность.

— Он сказал, что, судя по всему, у Франка появилась новая игрушка.

— Что? — не поняла я.

— Ха-ха-ха. Берг, когда мне описали девушку, которая начала тренироваться с ним… Ты понимаешь, что со мной стало? Ха-ха-ха. Полина, я всячески пытался огородить тебя от своей жизни. Я считал, что для тебя это лишнее, что я закончу с клубом, и все будет великолепно. Потом я поменял свою точку зрения. Разозлившись, я решил сначала поквитаться с вашим питерским клубом и гонщиком, умудрявшимся вставлять мне палки в колеса. Все изменилось. Я осознал, что ты…Ты… Моя маленькая любимая девочка застряла там вместе с ним. С тем, кто позволил себе перейти мне дорогу.

— Пф. Паша…

— Берг, именно это я хотел рассказать тебе до того, как твоя подруга вырубила меня. Меня ужасно разозлило, что ты за моей спиной…

— А ты за моей?

— Это было в моей жизни до знакомства с тобой.

— Но ты все равно не доверился мне, — упрекнула я его.

— А ты мне? Ты тоже мне не доверилась!

— Да, но это другое! — воскликнула я.

— Каким же образом? Чем мы отличаемся? Тем, что у тебя личный интерес? — зло посмотрел он на меня.

— Глупости не говори! — фыркнула я.

Неожиданно для меня Паша сильно ударил обеими руками по рулю. Машину повело в сторону, но он вовремя выправился.

— Эй, осторожней!

— Как ты могла влезть во все это? — перебил он меня.

— Захотела и влезла! — выкрикнула я. — Это мое дело! Тебя оно не касается! Я, по-моему, тебе четко дала понять, что между нами ничего нет! — не выдержав, сорвалась я на крик. — Ты должен был раньше рассказать мне обо всем! Тогда бы, возможно, у нас был бы шанс! Хотя нет. Не было бы!

— Меня бесит твоя глупость! Меня раздражает то, что ты как будто бы специально перечишь мне!

— Пф. Мне все равно, что ты думаешь! — ответила я ему. — Если честно, мне не шибко интересно, кто ты вообще такой! Потому что наше время прошло. Единственное, что я хочу, так это объяснений, куда ты везешь меня и что ты собираешься делать!

— Это ты скоро узнаешь, — усмехнулся он.

Мы замолчали. Я чувствовала бешенство внутри себя. Боже, как он бесил меня. Я не хотела сидеть с ним рядом.

— Берг, я предупреждал, что никому не отдам тебя. Не позволю забрать.

— Ты несешь чушь!

— Пора расплачиваться за все.

— Что ты несешь? — не выдержав, ударила я его по руке. — Останови машину, мне надоело с тобой разговаривать! Я хочу домой! Я не понимаю, куда мы едем! Твое лекарство, кажется, перестало действовать. Еще немного и я не сдержусь, врежу тебе по лицу!

— Ха-ха-ха. Полина.

— Я тебе сказала! — растеряв весь свой страх, я ударила его кулаком по ребрам.

— Эй! — Ауди выехало на встречку. — Веди себя спокойно! Мы уже почти приехали. Еще немного и я наконец-таки встречусь с…

— Идиот! — заорав, я повисла на его руке.

— Бля-я-ять!

Он пытался оттолкнуть меня, но только одна мысль, что Паша приблизится к Диме и, возможно, захочет обидеть его, лишила меня разума.

— Ты идиотка?!

Вылетев на гравий, мы затряслись.

— Ай! — он сдавил мою ладонь.

— А ну прекрати!

Схватив руль обеими руками, Мятежный резко остановился. Не теряя времени, я попыталась выбраться из машины, но он заблокировал двери.

— Пусти меня!

— Успокойся! Берг!

Надо сказать, завязалась нешуточная борьба. Я кусалась, била его по лицу, по голове, в грудь. Оказавшись вжатой им в сидение, я зло зашипела:

— А ну пусти!!!

— Успокойся! — обидно, но на нем не было видно ни следа от моей атаки.

Зазвонил мобильный.

— Да? Подожди. У нас тут заминка вышла. Сейчас поедем, — повесив трубку, отцепив ремень безопасности, он сжал меня обеими руками. — Меня бесит твое поведение!

— Пошел на хрен! Ты ничтожество!

— Я? Ха-ха-ха. Ты ошибаешься, — он провел ладонью по моей щеке.

— Убери руку! Не смей ко мне прикасаться!

— Полина, почему ты так негативно ко мне настроена? Знаешь… Я же способен на многое. Я уничтожу его, — произнес он, глядя мне в глаза.

— Ты не посмеешь! Ты не имеешь на это право! — я переводила взгляд между его глаз.

Дышала прямо ему в лицо.

— Малыш, я не отдам ему тебя.

— Ты идиот? Что значит, не отдашь? Я сама решаю с кем мне быть. Псих!

— Но-но! — помотал он передо мной указательным пальцем. — Не надо так называть меня!

— Пусти меня!

— Я хочу, чтобы ты была рядом. Всегда.

— Нет!

— Да. Я разберусь с тем, что мешает нам быть вместе, и мы уедем, — спокойно произнес он, как будто бы рассказывал о прогнозе погоды на завтрашний день.

— Пусти!

— Я… Люблю тебя.

— Нет! Нет-нет! Не смей!

Почему мужчины ведут себя так? Почему пользуются своим физическим преимуществом? Почему это вечно происходило со мной? В который раз, оказавшись зажатой в угол, я вынуждена была целоваться с тем, с кем не хотела иметь ничего общего.

Он был горячим. Его губы. Его поцелуй. Он был нежный. Но я его не хотела. Я чувствовала, что, несмотря на прилагаемую ко мне силу, он остается нежным со мной. Пашина рука оказалась под моим свитером.

— Нет! Не думай даже!

Забрыкавшись, я кое-как отбилась от него.

— Паша, пусти меня! — это было очень похоже на писк.

— Я соскучился по тебе.

— Не говори этого. Пожалуйста! Пусти!

Он вновь поцеловал меня.

Одной рукой придерживал мой подбородок, второй, обнимая, прижимал к себе.

Я чувствовала исходящее от него желание. Вернулась в прошлое. Чувствовала близкого мне человека.

— Нет, Паша! — у меня хватило сил вырваться. — Не надо, прошу тебя.

— Почему? — его глаза были грустными.

Я чувствовала себя ужасно. Я не хотела обижать его и делать еще больней, но мне стоило это произнести:

— Я люблю другого.

— Нет, — он помотал головой. Уткнулся носом мне в щеку.

— Да. Я люблю другого человека. Отпусти меня, пожалуйста.

— Берг, не делай мне больно, прошу тебя.

Попытка оттолкнуть его от себя. Еще одна. Еще и еще.

— Паша…

— Я не отдам тебя ему. Мне было больно сегодня… Я знал, что ты тренируешься с ним. Помнил, что ты говорила мне, что увлечена другим. Но, Берг, узнав от друга о том, что вы вроде бы вместе, — Мятежный заставил смотреть ему в глаза. — Он может претендовать на звание лучшего гонщика, пускай все считают его лучшим, но тебя я ему не отдам. Было ошибкой переходить мне дорогу в гонках, но отбирать тебя…

Паша покачал головой.

— Он не переходил тебе дорогу ни в чем. Это не он пускал слухи. И…

— Неважно кто. Сегодня я расставлю все точки. Я докажу ему, кто из нас лучший. А после заберу тебя.

— Нет, — шепотом возразила я. — Я никуда с тобой не поеду.

— Поедешь, — усмехнулся он.

— Нет, Паша, нет!

Он не хотел слушать меня. Не хотел обращать внимание на то, что я не желаю быть с ним.

— Паша, я… Я люблю его! — произнесла я в полной тишине.

Он посмотрел на меня. Его взгляд потускнел.

— Я люблю его.

— Ты опять меня расстраиваешь.

— Паша… Прости меня за то, что я не была откровенна с тобой, за то, что врала…

— Нет-нет. Не надо.

— За то, что не говорила тебе правду. За то, что говорила о любви, которой не было, — продолжила я.

— Прекрати!

— Но я не могу больше так! — заплакала я. — Отпусти меня! Я люблю его. Очень сильно. Я не понимала, что у меня в голове… И…

— Берг! Хватит!

Смахнув слезы, я продолжила:

— Я только сейчас начинаю понимать, что любила его с самого начала. Мне не важно, кто он, меня даже не смущает, что я не все о нем знаю. Значит, узнаю потом… Ай! — он схватил меня за плечи, тряхнул, и я ударилась головой о сидение. Не могла сдержать слез. Они стекали по моему лицу, мне было стыдно смотреть на него. Мне было страшно. Почему? Почему он не мог просто отпустить меня?

— Я люблю тебя!

Сглотнув, я подняла на него глаза и прошептала:

— Я люблю… Я люблю Диму.

Его ошарашенный взгляд.

— Я люблю его всем сердцем. Люблю! — плакала я.

— Нет.

Это был какой-то кошмар.

Сбилось дыхание, было жарко. Невыносимо жарко. Я не могла понять его. Я хотела уйти. Я злилась. Злилась на саму себя. Почему я не могла раньше сказать ему обо всем? Почему он не может расстаться со мной? Я почувствовала прилив агрессии. Мне надоело жалеть его. Жалеть себя. Вновь повернувшись к нему, я произнесла: — Да, Паша, я люблю его. Он мой! И всегда будет моим. И знаешь… Пускай эта фамилия ненастоящая, но я хочу, чтоб она стала моей! А когда я стану его, знаешь, о чем я буду мечтать? — прошипела я.

— О чем?

— О сыне. Мы разговаривали с ним об этом. Мы назовем его Димочкой! Потому что я хочу назвать его в честь человека, который является для меня лучшим на свете.

Он сделал мне больно. Вцепился в плечо и заставил закричать.

— Пусти!

— Перестань нести подобную чушь!

— Пусти! Это не чушь! — простонала я, пытаясь вырваться из его цепких рук.

Придя в себя, я обернулась к нему, вся зареванная, красная, испуганная, растерянная и решила его уничтожить:

— Паша, я сплю с ним! Сплю уже давно! Верней, я спала с тобой, а с ним я занимаюсь любовью.

— Закрой рот!!!

Я так испугалась. Испугалась его крика. Он схватил мое лицо обеими руками, притянул меня к себе. Я так не хотела этого.

— Ты его забудешь.

— Нет! — мои слезы текли по его рукам. — Паша я люблю его… И я доверяю ему… И…

— Ты можешь доверять мне!

— Я… — сглотнув, не понимая почему, я прошептала. — Я уже доверилась ему. Я доверила ему самое сокровенное. У нас был с ним секс. Секс без защиты.

— Что? — его глаза были совсем рядом. Такие голубые. Такие глубокие. Такие холодные.

— Я бы хотела… Возможно… Если после этого у меня будет ребенок, я…

Это было ужасно. Ужасно больно. Со мной это случилось впервые. Я почувствовала привкус крови во рту. Кожа горела. Трясясь от страха, я оглянулась на него. Он ударил меня. Ударил по лицу. Сильно. Так сильно, что, отлетев, я стукнулась головой о боковое стекло. Видимо, разбила губу.

— Прости, — перепугавшись неизвестно почему, он смотрел на меня диким взглядом. — Прости!

Достав свои таблетки, он принял сразу три.

Я молчала. Не знала, как его оправдать. Не могла поверить, что он смог поднять на меня руку. Я никогда не сталкивалась с подобным. Он вырыл между нами глубокий ров. Чувствовала себя отвратительно.

— Полина…

— Я не хочу. Не хочу разговаривать.

— Да мать твою! — разозлившись, он ударил по рулю. — Как ты могла так поступить со мной?

Я не слушала его. Да. Он пытался повернуть мое лицо к своему. Всячески оправдывался. Списывал все на нервы и свою несдержанность. Я не обращала на него никакого внимания. Видела вместо него пустоту. Желала лишь, чтоб по скорей этот кошмар кончился, и я бы оказалась рядом с Димой.

Словно прочитав мои мысли, он вновь разозлился:

— Я не смогу без тебя нормально жить. Ты должна понимать, что я применю максимум усилий, чтобы ты осталась со мной. А то, что ты рассказала мне… Я справлюсь с этим.

Паша резко тронулся с места, в это время ожидающая нас машина тоже зашевелилась. Отвернувшись к окну, я лихорадочно пыталась сообразить, что собирается предпринять Мятежный. Его категорический настрой раздражал, но я боялась ему перечить. Но все-таки я сделала ему больно. Я соврала. Но он не мог обличить меня во лжи. Его рвало на куски. А мне… мне было приятно от этого.