Свадебная леди для лорда Стужи

33

Её глаза метали молнии. Нет, не просто молнии — это был ураган, шторм, смерч, готовый снести всё на своем пути. Взгляд принцессы обжигал. Словно мне под кожу впивались тысячи ледяных игл. В нем было столько злости, столько бешеной, едва сдерживаемой ярости! Мне на мгновение показалось, что воздух в комнате сгустился, стал тяжелым и удушливым.

Если бы можно было убить глазами, я бы уже сгорела дотла. Ненависть, унижение, уязвленная гордость…. Не к месту вспомнилась та самая история про брошенную и обиженную невесту. Маргарита не просто была в ярости, она готова разорвать меня в клочья прямо сейчас, на этом месте. И никакие свидетели ей не помешают.

Я сжалась, готовая раствориться в воздухе. Вот бы Клаус сейчас перенес нас обратно в королевство Эльба! И больше никогда сюда не возвращаться! Я готова жить среди йети, только бы прекратить эту бесконечную минуту позора.

Гнев принцессы был таким же осязаемым, как жар от бушующего костра. Он скользнул по коже, прожег насквозь и заставил сердце сжаться в маленький, дрожащий комок. Маргарита шагнула вперед, и мне показалось, что даже пол под ее ногами содрогнулся.

— Я так и знала! — Голос принцессы звенел от ярости. — Я видела вас во дворце! Клаус изменился после встречи с тобой. Неужели у организатора свадьбы нет ни капли стыда?!

Хотелось что-то сказать, как-то оправдаться, но язык словно прилип к нёбу, сердце оглушительно колотилось в груди.

— Я уничтожу «Пион»! — рявкнула Маргарита так, что даже стены содрогнулись.

— Ваше высочество, вы ошибаетесь, — Клаус говорил ровно, холодно. Он шагнул вперед, вставая так, чтобы заслонить меня собой.

Это только сильнее разозлило принцессу.

— Я требую сменить организатора!

— Успокойтесь и выслушайте нас, — его голос оставался все таким же ровным, но от этого было только хуже. Ледяной, отстраненный тон только подливал масла в огонь.

Маргарита тряхнула головой, её губы сжались в тонкую линию, и мне вдруг стало страшно. Теперь уже не за столько за себя, сколько за Клауса.

Он тоже это почувствовал. Его взгляд смягчился, движения стали осторожными. Он чуть отстранился от меня и осторожно предложил.

— Давайте поговорим, позвольте, я вас отведу во дворец, — голос его звучит мягко, почти примирительно.

Но Маргарита не слушала. Ее эмоции кипели, бурлили и рвались наружу.

— Ты не понимаешь с кем связался, — зло прошипела принцесса.

Отчасти я ее понимала. Пусть частично, пусть сквозь всю злость и обиду, но понимала. Она привыкла, что мир подстраивается под неё, что все ее желания исполняются. Любое неповиновение, даже если это фиктивная свадьба, выводило ее из себя. Оскорбляло до глубины души. А тут ее жених целовался с другой! Да еще и с кем! С организаторшей её собственной свадьбы.

Клаус не сдавался.

— Прошу, Маргарита, давайте продолжим этот разговор в более приватной обстановке, — он говорил всё так же спокойно, но шагнул ближе к ней.

— Клаус, ты ничего не понимаешь! — принцесса резко вскинула руку и топнула ногой, как будто пыталась вбить своё возмущение в землю. — Лаванда — чудовище! Она — чудовище!

Что-то во мне сломалось.

Нет, не просто сломалось. Разлетелось в прах, в пыль. Видимо, хрупкая стена, что я выстраивала годами, чтобы не пропускать чужую ненависть к себе, чтобы не принимать её на себя — просто рухнула. Страх отступил и по телу разлилась нешуточная злость. От нее стало физически больно, будто я сейчас и в самом деле превращусь в чудовище!

Хватит! Надоело! Надо это прекратить.

Я вышла немного вперед, подняла голову, гордо выпрямила спину.

— Да, вы правы, ваше высочество! — голос мой звучал твердо и уверенно. — Но это не даёт вам права кричать и оскорблять меня перед моими сотрудниками и лордом Стужей.

Я выдержала её взгляд, почувствовала, как все замерли, напряглись в ожидании.

— Да, я — чудовище. И я не отрицаю этого, — моё сердце бешено стучало, но голос оставался спокойным. Холодным. Почти ледяным. — И у меня есть доказательство.

Я медленно подняла вазу с пионами, так, чтобы все видели.

— Вы все знаете, что цветы никогда не вянут, — обратилась я ко всем, кто стал свидетелем этой сцены. — И что эту вазу невозможно разбить. Потому что я — чудовище.

Я вытянула руки перед собой.

На секунду меня пронзила гадкая мысль: что, если запустить вазу прямо в принцессу? Но я сдержала столь безрассудный порыв и со всей силы швырнула вазу на пол.

Звук бьющегося фарфора пронесся по комнате, как раскат грома.

Ваза разлетелась вдребезги. Пионы потемнели, завяли и растаяли в воздухе, как видение.