Скоростная любовь

=== Пятьдесят восьмая ===

— Вот черт! — на улице было очень холодно, в лицо дул пронизывающий ледяной ветер.

Принимая во внимание свое ужасное самочувствие, мне следовало бы сидеть дома и греть ножки в теплых шерстяных носках. Но до встречи с Пашей оставалось совсем мало времени, а у меня творилась чертова неразбериха в больной голове.

Сашка, вернувшаяся с отпуска, пригласила к себе на чай, и я с радостью приняла ее приглашение. Однако перед этим направилась к Франку, который, как узнала из неуверенного ответа брата, находился сейчас в своем любимейшем гараже.

— Только идиот в праздничные дни может высиживать тут свою задницу!

Прорываясь сквозь снежные сугробы, я упорно двигалась к нужной мне гаражной линии. Пару раз чуть не грохнувшись, я все-таки добрела до финиша и постучала кулаком в дверь. Никто не спешил мне ответить. Стукнув еще пару раз, я от злости шибанула по двери ногой.

— Какого черта? — раздалось изнутри.

Послышались неуверенные шаги, и через пару мгновений дверь распахнулась.

— Слава богу! — потирая уже успевшие замерзнуть пальцы рук, я влетела в гараж и сняла с головы шапку. — Уху-ху! Как тут тепло!

В помещении и вправду было хорошо.

— Берг? — раздалось позади меня. — Ты что-то тут забыла в прошлый раз?

Я обернулась на Диму и охнула.

— Ого!

Франк выглядел ужасно.

От того жаркого сексуального паренька не осталось ни единой клеточки. Одежда на нем была грязная, хотя это могло оправдаться тем, что парень находился в гараже. У Димы был пропитый взгляд и унылое, измученное лицо.

— А-а-а… — зевнув, он махнул рукой и прошел мимо, окатив меня шлейфом алкогольного запаха. — Так какими судьбами? Разве ты не должна сейчас сидеть дома и доедать праздничную еду?

— Может, и должна, но…. — я не смогла удержаться. — Ты вообще переставал пить после праздника?

— Хм, — Дима уселся на капот машины. — А что?

— Ну-у-у… интересно…

— Я полагаю, что не обязан удовлетворять твое любопытство.

— Франк! Это вообще-то вредно! Пускай, я не очень расстроюсь из-за твоей смерти, но все-таки…

— Ха-ха-ха! Полина, спасибо за поддержку!

Он подошел к холодильнику, стоявшему неподалеку, и достал из него бутылку пива.

— Подобное понижение градуса позволяет мне легче переносить отходняк. Видишь ли, в отличие от тебя, я не закончил свое пьянство после нашего ухода из клуба, поэтому со мной все гораздо сложнее.

Справившись с крышкой, он сделал достаточно глубокий глоток и довольно прищурился.

— Тем более у меня заслуженные выходные. Пока что.

— Сумасшедший! — не выдержав, я выхватила из его рук бутылку и направилась к выходу.

— Эй! — Дима, ненадолго растерявшись, поскакал за мной. — А ну верни! Верни-и-и! О нет! — печально изрек он, наблюдая, как содержимое выливается на белый снег. — Берг, это ужасно! Это была последняя бутылка в моих запасах!

— И хорошо! — стряхнула я с руки несколько попавших на меня капель.

— Пиздец! Ну, какого черта тебе надо?

— Франк! По-моему, ты немного переборщил в этот праздник…

— А тебе какое дело до этого? — прищурившись, поинтересовался он. — И вообще, какого хрена ты со мной такой милой стала?

Видимо от злости у него начал просыпаться мозг.

— Милой? Тебе показалось, — усмехнулась я.

— Показалось? Тогда вали отсюда, — указал он на выход. — Я тебя не звал сюда. Мне гости тут не нужны! Я, видишь ли, отдыхаю от окружающего меня идиотизма.

— О чем ты? — удивилась я.

— Неважно! — махнул он рукой. — Уходи! Давай! Пошла-пошла!

Отмахнувшись, он отодвинулся от меня на несколько шагов. Неловкую тишину нарушил телефонный звонок. Посмотрев на экран, Дима чертыхнулся и, не сводя с меня глаз, поднес трубку к уху.

— Да? Я же сказал… — зашипел он. — Сам позвоню. Я занят. Нет. Я не могу сейчас говорить об этом. Все. Ладно. Скоро буду.

Достаточно грубо попрощавшись с собеседником, он убрал телефон в карман.

— Берг, если у тебя больше нет ко мне никаких вопросов, просьб и тому подобного…

— Вообще-то есть! — прервала я его.

— Да? Так какого черта ты приперлась сюда и молчишь? Видишь ли, я уже ухожу.

Он закрыл машину и начал натягивать на себя куртку.

— А мне плевать, — не придумав ничего умнее, я схватила его шарф с шапкой и спрятала их себе за спину.

— О-о-о! Это что за детский сад? Ха-ха-ха! — реакция Франка была вполне оправданной, но мне было уже бессмысленно менять что-либо.

— Фра-анк! — протянула я. — Я пришла поблагодарить тебя за подаренного мишку, — произнесла не то, что на самом деле хотела.

— Мишку? — удивился он. — А-а-а! Неважно. Можно было и без спасибо обойтись.

Он подошел ближе и протянул ко мне руку.

— Это все? Можешь мне вернуть мои вещи?

— Я хотела бы поблагодарить тебя за-а-а деньги, — продолжила я. — И за отпуск! Не переживай, я уже решила, что вернусь!

— Еще-е-е ра-аз не-е-е за-а-а что-о. Это все-е-е? — передразнил он меня.

— И-и-и… кстати, ты можешь мне напомнить, в конце вечера мы с тобой эу… — конец предложения резко смялся.

— Что? — скривил он от непонимания лицо и попытался вырвать шапку. — Берг, ты недоношенная, что ли? Отдай мне вещи, и я пойду.

— Франк! — вновь выдернула я из его рук свою добычу.

— Да что тебе надо? Что ты пристала?! Чего тебе от меня понадобилось?!

— Дима, мы целовались в конце праздника? — резко спросила я и зачем-то закрыла глаза. — А? Не напомнишь мне?

— Что? — кажется, от этого вопроса он потерял весь интерес к своей одежде. — Что ты спросила?

— А-а-а…

— Ну-ну-ну?

— Понимаешь, я просто не очень помню… — мне пришлось отвести взгляд, так как моментально ставшие ядовитыми глаза Франка не давали мне спокойно смотреть ему в лицо. — Ну, не помню. Перед тем как вырубилась. Я помню лишь…

— Берг. Ха-ха-ха! — Дима скрестил руки на груди. — А если ты не помнишь, на кой черт тебе это сдалось? Не лучше ли и не помнить, раз на то пошло?

— Нет! — резко ответила я. — Мне надо знать!

— Зачем?

— Затем! Это мое дело!

— Ха-ха-ха! Окей. Я тебе ничего не скажу.

Заржав, он отошел от меня, чтобы взять ключи, лежавшие все это время на столе.

— Что? Франк! — прошипела я. — Пожалуйста! Скажи! Было или не было?

— Что это изменит?

— Многое!

— Так ответь! Расскажи. Мне аж интересно стало.

— Ты так себя ведешь…

— Как?

— Как идиот! — я жутко разозлилась.

— Как знаешь! — пожав плечами, он жестом предложил мне выйти на улицу. — Давай. Я тороплюсь.

— Дима! Ладно! — пришлось сдаться. — Я повела себя глупо.

— Это ты о чем?

Мы стояли у выхода и смотрели друг на друга.

— Я не должна была вести себя так, как вела на празднике. Я не должна была напиваться, не должна была позволять себе раскованность и пошлость, — сказала я, глядя на него. — Но хуже всего… блин. Я была такой прежде и с недавнего времени захотела измениться. Нашелся тот человек, ради которого стоит стать хорошей. Понимаешь?

Дима нервно повернул голову на бок, хрустнув позвонками.

— И? К чему ты клонишь?

— К тому, что этот самый человек, если ты помнишь, признался мне в любви. А я… я хочу сделать ответное признание.

— Вот как. Хм… — хмыкнул он. — Так какого черта ты тут, а не с ним в райском саду?

— Не издевайся! — буркнула я. — Я не могу сказать ему это, не зная всей правды. Я понимаю, это страшно глупо и по-детски, но мне хочется быть с ним полностью откровенной. Понимаешь? — я сбивчиво что-то пыталась доказать Франку. — Хочется, чтобы он знал меня целиком и полностью. И я не нахожу себе место от того, что могла позволить себе лишнее, могла очернить то, что у меня есть. Могла его как-то обидеть. Я просто хочу убедиться в том… все-таки надеюсь, — сцепила я между собой ладони, — что… ну, ты понимаешь, — я улыбнулась. — Этого же не было? Да?

— Позволить лишнее… — покачал он головой. — Да-а-а…

— Ну? Так? — я подошла к нему чуть ближе. — Все же было нормально?

Франк призадумался, что совершенно меня не устраивало.

— Да что ты замолк? — ткнула я его в плечо. — Ты можешь подтвердить это, и я спокойно уйду? Ну-у-у?

Он поднял на меня взгляд и поинтересовался:

— А-а-а… если что-то было? Что ты будешь делать?

— Что? Что за ерунда?

— Ну… чисто гипотетически. Представим.

— Я не собираюсь это представлять! — зарычала я. — Я не могла так поступить! Это бы плохо отразилось на всем хорошем…

— Да? Так я не понял, если ты так уверена, я тебе зачем?

— Дима! Не беси! Ты что, просто не можешь сказать: «Да, ничего не было»?

— И тогда ты радостно пойдешь к своему москвичу и расскажешь, насколько сильно в него втюрилась?

— Именно так! — хлопнула я в ладоши. — Наконец-таки до тебя дошло! Моя совесть будет чиста!

— Ха-ха-ха! А-а-а… — он пристально посмотрел на меня и примерно после минуты молчания произнес: — Ну, тогда тебе не судьба сказать ему такое. Имеется в виду без угрызения совести, что, я так понял, для тебя очень важно…

— Что? — не поняла я.

— Что слышала.

— Ты о чем? Ты что вообще такое несешь?

— О том! О том, Берг! Что надо язык свой у себя во рту держать, а не в каких-либо других ртах.

Грубо схватив за руку, он вытолкнул меня на улицу, а сам, выйдя следом, принялся закрывать входную дверь.

— Что? Я не поняла.

— Что конкретно тебе непонятно?

— То, что ты мне сказал! Франк!

— Ну? — он повернулся ко мне. — Чего?

— Я-я-я… ты…

— Берг, ты пришла ко мне с вопросом: «Было ли что-то между нами»? — он прислонился спиной к гаражу. — Мой ответ: «Да». Извини, что вынужден так сильно опечалить тебя и разочаровать по поводу твоей сдержанности, а также совершенной неразборчивости в том, что надо, а что не стоит делать приличной девушке.

— Не поняла, — замотала я головой.

— Ну, прости!

— Ты врешь! — я ударила его в грудь.

— На хрен пошла!

— Дима!!!

— Что?

— Зачем ты мне врешь? Этого не может быть! Я знаю!

Грубо схватив за плечи, Франк прижал меня к стене. Запах перегара заставил поморщиться.

— Знакомые ощущения?

Этот гад, не позволяя мне вырвать руки, прижался к моему лицу и продолжил:

— Вынужден признать, мне понравилось с тобой целоваться. Хотя я и не хотел об этом упоминать, надеясь на твое благоразумие и молчание, либо же на полное беспамятство. Но раз ты сама напросилась, тем более, учитывая, как сильно мы можем обидеть твоего дружка, я просто обязан предупредить тебя. Рассказать тебе, как все было на самом деле, чтобы ты не врала ему?

— Сволочь! — я еле успела отвернуться от его влажных губ. — Отвали от меня! Пусти! Фу!

— Здрасти! Ты же была совсем не против в первый раз!

— Сука! Ты врешь! Ты решил соврать после того, как узнал, что я считаю это ошибкой! — прошипела я.

— Ха-ха-ха! Конечно-конечно!

— Ты такой мерзкий!

— Ты сама ко мне пришла! Я тебя не звал!

Отодвинувшись от него, я умудрилась выставить между нами руку.

— Ты не имеешь права зажимать меня, понял? Ты знаешь, что я могу заявить на тебя? Насильник!

— Ха-ха-ха! Попробуй! Это будет весело! Я, кстати, тогда могу подыграть и помучить тебя. Ты же не сможешь что-либо сказать ментам, не будучи во всем уверена, да? Ха-ха-ха! — заржал он после того, как провел аналогию между своим похабством и моей тактикой общения с Пашей.

— Я тебя ненавижу!

— Мне уже как-то приелось слышать от тебя подобное.

Он подался вперед, намереваясь сломать мою руку, если я не уберу ее.

— Берг! — взяв себе в ладонь мое лицо и сжав рукой челюсть, он прошептал. — Ты сама во всем виновата, не надо на меня злиться, не надо меня выставлять идиотом. Я не виноват, что ты не в силах устоять передо мной, да так и норовишь что-нибудь учудить ради меня.

— Пошел ты. Отпусти меня! Я все равно не верю тебе! — от боли и унижения, которые мне пришлось испытать, у меня невольно выступили слезы.

— Маленькая плакса. Как это мило, — всосав себе в рот слезинки, застывшие у меня на лице, он отстранился.

— Это самое противное, что ты мог сделать! — вытерла я лицо руками.

— Я не враг тебе, может, когда-нибудь ты поймешь это. А-а-а! Ты, между прочим, очень злая и острая! Кстати, это я проверил лично на себе и на своем языке, — усмехнулся Франк. — Надеюсь, ты примешь как доказательство нашего с тобой общего удовольствия то, что я умудрился порезаться языком об твой зуб, коронку, пломбу или что там у тебя торчит, — указал он пальцем себе в рот.

— Что? — тихо спросила я. — Нет! Нет!

Все мои мысли, все мои мечты исчезали, испарялись от каждого произносимого им слова.

— Да. Вот тебе правда. Правда, которую ты так хотела узнать. Пока! — махнув рукой, он пошел к выходу. — Привет твоему пацанчику не забудь от меня передать. Пускай порадуется за нас с тобой. Ха-ха-ха! Пока! Можешь теперь еще раз подумать насчет возвращения на работу. Вдруг тебя что-то смущает.

— Нет! Ну нет!

Не выдержав, я тихо сползла по стенке и уселась в снег прямо возле гаража.

— Черт! — не сумев заставить себя успокоиться, я заплакала.

Димина фигура вскоре исчезла с моего поля зрения. Он бросил меня одну, сказав то, что окончательно убило. Как бы ни было грустно и противно, но я поверила ему.

Это была давняя история. Когда-то лечащий меня стоматолог напортачил, и пломба, которую мне ставили на один из зубов, получилась неправильной формы. Через некоторое время после приема она раскололась, и оставшаяся часть у меня во рту была немного заостренной. Я пожаловалась на это родителям, но к тому времени, как мы решились обратиться к другому врачу, я уже научилась обходиться со своим зубом таким образом, что та самая пломба не вызывала у меня никаких особых неудобств. Так я и осталась с ней, хотя по-хорошему, наверное, давно стоило исправить брак.

Теперь вы понимаете, почему я поверила Франку? Только очутившись у меня во рту, он смог бы узнать о данном дефекте, тем более примерно показать, где этот дефект расположен, так как кроме меня и семьи об этом было никому не известно.

Чувствуя боль по всему телу, я не знала, что мне делать дальше. Я так надеялась, что смогу полностью открыться Паше. А теперь? Зная, что на самом деле я натворила и как наплевала на все самое светлое, что окружало меня, что делало меня счастливой, что мне следовало делать? Что? Говорить правду? Или не париться по этому поводу? Я не могла. Это же был Паша — самое лучшее, что случилось со мной.

— Боже, помоги мне, — поднявшись с земли, я поехала к подруге, к человеку, способному меня понять и помочь в сложившейся ситуации.