Судьба королевского наследника

Двадцать четыре

Лондон

Син переводит взгляд с машины на меня, на его лице широкая улыбка.

— Тебе нравится?

— Ты гордишься этим? — спрашиваю я, приподнимая бровь. Мне неприятно это признавать, но я думаю, что мне нравится Син. Или Синнер. Ну, он мне нравится настолько, что я выхожу за ним из дома, чтобы посмотреть на его новый сюрприз. Который, так уж получилось, является… — Ты… наколдовал Феррари?

У него отвисает челюсть.

— Ты хочешь розовый?

Он щелкает пальцами, и цвет меняется на розовый.

— Эээ, на самом деле мне все равно.

Я выхватываю ключи из его ладони, бегу к водительскому сиденью.

— До тех пор, пока я смогу вести машину.

Он с любопытством наблюдает за мной, засовывая руку в карман джинсов.

Он и Найт идентичны на сто процентов. Это почти жутко. И все же каким-то образом я могу с легкостью отличить одно от другого, чего не может сделать никто другой… По крайней мере, так утверждает Син.

Или, может быть, просто Найт всегда угрюм, а Синнер почему-то легкий. Нет. Легкий — неподходящее слово. У меня такое чувство, что он такой же долбанутый, как и Найт. Может быть, он просто лучше скрывает свое внутреннее дерьмо там, где Найт позволяет своему бушевать.

— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — выходит шепотом, почти как будто он задает этот вопрос самому себе больше, чем на самом деле задает мне.

— Почему бы и нет? — Я наклоняю голову набок. — Мне нужен напарник по неприятностям.

— Я не твой напарник, — предупреждает он, только его губы слегка кривятся в нежной ухмылке.

— Прекрасно. — Я закатываю глаза. — Тогда мне нужен телохранитель. Я предполагаю, что есть причина, по которой твой брат потащил меня, не-а, украл меня. И я предполагаю, что ты хочешь помочь ему.

Его улыбка превращается в широкую ухмылку.

— Бинго.

Я открываю водительскую дверь и осторожно закрываю ее. Проводя рукой по кожаному рулю, я усмехаюсь.

— Я бы никогда не подумала, что когда-нибудь буду в чем-то подобном, не говоря уже о том, чтобы сесть за руль! — Синнер фыркает, перекидывая ремень безопасности через грудь и застегивая его. Я свирепо смотрю на него. — Ты, блядь, реально? Ты бессмертен, но все же пристегнулся ремнем безопасности?

— Девочка. — Он приподнимает бедра, чтобы достать маленькую жестянку из заднего кармана. — Без обид, но меня не волнует, сколько жизней у меня есть. Я не собираюсь оставлять без внимания единственную девушку, и-за которой мой брат ведет себя как дикий заключенный. Чтобы он превратился в собственнического засранца? Либо у тебя волшебная киска — и мне немного грустно, что я не успел окунуться в нее до того, как ты поняла, что нас двое, либо ты внутри сумасшедшая сука. Это, без сомнения, либо то, либо другое.

— Знаешь что? — Я включаю передачу и медленно нажимаю ногой на педаль газа. — Включи музыку.

Син не обижается, а просто пожимает плечами. Я хочу спросить его, можем ли мы перенести эту детку обратно в мой мир, но у меня такое чувство, что его просто-напросто не будет. Может быть, этого не существует, и все это сон. Один из многих моих кошмаров.

Я еду по дороге, хотя и не знаю, куда, проводя ногтем большого пальца по другому. Если это сон, это должно меня разбудить.

Только я все еще здесь. За рулем машины стоимостью в полмиллиона долларов в мире, о существовании которого я и не подозревала, не говоря уже о том, чтобы существовать на самом деле.

— Ты знаешь, куда едешь, малышка? — забавно спрашивает Синнер с пассажирского сиденья.

— Я не знаю, но я хочу сказать «да»?

— Хорошо.

Он хихикает, его палец постукивает по обтянутому джинсами бедру в такт Metallica.

— Вы, ребята, слушаете нашу музыку? — Я думаю, куда бы я ни направлялась, это будет долгое путешествие. Если бы только порталы не вызывали у меня тошноту.

Если бы я только знала, куда я, блядь, направляюсь.

Что, если я окажусь перед другой ведьмой, или о боже мой! Что, если я встречу фею?!

Подождите. Нет.

Я не должна быть в восторге от того, что может предложить этот мир.

Страх. Гнев. Надежда вернуться домой. Это те вещи, на которых мне нужно сосредоточиться.

— Ваша музыка?

Син склоняет голову набок, и я моргаю, когда темное небо медленно приобретает мягкий пастельный оттенок. Сатурн парит прямо над нами, его кольцо сверкает ярким золотом. Я никогда не видела ничего подобного. Это что-то, из чего сделаны мечты.

— Ты же знаешь, что Джеймс Хэтфилд здесь постоянный посетитель?

— Нет.

Я снова сосредотачиваюсь на дороге.

— Но я ничего не знаю о вашем мире. На самом деле, всего за несколько дней до этого я не знала, что существует какой-либо другой мир, кроме моего собственного.

Он хихикает, поворачивая голову к окну.

— Люди. Всегда такие чертовски самовлюбленные, думающие, что они единственные, кто когда-либо существовал.

Я открываю рот, чтобы возразить, но закрываю его, когда понимаю, что он прав. Ну и черт возьми.

— Итак. — Я сворачиваю с единственной дороги, которая выглядит как шоссе, только машин нет. — Я что, единственная, кто здесь водит машину?

— Не-а. Если здесь есть люди, они обычно водят машину. Портал заставляет вас всех чувствовать одно и то же, так что, попав сюда, вы больше ничего не сможете предпринять без гребаной тонны практики, и вы пробудете здесь достаточно долго для этого.

— Но люди, значит, все-таки попадают сюда?

— Вечеринки происходят здесь, поэтому они попадают сюда и к нескольким другим играм, в которые нам нравится играть, но многим людям нравится быть домашними зверьками. — Он пожимает плечами. — Трахнуть их хорошенько и кормиться от них несколько дней, прежде чем использовать принуждение, чтобы все стало лучше, и отправить их обратно.

— Кормиться в смысле? — спрашиваю я, предполагая, что знаю ответ, быстро понимая, что это не так.

— Их кровь или их энергия. Кровь Бездарных — как витамин для нашего вида, что-то вроде быстрой дозы кокаина. Заставляет их чувствовать себя на вершине мира после быстрого траха. Как Алекс с твоим маленьким приятелем Бенджамином.

Мое сердце падает к моим ногам. О боже мой, Бен!

Я ударяю по тормозам, мой пульс бешено колотится, по какой-то неизвестной причине подгоняя меня вперед, но боль в груди заставляет меня замереть. Я открываю рот, но Синнер перебивает меня.

— Он в порядке. Вернулся в свои милые маленькие коньки, притворяясь, что знает, как играть в хоккей.

— Пошел ты. Не говори так о Бене.

Синнер смеется, и по какой-то причине я решаю, что верю ему, и снова нажимаю на газ. Почти как волна уверенности, захлестывающая меня, что не имеет смысла, поскольку я доверяю этому ублюдку настолько, насколько могу себе позволить. И я не очень в этом уверена.

Съехав с шоссе, я делаю еще два поворота налево, медленно останавливаясь перед большой поляной. Темно-красные цветы разбросаны по травинкам. Это взрыв зеленого и бордового цвета, и когда я открываю дверь со стороны водителя, меня сразу поражает запах. Сахар и корица с легкой приправой мужественности.

— Ах, теперь это имеет смысл, — бормочет Синнер, выходя вслед за мной из машины.

Я прохожу несколько футов вперед, когда по моей коже пробегают мурашки. Подобно магнитному полю, я перевожу взгляд налево. Я напрягаю зрение, заглядывая за толстое дерево со свисающими вишневыми цветами, только эти цветы светятся. Буквально светятся.

Я нахожу то, что должно быть, подсознательно искала.

Появляется Найт, его рубашка давно снята, а джинсы расстегнуты. Тело мокрое, как будто он только что вылез из водоема, который я не могу видеть, но капли, скатывающиеся по его твердым мышцам, я вижу. Он встряхивает своими темными волосами, и я прикусываю щеку, наблюдая, как он вытаскивает маленькое полотенце из стопки. Он высоко поднимает его, вытирая лицо, и каждый дюйм его тела покрывается рябью.

— Срань господня, — выдыхаю я.

Голова Найта поворачивается в мою сторону, и я резко втягиваю воздух. В тот момент, когда его глаза встречаются с моими, его плечи опускаются, как будто при виде меня им становится легче. Я ловлю себя на желании, нет, на отчаянном желании добраться до него. Чтобы быть рядом с ним.

Его глаза скользят по мне, почти удовлетворенные тем, что я завернута в одежду, которую он мне дал, а затем его взгляд встречается с моим.

Дрожь пробегает по мне, мое внимание приковано к струйке воды, которая катится между его грудных мышц и не прекращается, пока не исчезает в темной дорожке, ведущей к его джинсам. Как я пропустила отметину на его животе в тот день на тропинке, я не знаю, но она есть. Ожог в форме какого-то гребня, но вместо сверкающего опала, как у Синнера, у Найта завитки кристально-голубого цвета.

Его пресс напрягается под моим вниманием, и мои бедра сжимаются при виде этого, потребность приблизиться почти невыносима.

Твердая грудь прижимается к моей спине, и моя поднимается с полным вдохом.

— Ты знаешь, малышка Эл, — шепчет Синнер мне на ухо. — Мы полностью идентичны.

Его смысл настолько ясен, насколько это возможно.

Зубы Найта впиваются в нижнюю губу, и он проводит полотенцем по волосам на затылке, прожигая взглядом каждый дюйм моего тела.

— Каждый из нас. — Его дыхание обдувает мою шею. — Каждый гребаный дюйм нас совершенно одинаков.

Найт опускает подбородок, и ветер обвивает мой торс.

— Да.

Я киваю, мои глаза прикованы к Найту, на самом деле не осознавая, что я говорю, но вынужденная сказать это в любом случае.

— Но ты — не он.

Синнер слегка стонет.

— Вот так, малышка, — бормочет он, его язык скользит по моей ключице и поднимается, пока его губы не встречаются с моим ухом. — Это был чертовски хороший ответ. — Его руки сжимают мои бедра. — Иди к нему. Возьми то, что он тебе даст.

Мой язык выскальзывает, чтобы облизать губы.

— Но…

— Никаких «но». Бери, Лондон. Позволь ему дать то, что он должен дать. Ты можешь сделать это для моего брата, не так ли, милая девочка?

Мой рот открывается, но я закрываю его, вместо этого кивая.

— Хорошо. А теперь иди.

Я смягчаюсь, и в тот момент, когда я это делаю, воздух, кружащийся вокруг меня подобно робкому торнадо, усиливается, увлекая меня через двор. Носки моих туфель касаются кончиков травы, пока я невесомо несусь, как управляемая погода, к ожидающему меня мужчине.

Найт смотрит на меня сверху вниз, костяшки его пальцев скользят по моему горлу, приподнимая мой подбородок. Его ноздри раздуваются, когда он глубоко вдыхает, резко опускаясь, пока его лицо не оказывается у меня на шее, а мои волосы в его руке. Он слегка тянет, из него вырывается небольшое урчание.

— Ты пахнешь им, — говорит он, но я не чувствую гнева.

А затем его язык следует точному пути, который только что проделал его брат, удовлетворенный стон покидает его, и я хватаю его за предплечье, нуждаясь в близости.

Найт наклоняется, пока моя задница не оказывается в его руках, мои ноги инстинктивно сцеплены за его спиной. Он сжимает мои ягодицы, его зрачки расширяются.

— Уходи, — говорит Найт, глядя мне в глаза.

— Я хочу понаблюдать за ней. Позволь мне.

Взгляд Найта скользит по моему лицу, останавливаясь на губах.

— Никто не заслуживает того, чтобы видеть ее, — говорит он так тихо, что я не уверена, слышит ли его близнец. — Уходи, — говорит он громче. — Я покажу тебе, насколько она хороша в другой раз.

Тишина, а затем:

— Она хороша, не так ли? Я знал, что она будет такой.

Найт кивает, и мое сердце официально горит, блядь, огнем.

Он опускает голову, его губы скользят по моим.

— Она так чертовски хороша, брат. Так хороша.

А затем его рот оказывается на моем, и он не смягчается по этому поводу. Он, блядь, пожирает меня. Овладевает мной все больше и больше, с каждым движением его языка по моему.

Его руки и губы слились со мной, забирая и требуя.

Он несет меня назад, укладывая на капот ярко-розового Ferrari и отводя мои колени назад, пока они, черт возьми, почти не прижимаются к капоту. Он придвигается ближе, показывая, какой он твердый. Он прижимается ко мне, и я чувствую все сквозь тонкий слой одежды, которая на мне.

Отрываясь, я задыхаюсь.

— Ты похитил меня.

— Ты не можешь похитить то, что принадлежит тебе.

Его губы снова захватывают мои собственные.

— Я не принадлежу тебе, — говорю я между поцелуями.

Найт щелкает по моим губам, его рука без предупреждения проникает за пояс моих леггинсов, прямо между моих ног. Моя спина выгибается, отталкиваясь от машины, и он толкает меня обратно ладонью.

— Да. Это так, — подтверждает он. — По крайней мере, пока, так что заткнись нахуй. Ты меня отвлекаешь, и я вроде как хочу заставить свою маленькую игрушку кричать.

Вспоминаются слова Синнера, и я решаю, что могу разозлиться из-за того, что меня забрали из дома позже.

Итак, я смыкаю губы, ложусь на спину и вызывающе приподнимаю бедра.

— Ну, тогда продолжай. Возьми то, что принадлежит тебе.

Найт не теряет времени даром.

Он рычит, срывая с меня штаны, прежде чем зарыться лицом между моих ног, его язык скользит взад и вперед, прежде чем его зубы сжимаются на моем клиторе, и он играет на мне, как на гребаной скрипке.

Я извиваюсь и стону, зарываясь руками в его волосы, и это подстегивает его еще больше.

Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он держит меня широко раскрытой, его язык погружается в мою киску, прежде чем вернуться к клитору. Он жестко сосет, рыча в мою кожу, когда одна из его рук исчезает, и я приоткрываю глаза, чтобы посмотреть, как она погружается в его теперь уже расстегнутые джинсы.

Я смотрю, как он высвобождает свой набухший член, кончик которого становится темнее, когда он начинает ласкать себя, мои губы приоткрываются.

Он работает сам, проводя языком по моему клитору, и я представляю, как он снова внутри меня, трахает, пока я не перестаю видеть, и полностью заполняет меня.

Мне нужно, чтобы он был внутри меня сейчас.

Боже, я такая чертовски пустая.

— Да. Так и есть. Ты такая чертовски пустая, и ты останешься такой, пока не признаешь, что чувствуешь это, — рычит он в мое бедро, на моей плоти остаются следы зубов. — Скажешь мне, что я не гребаный псих.

— Я не понимаю.

— Скажешь мне, что я в твоей гребаной голове, как ты в моей.

Головка его члена наливается кровью, и я представляю, как беру ее в свои губы, а предварительная сперма теперь поблескивает на его кончике.

Он тянет сильнее, посасывая меня, как свой любимый леденец, и я стону в воздух.

— Скажи мне, Лондон.

— Я… — Мои ноги начинают дрожать.

— Ты… — Он стонет, его тело дергается, а я так чертовски близко.

Я трусь о его лицо, и он рычит в меня. Я вздрагиваю, когда чувствую его клыки пускаются в ход, страх, смешанный с жаром, захлестывает меня, и я не знаю, чего я хочу, чтобы произошло дальше.

— Лондон.

Я сглатываю.

— Чувствую что? Ты не имеешь для меня никакого смысла, я…

Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, когда он встает в полный рост, заставляя меня опуститься на капот машины и устраиваясь между моих ног. Он медленно двигается, его глаза остаются на моих, когда его губа приподнимается.

— Ты хочешь поиграть в эту игру? — Рука, которой он ласкал себя, взлетает к моему горлу, и весь воздух вокруг меня исчезает. — Потому что я могу играть в эту игру.

Я пытаюсь покачать головой, постукивая по его руке, но он не сдается. Используя другую руку, он направляет кончик своего члена в мой вход, шлепая по моей киске своим обхватом.

— Найт.

Он усиливает хватку, наклоняя голову в сторону, чтобы внимательно изучить меня.

— Такая чертовски бессмысленная маленькая Бездарная, да?

Он немного расслабляется, и я делаю глубокий вдох, жаждущая кислорода, но недостаточно, чтобы выбраться из этой ситуации. Он чертовски сумасшедший! Он сжимает снова, как раз в тот момент, когда его член касается моего входа, и мое тело напрягается. Нет. Я хочу закричать «нет»! Ты, блядь, не будешь трахаться со мной, и все мысли, которые были у меня мгновениями раньше, сейчас ни хрена не значат, но затем он с силой входит в меня, и мои глаза закатываются к затылку. Я чувствую, как напрягаюсь вокруг его размера, а затем он отстраняется, и стон срывается с моих губ. Черт возьми.

— Ты никчемна. — Он снова входит в меня. Опускаясь к моему рту, он захватывает мою нижнюю губу зубами. — Я тебя чертовски ненавижу.

— Я тоже тебя ненавижу.

Рука, которая была на моем горле, поднимается к моей челюсти, и он сжимает ее так сильно, что у меня болят губы.

— Да? Тогда какого хрена я в тебе прямо сейчас?

Толчок.

— Пошел ты.

Толчок.

— Я владею тобой.

Он опускает губы и захватывает мой язык, его нос касается моей переносицы.

— Кому ты принадлежишь?

Мой рот захлопывается, когда я поднимаю бедра навстречу ему, отчаянно желая быть ближе к нему. Я чувствую, как мое сердце бьется ровнее, чем дольше тянутся секунды. Он нужен мне. Везде. Прямо сейчас. Пот струится по моей плоти, и ничего не слышно, кроме медленных шлепков наших соприкасающихся тел.

Он прижимается своим лбом к моему, его губы так нежно касаются моих, вдох, минимальный перерыв в его гневе, но он тут же возвращается.

— Я сломаю тебя, маленькая Лондон. Вырву твое гребаное сердце и проведу когтями по середине. Хочешь знать почему?

Я чувствую, что подхожу близко, так близко к этому опасному обрыву эйфории. Мое тело гудит, когда тепло проходит сквозь пальцы рук, вплоть до кончиков пальцев ног. Его таз касается моего клитора, и я теряю самообладание. Мое тело вырывается из-под его хватки, когда маленькие разноцветные точки танцуют у меня перед глазами.

— Потому что. Ты. Блядь. Моя. — Он выходит из меня, когда мое тело дрожит от разрывающего меня оргазма. Он дергает меня вниз так сильно, что я падаю перед ним на колени, когда он водит своим членом по моему лицу. — Открой.

Черт. Мой рот приоткрывается, когда я смотрю на него из-под влажных ресниц, и горячая сперма брызжет мне на лицо.

Ну и дерьмо.

Когда его голова откидывается назад, я медленно поднимаюсь на ноги, провожу пальцем по своей щеке и поднимаю на него глаза, одновременно засасывая палец в рот.

— Ты запутался, любимый. Кажется, это я живу в твоей голове, а не наоборот.

Его рука снова взлетает к моей челюсти, и я наблюдаю, как гнев, который только что был там, медленно превращается в мрачную ухмылку. Порочную. Такая, которую, как вы представляете, дьявол подарит вам сразу после того, как вы отдадите свою душу, и он приготовится откусить свой первый кусочек.

Он толкает меня назад, и я приземляюсь на капот машины.

— Теперь каждый раз, когда я увижу тебя, я могу представить свою сперму на твоем лице.

Затем он уходит. Пуф. Исчезает туда, откуда, блядь, он взялся, и нет ничего, кроме меня, этого поля и моего розового Ferrari.

Я натягиваю одежду обратно, вытирая остатки его спермы со своей щеки тыльной стороной ладони и игнорируя то, как она обжигает мою плоть. К черту мою жизнь.

Я сажусь на водительское сиденье, уставившись вдаль. Как меня не беспокоит, что я нахожусь в совершенно другом мире, в окружении незнакомцев, которые не чувствуются как незнакомцы?

Я ненавижу Найта.

Меня бесит, что я не могу ненавидеть его, когда он голый передо мной со своим чудовищным членом в руках, но я ненавижу его.

Я нажимаю кнопку запуска и включаю задний ход. Мне нужно убраться отсюда. Подальше. Во всяком случае, так далеко, как я могу.

Я помню, когда была маленькой девочкой, мой дядя повел меня на карнавал. Нетрадиционный, там были аттракционы, но в нем было много другого дерьма. Я подумала, что это было странно.

В сравнении с этим миром? Совсем нормально. Я сижу в машине, уставившись на пустую дорогу передо мной. Совершенно пустую. Какой смысл в этой чертовой дороге, если там все равно нет машин?

Люди, я думаю прогуливаются по улицам, занимаясь своими повседневными делами, как обычно. Все здания большие. Однако я не могу видеть дальше маленького магазинчика передо мной. Маленькое, похожее на замок сооружение, расположенное между двумя большими зданиями, освещено неоново-фиолетовыми огнями и украшено вывеской с надписью «Majick».

Я загоняю машину на пустое парковочное место прямо перед городской площадью, закрывая за собой дверь. Посреди сада построена часовня, только если я прищурю глаза и пригляжусь повнимательнее, то увижу, что крест перевернут вверх ногами. Мурашки пробегают по моей коже, когда я прижимаю брелок к груди, проглатывая свои страхи.

Он украл меня.

Перенес меня сюда.

Я должна продолжать верить, что есть причина, и эта причина нужна мне. Я спешу через дорогу и прохожу мимо маленьких фонарей, которые освещают путь между крошечными магазинчиками. Я останавливаюсь возле фиолетового, вглядываясь в окна. Кто-то проходит мимо меня, но я не двигаюсь, не в силах отвести взгляд. Моя рука ложится на ручку, и тепло наполняет кончики пальцев.

Дерьмо. Ладно.

Я открываю дверь, и поток теплого воздуха обдает меня сладким ароматом горящего шалфея. Я глубоко вздыхаю, наконец-то, впервые с момента пробуждения здесь, могу расслабиться, прежде чем войти внутрь и позволить двери закрыться. С потолка свисают маленькие кристаллы, а по пространству плывут клубы дыма. На стенах висят карты Таро, а на стенах цвета оникса выложены маленькие серебряные картины. Это художественно и необычно, но я чувствую себя совершенно как дома.

— Я задавалась вопросом, сколько тебе потребуется времени, чтобы найти меня, — произносит голос позади меня, и моя рука останавливается в дюйме от темного тектитового камня передо мной. Созданный при столкновении астероида с Землей, я не могу не чувствовать влечения к старому камню. Как он сюда попал? Я знаю, что мы не на Земле, или, по крайней мере, так я понимаю не совсем полезный комментарий Найта — мое царство. У них есть кристаллы такие же, как и у нас? Где мы вообще находимся?

Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть, откуда доносится голос, и встречаюсь взглядом с парой самых нежно розовых глаз, которые когда-либо видела. У нее темно-лилово-черные волосы, ниспадающие до тонкой талии, бледная, но безупречная кожа, а губы имеют идеальную форму, за которую девушки у нас дома платят огромные деньги.

Она ходит по комнате с легкой ухмылкой на губах.

— Я часто задаюсь вопросом, как это могло произойти.

— Как что? — спрашиваю я.

Я не хотела, чтобы это вышло так мягко и нежно, но когда слова слетают с моих губ, я почти задыхаюсь от них.

— Как ты узнала, что я приду? Что ты имела в виду под этим?

Она подавляет легкий смешок.

— Так много вопросов. Ты хочешь ответов. Интересно, почему он не дал тебе те, которые знает.

Она отпускает тектит, к которому я собиралась прикоснуться, ее глаза теперь встречаются с моими. Она в шаге от меня, так близко, что если бы она хотела моей смерти, я была бы именно такой. Мертвой.

— Я не собираюсь причинять тебе боль. — Она закатывает глаза, возвращаясь туда, откуда пришла, указывая на маленький кожаный диван напротив нее. — Садись.

Она прислоняется к спинке, одной рукой опираясь на край. В уголках ее глаз появляются морщинки, и я колеблюсь. Она потрясающая. Красивая. Та красота, которая никогда не сможет существовать в человеческом мире. Вроде как Найт и его братья.

Я обнаруживаю, что иду к креслу, затем медленно опускаюсь.

— Почему я чувствую себя здесь в безопасности?

Она зажимает зажженную тонкую сигару между пальцами, закидывая одну ногу на другую и заставляя шелковый халат, который на ней надет, соскользнуть с бедра, обнажая длинные, стройные ноги. Она подносит сигарету к губам и нежно затягивается. Я смотрю, как тлеет уголек на конце, прежде чем она медленно опускает сигарету обратно, выпуская облако дыма.

— Я предполагаю, что это правильный вопрос, но к сожалению, это не тот на который я могу ответить, Лондон с Земли.

Я слегка откашливаюсь, когда она предлагает мне сигарету. Я качаю головой.

— Я не курю.

— Там нет того дерьма, которое вы, ребята, курите там. Вот. — Она снова подталкивает ее вперед. — Попробуй. Ты знаешь, что я не собираюсь причинять тебе боль.

Я знаю. И точно так же, как связь с Найтом, я не могу понять, почему я чувствую себя так в присутствии этой женщины. Эта женщина, которая, по общему признанию, выглядит смертельно опасной. Неважно, насколько она красива. Вы знаете, что дьявол использовал бы такую красоту, чтобы заманить глупые души вроде меня в преисподнюю, даже не осознавая этого.

Она слегка посмеивается.

— Так мило. — Пауза. — И точно.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Она заглядывает мне в глаза, все еще не успокоившись от того, что я не беру сигарету. Я наклоняюсь вперед и зажимаю сигарету между пальцами, наблюдая, как дым на конце становится фиолетовым.

— Я не знаю. Просто тебя легко прочитать.

Я на это не куплюсь. Подношу кончик к губам, и вкус мгновенно поражает меня. Сладкий, но смертельно пряный вкус касается моего языка. Я немного вдыхаю, боясь, что это какая-то травка и я вот-вот выкашляю свои легкие. Только мои легкие легко расширяются, оставляя сладкий вкус розы в горле, прежде чем я выпускаю стойкое облако дыма. Моя голова становится легкой, мышцы расслабляются, и внезапно мне становится все равно.

Мне похуй на Найта.

Мне все равно, вернусь ли я когда-нибудь на Землю. На самом деле, смех застревает у меня в горле, и моя рука подносится ко рту, чтобы остановить его. Нет. Я потерпела неудачу. Потому что он выходит наружу.

— Срань господня.

— Осторожнее, малышка. — Женщина хихикает, забирая у меня сигарету. — Ты не можешь произносить здесь слово на букву «Г».

Здесь, внизу.

— Значит, я проиграла? — спрашиваю я, прищурив глаза и расслабляясь в кресле.

— О, дай угадаю, — начинает она, покуривая косяк. Я почти уверена, что это косяк. Для волшебных существ. — Деверо тебе ничего не сказал.

— Не-а. Этот мудак только что украл меня с Земли и сбросил в портал, не сказав ни слова.

— Ммм, — бормочет она, проводя по губам тыльной стороной большого пальца, прежде чем снова передать мне косяк.

Я принимаю это. Потому что я — это я. Я принимаю еще один удар, на этот раз сильнее, чем в прошлый. Он проходит так же, почти как воздух. Черт. Это самая лучшая травка на свете.

— Украл тебя, говоришь. — Она прищелкивает языком в верхней части рта, как будто это не так. — Ну, я думаю, мы можем остановиться на одном факте.

Я не утруждаю себя вопросом, что она имеет в виду, потому что все просто кажется легче. Стресс, который я испытывала мгновениями раньше, боль в животе, когда я думала о Бене и о том, как сильно я по нему скучаю. Все это ушло. Пуф. Растворилось в облаке дыма.

— Я не знаю, что происходит, — шепчу я, и это самые честные слова, которые я произнесла за долгое время. — Как только я думаю, что разгадала загадку, меня уносит в другой мир. Тот, о существовании которого я никогда не думала.

— Мне нужно у тебя кое-что спросить, — говорит женщина. — И меня зовут Зара.

Зара. Даже ее имя такое… мистическое.

— Хорошо, спрашивай.

Я указываю на место между нами.

— Что ты знаешь о своем детстве?

Я вздыхаю, пожимая плечами.

— Так же, как и любой другой человек. Вечеринки по случаю дня рождения, несколько походов.

— Будь более конкретной.

Иисусе, пф.

— Мой дядя воспитывал меня после смерти моих родителей. Мы… любили тако по вторникам, как и большинство людей, и я предпочла перемены занятиям, опять же, как и большинство. — Я качаю головой, зная что это не то, что она ищет, но мое детство, если не считать того, что меня воспитывал мой дядя, а не родители, было в буквальном смысле таким нормальным. — У меня была обычная жизнь. А что?

Маг непонимающе смотрит на меня.

— Ха. Без причины. — Ее взгляд перемещается на мои руки. — Могу я прочитать по твоим ладоням?

Мои руки встречаются с ее прежде, чем я успеваю принять решение. Я смотрю, как она изучает линии, напевая и шепча себе под нос.

Она отбрасывает их, как будто они загорелись, ее лицо слегка бледнеет.

— Я думаю, тебе следует уйти.

— Что?

Я не совсем улавливаю серьезность в ее тоне.

— Сейчас же! — Она встает на ноги, указывая длинным наманикюренным пальцем на дверь. — Уходи. Пожалуйста, Маленькая Ворона. Не возвращайся сюда. Не переходи мост, и если ты можешь убежать, — призывает она, — сделай это.

Я встаю, беру ключи от своей машины и выбегаю за дверь. Внешний мир бьет меня по лицу, как холодный пакет со льдом, и магнитное притяжение, которое я испытывала к магазину, сменяется ноющей пустотой, поселяющейся у меня в животе.

Сейчас я хочу домой. Я хочу свою кровать, своего лучшего друга и нормальную жизнь.

Но маловероятно для меня, поскольку, похоже, я не могу иметь ничего, чего хочу, пока он хочет меня.

Что больше всего беспокоит, так это то, что глубоко внутри, в местах, до которых я не могу дотянуться или назвать, есть темный шепот, который оставляет за собой след из мурашек, и он говорит что-то вроде… Я так же сильно хочу этого одержимого ублюдка-собственника.

Черт.