Судьба самозванки

Двадцать три

Лондон

В тот момент, когда я шагаю по туннелю, слышу, как тяжелые крылья Дракона, спасшего меня, бьются против ветра, и он оставляет меня в неизвестности. В этом нет никакого смысла, но чувство потери окутывает меня, зная, что его больше нет рядом. Я упрямо вздергиваю подбородок и позволяю темноте пещеры поглотить меня целиком.

С каждым сделанным шагом, меня захлестывает новое ощущение. Странные звуки эхом отражаются от влажных каменных стен.

Раздаются резкие щелчки, затем гневные крики, леденящие кровь вопли о помощи, а затем полная тишина. Странно, но тишина наваливается, как тяжесть, опускаясь на плечи, пока каждый шаг не превращается в тяжелую борьбу. Ноги кажутся мешком с камнями, и я толкаю их вперед, все глубже в темноту без признаков приближения света. И тут звуки начинаются снова, только на этот раз они ближе.

Глубокое рычание вибрирует в сознании, отдаваясь рикошетом справа налево, слева направо, а затем острое жало царапает по всей длине позвоночника. Спина выгибается, ладонь взлетает и прижимается к груди, а сердце бьется в десять раз быстрее, чем раньше. Если бы я не была мертва, технически говоря, я бы поклялась, что у меня сердечный приступ. Боль настолько реальна, и настолько ужасна. Затем, еще раз, тишина.

Опасаясь того, что может последовать дальше, я не решаюсь пошевелиться, но какие бы духи ни обитали в этой пещере, они явно мне не нравятся.

Ветер налетает сзади, и мне приходится либо делать шаг, либо падать плашмя, поэтому я переставляю чертовы ноги, ставя одну перед другой, и снова все становится только хуже.

Приглушенные крики и произносимые шепотом слова больше не являются отдаленными звуками.

Они ‒ маяки, эхом отдающиеся вокруг и поглощающие меня целиком, когда реальность вокруг рушится.

Изображения мелькают на стенах, когда все тело сотрясается. Я воспринимаю их, словно наблюдая за каруселью полароидных снимков, проносящихся через проектор.

Я на хоккейном матче Бена… Смотрю на Найта и его братьев через арену.

Я целуюсь с Синнером, думая, что он Найт, на вечеринке.

Я сижу на коленях Ледженда, пока Синнер притворяется Найтом, его язык трахает мой.

Я лежу на спине, обнаженный Найт нависает надо мной.

Я бегу, Найт ловит меня, и просыпаюсь в Рате.

Сражаюсь с ним.

Ненавижу его.

Связь, пробуждающаяся к жизни в моей груди.

Нуждаюсь в нем.

Желаю его.

Собственнические прикосновения Найта, его нежные слова, сказанные шепотом.

Резкий взгляд королевы и суровая открытая правда.

Ненависть и отвращение Найта.

Мой побег.

Мое общежитие.

Бен… окровавленный и бездыханный, безжизненный у ног человека, которого судьба назвала моим.

Я падаю на колени, потому что сухость в горле ощущается так, словно я проглотила наждачную бумагу. Острый вкус рвоты поднимается по горлу, когда кислота выплескивается из желудка на влажную землю подо мной.

Я рушусь, боль и печаль угрожают поглотить меня целиком, когда все сразу возвращается.

Согласие Найта обернулось местью.

Я сломлена в камере, в которую меня поместили так называемые люди.

Визит короля.

Министерство.

Мягкие руки Найта и прерывистый шепот. Его случайная, безошибочная любовь и полное принятие.

Его притязания.

Он позволил мне уйти…

Я кричу в темноту, образы обрываются последней картинкой на стенах, только эта не из моих воспоминаний, а из его.

Это Найт на коленях, один в своей комнате, мечтающий найти способ быть моим.

Еще больше рвоты выплескивается из меня на землю.

Ненависть и замешательство создали ядовитый коктейль, из-за чего мне хочется повернуть назад и броситься с обрыва, на который меня высадили, который привел меня к этому моменту, но духи не позволяют. Я вошла в их пещеру, и они хотят, чтобы я вышла.

Я снова иду вперед, несколько раз падая, когда колени хрустят и царапаются о твердую землю. Кожа на трескается, но мне все равно. Мне нужно выйти.

Как раз в тот момент, когда я уверена, что боль слишком сильна, что я не могу ее вынести, и она сама по себе убьет меня на месте, там где я ползу, в конце появляется свет, фигура женщины затеняет его.

‒ У нас новенькая! ‒ кричит она хриплым голосом.

Мое тело падает, мышцы слабеют, когда она проникает в пещеру. Ее руки хватают меня за плечи, и она вытаскивает меня из глубин того ада, из которого сделана эта пещера.

Девушка стоит надо мной, склонив голову набок, за ее спиной ярко светит солнце, которого я не видела уже несколько дней.

‒ Добро пожаловать на Остров Изгнания.

Я была права.

Это Остров Изгнания, куда бросают нежеланных Одаренных.

Но я не должна этого знать.

То, что я читала ту книгу, не было настоящим воспоминанием.

Это была подделка, которую дал мне Найт, когда украл у меня правду.

Я хочу разозлиться, но копаюсь глубоко внутри, ищу эту ярость, умоляю прийти, но не могу ее ощутить, и от этого меня снова начинает тошнить.

Кого волнует, сделал ли он это, чтобы украсть мою боль и исправить то, что сломал.

Это неправильно. Он убил моего лучшего друга, потому что думал, что я убила его сестру.

Я должна была ненавидеть его, но я не знаю как.

Больше нет.

Не после всего.

И за это… Я ненавижу себя.

Подождите.

Подождите!

Думал, что я убила его сестру?!

Я закрываю глаза, снова ища воспоминание. Воспоминание, которое снова не мое.

Это его, и это ясно как божий день.

Я не убивала Темперанс Деверо… Так кто, черт возьми, это сделал?

В голове гребаный беспорядок, миллион мыслей, которые я не могу разобрать, роятся во мне все сразу, до такой степени, что кружится голова. Зрение продолжает расплываться, но я моргаю, пытаясь сфокусироваться на тепле солнца, светящего в спину. Признаюсь, я скучала по нему, пока была в Рате. Взросление в человеческом мире может показаться кошмаром для большинства Одаренных, но было много того, что я могу оценить теперь, когда разум снова принадлежит мне.

Как солнце и океан. Я смотрю на край острова, на острые скалистые утесы, выглядящие так, будто не ведут ни к чему, кроме облаков. Чувства в агонии, в сто раз превосходящей то, что было раньше. Я слышу внизу плеск волн. Чувствую в воздухе запах соли.

Острова Изгнанных нет в Рате.

Он спрятан на Земле.

И пытаюсь сосредоточиться на том факте, что я снова на знакомой Земле, ищу чувство покоя, но его нет. Сейчас больше, чем когда-либо, ощущаю, что мне здесь не место, но когда я смотрю на великолепную девушку, ведущую меня по черной каменной дорожке, в груди зарождается небольшая боль за нее.

Потому что на самом деле она тоже должна это чувствовать. Все здесь должны, и я полагаю, в этом весь смысл, заставлять их покидать свои дома и попадать в мир, к которому они даже не принадлежат.

Это наказание более жестокое, чем смерть.

Девушка поправляет кинжал на бедре, перебрасывает длинные волнистые черные волосы через плечо и смотрит на небо. Я слежу за направлением ее взгляда, и мои глаза расширяются, когда не один, а три Дракона вылетают из-за утеса, прижав крылья к бокам, они мчатся высоко в небо, и звук их тел проносится над головой. Так же быстро, как появляются, они исчезают, оставляя за собой только шлейф дыма.

‒ Срань господня.

Девушка хихикает.

‒ Да. Они более конкурентоспособны, чем Оборотни, ‒ говорит она, глядя вперед, и я рассматриваю ее получше.

Кожаные сапоги темно-коричневого цвета без каблука чуть выше колена. Брюки выглядят, как леггинсы, но материал я не узнаю, и черная майка заправлена за пояс. На плечах что-то вроде кобуры, того же цвета, что и ботинки, толстые ленты обхватывают плечи и сходятся у позвоночника, где сливаются воедино. Она плотно прилегает к спине, обвивается вокруг ребер и застегивается, как комбинезон без клапанов. У нее есть кинжалы, вложенные в ножны с правой и левой стороны, и пояс-кобура, свободно закрепленная на талии, с двумя маленькими мешочками с каждой стороны, но я не могу догадаться, что в них. У нее даже есть маленький головной убор ‒ опять же, идеально подходящий к снаряжению и ботинкам, ‒ который закрывает лоб, а ремешки скрыты под густыми черными волосами.

Небольшой драгоценный камень вправлен в середину, и когда она смотрит на меня через плечо, я замечаю такие же, вживленные в кожу на висках. Глаза такие же темные, как волосы, а губы густо-лилового цвета. Она похожа на какую-то принцессу-воительницу, которая только что сошла с мифического поля битвы.

Она улыбается, и я понимаю, что последние пять минут разглядываю ее.

‒ Извини.

‒ Не надо, ‒ говорит она своим скрипучим тоном, пристальный взгляд путешествует по мне. ‒ Ты и сама не так уж плоха, малышка.

Верно. Она стройная и, должно быть, ростом пять футов девять дюймов. Может быть, выше.

Черт, я, наверное, выгляжу для нее каким-то барахтающимся, слабым подобием женщины.

Во мне всего пять футов, глаза опухшие, красные от слез, и у меня, вероятно, засохшая рвота на коленях. Руки обхватывают живот, чтобы попытаться притупить боль.

Маленькая Эл.

Маленькая Лондон.

Маленькая куколка.

Я вздрагиваю, когда голоса мальчиков Деверо обрушиваются на меня все одновременно, избавляя от странной вибрации, пульсирующей глубоко в сознании.

К счастью, девушка начинает говорить, поэтому я прилагаю все усилия, чтобы сосредоточиться.

‒ Итак, как я уже сказала, это Остров Изгнания. Учитывая то, как ты смотрела на Драконов, я собираюсь предположить, что вы не совсем знакомы, поэтому позволь мне рассказать об этом так, как будто ты новичок. Это место для нежеланных, неукротимых и неуправляемых. Большинство людей предполагают, что все дело в том, что плохих парней вышвыривают на обочину за все то дерьмо, но это не совсем так. Почти сто процентов Одаренных здесь ‒ Стигийцы. Они действительно совершали плохое дерьмо, но плохое по мнению Министерства. Некоторые находятся здесь всего лишь из-за отказа поступить в Рате в университет, другие хладнокровно убиты, по словам людей, которые вынесли им приговор.

‒ Так что, никто на самом деле не представляет угрозы? ‒ спрашиваю я, надеясь на правильный ответ.

‒ О, нет, ‒ она смеется. ‒ В этот момент они все предоставляют угрозу, и девочка, не пойми меня неправильно. Я только начала. У нас действительно есть убийцы, дикие Оборотни и откровенные психопаты. У нас есть люди, которые потеряли веру в Темную Корону, другие, которые ненавидят Министерство, и те, кто восстает против всего этого. Те, кто не были так опасны, когда прибыли, опасны сейчас, потому что это место существует для того, чтобы свести нас с ума.

Она останавливается, черная каменная дорожка заканчивается в полудюйме перед ее ботинками. Открывает мешочек на левом боку, вытаскивая небольшую пригоршню блестящей черной пыли. Выдувает ее по прямой линии перед собой.

Каменистая тропа, ведущая к линии деревьев в нескольких милях отсюда, начинает расплываться, пока в центре ее не разверзается черная дыра, открывающая правду ‒ далекая тропа ‒ это иллюзия, призванная заслонить то, что находится по другую сторону.

Девушка оглядывается на меня.

‒ Если бы Бездарные наткнулись на остров, этот маленький трюк заставил бы их идти на месте многие мили, ‒ она ухмыляется, поднимая руку, как будто гордится. ‒ После тебя.

‒ Такое когда-нибудь случалось?

Интересно.

Она кивает.

‒ Пару раз. Вампиры обескровили их за считанные минуты после приземления, ‒ она пожимает плечами. ‒ Иллюзия ‒ результат последней, и, эй, тот вертолет, на котором они прилетели, дал нам такое дерьмо, с которым мы никогда не думали столкнуться. В любом случае. Иди.

Делая полный вдох, я вхожу в проем, глаза расширяются, когда я осматриваю это место. Бетонные здания и старые хижины построены глубоко среди деревьев, которые я заметила, когда Дракон подлетел поближе, и впервые я замечаю больше Одаренных. Некоторые свисают за ноги с ветвей деревьев, в то время как другие борются в гигантском слое грязи.

Слева раздаются крики, справа ‒ глубокое рычание, и мои ноги замедляются.

‒ Сегодня спокойный день, ‒ она замечает мою нерешительность и впервые поворачивается ко мне лицом. ‒ Я думаю, я должна просто сказать тебе сейчас, если это еще не было очевидно. Тебе это здесь не понравится. Это не вопрос, просто факт. Ты официально одиночка в своей прошлой жизни, и она никогда не станет лучше. Боль никогда не притупится. Это не одна из тех ситуаций, когда все лечится со временем. На Острове Изгнания все наоборот, ‒ она оглядывается назад и снова смотрит на меня.

‒ Ты полностью заблокирована от всех, кто находится за пределами этого места. Для них ты больше не существуешь, кроме как в их воспоминаниях, но они не заблокированы от тебя.

‒ Что это значит?

‒ Это означает, что если ты с кем-то связана, или тебе нравится бегать в стае, или что-то еще, что связывает тебя с другими, ты будешь чувствовать их каждый божий день, всегда, но они не будут этого знать. Они ничего не почувствуют от тебя, так что со временем… они исцелятся и забудут тебя, но тебе никогда не предложат такой же отсрочки. Это извращенная игра, в которую Министерство любит играть с нами. Пытка без прикосновений, как нам нравится это называть. Судя по тому, как ты вышла из пещеры, она открыла тебе кое-что дерьмовое. И, основываясь на моем опыте, я бы сказала, что у тебя есть пара. Извини, но ты будешь чувствовать его всю оставшуюся жизнь, и, к сожалению, у тебя нет возможности взять здесь свое. Это буквально единственная магия, которая здесь заблокирована. Временная смерть ‒ обычный инструмент, который все мы используем, но постоянная? ‒ она качает головой, длинные темные волосы падают на плечи массивными волнами. ‒ Министерство никогда бы не позволило нам такой роскоши.

Я оглядываю остров.

Это похоже на нечто из того шоу, которое раньше смотрел Бен ‒ «Голый и испуганный». Все сделано на скорую руку, но с добавлением волшебства. И детали вертолета.

Высокие деревья закрывают большую часть солнца, а вода у берега спокойная. Для Одаренных темнота и энергия, которые предоставляет галактика, ‒ это не просто предпочтение, но и необходимость. Это источник энергии для их силы, одна из причин, по которой жители Рата должны так много питаться за счет других, чтобы поддерживать тела в тонусе, то есть люди здесь питаются друг от друга, чтобы поддерживать себя в форме.

Когда я думаю об этом, то замираю, обхватывая себя руками, когда мне сдавливает грудь.

Я этого не знаю. Это было прямо из головы и памяти Найта.

Теперь он буквально вплетен в меня.

Это столь же успокаивает, сколь и отвратительно.

‒ Значит, этим местом управляет Министерство? ‒ слышу я свой вопрос, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме непрекращающегося перетягивания каната внутри.

‒ Мы управляем этим, но они его создали. Это бесконечная тюрьма. Вечный ад, и совсем не веселый, ‒ она поворачивается и с ухмылкой идет назад. ‒ Возможно, это не та приветственная речь, на которую ты надеялась, но будь счастлива, что сегодня пещерным дозорным была я, а не Френчи. Он ‒ придурок. ‒ она протягивает руку, ее ногти накрашены блестящим черным лаком. ‒ Я Хайде.

Я колеблюсь, задаваясь вопросом, должна ли я выложить все свое дерьмо, с тех пор, как меня наебали и привела сюда.

Найт наебал меня и привел сюда…

Буквально.

Я сглатываю.

‒ Я выросла, как Лондон, но мое Одаренное от рождения имя Виллайна… Лакруа.

Ее брови подпрыгивают.

‒ Ну… некоторые из них определенно убьют тебя, но опять же… ты не можешь на самом деле умереть здесь, поэтому, ‒ она пожимает плечами, обнимая меня рукой. ‒ Пойдем познакомимся с остальными, маленькая Убийца, но ты, возможно, захочешь иметь это.

Хайде передает мне маленький нож, который я не видела, как она вытащила, и поворачивается лицом вперед.

‒ Свежая кровь!

Черт.