Судьба королевского наследника

Восемнадцать

Найт

Я был чертовски прав. Она будто облегающая перчатка из самого изысканного бархата, который не купишь за деньги. Она такая чертовски тугая, мягкая и теплая.

Такая, блядь, моя.

Сегодня вечером. Сегодня вечером она моя, и только потому, что мне не нравится делиться.

Я может поделюсь. Или нет.

Жар пробегает рябью по моему позвоночнику при этой мысли, но я сосредотачиваюсь на ошеломляющей девушке подо мной. Она выглядит там так хорошо, как будто идеально подходит, черт возьми.

Клянусь, маленькие серебристые искорки загораются в уголках ее глаз, но когда я моргаю, они исчезают, и я отстраняюсь, медленно толкаясь в нее снова, с каждым разом немного сильнее. Немного глубже, и когда ее ноги поднимаются, чтобы сомкнуться вокруг меня, я воспринимаю это как намек на то, чтобы трахнуть ее грубо.

— Я хочу, чтобы ты истекала кровью из-за меня. Я хочу, чтобы у тебя все болело. — Я толкаюсь в нее и выхожу из нее, мои бедра ударяются о ее с громкими хлопками. — Я хочу, чтобы ты думала обо мне при каждом своем шаге.

Она отводит колени назад, закидывая их мне на плечи с чеширской ухмылкой, и что-то урчит глубоко в моей груди.

Я наклоняюсь вперед, хватаясь за спинку ее кровати, и не сдерживаюсь. Я трахаю ее, пока она не начинает кричать, быстро воздвигая вокруг нас барьер, чтобы ее маленький гребаный друг не ворвался внутрь. Обычно мне было бы все равно, я бы хотел, чтобы он услышал, вошел и увидел, как мой член владеет ею, но я сгораю изнутри, кипя от этой внутренней потребности, как никогда раньше, заявить права. Заклеймить.

Завладеть, блядь.

Если кто-то помешает, он будет мертв прежде, чем откроет рот. Точка.

— Я чувствую тебя у себя в животе, — выдыхает она, вцепляясь в простыни под ней, поэтому я беру ее руки и кладу их туда, куда она хочет. Тепло ее ладоней скользит под мою футболку, и по моему гребаному позвоночнику пробегает покалывание. Она тянет за толстый хлопок, и я позволяю ей стянуть его через голову и отбросить в сторону. Она ухмыляется, ее ногти скользят по моему прессу и оставляют крошечные дорожки на пути к моим плечам.

Она хватает меня, немного приподнимаясь, этот талантливый язычок скользит по центру моей груди. Я рычу, мои пальцы впиваются в ее ягодицы. Я двигаюсь и откидываюсь назад, опуская ее на себя, ее ноги мгновенно сплетаются за моей спиной.

Ее голова откидывается назад, глаза закатываются, когда я погружаюсь еще глубже.

— Боже мой, Найт.

— Монстр.

— Хмм?

Она хватает меня за волосы, притягивая мое лицо к своей груди, и я подчиняюсь, опускаясь, чтобы высвободить ее сиськи.

— Я монстр, маленькая Лондон. Ни один бог не смог бы бросить мне вызов.

Я хватаю ее за бедра, и она седлает меня, танцуя на моем члене, как будто она лучшая танцовщица гребаного балета Парижской оперы. Она скачет плавно и без усилий, как будто ей предназначено сидеть прямо здесь целую вечность, прямо на моем ноющем, разъяренном члене.

— Что ты за монстр, Найт?

От того, как слоги моего имени слетают с ее языка, у меня кружится голова.

Мои яйца и мышцы напрягаются, и я рычу в ее плоть, втягивая ее сосок губами и сильно посасывая.

Я для нее ничто, и она для меня ничто, так почему же моя кровь пульсирует в десять раз быстрее, когда эти слова пробегают по моему позвоночнику?

Ее кожа красная и мокрая от пота, и когда она откидывает голову назад, ее шея дразнит меня. Это соблазняет меня самым ужасным, блядь, способом.

Я хочу разжать зубы и смотреть, как паника заливает ее глаза, и она мечется по матрасу, отчаянно пытаясь убежать, но спасения нет. Потребовался бы лишь небольшой толчок, крошечный толчок, чтобы погрузиться под этот страх и найти тот огонь, который я вижу в ней. Он там, похоронен под инеем, покрыт льдом, отделяющим ее части от меня. Скоро она будет умолять меня укусить, и я, блядь, дам ей то, что она хочет.

Мой гнев вспыхивает, вскипая в крови. Я хватаю ее за волосы и притягиваю к себе, мои губы прижимаются к ее уху, чтобы ответить на вопрос, но она так чертовски потеряна в своем наивысшем оргазме.

— Подумай о самом худшем типе монстра, которого ты можешь себе представить, и как только ты представишь это, представь, как я вырываю его сердце, потому что я в десять раз хуже, чем ты когда-либо могла себе представить. — Мои руки скользят вниз по ее спине, и ее ритм ускоряется.

Она скачет на мне быстро и жестко, тяжело дыша, когда отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Ее большие голубые глаза смотрят в мои, и она шокирует меня, когда улыбается и говорит:

— Что, если я скажу, что всегда хотела поиграть с дьяволом, хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сильно он меня накажет?

— Тогда я бы сказал, что ты чертовски близка к получению того, чего желала. А теперь заткнись нахуй и прими этот член так, как тебя для этого создали.

Лондон одобрительно хмыкает, и когда я переворачиваю ее, она издает радостный визг. Без предупреждения меняя свою позу, я толкаюсь в нее сзади. Из меня вырывается глубокий стон, и она, мурлыкая, возвращается к жизни.

— Кончи.

Я провожу рукой по ее позвоночнику, останавливаясь на задней части шеи. Магия гудит под моими прикосновениями, когда я призываю ее, чертовски хорошо зная, что она слишком погружена в себя, чтобы заметить. Точно так же, как она не заметила трюк с криокинезом, который я использовал, посылая ледяной озноб по ее груди, чтобы еще больше дразнить и теребить ее соски, покусывать ее клитор таким образом, что ее киска сжимает меня так чертовски хорошо.

Я представляю, что я хочу, чтобы это сделало, посылая маленькие завитки прохладного воздуха по ее клитору, и она ахает, уронив голову мне на плечо.

Я беру ее за подбородок рукой и прижимаюсь губами к ее губам.

Она прижимается ко мне, и я вхожу в нее, и мое тело начинает трястись, напряжение окутывает каждый мой мускул, и она делает то же самое, ее брови хмурятся.

Мой оргазм прямо здесь, готовый разразиться, и она прямо тут, со мной.

На моих бровях выступают капельки пота, и ее глаза встречаются с моими, скрывая толику паники, которая пробивается в нее.

Мои конечности дрожат, руки напрягаются, обхватывая ее без разрешения, и она тянется назад, хватая мое лицо.

Мой член изгибается, напрягается, и ее стенки пульсируют вокруг меня.

Жар, какого я никогда раньше не чувствовал, распространяется по моим венам, как огонь.

— Что… — она обрывает себя, сглатывая.

И затем мы оба кончаем одновременно, и в ту секунду, когда наши тела отпускаются, извергаясь синхронно, мы содрогаемся, но это не похоже на пьянящую дрожь хорошо проделанного траха.

Это нечто большее.

Электричество пробегает по моей коже, ударяясь о нее, и она ахает, широко раскрыв глаза, когда смотрит в мои.

Низкое рычание зарождается глубоко в моей груди, где-то там, черт возьми, глубоко внутри, как будто исходит из ямы, о существовании которой я никогда не подозревал, и когда оно достигает моего горла, прорываясь наружу, это чужой звук.

Мои зубы удлиняются, прикусывая нижнюю губу, и она закрывает глаза, издавая тихий, приглушенный крик, как будто ей больно.

Свет искрится вокруг нас, мерцая и хлопая, и что на самом деле за хуйня?!

Напрягаясь, я хватаюсь за свой дар, и мне требуются все силы, чтобы оторваться от нее.

Я спотыкаюсь с кровати, падая на свою гребаную задницу. Опьяненный от усталости. Должно быть, так и есть.

Я не утруждаю себя походом за своей одеждой.

Я щелкаю пальцами, и появляется портал, мой взгляд направлен на нее. Она упала, глаза все еще закрыты, когда она хватается за горло, резкий едкий запах ее страха, как пламя, обжигает мои ноздри.

Каждая частичка меня приходит в состояние повышенной готовности, требуя, чтобы я подошел к ней. Чтобы я устранил угрозу, помог ей, защитил ее.

Чтобы защитить то, что принадлежит мне.

Нет.

Нет.

Я веду войну со своим разумом, копаясь в нем и царапая ту часть меня, которая, кажется, охвачена каким-то магическим гребаным безумием, коктейлем из извращенного дерьма, разъедающего меня изнутри и искажающего реальность, разъедающего мой разум и пробуждающего более глубокие, дремлющие части меня.

Эта девушка? Эта маленькая бездарная девочка, блядь, не моя.

Она всего лишь игрушка. Бесполезная игрушка.

Я — гребаный член королевской семьи. В моих венах течет самая сильная кровь, которую когда-либо видел наш вид.

Я скриплю зубами, пока не чувствую трещину, а затем я прохожу через гребаный портал.

Не успел я и глазом моргнуть, как я снова дома, но разлука никак не помогает.

Мои легкие сжимаются, прогибаясь глубоко в груди до такой степени, что становится трудно дышать. Черт, это чертовски трудно. Это как в первый раз, когда я проскользнул через портал, только в десять раз хуже. Я вытягиваю руку, используя простое заклинание вызова, чтобы призвать диван ко мне, и имея в запасе всего несколько секунд, я падаю на него, мои пальцы впиваются в материал. Перекатываясь на спину, я напрягаюсь от нескончаемого рывка, угрожающего разорвать мои сухожилия надвое.

Глубокий рокот поднимается в моей груди, огонь, как никогда раньше, заставляет буквально покрыться потом вдоль линии волос, и я стискиваю зубы.

— Черт возьми!

Зажмурив глаза, я борюсь за контроль над собой, отключая все, что бушует внутри меня, и сосредотачиваясь только на крошечном отблеске пламени, который я представляю глубоко в своем сознании. Я смотрю, как танцует пламя, меняя цвет с нежно-оранжевого на красный и голубой, пока, наконец, мои глаза не распахиваются.

Мои плечи немного расслабляются, а ноздри раздуваются от глубокого, полного вдоха, но в тот момент, когда тяжелый вдох заполняет дыхательные пути, мое сердце начинает биться в груди в тройном ритме.

Ее запах, он весь, блядь, на мне. Вдоль моих губ и подбородке, моих пальцев и моего члена.

Рыча, я поднимаюсь на ноги, топаю к своей комнате, и когда я заворачиваю за угол, меня отбрасывает в сторону. Штукатурка взрывается у моего плеча, когда я прохожу сквозь стену, и я обнажаю зубы, моя голова поворачивается влево, чтобы найти Сина.

Его глаза расширяются, когда он рассматривает меня, и мгновенно он дергается ко мне, но стоит приблизиться на один фут, как его тело замирает. Его подбородок приподнимается, когда он делает глубокий вдох, его губы трепещуще сжаты, когда легкая дрожь пробегает по его телу.

— Ты наконец-то трахнул ее, — его улыбка медленно расползается на лице. — Черт возьми, брат. Это заняло у тебя достаточно много времени.

Моя рука взлетает, хватаясь за стену, и я протискиваюсь мимо него, направляясь вверх по винтовой лестнице в свою комнату. Какого черта я не перенесся порталом прямо туда?

С Лондон было нелегко переспать, но я знал, что она была той, кого я получу. По крайней мере, один раз мне нужно было попробовать ее.

— Найт! Подожди…

Я воздвигаю стену между нами, отгораживаясь от него и таща свою задницу в душ. Я задерживаю дыхание, пока каждый дюйм моего тела не намыливается и не ополаскивается, а затем считаю до гребаных десяти.

Что-то не так.

И я думаю, что Крид был прав.

Я думаю, что, возможно, знаю, что это такое.

И если это не так, то я обязательно это выясню.

Лондон

Я просыпаюсь от утреннего света, льющегося через мое окно, часы показывают шесть утра, поднимаю руки над головой, начинаю потягиваться, и когда чувствую острую боль в перенапряженных мышцах, напрягаюсь, моргая от пустоты моей комнаты.

Прошлая ночь возвращается ко мне вихрем, и клянусь, кажется, что ветер буквально пробегает по моей коже, посылая холод по всему телу.

Срань господня! Найт был в моей комнате прошлой ночью, и, гребаное дерьмо, мы трахались как животные.

Он брал меня большим количеством способов, чем я могла сосчитать, трахая меня до комы, или так кажется, поскольку я не помню, чтобы он уходил или засыпал.

Каждое его прикосновение было целенаправленным, сводя меня с ума и оставляя меня оттраханной. Я знаю, что это чертовски банально, и я никогда на самом деле не думала, что это что-то, типа скорее как фигура речи. Я была неправа, потому что, клянусь Богом, я видела звезды. Странно мигающие, неправильной формы, но тем не менее, звезды.

Улыбаясь про себя, я перекатываюсь на живот, мягкие простыни заставляют мои соски затвердеть, мое тело все еще перевозбуждено. По-видимому, моя киска более нуждающаяся сучка, чем я думала. И я отдам ей должное. У сучки максимальные возможности.

Между моих ног нарастает тяжелая пульсация, и я позволяю своей руке переместиться ниже.

Кончики пальцев касаются моего чувствительного центра, погружаясь между складочек, чтобы почувствовать, насколько грубо мы играли прошлой ночью, и я стону при воспоминании.

— Боже, я могла бы…

Мой голос прерывает другой голос с другой стороны комнаты.

Он хватает меня за лодыжки и тянет на кровати.

— Что ты могла бы, малышка Эл?

Его глаза пронзают мои так, что кровь бежит по моим венам. Глубокое гудение вибрирует до мозга костей, чем дольше он удерживает мой взгляд. Я не могу отвести от него глаза, боясь, что если я это сделаю, то проснусь, и это окажется сном.

— Как, черт возьми, ты сюда попал?

Я хватаю его за пряди волос, заставляя посмотреть мне в глаза. Мое сердце колотится о грудную клетку, когда он смотрит на меня снизу вверх.

Уголок его рта медленно приподнимается, и в глазах вспыхивает серебристый огонек.

— Кто сказал, что я уходил?

Я впиваюсь верхними зубами в нижнюю губу, и прежде чем я могу остановить его, его рот накрывает мою киску. Дрожь пробегает по моему телу, когда я падаю на спину, широко раскинув руки. Тепло исчезает, и я приподнимаюсь на локтях и смотрю, как он обхватывает себя через свои тонкие баскетбольные шорты. Они ничего не делают, чтобы скрыть его длину. Не то чтобы я могла забыть, какой он большой.

Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, он подползает, как охотник, а я становлюсь добычей.

Мои глаза находят его, и он наклоняется, скользя своими губами по моим.

— Ты хочешь меня?

Я киваю.

— Скажи это. Скажи, — он наклоняется в сторону, его губы касаются моей шеи сбоку,

— Трахни меня.

Низкий стон покидает меня, когда я тянусь к нему, но он блокирует меня, приподнимая бровь.

— Трахни меня — означает, что ты хочешь меня?

Его ухмылка появляется на лице, когда он, наконец, накрывает мои губы своими.

Поцелуй дразнящий, а не то, чего хочет мое тело, жар в животе удваивается, но он скорее затягивает, чем распространяется. Я дергаю его за волосы, оттаскивая его, но прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, он двигается к моей шее, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моему телу, пока его рот не останавливается на моем клиторе.

Меня сразу охватывает жар, когда его язык погружается в мой вход. Я снова хватаюсь за простыни, моя спина выгибается дугой над кроватью. Его язык прижимается к моему клитору, и я приподнимаю бедра, чтобы продолжить трение, когда меня встречает воздух.

Я вскакиваю с кровати, когда вижу, как тело врезается в Найта. Мужчина в капюшоне, и каждый раз, когда я пытаюсь выяснить, как он выглядит, он смещается, повалив Найта на пол. Плоть просачивается сквозь воздух, и я быстро вскакиваю с криком.

Кровь брызжет мне в лицо, когда я тянусь к плечу незваного гостя, и его тело застывает под моей хваткой. Найт смотрит на меня снизу вверх, кровь, которая одновременно и его, и не его, стекает по его лицу и разбитому глазу. Кем бы ни был этот чувак, Найт достал его достаточно хорошо, чтобы заставить истекать кровью. Просто надеюсь, что это не кровь, которая у меня во рту.

Он медленно поворачивается, и у меня кровь стынет в жилах.

— Эй, придурок! Убирайся нахуй из моей комнаты, пока я… — мой рот открывается, а желудок скручивается, как раскаленная спираль. — Какого хрена?

Я смотрю вниз на Найта, который теперь одаривает меня злобной ухмылкой, прежде чем вернуться к существу в капюшоне, которое сейчас смотрит прямо на меня. Прямая копия Найта.

— Я снова вижу сон.

Отступая назад, я качаю головой и заправляю волосы за ухо. Я снова вижу гребаный сон. Я вообще когда-нибудь просыпалась?!

— Тебе это не снится, Лондон, — голос Найта прорывается сквозь шум.

Найт?

Я указываю на них двоих, сердце колотится в моей груди, когда я подсознательно удаляюсь все дальше и дальше.

— Кто из вас Найт?

Тот, что в капюшоне, медленно откатывается назад, полностью поворачиваясь ко мне лицом, когда Найт отрывается от пола, вытирая кровь изо рта. Они стоят бок о бок, одинаковые, и я зажмуриваю глаза, чтобы заставить их сфокусироваться. Только на этот раз, когда я их открываю, они все еще стоят на том же месте.

Найт поднимает с земли свою футболку, перекидывает ее через плечо и вытаскивает толстую на вид сигару. Он втягивает ее в рот.

— Черт. Теперь это случается не каждый день.

Найт… подождите… я поворачиваюсь налево, Найт. Найт в капюшоне сокращает расстояние между нами, прежде чем его руки обхватывают мое лицо и подбородок, и он прижимает меня к стене, моя голова ударяется об нее.

— Ты хочешь сказать, что не знала что это был не я?

— Как, черт возьми, — я заставляю себя высвободиться из его хватки. — …мне было знать? Вы, блядь, близнецы! И вы оба здесь? Подождите, — я судорожно сглатываю. — Какого хрена вы оба здесь?

Уголок рта этого Найта изгибается, и, клянусь, я слышу глубокое рычание, исходящее из его груди.

— Ты когда-нибудь…

Громкий звук ветра кружится по комнате, и Найт в толстовке, который как я предполагаю, настоящий Найт, если только Найт не просто какое-то имя, которое они используют, чтобы трахаться с людьми, оборачивается через плечо. Пыльца попадает мне на лицо, и все становится черным.