Судьба королевского наследника

Двенадцать

Найт

Я протискиваюсь через двери, ведущие на задний двор, волнение проникает глубоко в мои кости. Гребаные фейри и их драматическое дерьмо. Это наверняка должно было свалиться на нас, потому что совету просто нравится обвинять в дерьме меня и моих братьев, даже несмотря на то, что у университета были проблемы на протяжении поколений до того, как мы появились.

— Эй! — Я засовываю пальцы в рот и издаю громкий свист. — Убирайтесь нахуй оттуда!

Два фейри более крупной комплектации стоят лицом друг к другу, а девушка помладше лежит на земле, по ее лицу стекает блестящая кровь. Музыка все еще громко играет на заднем плане, но дым от пожара, который один из этих идиотов устроил в доме, становится все гуще.

Фейри который рядом с девушкой проводит рукой по своему лицу, и я наблюдаю, как плоть на его щеке слегка тает.

— Она сказала нет.

Моя голова поворачивается к другому, у которого более длинные светлые волосы, и вьются на затылке.

— Может ли кто-нибудь из вас, идиотов, сказать мне, почему мне должно быть не поебать, и какого хрена вы рискуете разворошить улей Министерства?

— Все в порядке, — говорит девушка поменьше, поднимаясь с земли и опуская руки под короткую юбку. Она взмахивает ладонью вверх, и перед ней вспыхивает кольцо с опалом, переливающееся нежно-розовыми и нежно-голубыми оттенками. — Наверное, я сама напросилась.

Я не знаю, кто эта девушка или два других фейри, но прямо сейчас они в моем гребаном списке дерьма. Это может послужить сигналом совету, что мы тратим время на магию большой мощности. Скучное дерьмо — прекрасно. Но использование гребаного электрокинеза или любого другого вида силы и элементарной хуйни обязательно насторожит их всех.

Ледженд похлопывает меня по плечу, и я слегка обнажаю зубы, гнев струится по моим венам, как огненные лозы.

Он отступает назад, поднимая руки.

— Вау! Что, черт возьми, с тобой?

Мой рот захлопывается. Я говорю откровенно, и я даже не знаю, что со мной и почему я на взводе.

— Ничего. Уберите это, пока Министерство не пронюхало. Буквально. — Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, где девушка, но она уже шагнула через портал, и прежде чем я успеваю сказать ей остановиться, он закрывается и исчезает.

Мне нужно сваливать отсюда нахуй, пока я кого-нибудь не убил. Сегодняшняя тренировка никак не успокоила мой разум. Если уж на то пошло, я еще больше рассержен, черт возьми.

Иногда быть лордом чертовски раздражает. Мы всегда застреваем, подчищая глупые решения других, просто чтобы защитить себя от дерьма, которого нам не следовало бы делать. Либо мы вцепляемся в гребаных идиотов вокруг нас, либо сталкиваемся с гневом наших родителей после того, как их заставляют сидеть на встрече с Министерством, слушая, как они говорят о своих опасениях по поводу Лордов Деверо и их неспособности приспособиться к человеческому миру.

Мы на все способны.

Мы просто, блядь, не хотим.

Все это чушь собачья. Нам никогда не следовало скрывать или утаивать наши гребаные дары. Наши родители согласны, но нам сказали оставаться в тени, а наши родители ни хрена не отдают нам приказов. Всегда есть причина, мы им доверяем.

Хватаю пустую бутылку виски возле ступенек, проталкиваюсь сквозь толпу и пробираюсь к передней части дома, отчаянно желая убраться к чертовой матери.

Подальше от моих братьев.

Подальше от нее.

Я собираюсь выйти на пешеходную дорожку и открыть портал, чтобы вернуться в свою комнату, когда кто-то хватает меня за руку.

Я останавливаюсь, оборачиваясь через плечо, чтобы увидеть, как Алекс смотрит на меня глазами лани.

— Куда ты идешь? Ночь только началась.

— Мне скучно. — Я свирепо смотрю на нее, поднося бутылку ко рту и делая большой глоток. Я шиплю сквозь жжение в горле. — И я, блядь, ненавижу обычные вечеринки. — Я отстраняюсь от ее прикосновений.

— Тогда давай перенесем ее обратно в логово. — Ее палец приближается к моей груди, проводя идеально белым ногтем вниз.

Я перевожу взгляд с нее на это движение.

— Алекс, если ты не уберешь от меня свой палец, я его, блядь, отрежу.

Алекс пожимает плечами, как раз когда движение привлекает мой взгляд за ее плечом, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Крида, Ледженда, Сильвера и Синнера, стоящих там со своими игрушками на ночь. Посредственные. Каждая из них до единой.

— Я думаю, что девушка права, Найт. — Ледженд подмигивает мне, щелкая пальцами, когда передо мной материализуется большой золотой шар. Похожая на зеркало вода колышется в центре, и я чувствую вкус магии в глубине своего горла. — Думаю, уже пора. — Я смотрю, как Ледженда и его игрушку поглощает портал, прежде чем остальные из них проходят через него, пока мы с Кридом не остаемся стоять вдвоем.

— Мы можем поговорить об этом завтра, — бормочет Крид, но мне похуй, что он говорит, потому что я замечаю, как серебристые волосы выделяются из массы людей, рядом с ее маленьким лучшим другом. Кассандра Оукли зажата у него под мышкой, сверкая улыбкой с глубоко посаженными ямочками на щеках.

Ха. Бен смог. Кто бы мог подумать? Не то чтобы Кассандра была жесткой в постели. Это не так.

— Даже не думай об этом, — предупреждает Крид, и я наклоняю голову набок, наблюдая, как ее голова откидывается назад, когда она сдерживает смех.

— Это могло бы быть весело. Я имею в виду, поиграть с маленьким человечком, — поддразниваю я, обходя Крида. Я почти никогда не дразнюсь. Я оставляю игры Синнеру и Ледженду, поскольку они всегда заполняют свое время скучным дерьмом. Секс и хаос — удел таких, как мы, если только вы не Син и Ледженд, которым нравится заниматься другими хобби, чтобы занять себя.

Его рука опускается на мою грудь.

— Если ты сделаешь это, ты не сможешь забрать свои слова обратно. Как ты объяснишь все, что она увидет?

— Что? — Я обвожу рукой помещение, делая все это волшебное дерьмо. Я смеряю его свирепым взглядом. — Ты хочешь сказать мне, что не думаешь, что она одна из самых горячих человеческих девушек, которых ты когда-либо видел? И то, как она разделась…

Губа Крида подергивается, но он ничего не выдает. Меньше, чем я ожидал.

— Я не прошу разрешения. — Я разъясняю это дерьмо, наблюдая, как Лондон принимает пыльцу фейри, этого она не должна была видеть, но выяснить, кто ей ее дал, проблема другого дня, и раздает ее по очереди своим друзьям. — И, кроме того, девчонка чертовски пьяна.

Я отталкиваю Крида с дороги, и как раз в тот момент, когда она и ее маленький отряд собираются идти в противоположном направлении по дороге, я сбрасываю печать, которая скрывала нас, и тянусь к ее руке. При ударе моя ладонь вспыхивает пламенем, и она медленно поворачивается, ее глаза встречаются с моими.

— Найт?

Я игнорирую идиотов, которыми она себя окружает.

— Ты идешь со мной.

— Но мои друзья. — Она указывает на них, и прежде, чем успевает сказать мне «нет», я притягиваю ее ближе. Она не может видеть портал, она не соткана из магии, но если бы она это сделала, я бы мог списать это на пыльцу, которую она приняла, как гребаный теленок сосал сиську своей матери.

— Найт. — Ее голос прерывается, когда я закрываю ей рот рукой и веду нас обоих. Она перестает бороться, когда гравитация уступает место и наши тела переворачиваются с ног на голову. Вокруг нас проливается разноцветный дождь, когда ее маленькое тело обмякает. Я слышу громкий треск, вибрирующий позади меня, когда портал закрывается, и мы продолжаем плыть сквозь время. Либо Крид тоже втянул в это свою команду, что, зная его, он бы и сделал, либо он закрыл его и играет с Беном в интеллектуальные игры.

Яркий свет отражается на нас из глубины туннеля, и по мере того, как секунды пролетают мимо нас, тот же самый круг становится все больше и больше. Приземление жесткое, особенно если вы не знаете, как это сделать, чего Лондон не знает. Кроме того, она так же человек. Это убьет ее при ударе. Так и должно быть. Я должен просто позволить ей разбираться и покончить с этим.

Острая боль пронзает мою грудь при этой мысли, и я стискиваю зубы, игнорируя эту суку.

Я усиливаю хватку вокруг ее рта и разворачиваю нас, поэтому приземляюсь первым, чтобы остановить удар. Щелчок! Задняя часть моего черепа трескается при столкновении, и смерть на секунду проводит своими длинными пальцами по моим щекам, прежде чем отступить.

Лондон не двигается в моей хватке, и когда я вижу, как Крид прыгает через портал, и он захлопывается за ним, я не знаю, радуюсь ли, что он не столкнул кого-то вроде Бена вниз вместе с собой, или паникую? Злюсь? Мне все равно. Держать ее в своих объятиях — все, чего я хочу. Я хочу проникнуть в ее разум, чтобы увидеть, что там происходит. Может быть, она могла бы сказать мне, почему я так чертовски одержим ею. Или, может быть, я должен просто наказать ее.

Я отталкиваю ее от себя, и она откатывается в сторону, делая глубокий вдох.

The Weeknd звучит в темной комнате, а маленькие сферы света плавают над нашими головами, давая ровно столько, чтобы показать то, что вы хотите увидеть.

Крид непонимающе смотрит на нее, прежде чем вернуться ко мне.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Да, блядь. Я тоже.

Он направляется к бару в углу комнаты, где на задней стене размещены бутылочки, демонстрируя все яды, которые вы когда-либо хотели увидеть. Пыльца фейри, капсулы Купидона, драконий пепел и растения эльфов, выращенные из земных эльфов. Это дерьмо вырубит вас сразу, и все это запрещено на земле. Если люди доберутся до этого дерьма, это грозит разоблачением. Не то чтобы правительство уже не знало. Почти уверен, что в Пентагоне на нас есть целое досье — не то чтобы они когда-либо признались бы в этом. Людям нравится прятаться за своим нарциссизмом. Возможно не может быть никаких других существ, кроме них. В нашу защиту и в защиту других, кто живет там, это работает. Нам нравится, что они чертовски глупы. Нам легко прятаться.

— Боже, блядь! — Лондон поднимается с пола, ее светлые волосы падают на стройную спину. — Меня тошнит.

— Эй! — Кайя, земная Пикси, опускается на колени, переводя взгляд с Лондон на меня.

— Я Кайя. Выкури это. Оно поможет.

Лондон берет у нее скатанный косяк и подносит к губам.

— Думаю, я сильно запуталась. Я понятия не имею, что происходит.

Глаза Кайи прищуриваются, прежде чем она подает ей руку, чтобы помочь подняться на ноги.

— Кури. Это избавит тебя от всего этого… эээ… кокаина?

Я делаю шаг назад и прочь от Лондон, нуждаясь в пространстве. Не знаю, о чем, черт возьми, я думал, ведя ее через портал. Чертова телка заставляет меня делать то, чего я никогда бы не сделал. Чем дольше я думаю об этом, тем больше злюсь. Что-то в этом не так.

Неправильно.

— Найт, — голос Лондон останавливает меня как раз в тот момент, когда я собираюсь отойти от них обоих.

Клянусь, если она еще раз произнесет мое имя, я ее задушу.

Кайя переводит взгляд с нее на меня широко раскрытыми глазами. Я полагаю, она не может понять, почему я только что провел человека через портал, или почему этому человеку вообще разрешено обращаться ко мне таким тоном, который использует Лондон, когда даже Одаренным это не сходит с рук.

— Заткнись, Лондон. Следуй за Кайей. — Ее рот открывается, но прежде чем она успевает что-либо сказать, я ухожу от них обеих, направляясь туда, где Сильвер примостился на одном из кожаных диванов. Логово Дракона — просто логово дракона. Управляемое и принадлежащее стигийцу, это место не для слабых. Алекс притворяется, что ей это по силам, но и в лучшие времена, мы все знаем, что она не может. Она отродье стигийца и гребаного аргента, и хотя она надеется и притворяется, что это не так, я чертовски уверен, что она больше аргент, когда начнутся испытания. Стигиец, но тем не менее, Аргент. Не то чтобы они слабые, потому что это не так. У них есть свои сильные стороны, как и у нас, но их слабость всегда остается их слабостью, и в этом их сердце. Они слишком сильно заботятся обо всем. Жалкие.

Как говорит моя мама: «Если ты обнаружишь что-то, чему не сможешь перерезать горло в любой момент, и получишь удовольствие от картины, которую рисует их кровь у твоих ног, прими немного Капли дьявола и покончи с собой, потому что тебе в любом случае крышка».

— Что ты делаешь? — спрашивает Сильвер, постукивая по скрученному косяку.

Я слежу за черным дымом, который кольцами выходит у него изо рта, когда беру у него сигарету, откидываясь на спинку стула и широко расставляя ноги.

— Я не знаю. Вроде как выдумываю по ходу дела.

— Гребаный идиот, — он стучит себя по груди, чтобы унять кашель.

Я возвращаю косяк Сильверу и наблюдаю, как Лондон опускается на один из табуретов возле бара. Она не подвергает сомнению то дерьмо, которое видит, или может быть, так оно и есть. Трудно не делать этого в «Логове Дракона», особенно когда она смотрит на существо за стойкой, на его лице нет ничего, кроме черной маски, зрачки красные, как чешуя зверя, который скрывается в этом логове.

— Тебе скучно? — спрашиваю я Сильвера, проводя большим пальцем по своей нижней губе. — Потому что у меня есть идея.

— Идея, да? — он приподнимает бровь, слишком хорошо понимая, что может означать эта моя реплика.

Я ничего не говорю, и мы несколько секунд молча смотрим в ее сторону.

— Что у тебя за претензии к этой девушке? — тихо спрашивает Сильвер, как будто у него есть информация о ней, которой он еще не поделился.

Я, блядь, сомневаюсь, что у него есть это дерьмо. Сильвер хорош, но не настолько. То, что он вырос с нами, не делает его одним из нас.

Он действительно происходит из могущественной семьи, лояльной — мы бы не взяли его в нашу группу, если бы это было не так, и я не говорю о чистоте его родословной. Я говорю о лояльности, которую они проявили к королям тьмы.

Он подается вперед, чтобы опереться локтями на колени, наше внимание сосредоточено на Лондон и Кайе. Они разговаривают, и Кайя делает то, что она делает, когда кто-то ей интересен. Это случается не часто. Кайя ненавидит всех. Затворница, она дистанцируется ровно настолько, чтобы ей никогда не приходилось иметь дело с чьим-либо дерьмом, но ее растения? Ничего подобного я раньше не курил.

— У меня нет претензий. У меня раздражающая навязчивая идея.

Сегодня вечером здесь тише, только те из нас, кто проскользнул через портал, и завсегдатаи. Можно сказать, изгои. В углу зала на шесте танцует дракон-оборотень, в человеческом обличье, за исключением глаз. Они вспыхивают сверкающим золотом, когда она находит меня. Напротив нее три женщины и один оборотень в полуобороте, оставляя себе части человеческого тела, которые ему нужны для вечеринки, но его животное проявилось. Я наблюдаю, как одна из девушек наклоняется перед ним, когда его получеловеческие лапы хватают ее за волосы, заставляя запрокинуть голову. Она кричит в эйфории, когда он входит в нее сзади, проводя когтями по центру ее спины. Ее плоть разодрана возле позвоночника, и кровь капает на пол, превращаясь в пар, когда попадает на горячие камни внизу. Две другие женщины играют друг с другом на расстоянии вытянутой руки от него, достаточно, чтобы развлечь друг друга.

Он играет с ее горлом, когда грубо берет ее сзади, и когда он наклоняется, то быстро выходит из ее киски. Одним длинным движением языка он дочиста вылизывает ее спину, свежей раны нигде не видно.

Его рот окрашивается красным, и он дергает ее голову, заявляя права на ее губы и подпитывая ее, когда снова входит в нее.

У меня текут слюнки, и я тянусь за напитком на столе, наконец-то настоящая гребаная вечеринка.

Лава течет у нас под ногами между раскаленными камнями, и если бы не моя защита Лондон, она сгорела бы дотла, как только попала сюда через портал. Я проглатываю всю бутылку одним глотком, и Сильвер хихикает, жестикулируя работнику, чтобы тот принес нам еще выпить.

— Еще две.

Мое колено дрожит, и рука тянется к моей груди, видны острые красные ногти. Я взволнован. Я чувствую, как напрягаюсь за считанные секунды. Это не должно меня беспокоить. Она не должна меня беспокоить. Но даже когда я наблюдаю за ней с другого конца комнаты, за ней в моем мире, я не хочу отсылать ее обратно.

Я вроде как хочу оставить ее себе, как игрушку, с которой я мог бы играть в любое время, когда захочу.

Может быть. Еще не решил.

— Я узнаю этот взгляд, — мурлычет девушка сзади, и я знаю, что это не Алекс. Алекс бы отключилась, как только увидела, как оборотень трахает Фейри. Алекс чертовски чопорная и притворяется, что может справиться с дерьмом на этой стороне. Это Хелена, хорошая трахалка, которой нравится чувствовать огонь по своему телу каждый раз, когда она вот-вот достигнет оргазма.

Моя рука взлетает, чтобы остановить Хелену, когда в моей голове вспыхивает идея.

— Сегодня, не я. — Я засовываю пальцы в рот, издавая громкий свист. Как у хорошего домашнего животного, все тело Лондон замирает, ее напиток застывает в воздухе. Интересно, что она знала, что это я и что свист был для нее. — Лондон, иди сюда.

Музыка продолжается, и никто не моргает глазом. Используя свою собственную магию, все они довольно четко заблокировали все, что происходит вокруг них, чтобы они могли делать то, зачем пришли сюда.

Трахаться и убивать. Убийство — ну, не то, за что тебя повесили бы.

Медленно ее маленькое тело поворачивается в кресле, пока ее глаза не встречаются с моими. Я замечаю, как она бросает взгляд через мое плечо на Хелену, но она берет себя в руки и расправляет плечи, когда идет ко мне.

Моя верхняя губа изгибается. Это мило, малышка, что ты думаешь, что можешь притворяться со мной.

Ее глаза расширяются, как будто она в шоке, но она качает головой и отмахивается от всего, что ее беспокоило.

Я киваю Кайе, и она сердито смотрит на меня. Кайя вряд ли сделает то, что ей говорят, но она учится.

Она закатывает глаза и указывает туда, где сидим мы с Сильвером. Ледженд перепрыгивает через диван в сторону, вместо этого сажая Хелену к себе на колени. Он явно улавливает мою враждебность. Я не утруждаю себя вопросом, где Крид и Син, поскольку Лондон наконец прокладывает к нам свой путь.

Она останавливается перед диваном, переводя взгляд с него на меня. Заправляя волосы за ухо, она, наконец, опускается, ее глаза моргают, а я стараюсь не обращать внимания на то, что происходит у нее в голове. Черт возьми. Где, блядь, Крид, когда он так нужен?

Теперь она замечает Ледженда. Он слегка ухмыляется ей, вероятно, вспоминая, что она чувствовала прямо перед тем, как кончить. От этой мысли моя кровь закипает так сильно, что мои гребаные пальцы горят.

Она снова уделяет мне все свое внимание.

— Что, Найт? Ты объяснишь, почему это самый дикий сон, который у меня когда-либо был. — Она думает, что видит сон.

Идеально.

Я демонстрирую ей улыбку во весь рот. Это именно то, что я планирую сделать, и так уж получилось, что онейрокинез — моя любимая хуйня. Давайте посмотрим, как далеко я смогу подтолкнуть ее, когда ее глаза закроются ночью. Идеальный способ трахнуться с кем-то — манипулировать снами. Она не будет знать, что реально, а что нет. Мне не нужно преследовать ее в реальной жизни, потому что я могу войти в дверь ее снов в любой момент. Когда. Я. Блядь. Хочу.

Но сначала…

Я наклоняю голову, оглядывая ее с ног до головы. От ее высоких скул до естественной припухлости губ. Просто не может быть, чтобы человек был таким чертовски горячим.

— Хелена, — зову я, но не отрываю глаз от Лондон. Ее льдисто-голубой цвет переходит в мой бирюзовый. — Поцелуй Лондон.

Брови Лондон взлетают, ее руки поднимаются по бокам стула. Я провожу взглядом по острой линии ее подбородка, вплоть до вены на ее шее, и наблюдаю, как она трепещет на ее гладкой плоти. У меня текут слюнки, и я сдерживаю рычание, скрипя зубами. Я не просто хочу попробовать ее на вкус, я хочу владеть ею. Я бы съел ее, блядь, целиком и глазом бы не моргнул, когда делал это, но это не то, что нужно сейчас. Я хочу насладиться ею. Я, блядь, не Крид. Я наслаждаюсь пиршеством не больше, чем нуждаюсь в охоте.

Я вдыхаю, когда каблуки Хелены цокают по камню, когда она направляется туда, где сидит Лондон. Пьянящий аромат конфет достигает моего носа. Страх. Мурашки покалывают мою кожу. Глаза Лондон вспыхивают решимостью, уголок ее рта слегка подергивается.

Она собирается играть?

Просто так, без боя?

Я откидываюсь на спинку стула, позволяя бутылке болтаться между моими пальцами, в то время как пальцы Хелены обхватывают острый подбородок Лондон, заставляя ее поднять лицо. Это никак не заводит меня, это просто проверка для меня самого.

Хелена опускает свои кроваво-оранжевые губы к губам Лондон, и как только они соприкасаются, тот же обжигающий огонь разгорается по моим венам. Я крепко сжимаю бутылку, заставляя себя смотреть. Я много трахался за эти годы. Мы все трахались. У нас нет никаких чувств или одержимости тем, с кем мы трахаемся. Мы не люди. Здесь нет такого понятия, как моногамность, по крайней мере, пока ты не найдешь свою пару. Которую я никогда не найду, потому что никогда не буду искать.

Я подношу бутылку ко рту, чтобы скрыть свой хмурый взгляд, когда губы Лондон приоткрываются на губах Хелены. Руки Хелены скользят вниз по платью Лондон. Лондон слегка раздвигает ноги, опускаясь на своем стуле, как будто хочет прервать поцелуй с Хеленой, но Хелене не сказали останавливаться, поэтому маг опускается вместе с ней.

— Черт возьми, — шепчет Ледженд, пиная меня по ноге. — Ты собираешься присоединиться к этому, или я? Потому что я умираю от желания как следует попробовать ее на вкус.

Вкус корицы наполняет мой рот, когда зубы впиваются в щеку, все внутри меня борется с тем, что я вижу, но я тот, кто контролирует ситуацию. Я.

Поэтому я сжимаю челюсти, чтобы держать рот закрытым, и шире раздвигаю колени. Хелена замечает это движение краем глаза.

Она знает, что делать без инструкций, и помогает Лондон подняться, ее пятки парят над землей, когда она левитирует, вероятно, без ее ведома, пока она не опускается ко мне на колени. Это она чувствует, и ее легкий вздох отдается прямо моему члену, поэтому я прижимаю его к ее заднице, и ее пальцы вжимаются в мои джинсы, освобождая ее губы от незнакомки, к которой они были прижаты.

Ее брови сходятся в замешательстве, когда она переводит взгляд с моих коленей на свой стул, а затем на меня.

— Что…

Не глядя, я хватаю Сильвера за воротник, и он наклоняется, его ладонь скользит по щеке Лондон. Когда дрожь пробегает по ее телу, мои глаза сужаются, и я начинаю тянуть ее назад. Чтобы оттолкнуть его.

Мои пальцы болят, готовые оторвать то, что принадлежит мне.

Чтобы поиграть, я имею в виду.

Нет.

Я люблю делиться.

Я делюсь.

Ее глаза встречаются с глазами Сильвера, и у него кружится голова, когда его рот приоткрывается, тело прижимается ближе к ней, когда он перемещается рядом со мной.

Ее длинные белые волосы дразнят кожу моей руки, поэтому я сжимаю их в кулаке, заставляя себя смотреть, как губы моего лучшего друга встречаются с ее губами.

Ее грудь приподнимается, взгляд тайно ищет мой сбоку, как будто хочет убедиться, что все в порядке. Что это то, чего я хочу.

Хочет ли она этого?

Гнев наполняет мои вены.

Похуй на то, что она хочет.

Я здесь главный. Черт возьми, меня не волнует, чего хочет эта Бездарная девчонка?

Я не знаю.

Ее губы встречаются с его, их рты открываются, и язык Сильвера скользит…

Громкий взрыв сотрясает фундамент, на котором мы стоим, и пламя разгорается по всему пространству.

Я падаю на землю и пробираюсь сквозь битое стекло и дым, ползу туда, где Лондон приземлилась у моих ног. Я нахожу ее лодыжки сквозь дым и толкаю ее на пол, в то время как огненные шары разлетаются по всему пространству. Вопли и звуки драконьего визга пронзают мои уши, когда глаза Лондон встречаются с моими, когда я опускаю ее. Она кашляет, и проходят секунды. Ничто из дерьма, происходящего вокруг нас, не имеет значения. Я слышу крик Крида, Ледженда пытающихся поднять меня с пола, и крики Хелены, но мне, блядь, все равно. Пойманный в ловушку транса с девушкой подо мной, я игнорирую хаос вокруг нас и тяжелый запах магии.

— Я мертва? — шепчет она, выводя меня из оцепенения.

— Давай, — я тяну ее за руку, держа нас низко.

Дым достаточно густой, чтобы мы могли видеть на девяносто пять процентов, но я щелкаю пальцами по кругу, и материализуется портал. Недолго думая, я переступаю через него вместе с ней, прежде чем мгновенно закрыть его. То же самое происходит снова, только теперь она знает, чего ожидать. Ее маленькие ручки и ножки обвиваются вокруг моего тела. Почти так, как будто она доверяет мне. Но она, блядь, не должна. Вспыхивает белый свет, и на этот раз я крепко обхватываю ее за спину, поддерживая одной рукой, и приземляюсь на ноги в ее комнате. Как только я закрываю портал, хаос того, что разразилось на нашей стороне, исчезает, и его место занимает мир обычного человечества. Тело Лондон обмякло в моих руках, но я чувствую, как орган, который бьется внутри нее, пульсирует у моей груди.

Мое собственное сердце сжимается в груди, когда я медленно опускаю ее на кровать, откидывая одеяло. Она выглядит дерьмово, бледная и покрытая пятнами от сажи. Я поднимаю простыни и укрываю ее тело, призывая воду почистить ее и ее одежду с прошлой ночи. Она проснется и подумает, что все это было сном. Это то, чего я хотел, верно?

Я отступаю назад, наблюдая, как одеяло поднимается и опускается с каждым ее вздохом. Мои ноги задевают комод, и я поворачиваюсь, мой взгляд натыкается на маленькую шкатулку для украшений. Символ, выгравированный на крышке, застает меня врасплох. Треугольник и единственная линия, проходящая через него вертикально. Что? Где я это видел? Когда? Я открываю ее, затаив дыхание. Ничего. Пусто.

Поворачиваясь обратно, я опускаюсь на стул, отодвинутый в угол комнаты, скрытый в тени. Я знаю, что должен уйти, что мои братья могут пострадать. Пострадать могут все. Но я не могу пошевелиться. Застыв на месте, я не могу уйти.

Она.

В этот момент ничто и никто другой, блядь, не имеет значения.