Судьба королевского наследника

Тринадцать

Лондон

Я не могу дышать. Мои руки взлетают к горлу. Мне нужно разорвать его, проколоть. Я пытаюсь сделать еще один глубокий вдох, но воздух становится густым. Мои глаза распахиваются, и я снова на том же мосту, смотрю в темное ночное небо. На этот раз ощущения другие. На этот раз я уверена, что умру.

Мои глаза закрываются, наконец-то обретая покой. Я готова умереть… просто возьми меня… человек в капюшоне может забрать меня. Я даже буду ждать его прямо здесь, на спине, в его власти. Я зажмуриваю глаза, молясь богам. Молясь кому? Каким богам? Расстроенная, я снова открываю глаза, и на этот раз с неба падает снег, хлопья касаются кончика моего носа.

Я поднимаюсь с земли, не обращая внимания на гравий, который впивается в мои ладони.

— Что?

Позади меня раздается кудахтающий смех, и я быстро оборачиваюсь, чтобы найти его, но не вижу ничего, кроме густого зеленого куста, скрытого за снегом. Я заставляю себя подняться на дрожащие ноги, не обращая внимания на то, как холодная погода оставляет мурашки у меня на спине.

Оттуда на меня смотрят треугольник и линия, нацарапанные на снегу. Я знаю что это — правда? Я думаю…

Темный дым клубится над деревьями, и громкий крик вырывается из моего горла, когда фигура в капюшоне летит прямо ко мне, раскинув руки, как летучая мышь.

Я вскакиваю с кровати, пот стекает с моих висков, когда я, наконец глотаю воздух, в котором так отчаянно нуждалась несколько мгновений назад.

— Иисус, блядь, Христос.

Я тянусь к ящику прикроватной тумбочки, нахожу свой телефон на зарядке. Что ж, по крайней мере, несмотря на мой пьяный ступор, мне удалось это сделать. Сейчас десять утра, я никогда не сплю после шести, и если я была так пьяна, как почти уверена прошлой ночью, почему я не чувствую похмелья?

Я открываю первое сообщение от Бена.

Бен: Я ушел завтракать без тебя, так как ты не проснулась. Расскажи мне… как прошел разговор с Найтом?

Я стону, падая обратно. Я помню все с прошлой ночи, вплоть до того, как мы уходили на вечеринку. Подождите. Нет.

Я снова вскакиваю со своей кровати. Да. Я пытаюсь покопаться в своих воспоминаниях. Я помню вечеринку и веселье, косплей фейри… Может быть, кокаин и Молли… Я пила и вдыхала наркотическое дерьмо направо и налево, все что угодно, лишь бы смыть повседневную скуку и почувствовать что-то новое.

Массируя виски, я начинаю молиться.

— Боже. Я обещаю, что больше никогда не буду пить, если ты просто расскажешь мне обо всех глупостях, которые я совершила прошлой ночью.

Сбросив с себя простыни, я быстро захожу в туалет, беру свой набор для душа и набираю Бена.

— Ты молодец, принцесса, — он отвечает после первого гудка.

— Заткнись, — я волочу ноги, отказываясь смотреть на кого-либо, пока иду в душ. — Что произошло с тобой прошлой ночью? Как ее звали?

— Кассандра, и со мной все в порядке, спасибо.

— Просто отлично, что ты пихнул в кого-то свой член, или просто прекрасно, что ты пихнул в кого-то свой член и получил ее номер?

— Вариант первый. В данный момент мне не нужен номер.

— Молодец, мальчик, — я хихикаю, протискиваясь в душ, мои плечи опускаются от облегчения, что я здесь единственный человек, и раскладываю свои вещи.

— Так ты так и не сказал, что произошло между тобой и девушкой барби, с которой ты ходил туда встречаться, что привело тебя к этой Кассандре… Или сказал, а я просто была слишком облажавшейся, чтобы вспомнить?

Я снимаю… что, черт возьми, на мне надето? Я зажимаю телефон между ухом и плечом, оттягивая низ черной футболки, чтобы лучше видеть.

— Какого хрена? — бормочу я, сбитая с толку иностранным дизайном спереди.

— Я сказал, что она пошла выпить, и я потерял ее.

А, точно, Бен что-то говорил.

— Потерял, а потом нашел Кассандру?

— В значительной степени, да, — он смеется.

Я киваю, слушая лишь вполуха, когда быстро переключаюсь на громкую связь и кладу телефон на раковину, снимая рубашку через голову и держа ее перед собой.

— Эй, у тебя есть черная футболка Philipp Plein?

— А? — Бен шаркает на заднем плане, и я опускаю футболку.

— Черт возьми, нет. Я не могла трахаться с этим дорогим дерьмом.

Может быть, я стащила ее у кого-то прошлой ночью? Может быть, она принадлежит Бену, и он просто не может вспомнить прямо сейчас из-за своей ерунды.

— Так как насчет тебя, твой сухой период официально закончился, после Тревора?

Правда?

Я вынуждена сделать слишком долгую паузу, поскольку смех Бена эхом разносится по ванной, выдавая меня. Я понятия не имею, был ли у меня мой любимый вид веселья прошлой ночью или нет.

— Мудак.

Я улыбаюсь, качая головой.

— Я принимаю душ, потом у меня смена в магазине. Кстати, ты видел Джаса вообще после того, как мы приехали туда? Я вроде как забыла, что это он пригласил нас.

Видения проносятся перед моими глазами. Образы Найта и того, как он усадил меня на колени к другому парню, чтобы он мог использовать свои руки, чтобы свести меня с ума.

Как он был таким игривым и почти милым, а потом щелкнул выключатель, и внезапно он стал… чертовски задумчивым. Неконтролируемое и чистое разрушение. Он был голодным волком, а я была его добычей, которая хотела, чтобы ее поймали.

Он как гребаный Гарри Гудини, появляющийся и исчезающий. Даже в моем чертовом сознании.

— Не-а, но скажи, когда увидишь его, что я мог бы надрать ему задницу за то, что он оставил нас тащиться домой пешком.

— Ты пошел домой пешком? — я разинула рот.

— Нет, мы позвонили в Uber примерно в полумиле отсюда, но он этого не знает.

— Люблю тебя, пока! — качая головой, я вешаю трубку с улыбкой на лице и включаю воду, трогаю ее, чтобы убедиться, что она достаточно теплая, прежде чем войти внутрь. Гребаные мальчишки.

Трахалась ли я с каким-нибудь парнем прошлой ночью, и да… во множественном числе, потому что привет, Ледженд?

Я протягиваю руку между ног, но мне не больно, и конечно, было бы больно, если бы Найт был между ними, верно? Все в нем кричит о диком животном.

Бьюсь об заклад, он даже рычит так же. У меня нет сомнений, что он мог бы соперничать с богом, эта длинная жилистая шея и острые углы его челюсти. Я вижу это сейчас, как напряглось бы его лицо, как приоткрылись бы эти полные губы, если бы только он мог впиться зубами в нижнюю.

При этой мысли мои пальцы летят к моей собственной нижней губе, и я вздрагиваю от крошечного намека на поврежденную кожу там. Это верно. Он укусил меня, и я думаю, что он пососал место, которое проколол, смакуя кровь.

И его глаза! Они… изменились. Не так ли?

Черт побери, мне нужно отказаться от наркоты, когда увижу его в следующий раз, чтобы я действительно могла почувствовать, что он собой представляет. Мои чувства еще ни разу не подводили меня в жизни, но они были затуманены почти каждый раз, когда я была рядом с ним.

Не то чтобы я точно увижу его снова, и скорее всего, не увижу, если прошлой ночью мы облажались. Он, похоже, из тех, кто любит разовое развлечение. Вы знаете, такой парень, который может иметь любую форму и размер, кого захочет, поэтому он устраивает им всем хороший тест-драйв, пока не найдет тот вариант, который подходит лучше всего.

Я могу надуться от обиды, если узнаю, что мы трахались, а я даже не помню этого, но опять же, если такой парень способен забыться после нескольких раундов в постели, то я вообще не хочу об этом вспоминать.

Это разрушит мое идеальное представление о нем, и то, что Найт, независимо от его фамилии, трахается как демон. И я, например, умираю от желания взять его за рога.

Я быстро готовлюсь, выбирая свежую пару леггинсов и черный топ с длинными рукавами, который заканчивается чуть ниже линии бюстгальтера. Да, в конце сентября все еще тепло, но в магазине чертовски холодно, и я бы предпочла не ходить с твердыми сосками весь день.

Я заплетаю волосы в две французские косички и, быстро подкрасив губы розовым блеском, выхожу за дверь.

Я никогда не пойму, почему люди предпочитают проводить время здесь. В университете. Даже самых успешных людей не оценивают по степени, которую они имеют. Это похоже на мошенничество для нашей возрастной категории, с этим ложным чувством выполненного долга, если вы его окончите. Полная чушь. Я думаю, что это больше связано с родителями, чем с нами.

Я бросаю взгляд на скучные кирпичные здания, наполовину выгоревшие на солнце, а остальное забрызгано голубиным дерьмом, которое только и ждет зимнего дождя, чтобы смыть его. На окнах стандартные шторы кремового цвета, некоторые из них приобрели уродливый желтый оттенок из-за слишком сильного воздействия света. В центре общей зоны есть красивый фонтан, но вода пахнет хлоркой, а цветы вокруг него увяли через две недели после начала семестра, так что смотреть на него уже не так приятно.

Если бы у меня не было работы в магазине кристалов, я бы блядь, сошла с ума. Единственная причина, по которой я терплю университет, — это чтобы я могла быть с Беном. Прошлый год был действительно тяжелым без него, и я не хочу повторять это снова, поэтому смирюсь и сделаю все возможное, чтобы не забросить все свои занятия и не потерять стипендию, которую я никогда не должна была получать, но каким-то образом получила… даже когда я не подавала на нее заявление. Женщина из финансовой помощи сказала, что мне нужно учится на четверки, чтобы продержаться там, и даже при том, что я пытаюсь уделять внимание предметам, у меня едва получается. Мне просто неинтересно.

Может быть, мне суждено быть одной из тех людей, которые путешествуют по стране, живя в шикарном маленьком фургончике с гирляндами и огромной подушкой вместо кровати, зарабатывая на жизнь… чем бы, черт возьми, эти люди ни занимались. Я просто не могу представить себя довольной будущим, полным обязательных встреч и строгого расписания. Мне нужно больше, чем работа с девяти до пяти.

Мне нужно больше в целом.

Толкая дверь в мини-кафе, я проскальзываю в очередь. Только сделав заказ и остановившись в сторонке, я даю себе пинка под зад за то, что не осмотрела заведение, прежде чем зайти. В ту секунду, когда бариста называет мое имя, он оборачивается и вскакивает со своего места, чтобы последовать за мной к двери, в то время как я притворяюсь, что не слышу и не вижу его.

— Лондон! — кричит он. — Эй, Лон, подожди!

Я не говорю «отвали», но он догоняет, и у меня возникает внезапное желание стукнуться головой о бетон.

Его рука хватает мою, и он резко встает передо мной с огромной фальшивой улыбкой на лице.

— Привет.

— Тревор. Что случилось?

Я делаю глоток своего латте со льдом.

— Я звонил пару раз на этой неделе. Ты не перезвонила.

Он засовывает руки в карманы.

— Да, я… — я замолкаю. — Тревор, мы расстались. Я вообще не совсем понимаю, зачем ты мне звонишь.

Его брови сходятся на переносице, когда он подходит ближе.

— Не похоже, что мы расстались навсегда, Лондон. Боже, не будь такой стервой.

Издевательский смех покидает меня, и я откидываю голову назад.

— У нас не какой-то перерыв. Просто прими это и уже отпусти.

Я собираюсь обойти его, но он преграждает мне путь.

— Пошевеливайся, — рявкаю. — Мне нужно идти на работу, а ты портишь мой кофе.

Тревор выбивает пластиковый стаканчик у меня из рук, и он со шлепком падает на землю, разбрызгивая кофе по моим ногам.

Я замираю, моргая, глядя на него, но он проходит мимо, сдвигая мое тело. Я слегка спотыкаюсь, когда он уходит, и когда мой взгляд следует за его удаляющейся фигурой, на меня падает тень.

Мою кожу покалывает, дрожь начинается у основания шеи и пробегает по всей длине позвоночника. Я быстро поворачиваюсь, обшаривая взглядом все вокруг, но там никого нет.

Мои щеки горят, но я не уверена почему, поэтому заставляю себя закрыть глаза и набираю в легкие побольше воздуха.

Чувствуя себя немного более успокоенной, я качаю головой и смотрю вперед.

Я схожу с ума, черт возьми, клянусь богом.

Я смотрю на свой телефон, видя, что уже слишком поздно возвращаться за другим латте, поэтому пинаю гребаный стаканчик и швыряю его.

Каждый глупый шаг отстойнее предыдущего.

Я взволнована тем, что проведу свой день в окружении кристаллов и всего того успокаивающего джуджу, что мне предлагают в магазине, но встреча с сегодняшним днем без кофе может заставить меня разрыдаться как суку.

Я чертовски устала.

Чертовски сбита с толку образами, плавающими в моей голове, и, по общему признанию, немного обеспокоена моей растущей скукой.

Вздыхая, я толкаю дверь в магазин и огибаю заднюю стойку, чтобы записаться на свою смену.

Мелинда проносится мимо, звеня браслетами, и улыбается, кивая подбородком в пространство позади меня, когда снова исчезает за углом.

— Луна спит, милая Лондон. Время сиять, — нараспев произносит она со своей обычной беспечностью, прежде чем исчезнуть за другим углом, добавив: — И немного агата под твой кофе, моя дорогая.

Мои брови хмурятся, когда я запихиваю свою сумку в маленький ящик, и когда я поворачиваюсь, мое тело сотрясается.

Оно стоит там на деревянной полке, латте со льдом и моим именем на стаканчике.