Спаситель

Глава 31

Хекс быстро шла по подземному переходу, соединявшему особняк Братства с учебным центром. Она хотела бы побежать, но сил на это не осталось, хотя нервы под кожей были словно оголенные провода, а ее голова представляла собой миксер, полный долбанного фрохито[56]. Она отлучилась только чтобы принять душ и переодеться, и все равно, казалось, провела слишком много времени вдалеке от Джона.

Когда она подошла к входу в учебный центр, то ввела код, замок открылся, и Хекс вошла в шкаф с принадлежностями, на котором было написано «ОфисМакс»[57]. По другую сторону полок, забитых офисной бумагой, клейкой лентой и ручками «Бик», располагался офис, через который она вышла в коридор.

Только чтобы застыть на месте.

Мёрдер стоял посреди коридора, прислонившись к стене. Скрестив руки на груди, одну ногу выставив перед другой. Опустив голову.

Она подошла к бывшему Брату, и он поднял голову, а его красно–черные волосы рассыпались по плечам.

– Как дела у парня? – спросила она.

– Нэйт в порядке. Ну, насколько это возможно. Можно было ожидать. – Он потер глаза так, будто его мучила мигрень. – Джейн и Сара с твоим мужчиной. В двух дверях отсюда.

Хекс еще не знала, как относиться к человеку, которая крутилась вокруг самого важного мужчины в ее жизни. Но, казалось, никто из вампиров не мог предложить ничего дельного. И все ее идеи сначала будут хорошо изучены. Точнее – им же лучше все перепроверить.

Мёрдер снова уперся взглядом в бетонный пол, и Хекс внезапно поняла, что ей до боли знакома эта его поза: так он всегда выглядел, когда прорабатывал что–то в своей голове.

Она хотела пойти к Джону, но все же прислонилась спиной к холодному бетону, скрещивая руки по примеру Мёрдера.

– Ты попросишь их оставить женщину? – Хекс потерла переносицу. – Она хочет этого?

– Ну, если она сможет найти способ помочь Джону... Может, ей не придется возвращаться назад? – Он пожал плечами. – Здесь живут люди. Очевидно, правила изменились за мое отсутствие.

И да, и нет, подумала Хекс.

– Значит, ты тоже планируешь остаться?

Мёрдер открыл рот, потом быстро закрыл, и ей показалось, что он особо не думал об этом: ни о своем очевидном влечении к женщине, ни о его появлении на орбите Братства, ни о возможной долгосрочности всего этого.

– Мне здесь нечего делать, – сказал он через мгновение.

– Ты был весьма эффективен в лаборатории.

– Старые привычки. – Мёрдер перевел взгляд. – Я вернусь в Южную Каролину. После того... сразу как...

– Ты заберешь ее с собой?

– Я... еще не загадывал так далеко.

Хекс оценила линию его подбородка, чувствуя напряжение в его теле как в своем собственном.

– Ты заслуживаешь счастья, – пробормотала она.

Он покачал головой.

– Не трать время на жалость ко мне. Я в полном порядке.

– Это не жалость. – Она подумала об отношениях со своим супругом... она хотела, чтобы Мёрдер обрел нечто подобное. – Только так будет справедливо.

Он нахмурился и снова опустил глаза.

– У меня вопрос.

– Давай.

Когда молчание затянулось, Хекс подумала о том, с чего они начинали, вспомнила как они встретились в девяностые, их влекло друг другу, потому что они были единственными вампирами в том клубе. Одноразовый перепих превратился в привычку... о которой каким–то образом прознали ее родственники со стороны симпатов. За чем последовал хаос, пытки и весьма мрачный период для них обоих.

Она и подумать не могла, что в итоге они окажутся здесь, в учебном центре Братства, она будет замужем, а он свяжется с человеческой женщиной.

– То, что со мной сделали. – Мёрдер обвел рукой свою голову. – В колонии. Те вещи... что они вытащили наружу и использовали против меня.

Хекс закрыла глаза, проклиная свой род.

– Да.

– Это не исправить? Я про последствия. Они навсегда сломали меня или просто нанесли рану?

Гребаные симпаты. Их оружие не оставляет шрамов, кровавых слез на коже, сломанных костей, незаживающих увечий. Но их способности были разрушительны для самого ценного, что есть у тебя.

Разум очень хрупкий и основополагающий инструмент в жизни каждого, он определяет жизненный путь.

Залезешь в мозг и напортачишь там? И его владелец окажется в заднице.

Голос Мёрдера понизился до уровня шепота:

– Они отправляли мое сознание в такие места... а тело при этом не двигалось.

Она могла представить.

– Нет, они не сломали тебя, – услышала Хекс свой ответ.

Она снова открыла глаза и обнаружила, что Мёрдер смотрит на нее, и мысленно восхитилась его силе, ведь он пережил подобные пытки.

– Раньше ты не лгала мне, – сказал он мрачно. – И учитывая, что стоит на кону, прошу проявить уважение и не начинать сейчас.

Хекс сделала глубокий вдох, чувствуя, как пол под ней проваливается, и она падает в личную версию Дхунда. Она виновата во всем, что с ним сделали.

– Правда в том... – Хекс жалела, что не может подобрать иные слова. – Что я не знаю. Все разные. Кому–то в конечном итоге удается встать на ноги. Кто–то...

– Сохраняет рассудок? – Она не ответила, и Мёрдер пробормотал: – Господи Иисусе, Хекс, я должен знать, в каком я сейчас состоянии. Я ненадолго вернулся к ощущению нормальности, когда выводил нас из той лаборатории, но сейчас... я не знаю, было ли это временное отступление или же прямой путь из ада, в котором я жил.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Никто не может.

– Я на двадцать лет выбыл из жизни, не мог никак обрести связь. Кажется, я надеялся, что пережитое при участии в спасательной операции подтверждает, что я... в норме.

Печаль в его голосе была приправлена страхом, и Хекс внезапно захотелось ударить со всей дури по стене.

– Это моя вина…

– Нет, – перебил он ее. – Ты ничего мне не должна. Я решил отправиться за тобой, и твои родственники сделали это со мной. Они сделали это и с тобой.

– Но ты не знал, во что ввязываешься. Это моя вина. И ты защитил меня, когда я сожгла первую лабораторию, заставил Братство поверить, что это твоих рук дело.

Мёрдер снова уставился в пол, и когда повисло молчание, Хекс знала, что он проигрывает в голове жуткие сцены из прошлого.

– Невозможно знать заранее, что нас ждет, – сказал он низким голосом. – Судьба достаточно извилиста. На ее пути встречаются углы, причем все из них – темные. Мы сами решаем, куда повернуть... и оказываемся там, где оказываемся.

Когда он замолк, Хекс осознала, скольким была обязана ему.

Вопрос в том, как оплатить этот долг, который он отказывался признавать.

Когда Сара в следующий раз посмотрела на часы... те, что были в правом уголке монитора... цифры показывали пять–восемнадцать. Откинувшись на спинку кресла, она размяла спину, гадая, было пять утра или же вечера. Наверное, вечер, решила она: прошли почти сутки с ее поездки в «БиоМед» с рюкзаком и документами из банковской ячейки.

И вместе с желанием спасти кого–то, в чьем существовании она не была уверена.

Ну и денек выдался. Спустя долгие часы, проведенные в изучении анализов Джона, ее мысли крутились вокруг того, что она выяснила. После рассмотрения сканов и результатов тестов, пропуская полученную информацию через призму собственного опыта, она чувствовала себя...

Взбодрившейся.

Иначе не скажешь. Она была живой. Сосредоточенной. Взбудораженной.

Ей не нравилось, что у Джона возникла такая проблема. Что его любимая тревожилась за него. Но возможность решить эту головоломку, вылечить его, восстановить его здоровье? Исследуя новую для нее анатомию и иммунную систему? Учитывая, что никто не знал природу этого патогена?

Такой шанс выпадает раз в жизни. И перед ней открылся новый горизонт.

И, разумеется, она также думала о том, поможет ли это людям в борьбе с раком. Вампиры были как акулы: они не болели. Так почему нет? Особенно учитывая, что между расами много общего.

Хотя различия также были существенными.

– Проголодалась?

От низкого мужского голоса по затылку побежали мурашки... но страх тут не при чем.

Повернувшись на кресле, она посмотрела на своего солдата. Он принял душ и переоделся, хотя опять во все чёрное – так одевались все остальные мужчины... вампиры. Его красно–черные волосы были влажными на кончиках, и он пах... божественно.

– Нэйт по–прежнему в норме? – спросила она.

– У него все хорошо. Он поел и сейчас спит.

– Что он съел? – спросила она, словно он – ее родной сын. – Тот имбирь и рис с...

– Ростбиф.

– О, отлично! Пара порций поднимут его гемоглобин.

– Речь не о порции. Он съел ростбиф в прямом смысле. Всю зажаренную вырезку. Она весила шестнадцать фунтов, не меньше.

Сара моргнула.

– Господи, а что было на десерт... яблочный пирог целиком?

– Ванильное мороженое.

– А, ну это имеет смысл. Он же не съел полгаллона.

– И пирог.

– В смысле?

– Он съел полгаллона ванильного мороженого и яблочный пирог. И впал в пищевую кому.

Сара рассмеялась, запрокинув голову – частично от облегчения. Частично – от недостатка сна. А еще... дело в улыбке на лице солдата: он чувствовал то же самое, и это сближало их.

И ей нравилась эта связь с ним.

– Как тебя зовут? – спросила она, затаив дыхание. Когда мужчина помедлил с ответом, Сара пожала плечами. – Да брось, я уже все знаю. Ну, точнее многое. Твое имя – ведь не тайна?

Солдат прокашлялся.

– Меня назвали в военной традиции.

Она прошлась взглядом по его шикарному телу.

– Да ладно? А я думала, что ты кондитер.

Ее порадовал его смех.

– Нет, я не умею печь.

– А ты пробовал хоть раз?

– Эм, нет.

– Ладно, не расстраивайся. Я тоже, кстати. Так о чем мы говорили? Что ты крутой до невозможности парень?

Его улыбка стала шире. А потом она исчезла.

– Наши имена... выбирают так, чтобы они вселяли страх. Они определяют нашу суть как защитников расы...

Сара вскинула ладонь.

– Просто скажи мне. Неужели все так плохо?

– Мёрдер. Меня зовут Мёрдер.

Она рассмеялась, а потом открыла рот, не в силах сдержаться:

– Стой, ты серьезно?! – Когда он кивнул, Сара попыталась собраться с мыслями. – Вау. Это... м–м... это имя или фамилия?

– Фамилия. А имя – Хладнокровный. – Когда она моргнула пару раз, ее солдат застенчиво улыбнулся. – Шучу. Просто Мёрдер.

Сара рассмеялась.

– Ты только что пошутил?

Он покраснел.

– Ага.

Он был таким скромным… таким неуверенным в своем чувстве юмора... что ей захотелось обнять его.

– Хорошая шутка. – Она встала. – Я умираю с голоду. Ты не знаешь, где раздобыть еду?

– Знаю. Все ушли на Первую Трапезу в главный дом, но здесь есть комната отдыха. И да, за состоянием Нэйта следит аппаратура с функцией оповещения. Если ему что–то понадобится, сюда сбегутся все, включая нас.

– Хорошо. Так и поступим.

Сара последовала за солдатом... за Мёрдером по бетонному коридору, и они остановились возле палаты Нэйта. Открыв дверь, она заглянула внутрь, убеждаясь в том, что он действительно заснул – тихий храп вырывался из его рта.

– В голове не укладывается, через что он прошел, – пробормотала Сара.

Голос Мёрдера был тихим.

– Все через это проходят, иначе никак.

Убедившись, что дверь тихо закрылась, они пошли вдоль по коридору, бок о бок... и это казалось таким нормальным. Естественным. Словно они делали это тысячу раз.

– Как продвигается вопрос с Джоном?

Она вздохнула.

– Что ж, они не стали рассказывать мне, как он получил ранение. Это первый пробел в информации, но я над этим работаю. В принципе, важно не «как», важно «где».

– В смысле, в какой части тела?

– Нет, речь о самом статусе раны. Я про молекулярный уровень, на какой мы сейчас стадии... она прогрессирует? Как мы можем это исправить? В этом плане. – Сара оглянулась по сторонам. – Кстати, а где мы? – Она вскинула ладонь. – Знаю, ты, наверное, не можешь ответить, просто я... кто за этот платит? Откуда финансирование?

– Подожди, я открою дверь.

Когда Мёрдер выбежал вперед, чтобы придержать для нее дверь буфета, Сара понимала, что он не ответит ни на один ее вопрос... и это напоминание, что она здесь – гость. А не новый житель.

Сара застыла на месте, уставившись на диваны, столы со стульями, торговые автоматы, буфет с горячими и холодными закусками, забитый потрясающе пахнущей едой.

– Я ничего не вспомню, – сказала она хрипло.

Она посмотрела на Мёрдера, и он встретил ее взгляд.

– Нет. Ничего.

В повисшем молчании Сара пыталась запомнить каждую его черточку, начиная с его потрясающих длинных волос и сильного, красивого лица, до широких плеч и массивной груди и длинных, бесконечных ног. Когда она снова посмотрела ему в глаза, воздух между ними изменился, в нем вспыхивали искры, сексуальное напряжение не столько вернулось, скорее выбралось на поверхность, ведь химия между ними никуда не уходила. Оказавшись наедине и без отвлекающих факторов, Сара остро ощущала свое тело… и его тоже.

– Сара, – сказал Мёрдер в своем особенном стиле, с рычащими нотками.

Первая мысль, мелькнувшая в голове: раз она ничего не запомнит, то почему бы не уступить этому влечению? Она никогда не судила людей за случайные связи, и Боже, кто станет винить ее за то, что она хочет его? Но, что более важно, после не будет раскаяния и сожалений, потому что она не запомнит ни его, ни их секс.

Но когда эти мысли мелькнули в голове, она сразу избавилась от них. Во–первых, она уважает себя... она вольна принимать любые решения, и неважно, останутся ли у нее воспоминания о сексе или же нет. И, во–вторых, это дегуманизировало его, низводило до уровня секс–игрушки в гостиничном номере... отвлечение во время командировки, из–за которого не стоит испытывать угрызения совести, ведь оно «не считается».

Стоп, дегуманизация не совсем правильное слово. Скорее... девампирезация. Что–то вроде того.

Черт.

– Я не причиню тебе вреда.

Сара подумала, что уже второй раз слышит от него эти слова. И она верила ему. Где–то в глубине души, в ней жила странная крепкая вера, что он, утаивая от нее многие вещи, говорит правду, когда дело касается ее безопасности.

Сара протянула руку к его лицу. И, словно читая ее мысли, Мёрдер наклонился, позволяя ей ощутить тепло его кожи, шершавость щетины и резкую линию челюсти.

Прикоснувшись к нему, Сара сразу же поняла, что она все равно бы это сделала. Она бы в любом случае выбрала его, этого мужчину... вампира... даже если ей оставят воспоминания и придется тосковать по нему до самой смерти. И это убеждение было настолько сильным, что Сара захотела, чтобы ей сохранили воспоминания. На самом деле, она хотела большего, того, что ей не суждено получить.

Например, будущее. Отношения. Брак.

И это сумасшествие. Они только познакомились... она только узнала, что такие как он вообще существуют.

– Как пожелаешь, – выдохнул он. – Прикасайся ко мне как хочешь.

Когда она посмотрела на дверь, гадая, не помешают ли им в самый неподходящий момент, раздался тихий щелчок, словно замок закрылся сам по себе. Прежде чем она успела испугаться, Мёрдер указал на себя.

– Это я сделал... нас не побеспокоят. Но ты можешь уйти в любой момент. Замок открывается изнутри, я не остановлю тебя.

– Ты всегда читаешь мои мысли.

Мёрдер открыл рот, чтобы ответить... но Сара провела пальцами по его нижней губе, и он словно язык проглотил.

– Хочу чтобы ты знал: я не пользуюсь тобой, – сказала она.

– Мне все равно, даже если это так.

Сара положила руки на его мощную грудь и прошлась ладонями по плечам. Ее нос заполнил запах его одеколона, словно сексуальное возбуждение усиливало ее рецепторы.

Боже, он был большим. Жестким.

Везде.

– Поцелуй меня, – попросила Сара, задирая голову.

Вопреки его очевидной силе, Мёрдер был нежен с ней, обвивая руками ее талию, притягивая ее к себе так, что их одежда едва соприкоснулась. Благодаря такой близости жар, испускаемый телами, заполнил пространство между ними... но вскоре все мысли покинули ее голову.

Мёрдер опустил голову... и поцеловал ее.

Ох... вау. У него были бархатные губы, касавшиеся ее легко, как летний бриз, лениво, как восход солнца в августе. И она бы назвала это прикосновение милым, но… его огромное тело, его сверхъестественное, не человеческое, невероятно мощное тело... задрожало, и это сделало происходящее поистине эротичным. Легкая дрожь предполагала, что он сдерживает себя, ограничивает свою нужду, контролирует то, что было внутри него.

Зверя, бьющегося в оковах воли, дикое создание, беснующееся по ту сторону решеток его самоконтроля, силу, масштабы которой она не в состоянии осознать.

И она хотела этого зверя в нем. Без оков. Безумного.

Вопреки всякой логике, Сара хотела, чтобы он проглотил ее, завладел ею, повалил на жесткий пол прямо сейчас, здесь, навалился на нее своим обнаженными телом так, чтобы из головы исчезли все мысли о том, кто он и кем являлся.

Кем была она.

– Сотри все из моей головы, – выдохнула она ему в губы. – Забери все, оставь только мысли о тебе. Пусть все исчезнет... кроме тебя.

Она два года билась в боли, изоляции и крушении надежд, в стагнации и привязанная к прошлому, которому не место в будущем. А потом к этому добавилась секретная лаборатория и мальчик, кроличья нора, спустившись по которой, она оказалась здесь, в этом странном месте, с Мёрдером и ему подобными.

Она устала чувствовать себя потерянной. Съедать себя из–за Герри. Гадать куда отправится в этом мире, полном возможностей, который когда–то восхищал, но сейчас она в нем скорбела, не в силах пережить смерть близкого.

Этот мужчина... этот вампир... мог стереть все. Пусть и ненадолго, Сара хотела снять с себя эту ношу, расчистить дорогу.

Ее душа, похороненная под мокрым саваном горя, который она не могла сбросить с себя, нуждалась в воздухе.

– Почему ты плачешь? – прошептал Мёрдер.

– Я плачу?

Он провел пальцем по ее щеке и потом показал ей слезу на подушечке.

– Я не хочу думать, – выдохнула Сара. Попросила.

Спустя мгновенье Мёрдер мрачно кивнул, словно они заключили некое соглашение.

– Тогда я заставлю тебя чувствовать...