Судьба королевского наследника

Двадцать два

Лондон

Холодно. Острые укусы холода пробегают по моей коже, когда я распахиваю глаза и смотрю на небо, такое темное, что звезды почти ослепляют меня. Я поднимаюсь с земли, лицом к знакомому мосту. Острый металл вздымается к небу, как зазубренные когти, прежде чем соединиться с плетеной проволокой, протянувшейся над дорогой. Я поднимаю ногу, чтобы сделать еще один шаг, когда позади меня раздается громкий вопль.

Я поворачиваюсь и вижу ворона, склонившего голову набок, его глаза устремлены на меня, а клюв слегка приоткрыт.

— Привет. — Я открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. Я не хочу быть здесь. Что, если я здесь, и та же самая тень посещает меня? Что-то делает со мной? То, чего я не хочу…

Я пытаюсь бежать, отрывая ногу от земли, чтобы перейти на бег, когда капли дождя касаются кончика моего носа, а снег, застрявший между пальцами ног, превращается в песок э… и я падаю.

Зыбучие пески.

Я открываю рот, чтобы позвать на помощь, но песчинки заполняют его, и маленький огонек там, откуда я пришла становится черным.

Такой черный…

Мои глаза наливаются свинцом, но я медленно открываю, моргая, прогоняя мрак. От тухлых яиц сильно пахнет серой, и я поворачиваюсь всем телом в сторону, свешивая ноги с кровати, чтобы вылезти. Что произошло прошлой ночью? Что… все проносится у меня в голове со скоростью сто миль в час. Я убила Найта, или я этого не сделала?

Вытирая руками глаза, я качаю головой, зарываясь пальцами ног в плюшевый ковер под ними.

Подождите.

Я моргаю, замечая черный ковер, сделанный из самой мягкой ткани, которую я когда-либо ощущала в своей жизни… Ничего похожего на дешевый ковер в моей спальне в общежитии.

Где я, блядь, нахожусь?

Воздух влажный и липкий. Так жарко, что на моей коже выступают пузырьки пота. Я на цыпочках обхожу кровать с четырьмя столбиками, подношу руку к столбику и сжимаю. Стены с темно-фиолетовой и белой отделкой, но все кажется устаревшим. Как будто я шагнула прямо через портал времени в другое столетие, возможно, в то, которого еще не существует.

Это могло бы быть возможно после всего, чему я была свидетелем в последнее время. Я пересекаю комнату и подхожу к окнам, отодвигая занавески в сторону, одновременно кладу руку на живот. Шелк соприкасается с моей ладонью, и я смотрю вниз, чтобы увидеть маленькое платье того же цвета, что и стены. Я высвобождаю руку из-за занавески и поворачиваюсь в поисках зеркала. Моргая от шока, я воспринимаю все происходящее.

Небольшой диван стоит в углу комнаты, две маленькие двери слева и лестница, которая ведет вниз, а не вверх. Я подхожу к ней и вижу, как завиток вращается все больше и больше, падая прямо на дно комнаты внизу. Загорается единственная лампочка, и я наклоняюсь еще дальше, чтобы посмотреть, что там внизу, когда снаружи раздается громкий треск. Я шаркаю обратно к окну, отодвигая занавеску в сторону, и мой желудок опускается на пол.

Небо темное, цвета полуночи в полнолуние, а планеты, которые вращаются вокруг Луны, не похожи ни на что, что я когда-либо видела. Тот факт, что я могу, блядь, видеть галактику вокруг нас, как будто она находится в пределах буквальной досягаемости, настолько же ужасен, насколько и умопомрачителен.

Я стараюсь отогнать шок и не потеряться на астральной стороне вещей, когда замечаю движение внизу, где простирается большая полоса травы. Во что, черт возьми, меня втянули, и почему у меня такое чувство, что это только начало?

Дверь позади меня открывается, и я подпрыгиваю, оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто это. Высокая женщина смотрит на меня в ответ овальными глазами. У нее длинные черные волосы, подтянутое, худощавое тело и ногти, которые выглядят достаточно острыми, чтобы убить.

Ее глаза вспыхивают хрустальным цветом, и она протягивает руку.

Острая боль возникает в моем горле и распространяется вниз. Она сжимает кулаки, и мои легкие сжимаются, боль сводит с ума и бросает меня на колени.

Я борюсь за воздух, но ничего.

Меня охватывает паника, и я хватаюсь за горло, поднимаясь на ноги, когда слезы заливают глаза.

Женщина наклоняет голову, и в тот момент, когда ее рука опускается, я падаю, задыхаясь на месте.

— Что… — она делает паузу, когда осматривает мое тело. — …он закончил.

Мой рот открывается, а затем закрывается. Страх впивается когтями в каждый нерв моего тела, когда она делает еще один шаг ближе ко мне. Срабатывает мое «дерись или беги», и я слегка отшатываюсь назад.

— Кто ты? — Я лепечу. — Где я?

Ее глаза сужаются, и хотя ясно, что она враждебна и смущена, в ней есть что-то еще. Ее аура сильная. Женщина выглядит почти… преследуемой, но чем или кем, я не знаю.

Где я, черт возьми, нахожусь?

— Хммм.

Она проскальзывает дальше в комнату, опускаясь на единственный диван, задвинутый в угол. Она пригвождает меня своим пристальным взглядом.

— Я его мать, и я предполагаю, что ты — Бесценная игрушка, которая понравилась моему сыну.

— Что?

Я хлопаю ресницами так сильно, что они веером ложатся на мои щеки.

Она смотрит на меня в ответ, как будто не собирается утруждать себя повторением. Она не похожа на человека, который повторяется.

— Интересно…

Я отступаю еще дальше, пока моя спина не врезается в занавеску.

— Что?

— Ты.

Ее глаза следят за мной, когда она медленно поднимается с дивана. Я должна бежать. Я знаю, что должна. Все внутри моего тела кричит мне сделать одну вещь.

— Тебя не должно быть в этой комнате.

Беги.

Дверь снова распахивается, и он стоит на пороге.

— Убирайся, мама.

Они оба напряженно смотрят друг другу в глаза, прежде чем она медленно выходит из комнаты, ни разу не оглянувшись через плечо, а затем дверь закрывается.

— Что я здесь делаю, Найт?

Я смотрю на него снизу вверх, и он медленно прислоняется спиной к двери.

— Ты не уйдешь.

Беспокойство царапает мой позвоночник, и я на мгновение стискиваю зубы, чтобы не сорваться.

— Кто ты такой? — Я задаю вопрос, который не выходил у меня из головы с того дня, как он и его брат разоблачили себя.

— Ты спрашиваешь так, будто я собираюсь тебе сказать.

Он движется через комнату, его рука касается моей, когда он натыкается на занавеску, отодвигая ее в сторону. Меня окутывает атмосфера комфорта, и в этом нет никакого смысла, поэтому я делаю все возможное, чтобы отгородиться от этого. Я действительно хороша в том, чтобы отгораживаться от всего.

— Устраивайся поудобнее, — говорит он, бросая сумку на кровать. — Ты останешься здесь, пока я не разрешу тебе уйти.

— Я убегу, — шепчу я, медленно оборачиваясь, чтобы подойти ближе к двери. Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

— Да? — Он медленно поворачивается ко мне лицом, пригвоздив меня взглядом. — Тогда продолжай. Сделай мой день лучше и беги.

Я сглатываю, но во рту Сахара.

— Я не понимаю, Найт! Ты не можешь просто… держать меня здесь. У меня есть дядя, друзья! Мне нужно вернуться к ним, или они подумают, что я мертва.

Он пожимает плечами.

— Они все еще могут быть правы. Ночь только началась, а мое терпение еще предстоит испытать.

Найт сокращает расстояние между нами, поднимая руку к моему подбородку и заставляя мое лицо приблизиться к его.

— Они знают, что с тобой все в порядке, Лондон. Сядь, блядь, и жди.

Мои пальцы сжимаются по бокам.

— Где мы?

Его глаза впиваются в мои на долгое мгновение, и я почти думаю, что он собирается смягчиться. Что я вижу нежность, спрятанную глубоко за этими блестящими голубыми глазами, но затем он моргает, и вот так я смотрю в глаза психа. Злобного психа.

— Теперь ты в моем мире.

Найт грубо отпускает мой подбородок.

— Добро пожаловать в Рат.

Прежде чем я успеваю задать ему еще один вопрос, он уходит.

Выдыхая, я обдумываю свои текущие варианты.

У меня их нет.

Быстро порывшись в сумке, которую он поставил, я натягиваю леггинсы и подходящую укороченную толстовку с капюшоном, также засовываю ноги в простые кроссовки, не обращая внимания на то, что все точно по размеру.

Я бросаюсь в другой конец комнаты, моя рука тянется к ручке. Поворачивая ее, я чувствую, как она выскальзывает, когда я открываю ее. В течение месяца мой мир полностью изменился. Я не знаю, что справа, а что слева. Вверху или внизу.

Настоящее или ненастоящее…

Что за сумасшествие? Я издаю смешок.

Боже, в данный момент все чертовски безумно, но что кажется самым странным, так это тот факт, что все это? Совсем не кажется таким уж странным или сумасшедшим. Это интригует.

Я оглядываюсь вокруг, от потолка с ревущим громом и яркой молнией, до фонтана в центре комнаты, вода мягко бьет вверх, но затем сворачивается в прекрасного лебедя. Его голова поворачивается, переводя взгляд справа налево, его крылья широко расправляются, и у меня перехватывает дыхание. Я подхожу ближе, протягиваю руку, чтобы коснуться капель воды, но как раз перед тем, как мои пальцы достигают ее, резкая струя воды поднимается от камня внизу, принимая форму змеи. Мое сердце бьется немного быстрее, когда она показывает свои клыки. Лебедь видит ее приближение и размахивает крыльями, но это слишком медленно, и змея вонзает зубы ему в шею.

Я ахаю, а затем вода с грохотом возвращается в каменный круг, снова медленно поднимаясь.

Я моргаю и моргаю снова, прижимая руку к груди.

Возьми себя в руки, Лондон. Это вода, черт возьми!

— Крутое дерьмо, верно?

Я резко оборачиваюсь на назойливый голос, боясь, что меня поймает на блуждании не тот человек. Но это не тот человек.

Я свирепо смотрю.

Темные волосы и голубые глаза сияют в ответ.

— Кажется, я сказал тебе устраиваться поудобнее.

— Я не очень хороша в том, чтобы делать то, что мне говорят.

Я подхожу ближе, пока моя грудь не прижимается к его прессу, моя голова полностью откидывается назад, чтобы не отрывать от него взгляда.

Он впивается зубами в нижнюю губу, его большой палец поднимается, чтобы провести по моей.

— Ты такая симпатичная, человек, и ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, маленькая игрушка? — он хрипит. — Отвести тебя обратно в твою комнату и трахать до тех пор, пока ты не сможешь ходить?

Я приподнимаюсь на цыпочки, вытягивая шею, и он понимает, подставляя мне ухо.

— Я думаю, это именно то, что мне нужно, чтобы расслабиться.

Он стонет, его руки находят мои бедра.

— Просто… — я делаю паузу. — На самом деле мне не интересно трахаться с кем-то, чьего имени я не знаю, особенно когда я уже трахнула его близнеца.

Фальшивый Найт напрягается, затем отлетает назад, глаза сузились, но рот приоткрылся.

Я скрещиваю руки на груди, выпячивая бедра.

— Не смотри так шокировано.

— Не-а, малышка… Я чертовски шокирован!

Он смотрит на меня так, будто это я, блядь, сумасшедшая.

— Никто, и я имею в виду, никто, черт возьми, не может отличить нас друг от друга. Даже наши родители. Вот для чего это нужно, — он задирает рубашку, демонстрируя мне свой пресс, где опаловым пятном вспыхивает ожог. — Это или погружение в наши головы, когда мы позволяем.

На моем лбу появляется морщинка. Во-первых, из-за того, что он пытается мне сказать, а во-вторых, проникнуть в их головы?!

— О боже мой, ты можешь читать мои мысли?

Его ухмылка мгновенна.

— Я мог бы рассказать тебе, но думаю, тебе будет веселее разобраться во всем этом дерьме самостоятельно. Знаешь, прежде чем мы сотрем все это из твоей памяти.

Странное чувство страха скользит по моему позвоночнику, и я поджимаю пальцы ног в туфлях.

— Ты можешь это сделать?

— Не грусти из-за этого. — Он хихикает, а затем наклоняет голову. — Знаешь, это своего рода весело, иметь здесь Бездарную. Это не похоже на то, что я себе представлял.

Опять это слово.

— Ты думал о похищении множества людей, не так ли?

— Да.

Он улыбается шире.

— И я всегда представлял, как они будут бежать и кричать, рыдать и молить о пощаде. Делал это пару раз.

Он пожимает плечами.

— Это всегда довольно забавно, но ваш мир скучен, а иллюзии ничто по сравнению с дерьмом в Рате.

— Подожди, так для вас ребята, это нормально просто похищать девушек?

— Мы всегда возвращаем их обратно, — говорит он, как будто это совершенно нормально и не более чем игра, в которую они играют, когда им скучно.

Но подождите…

— Так что…

— Нет, — он хихикает, обрывая меня. — Мы не будем возвращать тебя обратно. Или, честно говоря, я не знаю, что мы будем с тобой делать. В данный момент ты для нас своего рода каприз природы, но я достаточно знаю своего брата, чтобы понимать, что твоя хорошенькая маленькая задница никуда не денется, пока он этого не захочет. Сейчас ты его любимая игрушка, его маленькая куколка, так что куда он пойдет, туда пойдешь и ты.

Любимая игрушка, то есть у него больше одной? Меня это волнует?

Жар в моей груди говорит, что да.

Какая же ты дура, Лондон. Влюбляешься в возможного буквального монстра. Дядя Маркус будет так горд.

Прямо сейчас я могла бы так сильно закатить глаза на себя.

— Если я попытаюсь пройти мимо тебя, ты остановишь меня?

— Найт стер твою дверь? — он приподнимает бровь, явно уже зная ответ.

Я игнорирую комментарий ‘стереть’ и качаю головой.

— Очевидно, что нет.

— Тогда ему все равно, куда ты пойдешь. Не похоже, что ты можешь сбежать. Он найдет тебя, несмотря ни на что.

— Я чемпион по игре в прятки.

— А он сделан из темной магии.

Не просто магия. Темная магия.

К черту мою жизнь.

Сглатывая, я прохожу мимо него, и коридор расширяется, стена в конце размывается, прежде чем появляется дверь. Я останавливаюсь, оглядываясь через плечо.

Близнец подмигивает мне.

— Решил, что спасу тебя от участи спуститься и застать маму за послеобеденным напитком. Никто не знает, что она может натворить.

— Спасибо, я думаю.

Я снова смотрю вперед.

— Син.

— Что?

Я поворачиваюсь еще раз.

— Мое имя.

Он пристально смотрит на меня.

— Синнер.

Не знаю почему, но я ловлю себя на том, что борюсь с улыбкой.

— Подходящее. (Прим. игра слов на оригинале: Sin дословно «грех»)

Его ухмылка дьявольская, и на этот раз низкий смех покидает меня.

Как только я подхожу к двери, он кричит:

— Осторожно, Лондон. Ты можешь ходить по нашим улицам, но не забывай, что ты не знаешь нашего королевства. Все здесь, даже обычные люди, превосходят тебя во всех отношениях. Ты — мышь. Все остальные — змеи.

Я не поворачиваюсь к нему лицом.

Я выхожу за дверь.