Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной…

Глава 24

Не долистав до конца этого видеоопуса, я впала в уныние и забросила обучение. Надоело слушать эту псевдонаучную ересь. Я настроила визор на аквариум и просидела некоторое время в полурастительном состоянии, медитативно наблюдая за движениями креветок, медуз и рыбок.

Раздался стук в дверь. Я вздохнула и пошла открывать, захватив по дороге какую–то тяжелую хрень для украшения.

— Привет! — широко улыбнулась Хосита, держащая поднос с едой. — Пустишь?

— Если не будешь протягивать руки — запросто, — посторонилась я. Пропустила ее и выглянула в коридор. Тела уже убрали.

— Мы с Лайоном решили не рисковать, — плюхнула на столик поднос Железный Дровосек и уселась на стул, — и не дать тебе возможность делать баррикады из команды. Так что кормить тебя буду я!

— Я не понимаю, что происходит, — пожаловалась я ей, занимая место напротив. — Вдруг ни с того, ни с сего такая странная реакция!

— Несколько лет назад, — посмотрела на меня подруга, стащив с подноса ломтик фрукта, — Галактический Совет пытался заполучить договор с солариями. И мой отец старался изучить расу, о которой практически ничего неизвестно. Так вот, он выяснил очень интересный факт: соларии могут излучать сильные энергии, и в частности — эмоции, и передавать их остальным. О чем ты думала перед тем, как пришли мужики?

— О муже, — призналась я, размышляя над ее словами. — Очень сильно по нему тоскую.

— Вот! — ткнула в мою сторону пальцем Хосита. — А мужики восприняли как призыв к утешению и полезли выполнять.

— Боже мой! — схватилась я за голову. — Это мне вообще ни о чем думать нельзя?!! Чтобы не свести с ума окружающих?

— Почему же, — пожала плечами Железный Дровосек, — думай, только нужно найти место, экранирующее излучение. И тогда хоть обдумайся! Я поговорю с Лайоном об этом. Думаю, мы сможем это устроить.

— Спасибо! — слегка успокоилась я, обнадеженная перспективой не причинить никому вреда. — Но ведь раньше этого не было?

— Когда ты испытывала такие эмоции, — резонно возразила подруга, поглощая фрукты, — то рядом был Игнвар, а он, как ты помнишь, нейтрализует и поглощает любое психическое излучение. А вообще, насколько я знаю, у любого солария все это проделывает его пара. Они поглощают свои эмоции между собой, и никто не страдает.

— О! — до меня дошла одна мысль. — Так вот почему мой отец не живет вместе с нами. Мама же чистокровный человек и неспособна этого делать. Следовательно, Ахаз…

— Был бы бомбой замедленного действия, — кивнула десантница. — Он не мог так рисковать вами. Ну и не только это…

— Что еще? — воззрилась я на нее встревоженно.

— Насколько я знаю, — отвела взгляд Хосита, — твой отец на данный момент возглавляет Совет Солариев. Так что тут еще осторожность и желание уберечь семью от давления и принуждения.

— То есть, — медленно сказала я, складывая все сведения в одну кучку, — мой отец главный кто–то там на своей планете. Мой муж предположительно император Кирты. Моя подруга и друг — Владыки Айт–Древе?

Хосита молча кивнула, подтверждая.

— До чего я докатилась? — вырвалось у меня. — Нельзя все было как–то попроще? Простая охранница, простой пират, простая десантница и простой изгнанник с простым алхимиком?

— Такова жизнь, — «успокоила» меня Хосита, индифферентно пожав плечами.

— Погоди, — нахмурилась я, вспоминая, — у меня кое–что не сходится. — Я подергала себя за локон. — Когда мы убегали на «Голиафе», Ингвар всегда был рядом, но мужики все равно лезли, как одержимые. Ты помнишь, Лайон спятил, потом был этот… гавкающий, потом команда сошла с ума после нападения пиратов… А это–то как объяснить?!!

— О–о–о! — закатила глаза подруга. — А самой додуматься ума не хватает? Что составляет твою сущность?

— Солнечный свет, — не понимала я, к чему она клонит.

— А что делает солнечный свет? — подталкивала меня к мысленной деятельности Хосита. — Ну додумайся уже!

— Ты спятила? — вытаращилась я на нее, как вирнейский стаборн на космолет. — У меня стресс, что с мужем — я понятия не имею! Еще куча мужиков под дверь подкладываются, а ты хочешь, чтобы я Эйнштейном стала?

— Да ты хоть как встань, — посоветовала мне Железный Дровосек, планомерно уничтожая мой обед, — только прекрати киснуть! Смотреть жалко, как расклеилась!

— Смотри в другую сторону, — посоветовала я ей, раздумывая обидеться или сначала наподдать? В конце концов, решила, что на правду не обижаются. — Так что там с солнечным светом?

— В стрессовом состоянии, — вздохнула Хосита, — ты, видимо, способна подстраиваться под любую расу и включать в окружающих инстинкты для защиты. Поэтому все видят в тебе то, что хотят видеть!

— А вот раньше этого не было, — глубоко задумалась я. — Никогда… до момента, когда я попала под реактивы. Это ты как объяснишь?

— Ну, не знаю, — пожала плечами девушка. — Может, сдвиг на почве стресса; может, время твое пришло, или реактивы ускорили твой переход. Откуда я знаю, как вы, соларии, себя ведете, если твоя раса старается ни с кем не контактировать и о себе ничего не сообщать? Знаю только одно: вы самые мощные и непобедимые во всей вселенной. Так что гордись собой, Элли.

— Гордюсь, — кивнула я, ничего не понимая и снова возвращаясь мыслями к мужу. — То есть горжусь.

Дудух! Что–то впечаталось в мою дверь.

— Элли! — раздались вопли снаружи. — Девочка, открой! Я тебе помогу!

— И я!!

— И я!!!

— Счас как я открою! — рявкнула Железный Дровосек, нащупывая плазмоган. — Как вам всем помогу! Так сразу на Казиму полетите по профилю устраиваться! Евнухами! — и повернулась ко мне: — ТЫ! Пока мы тут не установим глушилки и спец экраны, прекрати вообще обо всем думать! Просто спи!

— Не могу, — вздохнула я. — Не получается!

— А по загривку плазмоганом? — прищурилась на меня вздрюченная Хосита. — И в школу не пойдем?

— Лучше спать, — мудро согласилась я с ней.

Девушка посверлила меня глазами и пошла звонить мужу, с требованиями срочно что–то сделать пока мы еще куда–то можем долететь.

Спустя короткое время, мою каюту оборудовали глушилками, предварительно заперев меня в туалете, вход в который охраняла злющая и бдительная Хосита, раздававшая налево и направо пряники желающими меня утешить.

Когда оборудование собрали и активировали, все успокоились и разошлись выполнять свои обязанности.

— Пока я не придумаю, как тебя обезопасить, — сказала мне подруга, стоя около двери, — советую никуда не выходить. Еду я буду тебе приносить сама.

— Спасибо, — кивнула я, обхватывая себя руками за плечи. Все же страшно практически ничего о себе не знать.

— Не за что, — улыбнулась Железный Дровосек, — я все же хочу долететь до Земли, не угробив весь экипаж.

Все дни полета я просидела у себя, просматривая материалы по Кирте и пытаясь уснуть, отключиться от все возраставшей тревоги. Уже практически перед посадкой Хосита сунула мне в руки небольшой кулончик.

— Что это? — посмотрела я с интересом на подарок.

— Это чтобы тебя не начали утешать прямо на таможне, — фыркнула подруга. — Портативный поглотитель. Надолго не хватит, но хоть что–то.

— Спасибо, — с благодарностью сказала я, вешая кулон себе на шею. — Новости?

— Никаких, — вздохнула Хосита, признаваясь. — Земля согласна провести с нами переговоры, но сообщает, что ни имеет никаких возможностей связаться с Киртой, которая к тому же отказалась принимать все корабли и сейчас находится в режиме самоизоляции.

— И что мне делать? — подняла я на нее больные глаза. — Есть варианты, как можно узнать об Ингваре?

— На выбор: шантаж, подкуп, захват заложников и смена правительства, — на полном серьезе заявила десантница. Потом толкнула меня локтем и сказала: — Расслабься. Как только Айт–Древе официально войдет в Галактический Союз, мы сможем подать дипломатическую ноту, которую нельзя просто так проигнорировать. Вот тогда все и узнаем.

— Если я до этого доживу, — хмыкнула я, понимая, что другого пути у меня нет.

И потянулись тоскливые дни, похожие друг на друга, как десантные ботинки. Вроде бы другая фирма и материалы, а на выходе фасон все равно один и тот же. Лайон и Хосита целыми днями пропадали в Галактическом Совете, появляясь только поздно вечером и разводили руками. Новостей все так же не было.

Я начала тихо сходить с ума, запертая в шикарном номере президентского люкса. Нет, меня там никто не держал, но выходить я не рисковала. Однажды я так впала в задумчивость, что подруга минут десять лупила надо мной двумя медными вазами и то — с большим трудом до меня дозвалась.

— Новости? — подняла я на нее отсутствующий взгляд.

— Пока нет, — признался Владыка, поглаживая меня по плечу. — Но скоро я подпишу то соглашение и тогда…

Я отвернулась.

— Предлагаю зайти в бар, — сказала Хосита, разглядывая, как меня плющит в ожидании известий. — Кому–то явно не повредит стопарик сорокоградусной валерианки.

— Поддерживаю, — согласилась я немедленно. Не то чтобы мне хотелось напиться. Мне сильно хотелось забыться и хоть пару часов не думать о том, что происходит с моим мужем.

— Это не совсем по нашему статусу, — попытался поупираться Владыка. — Нам не положено шляться по злачным местам.

— А ты оставь статус здесь, — посоветовала ему жена, приникая к нему всем телом и заглядывая в глаза. — А мы пойдем в злачное место и расслабимся. Когда ты еще выпьешь дешевого алкоголя и выслушаешь все последние сплетни? Даже те, о которых еще официально не заявлено?

— Ну хорошо, — с нежностью посмотрел на нее Владыка. Поддразнил: — Не могу тебе отказать в таком развлечении, которое лично мне ничего не стоит.

— А нервы? — покосилась на него я. — Никогда не думала, что ты настолько наивный. Десантница в баре — это катастрофа…

— Бывшая десантница, — поправил меня Лайон, раздув ноздри.

— Бывших десантниц, — сказали мы с Хоситой в один голос, не сговариваясь, — не бывает!

— И, чур, бар я выбираю сама! — подмигнула мне Железный Дровосек.

Мы с легкостью ускользнули от охраны Владыки и отправились на поиски расслабления. Иногда это подразумевает неприятности во всех их многогранных проявлениях.

Бар Хосита выбрала на краю космопорта. Видимо, она не раз там бывала, потому что вела нас уверенно и достаточно обшарпанную дверь открыла недрогнувшей рукой.

Снаружи бар казался маленьким, но внутри с учетом подземного этажа был двухъярусным и огромным. Обстановка — как и во всех обычных барах не самого высокого пошиба. Мужики всех рас и мастей заливались спиртным, играли в карты, кости и во все, где можно играть на деньги. Где–то в углу, судя по запаху, покуривали травку. В другом темном углу два дюжих пилота тискали своих девчонок. А вот в третьем…

— Пардон! — извинилась я перед спутниками и рванула туда на всех парах.

За угловым столиком второго яруса, лениво развалившись, потягивала темное и светлое пиво (и кое–что покрепче) моя команда. И глядя на эти противные рожи, я поняла, как по ним соскучилась! Точно семью встретила. Собственно, они и были в какой–то мере моей семьей: учили меня, закаляли и воспитывали. А также по–своему оберегали и защищали.

— Мужики! — протиснулась я к ним. — Как я рада вас видеть!

— Какая курочка! — поднял на меня осоловелые глаза Мэв. Он сделал похабный жест: — Хочешь познакомиться с моим петушком?

— Окстись, родимый! Да у тебя там еще и цыпленок не вылупился! — привычно заверила я его, соображая, что меня просто не узнали. — Ребята, это я — Элли Джексон.

— А я Элвис Пресли, — поднялся с места Джим. Мрачный мужик скрипнул зубами и почти уважительно (почти — потому что я знаю, как это у него звучит неуважительно!) выдавил из себя: — Идите, дамочка, куда шли. Не надо пачкать память нашей подруги своими хорошенькими ручками… Кх–кх–х–х! — Это ему этими самыми ручками, как всегда, добротно прилетело под дых!

Я зашипела.

— Слушай меня сюда! — взяла его бычью шею в захват, пока остальные парни начинали вставать и засучивать рукава, готовясь к драке. — Мне приятно, что меня помнят, но не нравится, когда поминают. И наведи свой оптический прицел, камаргский лось ты недобитый, — если я изменилась внешне, то это не значит, что стала добрее внутри!

— Скажи–ка мне, девушка, — пристально глядя на меня и моих друзей, начал говорить Нед, всегда бывший миротворцем, — что ты можешь такого сказать, что знаем только я и Элли?

— Ты действительно хочешь, чтобы я это озвучила? — фыркнула я, поглаживая загривок Джима. У его расы это парализующее место. И хоть Джим полукровка, но особенность эту перенял. — Про то, как ты выпил два литра ароматизированной тормозной жидкости, перепутав ее с виски, когда тебе не дали повышение? И откуда я потом тебя доставала?

— А, кстати, откуда? — тут же встрял Мэв, заинтересованно блестя глазами. — Наш кэптэн[1] до сих пор об этом умалчивает.

— Элли? — протянул ко мне руку Нед, игнорируя вопрос и внимательно всматриваясь мне в лицо. — Девочка, это и вправду ты? А мы уж тебя похоронили. — И, оторвав меня от Джима, сгреб в медвежьи объятия. Бедные мои хрустящие косточки!

Я отбивалась и шипела:

— Отвали, медведь проклятый!

Куда там! Прочие коллеги не остались в стороне и облапили нас сверху: «Элли! Элли! Как дела, красотка!» Чуть не задушили, мамонты в бутсах.

— Что здесь происходит? — раздался недовольный голос Хоситы.

— Мы нашли нашу Элли, — радостным голосом ответил Нед, распихивая остальных по местам, и внезапно замер, вытянувшись и отдавая честь по–военному, как положено. — Мое почтение, контр–адмирал Родригез!

Эм? Я не ослышалась?.. У меня что–то застряло в горле. Глаза моргали, не переставая, как у поломанного андроида.

Моя команда выстроилась в линию и дружно отдала честь Железному Дровосеку.

— Вольно, — кивнула им серьезная Хосита, пока мы с Лайоном глазели на нее расширенными от удивления глазами. — А теперь отдайте нам нашу Элли!

— А каким образом… — начала я с жаром выяснять интересующие меня детали. Наконец–то эта скользкая куруша от меня не уйдет. Кому–то пришло время колоться по–настоящему! Контр–адмирал! Подумать только!

— Ты очень плохо учила знаки отличия, сержант Элли, — усмехнулась Хосита. Показала на свой висок: — Это и здесь могут иметь лишь высшие чины. Остальным татуировки накалывают на других частях тела. — И успокоила: — К тому же, мое звание никогда не афишировалось. Непонятно, откуда этот молодец его узнал, — кивнула она Неда.

— Вас награждали орденом Пурпурного Грифона за Селову, — сообщил ей тот, глядя чуть ли не влюбленными глазами. — Я был на том награждении. Получал звезду отличия.

— Понятно, — сжала губы Хосита. Покосилась на стол: — Мы должны выпить за тех, кто там остался! — И успела перехватить Лайона, решившего донести до Неда свое крайнее неудовольствие.

И мы выпили по стопарику крантильской водки двойной перегонки! За тех, кто не вернулся. За тех, кто вернулся. (На этом месте я сдулась.) За тех, кому суждено пойти. (Здесь сдулся Лайон.) За тех, кто служит. (Отвалились Мэв и Джим.) За тех, кто будет служить. (Сдался Нед.) В сухом остатке — семь наших ребят, да и то, лишь потому, что пришли попозже и начали пить с пятого тоста.

— Слабаки! — пристыдила всех Хосита, заказывая новые порции горячительного и закуску. — Мы еще не выпили за десант!

— Боже! — простонал Мэв. — За что мы еще не выпили? За нового Императора Кирты?

— А у Кирты новый Император? — немедленно влезла я, сгорая от нетерпения.

— Прикинь, — подмигнул мне Джим. — И ходят слухи, что это легендарный командор Ош…

— Говорят, у него какое–то срочное дело к Владыке Айт–древе, — присовокупил Хасан–Эльг, прихлебывая, как воду, адскую крантильскую самогонку и поглядывая с долей лукавства на моих спутников.

Но наши славные, почти домашние посиделки нахально прервали.

— Это что тут за такая кошечка? — подошедший сзади громила шлепнул по заднице Хоситу. — Не хочешь почесать об меня свои коготки?

— Милый, — резко повернулась и вывернула ему руку Железный Дровосек. — Все, чего я сейчас хочу — это оторвать ту дудочку, что у тебя в штанах, и заставить на ней поиграть! Обещаю, тебе понравится петь фальцетом, пикколо!

— Сука! — захрипел обманутый в лучших чувствах ухажер, которого взял за горло Лайон, мигом выскочивший из–за стола и отрастивший свои любимые когти.

— Ничего, — прошипел злющий Владыка, крепче сжимая свою хватку, — если вместо нее я поточу об тебя свои коготки?!! Надеюсь, ты не будешь возражать?

Жертва засипела и конвульсивно задергалась, булькая горлом.

— Это кто тут такой смелый? — к нам с решительным видом стали пробираться снизу товарищи громилы с явным намерением устроить крутые разборки на звание самого брутального самца. И было их не так чтобы очень мало, всего–то навсего человек пятнадцать… ой, уже двадцать! Татуированные наемники–великаны с колодезными цепями на бычьих шеях и довольными рожами, похожие друг на друга, как сиамские близнецы. Они смущали своими габаритами и слишком явной кровожадностью, которая никак не вязалась с общим контекстом ситуации.

Тут что–то не так. Все плохо, ой как плохо!

— Элли, — дернул меня за рукав Нед, — уводи своих и уходи сама. Я слышал, как они сговаривались, но не думал, что по вашему поводу. — Стрельнул глазами по сторонам: — Если начнется драка, вас задержат на несколько суток, а то даже и недель. Полиция этой зачуханной станции вас тут давно поджидает, пару полицейских электромобилей уже караулит за углом — очевидно, им заранее дали на лапу.

Я мысленно застонала: для полноты картины только этого нам не хватало! Муж–император потом стыда не оберется — его жену, как последнюю пьянь, арестовали в непотребном состоянии за кабацкую драку! Класс! И потом ведь ничего не докажешь.

Блин, где же Скар? Куда он подевался? Он никогда не стал бы возиться с императорством настолько долго. Что там у них стряслось?

Нед посмотрел, словно заглядывая в душу, и скупо уронил с толстым намеком:

— А ты, я думаю, спешишь?

Радостные ухмылки остальных парней были мне ответом. Если не знают точно, то уже о чем–то догадываются. Чуйка у наших всегда была потрясающая.

Моя бывшая десятка резко встала из–за стола, демонстративно почесывая кулаки. К ним из солидарности сразу присоединились остальные космолетчики, которые сидели в разных местах бара. «Наши против местных» — любимая припортовая забава, и заскучавшие мужики ее никогда не пропускают.

Мэв достал любимые утяжеленные четки, Джим любовно поглаживал полицейскую дубинку, словно нежную подругу, Айвэн крутил шеей и плечами, разогреваясь перед дракой, а Кам Донг Вон перебрасывал из руки в руку обожаемые нунчаки. Остальные вооружились всем, что нашлось под рукой: от тяжелых пивных кружек до десантных ножей, кастетов и толстых железных прутьев (и где откопали, спрашивается?). Элегантнее всех выглядели пилоты, они с треском поигрывали мини–шокерами, освещая легкий сумрак бара высоковольтной голубой дугой.

Ребятки явно застоялись, а подобные разминки на гражданке для нашего коллектива совсем не редкость. Слишком уж мало развлечений у охранников на космолетах.

— Спасибо! — поблагодарила я друга, цепляя Хоситу. Шепнула ей: — Это ловушка. Нам нужно отсюда уходить. Срочно!

Девушка все поняла правильно и успешно отцепила от громилы мужа. Успешно — в смысле, он не сильно запачкался кровью обидчика. И даже до конца его не убил. Просто начал с мелких телесных повреждений и чужих мокрых штанов и не успел толком развернуться.

Мои ребята–сослуживцы и пилоты, чужие и наши, удачно нас прикрыли, ввязавшись в горячее барное побоище. В воздухе засвистели пивные кружки и пролилась первая кровь, когда мы спешно уходили через заднюю дверь.

— Кому–то, — выдохнула я, оказавшись на воздухе в темном переулке, — слишком сильно нужно нас задержать. Видели, это же зиготы[2]!

Словно подтверждая мои слава, из двери черного хода бара вывалилось несколько моих бывших коллег, ожесточенно дерущихся на ножах с чужими татуированными кабанами. Хорошо, что там были Мэв, Нед и Джек — чтобы превзойти их в бое на ножах, надо с ножом за пазухой родиться, так что я была спокойна.

А вообще ножевая драка — страшное, грязное и кровавое дело. И очень красивое, если в бой идут профессионалы. Ну вот как сейчас. Троих противников вывели из строя и разделали под орех в течение десяти секунд, не больше, несмотря даже на то, что по негласному правилу в барных драках космопортов стараются не калечить непоправимо. И не убивают.

Четвертого в прыжке обезвредил Лео, под занавес полоснув по горлу врага когтями. И рявкнул нам, чтобы мы быстрей шевелились.

Нед и Мэв изобразили дамам шутовские поклоны с чисто мушкетерскими жестами и волочением мнимых долгополых шляп. Но тут из двери вывалилась следующая тройка наемников и опять все завертелось.

— Да, — согласилась Хосита, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы и утаскивая меня в соседний проулок, от греха подальше, — они просто так не нападают. И стоят их услуги невероятно дорого…

— Я узнаю, кто их посла… — начал говорить Лайон, который шел сзади, прикрывая наши спины, когда переулок озарился ярким солнечным светом.

— Элли, — появился перед нами осунувшийся Ахаз, — наконец–то я смог найти тебя. Тебе нужно срочно пойти со мной… — Он скрипнул зубами. — Ингвар умирает.

Я сползла по стенке…

На широкой кровати, в громадной спальне, в окружении друзей и соратников, умирал последний Император Кирты, Ингвар То–от Тотош. Когда–то сильное тело мужчины стало похоже на сухую палку, опутанную венами. Серая кожа обтягивала кости черепа. Свалявшиеся от пота волосы вылезали клоками. Губы почернели и потрескались. Дыхание было хриплым и прерывистым.

Яд сделал свою работу. Императора пичкали всевозможными детоксами, лекарствами и противоядиями, раз за разом чистили кровь, трижды пересаживали взамен отказавших специально выращенные для него внутренние органы — костный мозг, печень и почки, но это лишь затягивало мучительную агонию. Теперь отказывали поджелудочная и сердце, которые ввиду состояния пациента пересаживать бессмысленно.

Мужчина изредка выходил из своего забытья и судорожно кашлял, выхаркивая остатки легких и сжимая ослабевшими, истончившимся пальцами влажные простыни. Но его глаза, все такие же прекрасные, видели перед собой лишь любовь всей его жизни, и он снова погружался в забытье почти счастливым…

И всю неделю, с момента, как Ахаз перенес меня, Лайона и Хоситу на Кирту, я была рядом, отлучаясь лишь для походов в комнату для девочек.

Я была рядом и верила. Ничего не могла сделать, лишь верила и надеялась. Не мог он меня оставить. Просто не мог.

Вот и сейчас я сидела на кровати, опираясь на подушки, и прижимала к себе мужа, надеясь передать ему хоть капельку своих сил.

— Дочка, — подступился ко мне Ахаз, — отпусти его. Имей совесть, ты лишь эгоистично истязаешь несчастного парня. Ему уже никто не сможет помочь… — Отец дернул щекой, признаваясь в собственном бессилии. — Даже я. Рейхи — яд, от которого нет спасения. Мы и так уже сделали все, что могли… не надо удерживать того, кто хочет уйти с миром.

— Но… — подняла я голову, встречаясь с грустными глазами Хоситы. И вот тогда я поверила, что спасти Ингвара невозможно. Потому что я видела разные глаза у Железного Дровосека: смешливые и игривые, злые и несчастные, но никогда в них не было столько грусти и безысходности.

— Все будет хорошо, любимый, — я крепче прижала к себе мужа. — Просто засыпай, родной, а когда ты проснешься, то уже все будет хорошо…

— Элли, — с трудом разжал спекшиеся от боли и яда губы То–от. Вытолкнул из себя: — Не вздумай…

— Тс–с–с–с, — прервала я его, укачивая у своей груди, как маленького, не желая давать несбыточных обещаний. — Спи, мое сердце, просто спи….

Я просто физически чувствовала, как истончается нить его жизни. Как тяжелеет тело и замедляется биение сердца. Я точно знала, в какой момент он перестал бороться с пожирающим его сильное тело ядом и устало сдался. Я просто обнимала любимого мужчину и ждала последнего удара его сердца, которое всегда принадлежало мне. Всегда.

— Она не сможет, — донесся до меня тихий шепот. — Она не киртианка, а, значит, не переведет его через Хрустальный Мост Душ, и династия прервется…

— Глупые они, — поделилась я с Ингваром, поглаживая его второй рукой по волосам. — Какие же они глупые… Конечно, я не проведу тебя, любимый. Куда мне…

Именно в этот момент любящее сердце То–ота стукнуло последний раз и затихло. Наступила леденящая душу тишина, когда люди почувствовали, что ушел последний Император Кирты. Безмолвие, которое боялись нарушить… Горькая, убивающая тишина, которой не верили, или верили и страшились…

— … Ты поведешь меня! — вытащила я из волос мужа именные марахи, вспыхнувшие в моих руках ярким светом. И вонзила один из кинжалов в грудь Ингвара, доставая до его сердца.

— Слава Императрице! — Люди вокруг нас опускались на колени, взирая на меня восторженными глазами. — Она — истинная дочь Кирты!

— Возьми меня с собой! — Второй марах нашел мое сердце. А зачем оно мне мертвое, потерявшее самое дорогое?

Последнее, что я услышала — отчаянный крик отца «Доченька!» И… я взорвалась ослепительным светом.

Только сейчас, в эту самую секунду, я поняла, что значит быть соларией — созданием из чистого солнечного света. И я была им. Я была в разных уголках вселенной, везде, куда мог достать солнечный свет.

Я видела, как сидит на крылечке, задрав голову к голубому небу, моя мама, и со слезами на глазах шепчет охранительные молитвы для дочери и ее супруга. Я освещала дорогу в сумраке души Лайона, который всей силой сердца хотел любить, и любил, но не знал, как это выразить. Я помогала жене Питера вырастить ее любимые подсолнухи в ожидании мужа. Я была там, где меня ждали и любили. Любили?..

— Элли, — овевая теплым ветерком плечи, пронесся рядом тихий–тихий шепот, — что же ты наделала, моя Элли? — Свет соткался в могучую фигуру Ингвара, и он протянул мне руку. — Пойдем, я проведу нас через…

[1] Имеется в виду не капитан корабля, а старое воинское звание Неда — капитан.

[2] Зиготы — смертники-берсеркеры.