Спасти дракона

Глава 11

Концерт популярной дивы Лилы Лави шел всего два часа и близился к завершению, а Лорен уже выглядела так, будто вот-вот потеряет над собой контроль и сбежит — поскорее вдохнуть воздушно-тонкую дисперсию любимого порошка.

Наверное, не стоило ее будить, размышлял Ривер. Пусть бы проспала до конца, все равно не хотела сюда идти.

Он сосредоточился на божественной музыке. Идеальная гармония плавных переходов, чистейшие звуки разнообразных инструментов, чарующий голос Лилы… Ривер прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Он словно парил в недосягаемой бесконечности, выше облаков, дальше солнца, наедине с далекими звездами, несущими свет надежды из других миров — надежды на то, что, может, там есть более счастливая версия него, которой, может, повезло куда больше, чем ему.

Он словно летел, и от этого чувства комок застревал в горле, руки слегка покалывало, и почти удавалось ощутить свои ноги, шевельнуть ими.

Кто-то коснулся его руки. Лорен. Ривер не стал отстраняться — ему не хотелось отвлекаться от пойманных ощущений. Хотелось продлить наслаждение от прекрасной музыки еще немного. Он принципиально отказывался от чудодейственных в этом плане сил хмари, хотя Лорен не раз предлагала.

Лорен, то и дело странно посматривая на него, смиренно дождалась окончания концерта и против обыкновения осталась сидеть рядом с ним, когда все прочие зрители уже расходились — Ривер привычно медлил, чтобы не мешать. Наконец, он двинулся к выходу. Погруженная в мысли Лорен шла за спиной, намертво вцепившись в рукоятки инвалидного кресла, хотя не было необходимости в том, чтобы толкать. Ривер вообще предпочитал справляться со всем сам и злился, когда к нему относились как к беспомощному калеке.

На улице Лорен уже поджидала машина. Водитель небось вовсю крыл ее за опоздание, подумал Ривер, а вслух заметил:

— А вот и Ринго, как всегда вовремя.

Порой Лорен опаздывала специально, еще и лицо делала невозмутимое, а когда к ней начинали придираться — максимально невинное и праведно оскорбленное. Похоже, зря он беспокоился — Лорен всего лишь вспомнила о своей старой-доброй забаве.

— О, — рассеянно выдала Лорен, обогнула инвалидное кресло и распахнула заднюю дверцу перед Ривером. Хмуро и озадаченно заглянула в салон, посмотрела на колеса Ривера и охрипшим голосом спросила: — Ну ты сам заберешься или тебе помочь?

Ривер в немом изумлении посмотрел на нее и рассмеялся.

— Это тебе пора забираться и катить отсюда. Зря я тебя сюда позвал, Элиен была права — такая музыка сложновата для твоих мозгов, — с расчетливой грубостью сказал он.

Она что, издевается над ним? Или снова перекурила? А ведь обещала, что в этот раз точно сократила порции, да и выглядеть стала лучше, ну, в сравнении с собой же пару лет назад.

Он прищурился, придирчиво разглядывая ее угловатую фигуру, завернутую в длинное темное платье. Светлые волосы до талии — искусственные. Макияж нарочито яркий, кричащий. Лорен трудно узнать. Лорен категорично против обычных прогулок по улице — набегут прохожие, газетчики и начнут капать на и без того хрупкие нервы. Оттого всяческие выходы в свет были целым представлением, ради которого умница Элиен расчехляла свой арсенал из тряпок и косметики.

— Мы разве не поедем вместе? — растерянно спросила Лорен.

Ривер помолчал, мысленно считая до десяти.

— У тебя собрание, на котором ты должна быть через несколько минут, — напомнил он. — Только не говори, что забыла.

— А ты? — с отчаянием в глазах спросила Лорен.

Вместо того, чтобы ехать в теплом удобном салоне, она почему-то все еще стоит, сиротливо поджимая ноги, вопросительно разглядывая его, а на лице ее эмоции сменяются и исчезают слишком быстро, чтобы можно было понять.

Да и честно говоря Риверу не до этого. В такую погоду старые раны не то что ноют — вопят и разрывают на части фантомными укусами.

К тому же Лорен уже давно выбрала свой путь. Не один и не два — каждый раз выбирала, будем честны, но Ривер терпеливо ждал и ждал, и ждал, и ждал, и ждал. Не то чтобы у него оставался выбор. Не то чтобы хотя бы раз она действительно выбрала его. Давнишнее между ними много лет назад истлело и разлетелось по ветру пеплом сгоревших цветов.

— Домой. Может, зайду по пути в библиотеку, — задумчиво ответил Ривер, тактично не добавляя «я ведь уже говорил».

Все равно не помнит. Не обратит внимания. По правде, он не уверен, почему они все еще порой встречаются и куда-то вместе идут. Порой Лорен встряхивается, будто резко что-то вспоминает, и месяц-два, может даже три при лучшем раскладе, все встает на свои места: Лорен остается у него, Лорен посещает с ним лазарет, библиотеку, они гуляют по набережной, навещают старых друзей, однажды съездили на неделю в одну отдаленную деревушку, и это — лучшее воспоминание Ривера. Но чаще всего Лорен — хмурая, раздражительная, вечно на взводе, в делах, со своими новыми друзьями. Она глава «Рорташевских тигров», и Ривер очень ею гордится, хотя не может удержаться от критики и нравоучений — хмарь дает Лорен достаточно силы, но капля за каплей, год за годом сводит с ума и выжигает ее жизнь.

— Ладно, — растерянно отвечает Лорен и поворачивается к машине.

Ривер чуть кивает ей в спину. Мыслями она наверняка уже далеко, чихвостит «Тигров» почем свет стоит, а может думает в предвкушении о предстоящем вечере. Элиен упоминала о банкете в кругу членов королевского совета, это такая честь…

Ривер рассеянно толкает своего железного коняшку по тротуару. Слышит, как дверца машины резко хлопается, быстрые шаги приближаются, чувствует, как в рукоятки за спиной вцепляются, а сзади орут:

— Госпожа! Мы опаздываем!

— Скажи, что я заблудилась! — орет в ответ Лорен, толкая инвалидное кресло и быстро-быстро семеня на неудобной обуви. — Или что меня похитили!

— Это меня похитили, — поправляет Ривер. Он успел вовремя опустить тормоза, но Лорен, похоже, этого даже не заметила — дотащила буксующее кресло до угла дома.

— Цыц! Тебе лучше хранить молчание, если не хочешь меня разозлить, — пыхтит Лорен. — Что это за улица? Мы заблудились?

— Тебе лучше знать, — Ривер демонстративно скрещивает руки, всем видом выражая неодобрение.

Лорен не сдается. Она вымотана и едва не валится с ног, но упрямо тащит кресло дальше. Ривер решает смилостивиться и, убрав тормоза, указывает на небольшую вывеску — в этой чайной подают замечательные напитки.

— Ну и зачем все это было? — спрашивает он, когда они устраиваются за уютным столиком в углу, и девушка приносит им огромный дымящийся чайник на подносе с горячим песком, и тарелку с нежными воздушными печеньями.

Лорен делает вид, что не расслышала. Она сосредоточенно разливает им чай и пялится. Довольно неудобно спокойно сидеть, когда в тебе пытаются просверлить дыру взглядом, но Ривер — сама невозмутимость. Скоро ей надоест молчать, и она все скажет, подыгрывать ей он не собирается.

Правда, говорит Лорен в итоге совсем не то, что Ривер предполагал:

— Мне… приснился кошмар.

Ее нервный голос и неожиданно робкий взгляд растапливают что-то в груди. Лорен рассеянно теребит кольцо, которое для удобства носит на цепочке на шее.

— Из тех, что снились тебе в юности? — уточняет Ривер.

Лорен кивает.

— Но в этот раз мне снилось прошлое, — медленно говорит она и накрывает его руку своей неожиданно ледяной и цепкой. — День нападения орков, помнишь?

Ривер кивает.

— Да. Тогда я лишился ног, получил травмы, которые болят до сих пор, — медленно проговаривает он, внимательно следя за реакцией Лорен.

Она вздрагивает едва заметно — пытается держать лицо. Перед ним. Хах. Будто бы он не знает ее, как облупленную. Но он не станет спрашивать-выкручивать — это не его способ, и уж точно не с ней.

— Но я выжил, — добавляет он, смягчившись, и сжимает ее руку в ответ. — Мы все выжили, Лорен.

Что бы ей ни приснилось, оно снова, как тогда, поразило ее реалистичностью. Похоже, Лорен снова не может поверить, что именно является сном.

— Но ты… — Лорен умолкает, ее душераздирающий взгляд дополняет все без слов.

— Это малая цена за победу, — твердо говорит Ривер.

Он никогда не жалел и не собирается жалеть.

— Я отдал бы и большее, если бы удалось спасти еще хотя бы одного.

Во взгляде Лорен мелькает странное выражение, но служанка, подошедшая справиться о еде, отвлекает Ривера, а после Лорен неожиданно спрашивает:

— Что поставили в память о битве напротив Гарунского собора?

— Статуи павших двенадцати магов, — не без удивления отвечает Ривер. Вопрос очень странный, ведь Лорен сама присутствовала на открытии.

— А среди горожан сколько погибло? — напряженным голосом продолжает Лорен.

— Никого, — улыбается Ривер. — Слушай, тебе правда давно уже стоит завязать с хмарью, как можно не помнить такие вещи? «Тигров» чествуют во всем городе до сих пор, король лично облагодетельствовал нас своим приездом, после этого наши дела пошли на лад.

— Кроме твоих, — горько напоминает Лорен.

Ривер несколько раздраженно дергает плечом и повторяет:

— Это малая цена, ничего уже не поделаешь. Я сотню раз говорил и повторю еще — хватит.

— Хватит что? — щурится Лорен.

— Хватит гоняться за неосуществимым. Разве тебе мало того, что у нас уже есть? Что тебе еще нужно, чтобы просто остановиться и позволить себе — нам! — быть счастливыми?!

— Как я могу быть счастливой, когда с тобой — такое?! — Лорен вскакивает, всплескивая руками.

— Но я жив, мы все живы, — с трудом сдерживая гнев, возражает Ривер и устало проводит рукой по волосам. — Это немало. Я давно уже принял и смирился. Мы с тобой давно уже могли бы… если бы ты только хоть на минуту остановилась…

— Нет, — каменным голосом отсекает Лорен.

Обогнув стол, она садится подле него на колени, заглядывая в лицо снизу вверх. Осторожно касается обрубка бедра. Ривер молчит. Глаза Лорен наполняются слезами. Она ведет рукой вверх, касается впалого живота, выступающих ребер, замирает ладонью на груди, накрыв сердце.

— Еще не поздно, — шепчет Ривер, осторожно касаясь ее волос. — Мы еще можем… Оставь все и просто будь со мной.

От жгучей обиды на лице Лорен и приятно, и смешно, и немного грустно — она не привыкла сдаваться и отступать.

Ривер берет ее руку в свои, целует кончики пальцев и отпускает не без сожаления. Качает головой.

— Так больше не может продолжаться. Я устал, Рен. Либо останься со мной, либо перестань приходить.

Лорен смотрит на него с таким видом, что Ривер всерьез думает, что сейчас получит пощечину.

— Я останусь, — говорит Лорен и бережно ведет пальцами по его лицу. — Только не прогоняй меня и не злись.

Ривер усмехается, делает вид, что поверил.

До его дома они добрались поздно вечером. Накрапывающий дождь превратился в ливень, а в такую погоду никакие лекарства не могли унять боль от старых ран.

Лорен с тревогой наблюдала за его приступом, и Ривер делал все, что было в его силах, чтобы не пугать ее. Он сдерживал рвущиеся крики, крепко сжимал кулаки вместо того, чтобы намотать на них бинты и в неистовстве бить стены — от этого боль хоть немного смазывалась. Внутренности горели огнем, а в груди было холодно, так холодно, будто вместо сердца образовался лед, и с каждым ударом кровь стыла в жилах, щетинилась морозными иглами. От фантомного чувства ног Ривер был близко к тому, чтобы обмануться и встать. Казалось, сделай он это — и зашагает по теплому деревянному полу босыми ногами.

Ривер лежал и терпел, крупно вздрагивая от очередной штормовой атаки — непогода была нередким явлением, но он ни за что не уехал бы из родного города, ведь здесь жили его друзья, знакомые, здесь находились тихие улочки, по которым он так любил бродить, здесь, на берегу Сайки, его нашли рыбаки много лет назад. Он вырос в этом городе и умрет в этом городе.

Приступ сменился жаром лихорадки, который спал лишь к полуночи — когда погода устаканилась, и снова шла легкая изморось.

Благодать, подумал Ривер, удобнее вжимаясь пылающей щекой к прохладной ладони. Лорен осторожно села так, что он лежал теперь головой на ее коленях. Ее пальцы перебирали его волосы. Приятно. Он чувствовал сквозь дрему, как она нежно целовала его прикрытые веки, остывший лоб, влажные щеки.

— Я все исправлю, — пообещала она.

Если бы лихорадка не вымотала Ривера так сильно, он непременно завозился бы, поднялся и строго спросил — что это она задумала? Что это она собралась исправлять? Напомнил бы — она ведь обещала, что на этот раз точно перестанет метаться и остановится, что смирится и будет просто жить. Они будут просто жить, вместе — поломанные сквозь года, но все равно понимающие друг друга, живые и близкие.

Ничто этого не изменит, убежденно думал Ривер, ты только будь здесь, когда я проснусь. Он потянулся слабой рукой, коснулся ее щеки, и Лорен ласково поцеловала его пальцы, крепко прижалась к нему, обнимая.

— Я все исправлю, — совсем тихо повторила она. — В этот раз уж точно все будет в порядке.

Все ведь уже, подумал Ривер, обессиленно утопая в складках мягкого пледа, подложенного вместо ее колен. Лорен, стой. Лорен?..

Она что-то сказала очевидное, он и так это знал. Он сказал бы в ответ что-то глупое, что она и так давно знала, но это не остановило бы — скорее придало бы еще большей решимости сделать что-то… что-то… Хлопнула дверь, и Ривер остался один.