Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной…

Глава 9

— Так не я же держала, — удивленно заморгала я на такую выходку, честно говоря, совсем для меня непонятную. — Он в ловушку попал.

— Могла бы и промолчать, — индифферентно заметила Хосита, провожая взглядом То–ота, — умнее бы показалась. А так выставила себя… особью… — И, протянув через стол руку, чтобы достать пострадавший столовый прибор, с усилием разогнула ложку, выравнивая черенок и приводя в порядок.

— А вы кто? — неосторожно подставился наследник, благоразумно держась на расстоянии. — Если не особи?..

— Хочешь выяснить, котик? — обманчиво ласково сказала десантница, спокойно доставая из–за пояса лучевик и щелчком снимая предохранитель. Глаза ее загорелись опасным светом. — Или на слово поверишь, что женщина — это самодостаточное существо, которой не требуется мужская особь, чтобы доказать свое превосходство? Да, бычок–производитель?

Дуло орудия уставилось Лайону в лоб. Наследник пожал плечами и пренебрежительно зевнул. Хосита заскрежетала зубами.

Я украдкой шагнула мимо нее к двери.

— Пойду–ка лучше на кухню, — решила не углублять конфликт. Потому как лучше тихо отравить, чем громко перестрелять.

И я оставила их в опасной позиции и пошла. И даже дошла. Но вот в чем проблема: после нас на камбузе уже кто–то явно побывал. И этот кто–то был или слишком голодный, или шибко неразборчивый, потому что кастрюля со строительной замазкой, замаскированной под овсянку, оказалась наполовину пустой. Вот это голод!

— Безумству храбрых поем мы песню… Аминь тебе, клоп–невидимка, — в голос расхохоталась я, оглядываясь по сторонам.

Нечищеные огурцы, собранные последними из корабельной теплицы, и полузеленые томаты тоже улетучились куда–то. А в общей фруктовнице не хватало двух киви и одного яблока, тоже последнего. Бог с ними, в кладовой я видела пару ящиков зеленых бананов, для мужиков на перекус сгодятся. Ведь для обезьян какая еда самая лучшая? — правильно, они самые. Бананы.

— Все страннее и страннее, — пробурчала я себе под нос, перелистывая древнюю, а потому ветхую кулинарную книгу в поисках простых решений для обеда.

Попадались пока только сложносочиненные блюда, для которых требовалось гораздо больше двух продуктов. А это для меня была непосильная задача. Ибо если что–то из продуктов было нужно последовательно совместить, у меня сразу наступал моральный катарсис, или как там еще это называется.

Мне всегда было легче что–то быстренько разделить. На части. Скорей всего, из меня получился бы прекрасный мясник или миротворец. Это же так близко по сути.

— Ну и чем мы сегодня будет травить команду на обед? — присоединилась ко мне отвратительно жизнерадостная Хосита (неужели таки прибила сиятельного?). — Есть идеи?

Я тоскливо воззрилась на устрашающих размеров талмуд:

— Лучше сразу мышьяк куском положить, — предложила от чистого сердца. — И табличку с дозировкой рядом поставить. По–моему, так проще и честнее.

— А если что–то попроще? — сунула свой любопытный нос в кулинарную книгу напарница. — Вот, гляди! На вид совсем просто! — ткнула она пальцем в запись. — Бульон с травами и корнеплодами! Так, мясо у нас есть. А что такое корнеплоды?

— Репка, редиска, морковка, потаты, картошка, турнепс, брюква, земляная груша, — сморщившись от мысленного усилия, припомнила я. — Киви, физалис, огурцы, капуста, морошка, свекла, земляника, голубика, дыня… Ой, киви, редиска и земляника — наверное, кормовые культуры… ими вроде кормят животных.

— То есть, — достала свой любимый лучевик десантница, — мясо сразу идет в комплекте с корнеплодами? Сверху «репа», снизу филе?

— Тебе лишь бы кого–то завалить, — мягко попеняла я ей, вытягивая из–под стола ящик с пожухлыми овощами и доставая кусок замороженного мяса. У нас еще и водоросли нашлись в остатке. Фиолетовые. Наверное, жутко полезные, если «миски» их на морды постоянно намазывали.

И команде явно не повредят витамины. Внешний вид парням, конечно, улучшать не нужно (на это есть ловушки и оружие), а вот дополнительное питание для мозгов… Если только они есть… Но это индивидуальная особенность каждого. Или коллективная — для команды этого несчастного корабля.

— Ну почему же, — мечтательно вздохнула Хосита, изучая рецепт. — Можно, например, завалить сначала в койку, а уж потом, если не понравилось — и на бульон пустить…

И на этой прекрасной ноте мы приступили к приготовлению обеда.

— Кофе у тебя получается лучше всего, — дипломатично хвалил меня Лайон, быстро–быстро разворачивая сухой паек, пока остальные члены экипажа подозрительно принюхивались к нашему вареву и опасливо отодвигали от себя тарелки с чернильно–черной жидкостью, в которой плавали фиолетовые ошметки, лохмотья шкурок киви, кочерыжки капусты и остальные, с трудом опознаваемые части местами проросших овощей.

Команда нашего корабля была поразительно единодушна в отношении наших поварских талантов — если бы парни могли, вышибли бы нас из камбуза как злостных вредителей и предали коллективной анафеме.

Но их начальник, сиятельный му… мудрейший Наследник, словно не замечая общественной реакции, храбро меня заверил:

— К концу полета ты станешь самым крутым спецом по варке этого божественного напитка!

Все, как один, поперхнулись. Бортмеханик Малор от неожиданности даже залил себе штаны темной жижей.

— Если вы все до этого конца доживете, — честно сказала я, растерянно наблюдая, как Ингвар опять мужественно впихивает в себя мое варево, которое даже я не рискнула попробовать на соль и специи. Мне стало его жалко.

Из чистой гуманности еще раз попыталась образумить гаденыша, очень любящего командовать независимыми работающими женщинами. Я по всей форме отдала честь и обратилась к негласному капитану корабля:

— Лайон, может, хватит экспериментов? Я подсчитала, что нам всем хватит сухих пайков до приземления. Еще бананы есть, зеленые, правда. Полагаю, команде «Голиафа» нет никакой необходимости травиться моей стряпней. Тем более, повторяю, читайте по буквам: Я. НЕ. УМЕЮ. ГОТОВИТЬ!

— Поддерживаю, — налила себе еще кофе Хосита. — Я тоже не умею. Могу качественно отравить, но предпочитаю не быть настолько жестокой. Лучше встречать врага лицом к лицу, чем насыпать ему в суп зеленой проросшей картошки.

— Учитесь, — не переставая жевать, снисходительно развел руками Лайон. Наверное, до сих пор не постиг нависшей над ним и всем экипажем опасности. — Все равно вам нечем себя занять. Так что время есть. Глядишь, и обретете нужные для семейной жизни навыки, — и так пристально посмотрел мне в глаза, как будто что–то в них искал.

Если совесть или сознательность, то это он погорячился. Все это вскипело и испарилось в процессе варки бульона со странным цветом.

— И на будущее, когда вы что–то кладете в кастрюлю, то, думаю, это нужно сначала почистить. — Сиятельный развернулся на выход.

— В кулинарной книге насчет этого ничего сказано не было, — крикнула ему вслед не собирающаяся легко сдаваться Хосита. Если я правильно ее понимаю, то эта дама сначала положит всех остальных, а потом уже будет думать, что с ними делать. — Там было написано, что следует просто класть в суп все перечисленное, нарезанное кубиками и соломкой. Соломка мне удалась лучше всего!

В общем, когда я убралась после трапезы и утилизировала неиспользованный обед, то у меня созрела здравая мысль поговорить с Ингваром и попросить его не экспериментировать со своим здоровьем. И еще пару раз мне чудились краем глаза какие–то смазанные движения. Но когда я поворачивалась, никого не было.

Правда, еще до утилизации жижа в котле наполовину испарилась. Оголодавшее привидение! Мне точно никто не поверит.

— Глюки, — мрачно констатировала я, растерянно глядя на место, где пару минут назад лежал мой начатый сухой паек. А теперь его не было. — И это печально.

Как тяжко пострадавшее лицо, я прихватила из нашей с Хоситой тайной заначки пакетик сока–детокса и пару неучтенных батончиков для силовиков и, звучно хрустя орехами и воздушной кукурузой под карамелью и шоколадом, мужественно побрела на выход.

Выяснить все равно ничего не удалось, и я пошла выяснять другие вещи и в другом месте, предположив, что То–от сейчас должен быть в своей каюте. И не ошиблась, только вот поговорить нам так и не удалось…

Только я занесла руку, чтобы постучаться в дверь, как из–за нее раздался глубокий женский голос:

— Ты же знаешь мои условия, Йен.

Я напряглась, но потом сообразила, что это переговорное устройство. И дернул меня черт не уйти, а остаться отираться около входа и подслушивать. Любопытство не порок, а двигатель к сумасбродным поступкам. Угу.

— Мы должны их пересмотреть, Мезахи, — жестко ответил на это Скар. — Ты же в курсе, что это и раньше было неприемлемо, а теперь и вовсе невозможно. Назови другие условия, и мы их обсудим.

— У меня нет других условий, Йен, — спокойно ответила женщина. — Я могу подписаться за тебя лишь при условии, что мне это будет выгодно. А выгодно мне может быть только в одном–единственном случае: если ты будешь моим партнером. Я слишком долго за тобой гоняюсь, Йен. Это становится навязчивой идеей. А я не люблю, когда мне отказывают. Хочешь спокойно приземлиться на Савойе и не быть пожизненно упрятанным за решетку без суда и следствия — согласись на мои условия, и закончим с этим.

— Я же могу и нарушить свое слово, — после краткого молчания ответил То–от. — Пообещать и не сделать.

— Ты–ы–ы? — звонко рассмеялась женщина. — О честности и порядочности которого ходят легенды? Кто же в этой галактике не знает, что если командор Ош дал слово, то обязательно его сдержит? Дай мне его, и я пойду против Галактического Совета, чтобы оставить тебя в живых.

Долгая пауза.

У меня аж скулы свело от злости. Во–первых, не очень приятно самой последней узнавать, что рядом с тобой находится легендарный пират, командор Ош, о котором ходило столько слухов среди космолетчиков, гражданских и военных.

С другой стороны — приятно, потому что Ош всегда придерживался своего собственного кодекса чести, за что был весьма уважаем среди летной братии.

С третьей, и это главное — мне до красных кругов перед глазами не понравились намеки этой прожженной шлю… суки Мезахи. Возникло стойкое чувство: у меня отбирают что–то особенно дорогое и нужное. И это мне не нравилось еще больше.

— Я подумаю и дам тебе знать, Мезахи, — холодно ответил ей мужчина.

— Только не задерживайся с ответом, милый, — издевательски пропела женщина. — Иначе я буду вынуждена поставить в известность Совет о твоем присутствии на борту космолета. И ты знаешь, что из того последует. Боюсь, даже присутствие сиятельного не спасет от вас от расстрела на орбите. Ты слишком опасен и достаточно покуролесил в этой галакти…

Связь прервалась.

— Тварь! Сука! — стукнул по чему–то тяжелым кулаком Скар. И дальше озвучен полный набор разнообразных поз и экзотических партнеров для освежения досуга упомянутой леди из Галактического Совета.

Я прислонила пылающий лоб к холодному металлу двери, сжала кулаки и досчитала до десяти, пытаясь обрести способность ясно мыслить. Не получилось. Внутри все плавилось от выворачивающей душу ревности. Наконец–то я смогла признаться себе, что я к нему испытываю. Но легче от этого понимания все равно не стало. И я ушла… изучать поваренную книгу и строить планы жестокого убийства себе подобной.

— Даже не знаю, что выбрать, — сообщила мне сидевшая на столе Хосита, перелистывая страницы злополучного справочника по отравлению экипажа. — Все так сложно. Вот смотри, — Железный Дровосек сунула мне под нос книгу: — «Порежьте мясо тонкими дольками поперек волокон…» — Она подняла на меня изумленные глаза: — Зачем? Что от этого изменится? — И тут же: — Звезды! Что случилось? На тебе лица нет.

— Да и хрен с ним, — рассеянно махнула я рукой, направляясь к запертому ящику со спиртным. — Погуляет и вернется.

— Кто? — изумилась десантница, наблюдая, как я отпиваю из горла марсианское пойло турандотов. — Лицо? — Отложила книгу: — Ты думаешь, если сейчас напьешься до пурпурных грифонов, то сможешь приготовить что–то съедобное на ужин? Хочу тебя, милая, разочаровать…

— Элли, — стремительно ворвался на кухню Ингвар и застыл, напряженно рассматривая бутылку в моих руках. На его лице проступило легкое замешательство.

— Чем обязана? — как можно четче выговорила я, ощущая, что в желудке готовится ядерный взрыв. И щедро, не мелочась, залила его новым ядреным глотком. Или потушила. Или подогрела. Тут одно из двух…

— Я хотел помочь с ужином, — медленно сказал То–от, не спуская с меня внимательного взгляда. — Мне показалось, тебе необходима помощь…

— Все в твоем распоряжении, — махнула я бутылкой по широкой дуге. — Пользуйся, пока другие не попользовались! — И уселась в угол предаваться своему горю, которое и горем–то было странно называть. Нельзя потерять то, чего не имел. Но от этого, опять же, легче не становилось.

Ингвар с трудом оторвал от меня свой взгляд и повернулся к Хосите:

— Что случилось?

— Ты меня спрашиваешь? — Десантница с отвращением потыкала пальцем в кусок мяса и зыркнула в мою сторону. — Она уже сюда такой заявилась. Уж не знаю, какое горе наша дева заливает, то делает это с таким удовольствием и целеустремленностью, что терзают меня жгучая зависть и определенные сомнения: а не хочет ли она утонуть в этой бутылке во цвете лет.

— Полковник! Сиятельный отменил ваше распоряжение касательно проложенного курса и пытался заблокировать… — на камбуз вскочил взмыленный вояка. Он шепотом передал Йену какую–то важную информацию, после чего безо всяких объяснений был отправлен в двигательный отсек.

Ингвар взглянул на свои наручные часы–коммуникатор и вполголоса отдал кому–то ряд распоряжений, последнее из которых сводилось к тому, чтобы в ближайшее время обходились без него. Следом он прочитал вслух этикетку на моей литровой стеклотаре и нахмурился:

— Судя по градусу напитка, это надолго.

— Угу, — согласилась Хосита и со значением посмотрела на Скара. А говорила, он ей не нравится. Предательница!

— Элли, — подошел ко мне и присел рядом на корточки То–от, — отдай мне, пожалуйста, свою выпивку и объясни, что случилось и чем я могу тебе помочь. — Вместе с уговорами здоровенный лоб мягко, но непреклонно отобрал мой заместитель валерианки.

И это называется «отдай»? Странно, я думала, что это выглядит слегка по–другому. Я резко мотнула головой. Стены мягко качнулись мне навстречу, тело слегка повело.

— Это нарушение прав человека, — еле ворочая языком, недоуменно посмотрела я на свои пустые руки и попыталась отвоевать свое имущество. Не тут–то было.

— Тебе нужно отдохнуть, — твердо заявил будущий подарок для Мезахи и поднял меня на руки. Вокруг все закрутилось в диком калейдоскопе. — Я отнесу тебя в каюту, а утром поговорим о том, что тебя так расстроило…

Дальше я помню все очень смутно. Помню только, что спустя какое–то время у меня возникла вполне здравая (ну или мне так показалось) мысль: нужно обезопасить себя от непрошенных гостей, которые хуже маркуров. Те, если к кому–то домой попадают, сразу начинают обустраиваться и вить гнезда из всего, что найдут. В основном они находят чужое имущество и пользуются им без зазрения совести.

Так вот, когда я окончательно созрела для подвигов во имя своей безопасности, то сползла с койки и зачем–то долго ползала около выхода, злобно подхихикивая. А потом с чистой совестью и безо всякой задней мысли отправилась спать дальше.

Утренний ужасающий гвалт разбудил бы и мертвого. Вот и я от него очнулась несвежим зомби.

— Элли! — громко орали где–то вдалеке. Настойчиво так вопили, с выражением. Или вернее с выражениями, объясняя — куда мне срочно нужно пойти и с кем. Маршрут был длинный и запоминающийся. Я едва не прослезилась от умиления — так наш прежний начальник будил нас на корабле каждый раз после увольнительных в городе.

Ор стал еще громче:

— ЭЛЛИ!!! — Одновременно с этим слышались удары в дверь, чмокающие звуки и дикий хохот. Просто Мефистофель после синегальской травки.

— И кому это все неймется? — не открывая глаз пробурчала я в сердцах, садясь на кровати и поддерживая руками раскалывающуюся голову. Похмелье мстило мне со страшной силой. — Счас как встану, как… — И с этими словами я подняла тяжелые веки и… голова заболела еще сильнее, а по темечку словно кувалдой въехали.

Картина маслом: чуть ли не посреди моей каюты в прозрачном желе застыла очередь из мужиков. В крошечном пространстве каюты запрессованные живые статуи смотрелись довольно–таки жутковато. Напоминало какой–то из кругов ада Данте. По–крайней мере, именно так его представлял слушателям падре универсальной церкви, который время от времени читал свои проповеди в нашем военном подразделении. Не хватало только чертей с вилами и котла с горячей смолой, но здесь это уже явный перебор.

Первым в очереди стоял мрачный Ингвар. Очень мрачный. Но молчаливый.

— Ингвар? — прозвучал мой сиплый голос, больше похожий на клекот.

Я растерянно моргнула один раз, потом второй. Потом попыталась сделать вид, что это мне все приснилось в диком кошмаре и при плохой карме…

— Элли, черт тебя дери! — надрывался где–то в коридоре слегка охрипший сиятельный. — Быстро наведи порядок и освободи большую часть экипажа! У нас проблемы с персоналом! Ты тут всех задерживаешь!

И снова чмокающие звуки.

— Значит, не приснилось, — тихо пробормотала я, сползая с узкой койки, и медленно, бочком стала пробираться к выходу, чтобы разведать обстановку. Поскольку я спала одетая, стыдно мне не было. А с учетом похмелья… пусть будет стыдно тем, кто не дает выспаться больному человеку!

Молчаливая очередь проводила меня глазами. Красноречиво так. Вроде и без слов, а все понятно.

Когда я протиснулась в коридор, там бесновался взмыленный, как конь, Лайон, с помощью Хоситы старавшийся отлепить самого крайнего в очереди. Они цепляли его с помощью самодельных крючьев и тянули на себя. В конечном итоге крючья соскальзывали с несчастного, и тот с громким чпоком возвращался обратно, колыша всю очередь. Крайне недовольную очередь, хочу заметить.

— Не проще просто пристрелить? Из милосердия? — осторожно поинтересовалась я, обозревая повисшую лохмотьями форму и исцарапанную кожу. — Это такой показательный садизм, или вы элементарно развлекаетесь?

— Вот ты где! — Еще больше разгневался сиятельный. — Не была бы ты такой… замечательной, я бы тебя сам пристрелил за твои выходки! Быстро освободи экипаж!

— Я тебе пристрелю, — оскалилась десантница, взвешивая на руке крюк. — Счас засажу вот это орудие по самые когти и потом чисто из жалости пристрелю, чтобы не лез куда не надо! Ему, видите ли, поэкспериментировать захотелось. Типа он бросит тебя на произвол судьбы этим удавам, а ты от безысходности выберешь его. И вроде бы все правильно. — Она еще шире ухмыльнулась: — Только вот удавы оказались мартышками!

— Ничего не поняла, — нахмурилась я, потирая лоб, — но прониклась. Только вот одного не возьму в толк, чем этот крайний так провинился, что вы его на части пытаетесь разорвать?

— Да ничем не провинился, — пожала плечами Железный Дровосек, поигрывая крюком. — Просто не повело ему оказаться крайним. Мы пытались их растащить, но ты чего–то там намудрила: если прикоснуться руками, то прилипаешь намертво. Вот этот, — ткнула она в несчастного, — как раз на себе и испытал все прелести твоей безалаберности. Прилип намертво. Так что мы подручными средствами, — показала она мне орудие. — Но пока все глухо, только одни чпоки. Давай уже, исправляй свои огрехи. Мы и так уже несколько часов дрейфуем, поскольку большая часть команды у тебя в линию стоит.

— Чего они, спрашивается, у меня забыли? — озадачилась я, лихорадочно вспоминая, чего я там наактивировала и как это отменить. Или хотя бы как дезактивировать без опасности для жизни. У них и так психика пострадала, куда уж еще и здоровье отбирать. — Я же их сюда не звала?

— А дверь кто открытой оставил? — прищурился на меня злющий Лайон. — Это называется «не звала», когда заходи, кто хочешь, и бери кого найдешь?

— Нашли? — нервно хихикая, полюбопытствовала я, кивая на живую очередь. — И, наверное, дико счастливы по этому поводу. Даже не возмущаются, всё молча.

— Немедленно освободи их! — не стал ввязываться в бесплодные пререкания со мной сиятельный, видимо, посчитав это ниже своего достоинства. Вопрос только в том, на каком уровне он это достоинство имел. Лично мне проверять не хотелось, а Хосита не скажет из опасения, что отберут… до тех пор, пока вдоволь не наиграется.

— Попробую, — смиренно сказала я, мысленно потянувшись к ловушке. И ужаснулась, срочно про себя решив, что я больше пить не буду перед установкой ловушек. Или буду, только если к врагам попаду. Потому что я там такого намешала, что самой стало страшно. Да не за мужиков, за свою психику. Это ж надо было так психануть, чтобы собрать в один узел несовместимое и все слепить вместе. И главное, у меня ж фантазия бедная и талантов к совмещению — ноль.

Спустя час, прядь выдернутых волос сиятельного, трех царапин на крайнем в очереди и сорванного от гогота горла Хоситы, очередь распалась на отдельных индивидуумов. Мужики скрипели зубами, с трудом воздерживаясь от прочих выражений чувств при начальстве, и обещали мне взглядами счастливое настоящее в недалеком будущем.

— Ну ты попала, подруга, — встала рядом со мной Айрон, на всякий случай вытаскивая лучевик. — Они тебе этого ни за что не простят. Так что жди подлянки и запасайся вазелином в больших дозах.

— Если хочешь, чтобы ничего не было, — радушно сообщил мне Лайон, пинками выпроваживая на смену желающих объяснить мне тактильно, как я была много раз неправа, — то иди в мою каюту и жди меня там. Но цену за защиту ты знаешь, — и свалил, не дожидаясь ответа.

— Три пальца для тебя много, — пробурчала я в его спину, — а один ты даже не заметишь. — И звонко стукнула себя ладонью по внутреннему сгибу локтя другой руки.