Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной…

Глава 20

Мы были в движущемся электромобиле, прикованные за руки и за шею к железной решетке позади нас. Получалось только поворачивать голову по сторонам.

Металлический пол под нами слегка гудел и еле слышно вибрировал. Наш отсек был отделен от остальных пассажиров и водителя крепкой стеной из пуленепробиваемого стекла. Окна небольшие, даже если как–то вырваться и разбить, то вылезти не получится в любом случае. Если только не вытянуться в кишку. Но кишки бы кому другому на шею намотала и затянула красивым бантиком.

— Где мы? — облизала я пересохшие губы, обращаясь к Лео. Обстановочка совсем не радовала.

Спины молчаливых водителя и охранников навевали смутную тревогу.

— На Айт–Древе, — с ненавистью выплюнул сиятельный. Лайон полуприкрыл глаза, чтобы скрыть рвущийся гнев пополам со слезами отчаяния. Видно, получалось плохо, тогда он поднял глаза к потолку и долго что–то там рассматривал.

— О–о–о! — выдохнула я. Слов не было. Цензурных, во всяком случае.

Когда Лео вернул голову в нормальное положение, на его лицо словно опустилась холодная мертвенная маска. Надменность там соседствовала с презрением и яростью потомственного аристократа. И никаких следов отчаяния. Словно он запретил себе бояться или впадать в отчаяние. Ну хоть что–то осталось положительного в айт–древской дворянской выучке, с таким мужиком рядом хоть будет помирать не стыдно. Не все ж ему: «Дай! Мое!»

Сиятельный с холодной невозмутимой миной сообщил не очень приятную весть:

— И уже скоро будем в резиденции Владыки. — Он мотнул головой куда–то нам за спину: — Эта сволочь скинула нас ожидавшей машине и испарилось. Ну и папочка у тебя, Элли, прямо под стать моему.

— Это не Ахаз, — фыркнула я, испытывая смешанные чувства облегчения и вины. Облегчения — что Скар не пострадал, и вот это с нами сделал не мой родной отец. Вины — что это был все же мой неудачный родственник. Хотелось рвать и метать. И не без оснований. — Если я правильно помню — это уже мой дядя.

— Что–то слишком много у нас дядей, — пробурчал сиятельный, дергаясь в своих путах. — Развелось, как собак нерезаных! — С ностальгией: — Проредить бы…

— Вот с этим я с тобой полностью согласна, — кивнула я. Поинтересовалась: — Ты уже пробовал освободиться?

— Пробовал, — нехотя признался Лео. — А толку? Наручники разломать или перегрызть не удастся, они из особо прочного сплава. Расстегнуть без специального ключа — тоже. Да и бежать, собственно, теперь уже бесполезно. — Он кивнул в окно: — Смотри, мы подъезжаем к Айт–Секе!

Я сунула любопытный нос в окно и присвистнула от удивления:

— Ничего себе!

Впереди, из пустыни возникало громадное здание, утыканное где только можно искусственными растениями (настоящие в этом климате без купола не выживали). И ко всему этому вела не очень широкая извилистая дорога, вымощенная желтым кирпичом.

Абзац! Мы как раз сейчас пересчитывали каждый булыжник на этом пути своими задницами. То–то так трясет, а я думала — подвеска у машины ни к черту. Ошибалась.

Я еще присмотрелась. Внизу строения — массивное основание высотой метров десять: тяжелая квадратная громадина–крепость с силовыми щитами окованных железом дверей и узких бойниц–окошек. Выше — псевдороманский замок, основное отличие которого от обычной классики — цвет. Строили его из известняка или песчаника, издали не разглядеть, и был он не черного камня и не кирпично–красным, как полагается, а розово–белым, как игрушка. С многочисленными высокими круглыми куполами, как у старинных церквей или минаретов, балконами, тонкими шпилями–башенками и флагами. Мечта гаремной романтической барышни.

Вот только жили тут отнюдь не барышни, а если те и жили, то плохо и недолго.

— Ну прямо Изумрудный Город! — криво ухмыльнулась я, поворачиваясь к сиятельному. Посмотрела на свои бутсы и пробормотала: — Тихо свалить не получится. У умной девочки заначка была снаружи, а у меня, блин, внутри!

— В котором живет Изумительный Гавнюк! — вызверился спутник, не отреагировав на вторую часть моего выступления. Наследник опустил свои удивительные глаза и глухо произнес: — Не знаю, зачем нас туда везут, но догадываюсь — явно не для того, чтобы наградить.

— Ты пессимист! — заявила я ему с упреком. — Мы еще даже не доехали, а ты уже пал духом.

— Просто хорошо знаю своего папочку, — зло оскалился Лайон, демонстрируя внушительные клыки.

— Я своего, конечно, не настолько хорошо знаю, — сморщила я нос, не в состоянии его почесать. — Но, думаю, ему не понравится, что его дочь гостит у мужчины, который ее может плохому научить. Так что нам просто нужно дождаться, когда за нами придут.

— За тобой, — аккуратно поправил меня сиятельный, опять прикрывая глаза. Он откинул голову на решетку изголовья и ровно договорил: — Я ему не нужен. — Наследник чисто по–кошачьи фыркнул: — До сих пор не понимаю, зачем меня туда везут, и почему не прикончили сразу на месте. — Пожал плечами: — Разве что для пыток. Папа сильно заскучал, должно быть, теперь старик хочет развлечься. — И прозвучало это на удивление равнодушно. Словно Лео себя уже похоронил.

Меня бы от идеи грядущих пыток уже трясло не на шутку. А этот ничего, хохмит. Это их так хорошо учат держать себя в руках, или у него достаточно сильное самообладание? Как–то совсем непохоже на того Лео, которого я знаю. Или не знаю?..

— Доедем — все скажут и подробно расскажут, — заверила я его, снова утыкаясь в окно и разглядывая обильную фальшивую растительность (это ж додуматься надо!). — А пока не отвлекай. Когда еще у меня будет экскурсия по злачным местам?

Лео опять фыркнул и умолк.

Когда мы, после стопятьсотой переклички охраны с обменом паролями, миновали по серпантину два уровня внешних дворов города–крепости и въехали в закрытый внутренний двор, перед выходом нас упаковали дополнительно поверх системы кандалов странными металлизированными веревками. Причем те были почище колючей проволоки, потому что в их основание какие–то уроды вкрутили продолговатые бритвенно–острые лезвия из стали хорошего качества.

Пока мы предельно осторожно шли, старательно уворачиваясь от ударов и толчков в спину охраны, — все было еще ничего. Но прислониться в такой «обувке» к стене, упасть или сесть — прямо скажем, чревато опасными порезами. Вот и перемещались мы, как танцовщики национального ярлейского театра (там, между прочим, до сих пор все женские роли мальчиками исполняются): без рывков, плавно и мелкими шажками, с фальшивой улыбкой на лице.

Честно говоря, я впервые столкнулась с подобной системой, и она меня не порадовала. Человеконенавистническая планета уродов и садистов, и веревки у них такие же, под стать местным жителям.

Внешние дворы были чем–то средним между двором и восточным базаром, там громко кричали, бранились, торговались и зазывали покупателей. Наряду с коврами, пестрыми тканями, пайками и водой, там вовсю торговали и людьми, женщинами и детьми, что было для местных привычным и обычным делом, а у меня вызывало дрожь.

Внутренний двор скорее напоминал закрытую часть богатой виллы или военную тюрьму. Или помесь первого со вторым — с охранниками, вооруженными плазмоганами и автоматами, высокими пулеметными точками по углам, с крупными обученными собаками на поводках.

И постоянные гортанные пароль–отзыв, как будто кто–то мог свободно пробраться сюда незамеченным.

— Я что думаю, — пропыхтела я, старательно переставляя ноги. — Твой папенька такой затейник. Мы еще до него даже не дошли, а уже в маскарадных костюмах. Что ж дальше–то будет?

— В саваны переоденут, — хмуро ответил мне Лайон, гордо вскидывая голову.

Кстати говоря, хоть нас и упаковали по высшему разряду, но грубости или жестокости никто не проявлял. Типа ничего личного, просто приказ, просто веревки, просто убью заразу, если побежишь. А так все тихо–мирно.

— Вам двоим, — спокойно заметил ближайший к нам охранник, — лучше помолчать во избежание эксцессов. Охрана может решить, что вы сговариваетесь для побега.

— Серьезно?!! — вытаращилась я на него. — Как можно сбежать в этом обмундировании? — кивнула на свою стальную амуницию.

— Были прецеденты, — коротко ответил охранник. И я сразу воспряла духом.

— Никто не выжил, — пояснил хмурый Лайон. И придушил мои надежды в зародыше. Но я все же решила не унывать, и, если что, по эстафете придушить кого–то тоже. Будет же у меня хотя бы последнее желание? Нет? А предпоследнее?

Через длинные коридоры нас притащили, по всей видимости, в кабинет Владыки и оставили до его прихода стоять. Пока нас волокли, я успела разглядеть вызывающую позолоту в остальном вполне современного интерьера (кстати, обустроенного с большим вкусом). Множество старинных фресок и картин просто били в глаза. Оценила я также и дорогущие предметы древнего земного искусства: резную деревянную мебель, тонкостенные полупрозрачные фарфоровые вазы, изящные статуэтки и расписные блюда, что дороже золота. Солдат на карауле на каждом углу. И, конечно, никаких женщин.

Как я и думала.

— Так–так–так, — раздался позади рокочущий голос, от которого Лео натурально подбросило и передернуло. — Кто тут у нас?

Перед нами появился охренительный красавец: каштаново–золотистые волосы ниже широких плеч, золотисто–карие глаза, лицо с правильными чертами и пухлыми губами. Ну блин конфетка с мышьяком!

— Здравствуй, отец, — процедил сквозь зубы сиятельный. Как выплюнул.

— И тебе не хворать, сын, — заложил большие пальцы рук за ремень, затянутый на тонкой талии, мужчина. — Долго же ты собирался домой. Пришлось даже посодействовать возвращению.

— Это твой отец? — невежливо вытаращилась я на эту парочку. Чуть сдержалась, чтобы не тыкнуть пальцем. — Вот эта порнографическая модель — твой прямой родственник?

Виуг небрежно поклонился, подарив мне ласковую ухмылку.

— К сожалению, — пробурчал Лео, страдальчески морщась.

— К счастью, — поправил его отец и снова обратил на меня лучезарный взгляд: — Рад приветствовать тебя на Айт–Древе, Элли.

— Не скажу, что радость взаимна, — как смогла, пожала плечами, позвенев всеми металлическими украшениями. — Слишком уж у вас колючее гостеприимство.

— Ах это, — широко улыбнулся Владыка, складывая на груди руки. Мускулы натянули рукава черного комбинезона с золотыми нашивками. — Это просто небольшая подстраховка для того, чтобы вы оба все же посетили мои покои. — Он грустно поцокал языком: — Молодежь нынче такая упрямая, так и норовит вырваться из–под родительского крыла, не понимая жизни. И набивает шишки от торопливости. Приходится ограждать.

— Это ваши с ним дела, — кивнула я на Лайона. — Меня воспитывать есть кому, да и поздно уже. Так что давайте мирно разойдемся, без взаимных претензий.

— А вот это не получится, — погрозил мне пальцем Виуг. — Ты, Элли, ведь так и не закончила свое обучение на моей планете? И у тебя нет никаких документов, удостоверяющих, что ты свободный житель другой планеты? Ведь так?

Я снова пожала плечами. А смысл спорить? Можно подумать, что доводами можно убить. Хотя самый надежный довод — это плазмоган. Так что да, убить можно.

— Следовательно, — потер подбородок Владыка, — ты моя подданная, и я могу распоряжаться тобой по своему усмотрению. — Он подарил мне горячий взгляд, от которого меня натурально передернуло.

— Другие варианты есть? — деловито поинтересовалась я, стараясь не выказать своего отвращения и страха.

Ну, конечно, я его боялась. Какая я бы крутая не была, но я одна, а у него целая планета в подчинении. И что–то мне подсказывает: не все так просто. Что–то этому красавчику от меня нужно. Но что именно?

— Не трогай девочку, — мрачно сказал Лайон, загораживая меня собой. — Она в наши игры не посвящена и ничего для меня не значит — а, следовательно, тебе нет резона с ней играть. Оставь ее в покое. Отпустить, конечно, не отпустишь, но хоть не издевайся и не мучь. Можешь взять все недостающее с меня оптом, все равно предстоит расплачиваться, так какая разница.

— Какого же ты обо мне плохого мнения, сынок, — прищурился Владыка. Потом кивнул охране: — Отведите сиятельного в его покои и удобно устройте.

— Ненавижу тебя, — рявкнул Лео, стараясь вырваться из рук охранников и дотянуться от отца. — Ненавижу, каким ты стал! Убей меня, слышишь! Потому что я тебе никогда не подчинюсь! В память о маме просто убей!

— Какая ненужная патетика, — прикрыл пушистыми ресницами глаза Виуг, усмехаясь уголком губ. А мне все же показалась что в этих золотистых омутах мелькнула и пропала боль. Но, видимо, все же показалось.

Мы молча дождались, когда унесут Лайона. После чего Владыка приказал снять с меня все «украшения» и галантно препроводил к диванчику в алькове.

И я поняла — настал мой последний час! Либо он меня, либо я его, но это противоестественно. Хрен, конечно, с этим, но как? И, главное, что потом делать? С другой стороны, если я его здесь положу, то как же Лайон? Не могу же я его тут бросить? Или бросить, пусть красавчик сам себе место под солнцем зарабатывает? Нет, не могу… жалко. Если он и умрет, то только от моей руки. И два трупа династии Айт–Древе на руках у недоучки–пилота. Класс. Просто космический эпос.

— Элли, — проникновенно посмотрел мне в глаза Виуг, попытавшись сцапать меня за руку. Я подсуетилась и села на свои ладошки. А что? Двойная польза: и он не сграбастает, и у меня соблазна меньше. — Я хочу сделать тебе замечательное предложение. — Он прибавил в глазах огня: — Я хочу, чтобы ты стала моей… — Тут возникла красивая, романтичная пауза. — … Наложницей!

— Спятил, — вырвалось у меня от такого предложения. — Меня от тебя натурально тошнит, а тут все же какая–никакая степень близости предполагается. Тебе понравится партнерша, которую постоянно на тебя рвет?

— Это пройдет, — заверил меня Владыка, не смущаясь от моего категоричного заявления.

Вот ему точно что–то надо! Другой бы уже за такие слова куда–нибудь закатал. Например, в урну для захоронения.

— Это пройдет только в том случае, — поерзала я на своих ладошках, — если я еще и тебя порву. — Подумала и добавила: — Маленькие, дизайнерские кусочки будут хорошими сувенирами твоим наложницам. — С надеждой глянула на мужчину: — Они же оценят?

— Я догадывался, — поднялся с диванчика Виуг, — что ты будешь сопротивляться своему счастью.

— Черт, — фальшиво расстроилась я, обводя взглядом помещение насчет отходных путей к бегству, — неужели я такая предсказуемая?

— Если ты только поймешь, что именно теряешь, — хитро прищурился Владыка, складывая на мускулистой груди руки в картинной позе для того, чтобы подчеркнуть мускулы и показать мне от чего я, собственно, отказываюсь.

На меня не подействовало. Вообще. Как хотела ему чего–нибудь оторвать, так это желание и благополучно сохранилось. Скорее даже приумножилось.

— Да я согласна потерять, — пожала я плечами, равнодушно рассматривая похитителя. — Где нужно подписаться об отказе? Могу даже кровью… чужой, но много.

— Все, что тебе нужно, — не сдавался урод в красивой оболочке, — это просто удостовериться, что ты получишь в будущем. И я тебе в этом помогу, — он хлопнул в ладоши.

Тут к нам ввалилось штук пять разнокалиберных баб всех мастей и рас. Но дамы были, как чесаные под одну гребенку, одетые в обтягивающие прозрачные платья. И этот вражеский десант выстроился в одну линию и выжидательно застыл, глядя на повелителя пустыми глазами кукол.

— Сладкие мои, — улыбнулся своим наложницам Владыка, распахивая объятия, — покажите своей новой подруге, как нужно ублажать своего господина!

— Совсем мужик на почве передоза секса спятил, — заметила я, поудобнее усаживаясь на диванчике и закидывая ногу на ногу, в то время, как пятеро основательно выдрессированных барышень оголтело штурмовали Владыку, мешая друг другу. Хех. Судя по всему, это надолго.

В сущности, сколько нужно женщин одному мужчине за раз, даже если он большой и любвеобильный? Одна, в крайнем случае (не моем) две, а тут их целых пять и все норовили проделать работу, которой их так долго учили.

Я пожала плечами, с тоской оглянулась по сторонам и подтащила к себе столик. Осмотрела, чем богат Владыка и скривилась:

— А где попкорн? Где закуски? Где отвратительно вредные для здоровья алкоголь и газировка?

— Зачем? — удивленно поинтересовался мужчина, с трудом выныривая из мельтешащих вокруг, уже практически обнаженных женских тел.

— А ты что, порнуху как–то по–другому смотришь? — поразилась я, кусая губу, чтобы не заржать. Счас его эти дамы как прессом отутюжат от усердия.

— Я ее вообще не смотрю, — сдвинул брови Виуг. — Я в ней все больше участвую! — И это было сказано таким высокомерным тоном.

— Заметно. Бедненький, — посочувствовала я ему, набирая в горсть орехов. — Сгоришь на производстве!

В это время рыженькая все же умудрилась уронить повелителя на подушки, которые кто–то уже успел накидать на пол, и азартно бросилась сверху, стремясь урвать для себя как можно больше пространства, пока другие не очухались.

— Го–о–ол! — завопила я от радости и вскочила, опрокидывая на эту группу экстремалов кувшин со сладким напитком. Пусть их трудный путь будет липко–сладким и приятно–тяжелым. — Опытный нападающий обошел противников в честной борьбе и забил в ворота голкипера го–ол!

Остальные дамы одарили форварда обманчиво–ласковыми взглядами и азартно включились в борьбу, отчаянно мешая друг другу.

Я тоже почувствовала истинный спортивный азарт футбольной фанатки и начала комментировать, оббегая вокруг кучу–малу:

— И вот блондинка с расцарапанным лицом вырывается на финишную прямую… но… брюнетка в обрывках платья ставит ей подножку… то есть оттаскивает за волосы…

— Сама дура! — истерично заорала на уни кризойка с синими волосами, выпихивая наружу шоколадного цвета синизийку с прореженной шевелюрой.

— Это кто сказал?!! — отвлеклась на них блондинка. — Что за писк из мышиной норки?

— Слышь, заткнись, — посоветовала ей рыжая, целенаправленно вытаскивая Владыку наружу за ноги. — Пока еще можешь смотреть на свет двумя глазами. В гробу они тебе будут не нужны!

— Это кто тут такой крутой? — вскочила воинственная брюнетка, уперев руки в крутые бедра. — Давно не получали для здоровья? — и завязалась самая настоящая безобразная бабская потасовка.

— Дамы, — попытался что–то вякнуть Виуг. Но его быстренько заткнули пятью ударами в голову. В общем, кто чем дотянулся, тот тем и попал. Владыка мигом забыл про порнуху и улегся отдыхать в бессознательном состоянии и радоваться, что не покалечили основательно.

— Удаление с поля, — подвела я итог, поливая его красным вином. — До финиша не дошел. Дисквалификация за излишний допинг!

— А? — открыл на меня мутные глаза Владыка, пытаясь сфокусироваться. Увидел шесть разных женских лиц и ушел в нирвану.

— И что теперь будет? — растерянно поинтересовалась рыженькая, застенчиво натягивая на груди порванное платье. — Он выживет?

— А ты хочешь? — вытаращилась я на нее. — Любовь, что ли?

— Здравый смысл, — угрюмо сказала брюнетка, проверяя свою шевелюру. — Этого мы знаем уже, как облупленного, а кто ему на смену придет? И куда нас потом отправят? Думаешь, это большое счастье — задницей перед этим… — Она проверила, не слышит ли ее Виуг. Он, если что–то и слышал, то только себя. И то вполуха. — … Козлом крутить?

— А не будешь крутить, — вздохнула шоколадная, нервно ежась, — сразу какому–то садисту отдадут или в лабораторию сплавят. Этот–то хоть только тройничком увлекается. Так что можно сачкануть.

— А когда без сознания, — внезапно выдала блондинка, с непонятным выражением глядя на лежащего мужчину, — такой милый и безобидный. Вот бы всегда таким был… Я бы его с ложечки кормила, в коляске возила, только бы прекратил свои дурацкие требования выдвигать! — Она сжала руки в замок и передразнила: — Встань у окна, смотри в даль и рассказывай мне, как прошел твой день! А как он может пройти в гареме, полном баб?

— А еще что требует? — ее слова навели меня на занятные размышления.

— Чтобы я какие–то непонятные шмотки носила и еду ему на стол ставила, — призналась блондинка. — Слуги сначала все накроют, потом я должна все убрать и по одному блюду ему подпихивать, а сама сидеть рядом, подкладывать и постоянно спрашивать, вкусно ли ему! — Она топнула ножкой: — И ведь ни разу не подавился, мерзавец!

— Как интересно, — пробормотала я, сдерживаясь чтобы не пнуть лежащего. Ну очень хотелось. Пока помогало лишь то, что мама в детстве учила — лежачего не бьют. Правильно: не бьют, а добивают! Особенно такого противного. Но не была уверена, что смогу. Да и Лайона где–то тут держат. Надеюсь, что держат, а не пытают. Вряд ли его сюда притащили, чтобы сразу же прикончить. Слишком накладно.

Вообще–то все было слишком странно. Чересчур. Теоретически, нас должны были не тащить сюда, а прикончить на месте, если уж мы им так мешались и путали планы. Но нет, приволокли и активно переманивают на свою сторону. Зачем? Какой смысл?

Лео Владыке не был нужен, поскольку эта мразь собиралась жить вечно, но по какой–то неведомой мне причине он все равно сына не убил. И как бы узнать эту причину? Дальше еще интереснее: я вообще была с боку припеку, но тем не менее все опять же крутилось вокруг меня.

Почему?