Судьба самозванки

Девять

Лондон

Я свирепо смотрю в ответ на Кайю, рассказывая о том, что только что произошло.

‒ Ты слышала, что я только что сказала?

Когда она не отвечает мне, я щелкаю пальцами перед ее лицом в попытке вытащить ее из того, что, черт возьми, происходит в этой милой маленькой головке.

‒ Извини… ‒ она выпускает облако дыма, прежде чем затушить косяк и обогнуть кухонную стойку, чтобы встретиться со мной. Ее руки опускаются на мои предплечья. ‒ Я не могу помочь тебе с этим, Лон.

Я вздыхаю, качая головой. Это было не то, о чем я ее спрашивала, хотя мне нравится, что это было первое, о чем она подумала сразу после того, как я сказала ей, что меня заманили в замок трупов с его королевским ублюдком и его четырьмя маленькими шлюхами. Ладно. Возможно, это не совсем справедливое замечание ‒ на самом деле, нет. Нахуй его и нахуй их.

‒ Я не собиралась просить тебя помочь мне, ‒ я выдвигаю маленький сундучок, сделанный из ствола большого дерева, опускаюсь и смотрю, как тикают часы, которые висят на стене в гостиной. ‒ У меня есть два часа, чтобы собрать вещи и быть там, Кайя. Не то чтобы мне, блядь, было что паковать, потому что Найт так и не разрешил мне вернуться и забрать мои вещи.

‒ Если бы я предложила отвезти тебя за твоими вещами, ты бы пошла? ‒ спрашивает она со знанием дела, используя логику, чтобы попытаться стереть одну плохую мысль из моей головы.

Ответ ‒ «нет», я бы не стала. Я бы не смогла вернуться в общежитие после того, что я там увидела. Насколько я знаю, комната была опустошена, все мои вещи выброшены, как и ковер, пропитанный кровью моего лучшего друга.

Как я могу спать в одном месте с Найтом, зная, на что он способен?

Я снова смотрю на Кайю.

‒ Мне нужно, чтобы ты сделала для меня одну вещь.

‒ Что? ‒ спрашивает она, и через несколько часов я чувствую, что могу доверять ей больше, чем большинству людей, которых я знаю годами.

Помимо того факта, что она доказала свою состоятельность, мой дух, что бы за чертовщина ни жила внутри меня, чувствует покой всякий раз, когда она рядом.

Я не могу этого отрицать.

Я наклоняюсь вперед, поворачивая голову к стеклянному окну позади нее и наблюдая, как нежно-розовое небо начинает окрашиваться в горчично-желтый цвет.

‒ Подожди, почему небо это делает?

‒ Хммм? ‒ она поворачивается на стуле, чтобы проследить за моим взглядом. ‒ О, ну, когда происходит вынужденная эволюция короля из-за члена королевской семьи ‒ или будущего Темного Лорда ‒ который отверг свою пару, это нарушает баланс магии до тех пор, пока ухаживание не закончится и новая королева не будет коронована.

Я моргаю, глядя на нее, желая, чтобы она продолжила, поскольку она выпалила это так же небрежно, как если бы они составляли список покупок.

‒ Извини, я продолжу.

Я наблюдаю, как она встает со своего места и направляется к большой книжной полке. Той, которую я не видела ни разу за все время, что я была здесь. Как я могла этого не заметить? Вряд ли это даже книжная полка. Пространство, разделяющее кухню и гостиную, разделено стеной, заставленной книгами. Ни одну из них я бы не узнала, пока не увидела ярко-розово-голубой корешок. «Мальчики из школы Брейшоу». Я чуть не подавилась своим напитком. Я была одержима этой книгой. Какого хрена она здесь делает? Мои глаза находят другую книгу рядом. «Серебряный лебедь». Я должна спросить Кайю, почему у нее на полке «Элитные короли», или что за бестолковое дерьмо она любит читать ‒ потому что мне нужны рекомендации, но я вроде как хочу спросить ее, почему она поместила их обе так близко друг к другу. Я бы прочитала и то, и другое. Того, что эти авторы находятся по соседству, а не только на полках, достаточно, чтобы вернуть мою задницу на Землю.

‒ Как я и говорила, ‒ она пробегает глазами обе книги. Слава богу. И останавливается на более старом корешке, обтянутом кожей. ‒ Баланс магии был нарушен, так что здесь все начнет меняться. Это влияет на всех нас, Лондон. Во многих отношениях. ‒ наконец она поворачивается ко мне, держа книгу открытой и кладя ее на стол передо мной. ‒ Но поскольку у меня есть только два часа, я постараюсь сделать это быстро.

‒ Стигийцы ‒ темные, ты это уже знаешь, но чего ты не знаешь, так это того, что во время Йемона, дисбаланса королевских уз, все начинает идти наперекосяк. Будут подведены итоги. Мы начинаем раскрывать наши теневые «я». Ты не сможешь доверять никому, даже мне. Растет преступность и убийства, незаконное кормление и даже инцест. Как только с Йемоном покончено, все возвращаются к нормальной жизни, но до тех пор, Лондон, боюсь, ты в еще большей опасности.

У меня не укладывается в голове, и я думаю, это главным образом потому, что я не могу представить, что эти люди могут быть хуже, чем они есть прямо сейчас.

‒ Как же так?

Она удерживает мой взгляд, и я впервые чувствую, как комок страха стекает по горлу, когда я сглатываю.

‒ Потому что ты находишься в самом сердце того самого места, которое хочет тебя убить.

‒ Черт, ‒ я откидываюсь на спинку стула, но когда это не дает мне ни малейшего шанса расслабиться, я вскакиваю на ноги и начинаю расхаживать по кухне. Грязь, которая больше похожа на кинетический песок, тает у меня между пальцами ног, и каждый раз, когда я закрываю глаза, чтобы обдумать новый план, она разбивается на крошечные кусочки и выбрасывается гребаным чудовищем ростом шесть футов три дюйма, которому в настоящее время принадлежит все мое гребаное сердце.

Я ненавижу его.

‒ Ладно, значит, все сходят с ума, пока Найт не найдет свою королеву. ‒ я ненавижу то, что это было похоже на кислоту, подступающую к горлу. ‒ Что еще?

‒ Хорошо, ‒ Кайя листает книгу, и я снова теряю фокус, когда этот ярко-оранжевый оттенок в небе становится более темным. Не совсем красным, но уже и не оранжевый.

‒ Черт, ‒ Кайя зажмуривает глаза, и капелька пота скатывается по ее виску. Ее губы складываются в букву «О», и она медленно делает ровный вдох. ‒ Хорошо, как я уже говорила, каждый начинает раскрывать свою теневую сущность. Это означает те части, которые они скрывают от мира, намеренно или путем отрицания. Мы нехорошие люди, Лондон. По сути, все мы животные, просто мистические существа, живущие по одному-единственному кодексу. Один код, который позволяет нам сосуществовать друг с другом, и этот код не существует во время Йемона.

‒ Что это за код?

Земля вибрирует под ногами, и птицы взлетают с деревьев в округе. Небо окрашивается в убийственно красный цвет, и голос Кайи звучит мягко.

‒ Что мы не враги.

‒ Кайя… ‒ предупреждаю я, медленно отступая назад.

‒ Я не причиню тебе вреда, Лондон, ‒ Кайя быстро шаркает вперед, исчезая в дверном проеме, который ведет в ее комнату. Я следую за ней, отчаянно нуждаясь в том, что еще она может мне дать, но понимая срочность.

Она зарыта в своем шкафу, одежда вылетает из стеклянной упаковки. Ни одна стена в этом доме не сделана из стекла, за исключением книжной полки, которая, вероятно, сейчас исчезла.

На меньшем участке комнаты расстилается толстый лоскут белого хлопка с маленькими листьями в качестве подушек. Большое дерево растет прямо из центра комнаты, простираясь к небу из потолка, а за ним находится миниатюрный пруд с водой того же цвета, что и порталы. Стеклянный зеркальный цвет, к которому так и чешутся прикоснуться мои пальцы. Похоже, на ощупь он будет, как шелк. Я хочу к нему прикоснуться.

Что-то толкает меня в грудь, и я снова смотрю на свою земную подругу-Фею.

‒ Не трогай это, ‒ она бросается мне за спину, и я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. ‒ Как я уже говорила, тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе вреда. Мое теневое «я» не хочет причинять тебе боль, но здесь есть много людей, которые делают это просто потому, что их король счел тебя недостойной. Если они узнают, кем был твой отец, будет еще хуже, так что тебе нужно добраться до этой нелепой крепости так быстро, как мы сможем доставить тебя туда. Королевское поместье окружено защитным щитом, а крепость Фейлиф расположена на самом дальнем его краю, поэтому Йемон никогда не вмешивается в ухаживания, пока они происходят. Все, что там есть, должно остаться прежним. Это способ природы напомнить нам, почему важно, чтобы во главе были король и королева, ‒ она открывает и закрывает ящики, когда, клянусь, я слышу ее бормотание. ‒ Пока никто это не нарушит.

‒ Ты расскажешь мне свой теневой секрет?

Она усмехается, наконец-то застегивая последние вещи в маленькую спортивную сумку, которую я держу.

‒ Нет. Ну… ‒ она слегка отвлекается. ‒ Может быть, однажды. Но ты возненавидишь меня.

‒ Я сомневаюсь в этом, ‒ мне хочется закатить глаза, но я этого не делаю. ‒ Но почему я не чувствую себя странно?

Ее глаза превращаются в щелочки.

‒ Не знаю. Хороший вопрос. Спроси кого-нибудь другого, потому что тебе нужно идти.

‒ Я пройду через портал? ‒ спрашиваю я, внутренне готовясь к стремительному путешествию.

‒ Только член королевской семьи может пройти порталом на королевскую территорию, ‒ ее губы широко растягиваются, когда она шевелит бровями. Она прижимает пальцы ко рту, прежде чем громко свистнуть. Я слышу шум ветра вдалеке, поэтому автоматически смотрю перед собой, морщась, когда огненно-красное небо обжигает сетчатку от одного только взгляда. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться, темная фигура скользит по воздуху. Два крыла, которые раскидываются так широко, что я не вижу их концов, и большая шея, соединенная с телом.

Я судорожно сглатываю, не обращая внимания на то, как у меня пересыхает во рту при виде…

‒ Дракон?

Она поднимает брови, глядя на меня.

‒ Да. Но ты не можешь оставить его.

Я слегка спотыкаюсь о землю, когда громкий стук чуть не разбивает стекло при его приземлении.

‒ Твой?

‒ Ну… долгая история, ‒ Кайя берет меня за руку и тащит через дом, пока мы не оказываемся у парадного входа с прозрачной дверью. Она машет рукой перед собой, и та широко распахивается, обнажая чешую настоящего гребаного дракона, затененную глубоким трилистником.

Не маленький. Огромный.

‒ Думаю, ты можешь рассказать мне свою историю о тенях.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его грубой чешуи, но снова задумываюсь, когда его большие красные глаза находят меня. Черт, эта штука пугающая, и я знаю, что они бывают побольше этого ‒ обычно и в другом оттенке черного.

Я даже не успеваю спросить ее, кто этот человек, стоящий за обращением, когда она забрасывает меня ему на спину, где большое тело обвязано седельной сбруей, и чешуя впивается мне в кожу.

Кайя прижимает ладони ко рту и кричит мне.

‒ Держись! Он быстро летит!

‒ Что? ‒ я кричу в ответ, ветер уже заставляет мои длинные волосы хлестать по лицу. Кайя даже не отвечает, когда дракон агрессивно отрывается от земли, и я задерживаю дыхание, и лесной дом подо мной становится лучше виден. Я хватаюсь за ремни безопасности и переваливаюсь через край седла, улыбка на губах растягивается достаточно широко, чтобы разорвать мне лицо. Вау. Дом Кайи больше, чем я думала. Я вижу его почти невидимые очертания, но внутри него ничего нет. Итак, мы можем видеть изнутри, но не снаружи внутрь.

Хорошая шутка.

Крылья дракона быстро взмахивают в воздухе, когда его нос устремляется вперед, так быстро, что я чуть не соскальзываю, крепче хватаясь за кожаные ремни. Клянусь, я слышу, как он фыркает подо мной, продолжая везти нас вперед. Этот дракон только что искоса взглянул на меня в драконьей манере?

Черные тучи расступаются, когда мы набираем скорость, и это так пугает, насколько Йемон отличается от того, как обычно выглядит Рат. Все планеты выровнены по небу, только на этот раз они не похожи на пастельные декорации к твоим любимым снам, они выглядят по-другому. Злее. Темнее. Грязнее.

Улыбка слегка угасает от того, что частично во всем этом есть моя вина. Эта земля, их мир, в котором они все живут и любят, такой, потому что Найт и я не смогли забыть о наших разногласиях и ‒ нет! Что это, блядь, было?

Разумно. Мое теневое «я», очевидно, чертовски разумно.

Я провожу рукой по гриве дракона.

‒ Доставь нас туда быстрее, пожалуйста.

Он издает низкий стон, прежде чем броситься вперед.

Я соскальзываю с его спины и забираю сумку, внимательно наблюдая за ним. Это странное чувство ‒ не бояться чего-то, чего, с исторической точки зрения, я должна бояться. Драконы импульсивны, вспыльчивы и непредсказуемы. Им все равно, кого сжигать, они все равно откроют рты.

Как эта сучка Виктория.

Найт действительно убил ее, потому что она подожгла меня?

Сомнительно.

‒ Спасибо, что подвез, ‒ шепчу я, не в силах ничего поделать с тем фактом, что хочу прикоснуться к нему еще раз. Почувствовать его под ладонью, хотя бы для того, чтобы проверить, насколько горячим может быть его огонь.

Гребаный Йемон!

‒ О, как хорошо, что ты здесь.

Меня удивило, что голос не его. Я отчасти надеялась, что если кто-то и будет здесь, так это он, чтобы поприветствовать.

Ледженд стоит на мраморном патио, скрестив ноги в лодыжках и прислонившись к одной из многочисленных колонн перед входом в их дом. Дом. Пффф. Вы не можете назвать это чудовище домом. Это больше похоже на большой, жирный, лживый ад.

Ледженд без рубашки, джинсы низко посажены, а грудь блестит от пота. Он отмахивается от дракона, закатив глаза, и я цепляюсь за свою сумку, когда он, наконец, отрывается от земли взмахом крыльев, и снова становится тенью в небе.

Как только он улетает, я возвращаю внимание к Ледженду.

‒ Не могу сказать, что мне приятно тебя видеть. Я не совсем счастлива, что я здесь.

‒ Хммм… ‒ идя на встречу мне, он делает по два шага за раз, и чем ближе подходит, тем больше мне хочется вернуться назад, и отменить эту затею.

Не то чтобы я точно решила это сделать, потому что это гребаный приказ ‒ быть здесь. Заберите меня обратно на Землю и на все их маленькие мирские вечеринки.

‒ Знаешь, ты действительно убила мою сестру, и твой отец годами руководил убийствами в Рате, но конечно, малышка! ‒ он обнимает меня за плечи, притягивая ближе. ‒ Продолжай злиться на меня.

При его признании я, с чувством вины, немного отступаю. Он прав. Я ненавижу это, но это так. Если у кого-то и есть право злиться, так это у него. Только не у Найта, потому что он кровожадный ублюдок.

‒ Хочу ли я вообще знать, что там сейчас происходит?

‒ Ну… ‒ Ледженд посмеивается, когда мы оба поднимаемся по лестнице, и он подносит руку к маленькому личику на дверной ручке. Только когда я смотрю на него несколько секунд, я замечаю вырезанные на металле рога. ‒ Это зависит от тебя, наша маленькая Лондон.

Наша. Отлично.

Потому что быть одной из них недостаточно плохо.

Дверь открывается, и он жестом руки указывает внутрь.

‒ Готова ли ты начать прямо сейчас?

Я слежу за его взглядом, и почти хочу отступить. Убежать. Может быть, запрыгнуть обратно на дракона и позволить ему унести меня куда угодно, только не сюда, блядь. Не знаю, чего я ожидала, увидев открывающуюся дверь, но это не то, на что я уставилась. Может быть, фойе. Зона, где начинается лестница, а холл спрятан подальше.

Нет. Это слишком… человеческое для такого рода.

Бальный зал расположен по всему пространству, и люди одеты в свои лучшие платья и костюмы. На заднем плане играет музыка, а в передней части помещения есть большая сцена, на которой восседает одна-единственная корона. Черная, с подкладкой из темных перьев, из-за спиц сзади вырываются языки пламени, которые горят, расслабленно покачиваясь.

Моя кожа согревается при виде этого, и я почти, как будто, чувствую жар огня отсюда. Люди не обращают на это внимания, ходят повсюду небольшими группами и болтают.

Как так получается, что никто не обращает на это никакого внимания?

Это великолепно, мрачно шепчет мне на ухо, слова слишком тихие и быстрые, чтобы их можно было расслышать, возможно, даже произнесенные на родном языке, который я давно забыла.

Оно зовет меня и…

Прочищение горла заставляет меня моргнуть, и шепот стихает. Я оглядываюсь вокруг, понимая, что меня еще никто не заметил, и оцениваю наряд.

‒ Что за черт? ‒ я обращаюсь к Ледженду. ‒ Я была единственным человеком, который не получил памятку о том, что мы играли в «Семейку Аддамс»?! ‒ я шиплю. ‒ У меня даже нет одежды для… ‒ я указываю на помещение. ‒ Этого!

‒ Для чего? ‒ спрашивает он, и его губы касаются моего затылка.

Я дрожу, мои глаза на мгновение закрываются.

‒ Вот этого!

‒ Открой глаза и скажи мне, что ты видишь….

Меня раздражает, что он ведет себя, как Ледженд, но я все равно открываю глаза, и моя кровь стынет в жилах, комната вращается вокруг своей оси, пока не оказывается перевернутой.

Пол, который когда-то был выкрашен белыми узорами по глянцевому дереву, теперь вылизан красным. Стены черные, но по краям наверху протекает какая-то чернильная жидкость. Найт держит рыжеволосую девушку в тисках своей руки, его ногти впиваются в ее шею, в то время как губы прильнули к ее плечу. Ее обнаженное тело прижато к его частично обнаженной фигуре, и я чувствую, как рвота подкатывает к горлу.

Его другая рука встречается с ее соском, и он сильно сжимает его, прежде чем заставить ее тело повернуться к нему лицом и завладеть ее ртом. Он хватает ее за горло, швыряя на один из прямоугольных столов с такой силой, что еда, разложенная на нем, разлетается. Все люди вокруг него занимаются той или иной формой секса, и туман, который плавает у их ног, пахнет смертью.

Несмотря на то, что я ненавижу это, я не могу не смотреть. Я хочу умереть. Это похоже на то, как нож режет меня снова и снова, пока не останутся одни голые раны и сырое мясо.

Найт раздвигает ноги так широко, что я могу видеть ее киску отсюда. Открытая и плачущая, истекающая спермой. Прежде чем я успеваю моргнуть, он опускается перед ней на колени и накрывает ее своим ртом. Его язык явно доводит ее до оргазма, поскольку ее челюсть дергается при каждом ударе.

Ее спина выгибается дугой, а руки взлетают в стороны, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы помочь. Когда ее учащенное дыхание, после оргазма, замедляется, она обмякает, и тогда Найт отрывает свое лицо от ее лона, кровь покрывает его кожу, а кончик ее шейки матки свисает между его клыками. Он укусил и оторвал часть тела.

Крик вырывается из моего горла, когда я отшатываюсь назад, но этот крик сливается со смехом, и когда я пытаюсь развернуться и убежать, меня встречает кирпичная стена и никакого Ледженда.

Слезы текут по щекам, и мне похуй, если я выгляжу сумасшедшей ‒ это пиздец!

Снова начинает играть классическая музыка, и мое прерывистое дыхание выравнивается, когда окружающее освещение меняется с темного затхлого цвета на более светлый. Тот, который напомнил мне оригинальную сцену в бальном зале.

Позади раздается еще больше смеха, а затем Синнер обходит меня с довольной ухмылкой на губах.

Комната снова вращается, теперь вертикально и совершенно… Нормально. Ну, Одаренная версия.

Я скриплю зубами, раздраженная тем, что этот гребаный мудак снова достал меня. Прежде чем повернуться, я осторожно вытираю глаза, чтобы никто не узнал, но когда я убираю руку, то, что на мне надето, бросается в глаза. Черные бретельки пересекают торс и едва прикрывают соски, оставляя обширную ложбинку и грудь, а низ моего платья ниспадает водопадом готического кружева. Сбоку есть разрез, который доходит до бедра, обнажая отсутствие нижнего белья, и я касаюсь кончиков своих длинных белых волос, чтобы почувствовать, как они выпрямляются в гладкую длину.

Я ненавижу тебя, Ледженд, но также благодарю тебя. Извращенец.

Медленно я поворачиваюсь, расправляя плечи и отгоняя все, что произошло всего несколько мгновений назад.

Время показа, и если кто-то и умирает в этом фильме, то это Найт. И, возможно, его сучки-подражательницы.